Повела я как-то раз свою внучку на детскую площадку, а она свою ладонь вырвала из моей руки и вприпрыжку понеслась к качели. Добежав до неё, резко остановилась и уставилась на того, кто качался рядом.
- Здравствуйте, - поздоровалась я с соседкой по качели и стала усаживать внучку на сидение.
Ей было два года, и забраться самостоятельно на него она не могла.
Рядом на качели качалась добротная женщина, моего возраста.
- Осуждаете? - спросила она, продолжая раскачиваться всё выше.
- Вовсе нет. Отношусь с пониманием. В нашем детстве таких детских площадок не было.
- А они осуждают, - ткнула она подбородком вперёд.
Я посмотрела туда и увидела троих подростков. Они с удивлением и непониманием смотрели на женщину. Один крутил пальцем у виска.
- Знаете, - продолжила женщина, - я каждый раз, проходя мимо, мечтала окунуться в детство и поиграть на этой площадке. Ведь у меня настоящего детства не было.
Жила в деревне. Сызмальства работала в огороде, чистила сарай, кормила домашних птиц, носила с колонки воду для полива растений, убирала двор... Моей единственной игрушкой был кусок верёвки. Папа отрезал его от мотка, когда чинил рыболовецкую сеть, завязал на концах узлы и дал мне вместо скакалки. Я и этому была рада.
- Понимаю, - поддержала я разговор.
А она продолжила:
- Сейчас не выдержала и решила покачаться. Не доиграла я своего в детстве и всю жизнь чувствую себя несчастной, словно у меня что-то украли безвозвратно.
В этот момент внучка спрыгнула с качели, а я едва успела подхватить её. Она снова вырвалась из рук и понеслась к карусели.
- Всего вам доброго! - только и успела я сказать и поспешила вслед за внучкой.
Пока водила её по детской площадке, невольно вспоминала и своё детство.
Игрушек у меня тоже не было. По примеру своих подруг я рисовала на картоне кукол, вырезала их, а затем по контуру их фигурок рисовала для них различные наряды и тоже вырезала.
На плечиках этих нарядов и на талии оставляла полоски, чтобы с помощью их можно было закрепить одежду на кукле.
Мастерила другие поделки, а детское воображение само подсказывало, как с ними играть.
Но самым ценным в моём детстве было общение с другими детьми. Мы носились на улицах, играли в бей-беги, лапту, выжигало, в прятки. Строили летом из веток шалаши, а зимой крепости из снега, играли в войну и в снежки. Гоняли на коньках, на лыжах, на чужих велосипедах. Свои велики были не у многих.
Любила иногда и в одиночестве погулять во дворе на поляне. Понаблюдать за бабочками, стрекозами, божьими коровками, птицами. Сплести венок из одуванчиков, рассмотреть цветочки, растения, поглазеть на причудливые формы облаков, побегать в резиновых сапогах по лужам. Но свободного времени у детей моего поколения было мало. Школа заставляла нас собирать макулатуру и металлолом. Мы ходили по домам и квартирам, клянчили старые журналы и газеты, перевязывали стопки из них шпагатом или тряпочками, а потом несли в школьную подсобку на взвешивание. Как сыщики осматривали обочины дорог и свалки, выискивали металлические предметы, порой даже очень тяжёлые, и волоком тащили их в школьный двор. Чего стоило только одно тимуровское движение среди пионеров? Весь класс учителя делили на звенья. За каждым звеном закрепляли дом с престарелыми хозяевами. И надо было периодически являться к ним, чтобы вымести двор, собрать фрукты в саду, навести порядок в доме. Думаю, что пользы для стариков от нас было маловато, а вот фруктов мы съедали в их сада прилично, разумеется, с их разрешения. Но, как ни странно, хозяева были рады приходу шумных деток. Хоть какое-то разнообразие происходило в их жизни, особенно - у одиноких. Но и от обязанностей по своему дому нас никто не освобождал. Так что загружены работой дети моего поколения были прилично.
В 1965 году, осенью папа взял меня с собой на охоту, рябчиков пострелять. Перед этим научил делать манок из тонкой жести консервной банки. Натренировал правильно выводить на нём свист этих птиц. В тайгу мы приехали на трёхколёсном мотоцикле "Урал". Оставили его у края леса и пошли дальше пешком.
- Смотри внимательно, - сказал он мне, - я сейчас просвищу, как рябчик, а вскоре они начнут бежать в мою сторону по земле и шуршать опавшей листвой. Я буду стрелять, а ты не пугайся. Если рябчик заподозрит обман, то зажмёт лапками листву, упадёт на спину и этой листвой прикроется. Тогда мы его не найдём.
Папа посвистел несколько раз и показал пальцем на землю. Там действительно бежал рябчик.
- Не стреляй, - попросила я и заплакала.
Уж очень жалко мне стало птицу.
- У-у-у! Какого жалостливого охотничка я с собой прихватил! - рассмеялся он, опустил ружьё и повёл меня просто погулять по лесу.
Зато мы набрали с ним ягод актинидии, лимонника и дикого винограда.
Вскоре я снова вспомнила женщину, катающуюся на детской качели и подумала:
- Неужели у неё не было даже такого, простого, как у меня, общения с детьми, а только работа по хозяйству? Тогда это действительно печально.
Я даже порадовалась за неё, что поборов возрастную неловкость, она хоть немного окунулась в детство. Честно говоря, мне и самой иногда хочется покачаться на этих качелях и почувствовать себя маленькой девочкой.