Андрей, борец и атеист

   
               
                Действие  первое.
 
  Борцы  обмениваются  рукопожатиям. В  начавшейся  схватке  средневесу  Григорьеву  приходится  трудно – Мантусалимов  резче ; раздергав  соперника , он  проходит  Григорьеву  в  ноги ; Андрей  Григорьев  проигрывает , его  скачущий  у  ковра  тренер  Бутеев  кричит: упрись , Андрей! Волю  давай! Взорвись , Андрей! Да  выкладывайся  же  ты! Боже , Андрей , на  дно  мы  катимся! Ты  же  победитель! Хитростью , Андрей , пробуй! Отдай  же  ты  все! Так , Андрей , на  Олимпиаду  мы  не  поедем!
  Андрея  Григорьева  бросают , накатывают , свет  надежды  в  нем  гаснет , ему  остается  темнота  и  продолжающиеся  тренерский  крики: не  сдавайся , Андрей! О  любимой  женщине  вспомни! Шанс , Андрей , всегда  есть! Ну  затрудни  ты  ему  хоть  немного! Твою  мать , ну  что  же  ты  ему  позволяешь!

  Стыдящимся  неудачникам  место  снаружи – сидящий  у  входа  в  буфет  Андрей  Григорьев  пьет  из  пакета  кефир. С  ним  на  банкетке  его  тренер.

Григорьев. Порвал  он  меня…
Бутеев. Год  на  год  не  приходится. Следующий  чемпионат  твоим  будет. Ты  настраивайся – подготовку  очень  изматывающую  я  планирую. На  высокогорном  сборе  до  потери  сознания  гонять  тебя  думаю. Чтобы  Мантусалимова  победить , ты  должен  до  капли  все  из  себя  выжать.
Григорьев. Я  и  сегодня  все  отдал.
Бутеев. На  ковре  да , но  тренироваться  и  более  отчаянно  можно  было. Своими  ногами  с  тренировки  ты  уходил. Если  бы  тебя  с  нее  волоком  утаскивали , победа Мантусалимову  легко  бы  не  далась.
Бутеев. Ну  приложил  бы  он  чуть-чуть  и  все  равно  меня  бы  сделал… он  и  сегодня  вовсю  боролся!
Бутеев. Запас  у  него  оставался. Его  потолка  я  не  вижу! Потрясающе  талантливый  сукин  сын.
Григорьев. И  чего  же  мне  корячиться , если  у  меня  никаких  шансов  его  одолеть?
Бутеев. А  что  тебе , карьеру  заканчивать?
Григорьев. Наверно , я  уйду.
Бутеев. Так  мечту  и  не  осуществив?
Григорьев. Чтобы  выиграть  Олимпиаду , на  нее  надо  попасть , а  место  всего  одно. И  оно  Мантусалимовым  занято. Чего  ты  меня  растравляешь?
Бутеев. Мне  просто  больно , что  ты  сдаешься. Мантусалимов – парень  молодой, может, загуляет , забухает.
Григорьев. Да  он  с  Кораном  везде. В  раздевалке  его  читает. Скорее  на  церковном  органе  польку-бабочку  сыграют , чем  такой  правоверный  запьет.
Бутеев. Есть  вероятность , что  веру  он  потеряет.
Григорьев. Так  ты  в  надежде  на  то , что  атеистом  он  станет , предлагаешь  на  сборах  мне  себя  переламывать?
Бутеев. Помирать  не  тренировках  не  хочешь – ковер  целуй  и  в  новую  жизнь. Только  я  что-то  не  видел , чтобы  плацдарм  для  нее  ты  готовил.
Григорьев. Ты  борись , а  о  твоем  будущем  мы  позаботимся. Уважаемые  люди  говорили.
Бутеев. Бывшие  спортсмены  к  ним  в  кабинеты  гуськом. Выслушай  они  кого-то  одного , прочим  бы  обидно , но  они  никого  не  впускают. Кто  в  настольный  теннис  играл , тому  и  среднюю  зарплату  не  вырвать , но  листом  с  дерева  не  опадешь. В  бандиты  подашься.
Григорьев. Сейчас  не  те  времена.
Бутеев. В  вашей  Самаре  всегда  те.
Григорьев. Свое  значение  для  своего  города  я  и  после  окончания  карьеры  сохраню. Должность  мне  исходя  из  моих  заслуг  подберут.
Бутеев. Трехкратный  чемпион  Европы.
Григорьев. На  первенстве  мира  два  серебра.
Бутеев. У  нас  не  любят , когда  медали  низших  достоинств. Мы – народ-победитель!
Григорьев. Орать  всякий  горазд , но  до  финала  первенства  мира  дойти… с  травмированным  запястьем  на  равных  в  нем  бороться…
Бутеев. Твой  второй  финал  ты  провалил.
Григорьев. В  траурной  рамке  день. Худшая  схватка  в  жизни.
Бутеев. А  я  тебя  предупреждал , что  тот  американец  молнией  атакует. Хотя  о  молнии  предупреждай , не  предупреждай – не  увернешься. Блистательный  борец!
Григорьев. Ну  да , быстрый…
Бутеев. На  Олимпиаде  с  ним  и  Мантусалимову  сложно  будет.
Григорьев. Ну  и  предоставим  ему  американскую  проблему  решать. А  я  ухожу. Насытился  я  этими  схватками… разорванной  курицей  сейчас  себя  чувствую! Рад , что  Таня  не  слышит. Уважать  бы  меня  перестала.
Бутеев. У  тебя  таких  Тань  десятки  уже  могли  быть.
Григорьев. Да , на  спортсменов  моего  уровня  женщины  очень  падки.
Бутеев. Тебе  бы  наслаждаться , а  ты  упускал.
Григорьев. С  женщинами  я  замкнутый. Непринужденно  не  умею  поддерживать.
Бутеев. До  постели  и  натужно  доводят.
Григорьев. Мои  запросы  в  постели  и  Таня  удовлетворяет. Бог  его  знает , как  она  на  мой  уход  с  ковра  отреагирует…
Бутеев. Прекрасно  отреагирует.
Григорьев. Почему?
Бутеев. Будешь  дома  чаще  бывать.
Григорьев. Да  я  всегда  дома  буду. Совместный  вечер  уже  не  радость , а  что-то  пыльное… попытаемся  разнообразить. Выясню , куда  в  Самаре  сходить  можно , и  ее  приглашу.
Бутеев. Ты  о  чем-то  типа  кино  говоришь?
Григорьев. В  кино  мы  ходили. Ей  не  понравилось.
Бутеев. Фильм , вероятно , виноват.
Григорьев. Да  не  фильм  тут… меня  в  кинотеатре  узнали , и  нехорошо  получилось. У  нас  в  Самаре  паренек  есть – по  боям  без  правил  он  у  нас  первый. В  кино  он  с  девушкой , с  друзьями , все  они  ребята , слегка  поддавшие , ну  короче , на  поединок  он  меня  вызвал.
Бутеев. Прямо  в  кинотеатре? Григорьев. В  туалете. Таня  в  мужской  туалет  не  пошла , а  его  девушка  присутствовала. За  его  предложение  я , поверь  мне , не  ухватился – мне  тридцать  один , ему  чуть  за  двадцать , ну  что  мне  сопляку  доказывать.
Бутеев. А  этот  сопляк , он  сколько  весит?
Григорьев. Килограмм  на  пятнадцать  меня  тяжелее. Ты  что , думаешь , я  из-за  страха  от  схватки  увиливал? Я  трехкратный  чемпион  Европы! А  он  Самары  чемпион. Не  стань  он  безобразничать , я  бы  ни  за  что  не  повелся. Стукнул  меня  в  плечо – пускай, но  он  вольную  борьбу  принялся  опускать. 
Бутеев. На  истинное  искусство  покатил? Местный  королек  убожества , где  лежащего  бьют… надеюсь , ты  очень  больно  ему  сделал.
Григорьев. Нам , тренер , главное  захват  взять. Мне  удалось , и  он  не  вывернулся.
Бутеев. И  что  ты  на  излом – руку , ногу?
Григорьев. Рука  у  него  пострадала. Он  подергался , немного  постонал  и  пощады , да. Поражение  очень  спокойно  воспринял.
Бутеев. Поумнел.
Григорьев. Перед  своими  ему  стыдно , но  после  драки  кулаками  он  не  махал. Если  бы  его  девушка  мной  восхитилась , он  бы , наверное , взорвался , но  она  ни  слова.
Бутеев. Тактичная  девушка.
Григорьев. Да  обалдела  она , по-моему. Чтобы  я , ни  гигант , такого  детину  свернул… в  боях  без  правил , между  прочим , оплата  покруче  нашей. Бутеев. Туда  думаешь  перейти? Григорьев. В  туалете  у  меня  в се  получилось , а  в  другой  раз  меня  опередят  и  мозги  выбьют. Таня  меня  и  тогда  укоряла. Тем , что  я  с  ним  связался , о  ней  не  подумав. Мужчина  ей  нужен , не  в  одну  точку  перед  собой  смотрящий.
Бутеев. Ты  честь  вольной  борьбы  защитил , а  какая-то  баба  сидит  и  бурчит. Кабанов  ломаешь , а  на  нее  цыкнуть  не  можешь. Раздвоенность  у  тебя , дорогой. Она  тебя , думаю , от  великих  побед  отделила.
Григорьев. Зверствовать  на  ковре  и  дома , не  заложено  во  мне , что  сказать… бывает , собираюсь  на  Таню  надавить , но  взгляну  на  нее  и  нежным  быть  с  ней  хочется. Позиция  сильного  человека , мне  кажется , в  этом. Твой  мужественный  приятель  идет.

  Ахсан  Бабекович  Абдусалагов ,со  смышленой  блондинкой  топающий , древним , прямым , негнущимся  деревом  к  буфету  идет.

Абдусалагов. Моему  почитаемому  другу  наше  сочувствие. Подвел  тебя  твой  ученик.
Бутеев. Мы-то  хоть  боролись.
Абдусалагов. Мой  Гамзат  из-за  повреждения  в  чемпионате  не  стал  выступать.
Бутеев. Я  ничего  такого  и  не  подозреваю. Чего  мне  подозревать? Может , только  допинг…
Абдусалагов. Да  мы  как  дети  чисты! А  что , разговоры  ходят , что  принимаем  мы  что-то? 
Бутеев. Ну , бабы  болтают…
Абдусалагов. Бабы?
Бутеев. Из  антидопинговой  службы. Ты ,Ахсан  Бабекович , не  бледней – не  в  курсе  я , что  за  бабы  они. На  трибуне  сидели , глазки  не  подкрашивали… девушка , что  с  тобой , Гамзата  жена?
Абдусалагов. Да. Ее  Полиной  зовут.
Бутеев. Здравствуй , Полина. На  разбирательства  по  поводу  Гамзата  и  тебя  вызвать  могут.
Полина. Я  им… отвечу , что  при  мне  он  не…
Абдусалагов. Не  говори! Меньше  говоришь – здоровее  живешь.
Полина. Чем-нибудь  его  выдать  я  при  всем  желании  не  сумею. Зачем  вы  мне  эту  идиотскую  скрытность  навязываете?
Абдусалагов. Я  стараюсь  нас  защитить  и…
Полина. Неужели  вы  не  понимаете , что  из  вашего  поведения  следует?
Бутеев. То , что  Ахсан  Бабекович  запрещенные  препараты  все  же  использует. Абдусалагов. Ну  это  так  у  вас  создалось… навредил  я  ему  своей  политикой , да , согласен. Говорите  о  нем  что  хотите. Я  буду  лишь  улыбаться.

Григорьев. А  вы ,Ахсан  Бабекович , с  разрешения  Гамзата  время  с  его  женой  проводите?
Абдусалагов. Не  представить  тебе , Андрей , что  бы  со  мной  было , позови  я  ее  так  погулять. Гамзат  поехал  в  ресторан , победу  Кутабекова  с  полагающимся  шиком  отметить. Жену  с  собой  не  взял. Девушка  она  масти  притягивающей – распалит  там  кого  не  надо… Гамзат  из-за  нее  закон  уже  преступал.
Бутеев. Стрелял?
Абдусалагов. Когда  ты  хочешь  по-борцовски , а  на  тебя  пистолет , приходится  свой  пистолет  доставать.

Григорьев. В  ресторанах  внимание  к  девушкам  обычно  алкоголь  вызывает.
Абдусалагов. Забирает  он  некоторых , гадость  наружу  выталкивает…
Бутеев. А  вы , кавказцы , разве  пьете?
Абдусалагов. Осетины пьют.
Бутеев. Вы  не  осетины.
Абдусалагов. У  нас  кто  пьет , кто  не  пьет. Кому  Аллах  не  преграда , тому  за  смелость  хорошее  настроение  награда!
Бутеев. Или  пьяная  одурь. Абдусалагов. У  достойных  людей  душа  освобождается , а  у  недостойных  комплексы  на  свободу  выходят. Я  весел  бываю! Иду  и  чувствую , что  еле  иду… Гамзат  меня  выпившим  не  видел. Он – мой  ученик , и  как  я  могу… он  мне  поддатым  на  глаза  попадался.
Бутеев. Склонность  твоего  Гамзата  известна.
Абдусалагов. Да  кому  известна , до  что  ты  говоришь… всего-то  слегка  и  прикладывается. Не  в  тренировочный  период!

Григорьев. А  Мантусалимов  когда-нибудь  пьет?
Абдусалагов. Что  ты… для  него  Коран – книга  святая. Ты , Полина , Аллаха  хвали , что  Гамзат  у  нас  мирского  порядка  мужчина.
Полина. Мне  с  Гамзатом  очень  комфортно. На  всех  глядит  сурово , а  дома  до  жути  смешной. На  Олимпиаду  он  не  поедет , но  мы  и  без  Олимпиады  чудесно  с  ним  проживем.
Бутеев. Возраст  ему  позволяет  на  следующую  Олимпиаду  рассчитывать.
Абдусалагов. На  нее-то  мы , Сергей  Саныч , замахнемся. Зубы  сожмем  и  ни  капли  в  рот  не  зальем! У  вас-то  с  Андреем  что  за  планы? К  следующим  Олимпийским  играм  тебе , Андрей , сколько  будет?
Григорьев. Тридцать  пять.
Абдусалагов. Ну  тридцать  пять  у  нас  то  же  самое , что  сорок , пятьдесят… сейчас  тебе  Мантусалимов  заломал , а  через  год-другой  любой  молодой  парень  об  ковер  расшибет. Чтобы  пожилого  борца  обидеть ,Мантусалимовым  быть  не  нужно. Немного  поборись  и  с  ковра  уходи. Громадный  шаг  вперед  сделаешь.
Григорьев. (Бутееву) Разумно  он  сказал.
Бутеев. А  что  он  сказал…
Григорьев. Уходить.
Бутеев. Когда? (Абдусалагову) Ты  ему  о  чем , о  моментальном  завершении  карьеры говорил?
Абдусалагов. Допустимо  и  моментально.
Бутеев. Ты  сказанного  ранее  пожалуйста  придерживайся! Что  за  человек , я  не  знаю – вроде  бы  основательный , своему  слову  верный… ну  не  слову , а  словам , выражениям… еще  немного  поборись! Ключевым  в  твоих  словах  это  было.
Абдусалагов. Пусть  борется , я-то  что… у  вас , кажется , ситуация , когда  борец  намеревается  уйти , а  тренер  его  всячески  отговаривает. И  какой  же  интерес  тобой , Сергей  Саныч , руководит? Случайно , не  личный? За  Андрея  тебе  платят , а  Андрей  закончит , и  на  карточку  тебе  ничего  не  придет?
Бутеев. Кроме  Андрея , у  меня  Исламбек  Хабаялов  есть.
Абдусалагов. Ой , не  упоминай  ты  Исламбека. (Полине) Он  в  весе  твоего  Гамзата  выступает.
Полина. Я  о  нем  чего-то  не  слышала.
Абдусалагов. Не  мудрено.

Бутеев. Его  гордая  кровь  от  вашего  пренебрежения  бы  вскипела. Я  ему  передам , что  о  нем  думают  тренер  Гамзата  и  супруга  его. С  ножом  он  к  вам , надеюсь , не  заявится , но  Гамзата  на  ковре  растерзает.
Абдусалагов. Он  раз  пять с  Гамзатом  боролся. Балла  два  за  все  схватки  набрал. Для  выходца  из  великой  дагестанской  школы  борец  он  удивительно  беспомощный.
Бутеев. Часто  возможности  человека  как  птенец  в  скорлупе. Как  волк  в  клетке! Нужен  тот , кто  их  выпустит. Ты ,Ахсан  Бабекович , мне  ответь – в  вольной  борьбе  я, по-твоему , разбираюсь?
Абдусалагов. Специалист  ты  заслуженный.
Бутеев. Так  и  можно  и  про  пенсионера , который  когда-то  смыслил , а  сейчас  из  ума  выжил , сказать. Ты  мне  про  сегодняшний  день  пожалуйста. На  сегодня  понимание  вольной  борьбы  все  еще  при  мне?
Абдусалагов. Конечно , да , я  скажу. Явная  вещь , зачем  ты  меня  о  ней  спрашиваешь?
Бутеев. Чтобы  ты ,Ахсан  Бабекович , мозгами  по  мере  сил  пошевелил. Исламбек  для  тебя  пустой , никакой , однако  я , в  борьбе  по  твоему  мнению  разбирающийся , тренировать  его  взялся. Не  потому  ли , чтозадатки  большого  борца  в  нем  увидел?

Полина. А  этот  Исламбек  , внешне  он  как?
Абдусалагов. Да  что  ты  тут  лезешь  со  своим… ты  семейная  женщина! Внешность  какого-то  незнакомого  мужчины  интересовать  тебя  не  может!
Полина. Правда?
Абдусалагов. Непочтительно  ты  со  мной  говоришь  и  смотришь  на  меня  с  усмешкой  лишней… услышь  тебя  Гамзат , он  бы  тебя  не  за  меня – за  себя. Оскорбленным  мужем  он  бы  тебя  кинжалом!.
Полина. Он  не  псих. Я  бы  с  ним  не  жила , если  бы  за  взгляд  на  какого-то  мужчину  он  бы  меня  душить  начинал. Я  не  в  ауле  выросла!
Абдусалагов. И  я  не  в  ауле.
Полина. А  воззрения  у  вас  словно  бы  совсем  недавно  нос  в  современный  мир  высунули. Зрачки  расширили  и  сплошной  грех  увидели. От  мужчин  глаза  не  прячет , свободная  она  недопустимо , камнями  ее  нужно  побить. Я  в  Санкт-Петербурге  росла  и  воспитывалась , в  Европе! Гамзата  я  люблю , но  под  ваш  каменный  век  подстраиваться  я  не  буду. У  Гамзата  хватает  ума  меня  не  переучивать , а  его  тренер  капать  на  мозги  мне  вздумал… чужую  жену  учит!
Абдусалагов. Мне , тренеру , думать  о  жизни  своего  ученика  обязанность…
Полина. Думайте  о  том , что  к  вашей  компетенции  относится. Об  Исламбеке  думайте.
Абдусалагов. Его  мы  легко  с  пути  уберем. Я , Сергей  Саныч , тебя  уважаю , но  с  Исламбеком  в  элиту  вы  не  войдете. Без  притворства  тебе  говорю – поталантливее  кого-нибудь  себе  подбери.

Бутеев. Теряюсь  в  догадках  я ,Ахсан  Бабекович.
Абдусалагов. Из-за  чего?
Бутеев. То  ли  намотал  ты  на  ус , что  Исламбека  серьезно  воспринимать  теперь  следует , то  ли  не  допер  до  сих  пор… нас  бы  твоя  неспособность  признать  очевидное  куда  больше  устроила.
Абдусалагов. Да  что  тут  очевидного? Борец  он  никчемный , божьей  искры  в  нем  как  в  обломке  кирпича…
Бутеев. Его  теперь  я  тренирую!
Абдусалагов. Ну  ты. А  что  ты – ты  что , из  дерьма  конфетку… из  недоразвитого  лошака  скакуна-чемпиона  ты  не  сотворишь. Вносить  улучшения  ты  умеешь , но  Исламбек  не  тот  случай , когда  улучшишь  и  кого-то  победишь.

Бутеев. Языки  у  нас ,Ахсан  Бабекович , у  обоих  длинные , а  что  будет – ковер  покажет. (Григорьеву) В  Самару  завтра  летишь?
Григорьев. Таня  ждет  меня  завтра. Я  до  нее  еще  не  дозвонился.
Абдусалагов. Не  подходит?
Григорьев. Не  надо  говорить , что  она  на  меня  зла.
Абдусалагов. Есть  за  что. Ты  же  на  Олимпиаду  не  попал! Престиж  престижем , но  женщина  скорее  из-за  потери  денег  переживать  станет. Тебе  бы  и  за  участие  немало  перепало , а  за  Олимпийское  золото… твоя  Таня  королевой  себя  уже  видела!  А  ты  ее  обратно  в  самарскую  женщину , что  как  все. Сколь  бы  она  тебя  ни  любила , могильщиком  ее  мечтаний  тебя  она , конечно, считает. Ты , Андрей , время  ей  дай. Не  ругай  ее  за  то , что  она  на  тебя  глядит  будто  убить  тебя  хочет. И  ни  в коем  разе  не  надейся , что  из-за  твоего  поражения  она  будет  тебя  жалеть. Что  ей  твои  чувства?
Григорьев. Ну  как , мы  же…
Абдусалагов. Ей  бы  самой  в  чувство  прийти! Ох , беднейшая  она  женщина , рукой  подать  до  олимпийской  обеспеченности  ей  было! Но  любимый , увы , подкачал.
Григорьев. Выиграть  у  Мантусалимова  я  никак  не  мог.
Абдусалагов. Ты  женщине  это  объясни!

Полина. Вы , Ахсан  Бабекович , женщин  какими-то  помешанными  на  деньгах  сучками  рисуете.
Абдусалагов. А  ты  что , не  такая?
Полина. Говорить  я  попытаюсь  спокойно. За  Гамзата  я  вышла , когда  у  него  и  своей  квартиры  не  было. Когда  за  победу  в  Стамбуле  ему  подарили  машину , он  вам  ее  отдал. Я  не  возмущалась.
Абдусалагов. Премировать  тренера , которому  ты  всем  обязан , жест  для  благородного  кавказского  борца  обыкновенный. Муж  решил – жене  возмущаться  не  положено!
Полина. Вашим  забитым  женам , конечно , но  у  нас  жена  заорет – муж  присядет. Рот  открыть  я  могу  и  я  бы  закатила , однако  я  боялась , что  карьеру  ему  испорчу. В  мастерстве с  вами  он  рос , а  не  дай  он  вам  машину , вы  бы  надулись , крах  отношений  бы  у  вас , машины  бы  вам  не  видать , но  он  вам  уже  пообещал. На  радостях  выпалил , а  вы  вцепились. Вам  бы  по-отцовски  его  эмоции  обуздать, а  вас  алчно  разобрало , машина  все-таки. Я  не  выступала. Вы  доведете  его  до  вершины , ну  и  подумаешь , что  машины  лишились. В  сравнении  со  Стамбулом  он  сейчас  борется  хуже  или  лучше?
Бутеев. Гораздо  хуже.
Полина. Мне  бы  не  от  вас – мне  бы  от  него. Поскольку  ответ  возможен  один-единственный  мне  бы  от  вас , Ахсан  Бабекович , внятное  объяснение , почему  же  так  сталось. На  том  чемпионате  осечка , нынешний  он  пропускает, люди  отбираются  на  Олимпиаду , а  Гамзат  с  ними – вино  в  ресторане  с  ними  пьет.
Бутеев. И  к  водочке , наверное , прикладывается.
Полина. Сто  грамм  для  него  не  исключение. За  ним  и  большее  завелось – сачкануть  и  на  тренировку  не  поехать. Легкая  простуда  и  из  дома  его  не  выгонишь.
Бутеев. А  лечится  он….
Полина. Безалкогольно! Меня  не  выпивка – меня  его  лень  беспокоит. Вы , Ахсан  Бабекович , его  от  этого  отвратите?
Абдусалагов. Без  сомнений.
Полина. Прекрасно. И  настолько  энергичными  меры  будут?
Абдусалагов. Через  пот  и  кровь  к  победам  с  ним  пойдем.
Полина. А  чего  же  сейчас  не  идете? Мне  его  спортивная  судьба  небезразлична , а  вы  ему: не  надрывайся , Гамзат , наверстаем… чего  вы  его  распустили?
Абдусалагов. Я  его  организму  отдых  предоставляю.
Полина. После  нагрузок , которые  он  забыл , когда  испытывал?
Абдусалагов. В  подготовке  спортсмена  высшего  уровня  тебе  что  ли  разбираться… сегодняшние  методики  сложны – тут  тебе  не  по  склону  горы  туда-сюда  бегать. Специалисты  ситуацией  владеют , а  ты  женщина , чего  ты  вмешиваешься… уверенность  у  меня  появилась. Против  меня  ты  работаешь. Воздействуешь  на  Гамзата , чтобы  он  от  услуг  моих  отказался. Не  оговариваю  тебя , нет?
Полина. Ему  с  вами  не  по  пути.
Абдусалагов. Ты  такие  выводы  делать  компетенции  не  имеешь! Твое  участие  в  его  спортивной  жизни – борцовское  трико  ему  постирать , а  прочее  моя  забота! Мой  фронт! Я  на  нем  главнокомандующий , а  ты  кто? Только  что  тебе  сказал , кто  ты  на  нем.
Полина. На  меня  вы , Ахсан  Бабекович , голосисто , а  поперек  Гамзату  и  слова  не  скажете.
Абдусалагов. Я  с  ним…  я  либерально… 
Полина. С  его  ленью  вы  смирились , место  страшась  потерять. Станете  настаивать  на  чем-то , что  ему  не  нравится , и  Гамзат  вас  на  свалку.
Абдусалагов. Я  тренер  до  того  видный , что  меня…
Полина. Вы  старенький  тренер. Ну  кого  вы  после  Гамзата  возьмете? Все  звезды  разобраны.
Абдусалагов. Возьму  перспективного  юниора  и…
Полина. Да  какой  юниор  будет  с  вами  связываться? Ему  тренер  лет  на  десять  вперед  нужен , а  вам  до  Альцгеймера  всего  ничего.
Абдусалагов. Ну  чего  ты  несешь , до  какого  Альцгеймера…
Полина. До  маразма!
Абдусалагов. Я  сейчас  выругаюсь… не  знаю  еще , на  каком  языке. (Бутееву) Ты  слышал?
Бутеев. Я  читал , что  болезни  Альцгеймера  обыкновенное  пиво   препятствует. Ты  пиво  пьешь?
Абдусалагов. Не  пью.   
Бутеев. Вот  у  тебя  и  происходит. Необходимо  начать  компенсировать – литра  по  четыре  в  день. Девушку  до  гостиницы  проводи  и  засядем  с  тобой. Я  ученика  потерял , ты , вижу , теряешь… Альцгеймер  притормозим , да  и  с  горя  повод  имеется. Ты , Ахсан  Бабекович , не  печалься! На  ковре  мы  с  тобой  еще  столкнемся.
Абдусалагов. Мне  о  борьбе  думать  сейчас  не  хочется. Полечу  в  Махачкалу , барашка  зажарю… такого  барашка  недавно  подсунули – что  ваш  Мантусалимов  жилистый  он! Не  для  моих  зубов  барашек  такой. (Полине) Да , да , не  совсем  я  молодой , разумеется! Парней  вытягивал , и  им  упруго  нестись , а  я  в  облаке  их  пыли  полежу… если  тренером мне дальше  не  быть , куда  мне  себя  направить?    
Григорьев. В  депутаты.

Абдусалагов. А  мне , Андрей , честь , думаю , окажут. Впишусь  я , наверное , в  нашу  жизнь  политическую. В  руководстве  республики  у  меня  неблизкий , но  товарищ , и  через  я  на  какую-нибудь  невысокую  ступеньку , верю , что  заберусь. Приоритет  у  меня  тренировать , но  и  в  депутаты , думаю , неплохо. Уж  депутат  от  жилистых  барашков  избавлен  будет! Насчет  депутатства , Андрей ,  ты  знатно… специально  для  меня  надумал?
Григорьев. Я  вам  собственные  планы  раскрыл.
Абдусалагов. Ты  в  депутаты? А  за  что  тебя  в  депутаты…
Бутеев. Ты , Ахсан  Бабекович , не  спутник-шпион , чтобы  всю  территорию  нашей  родины  обозревать. Что  творится  в  Самаре , ты  не  видишь. Видел  бы , понимал , что  в  Самаре  мой  борец  личность  заметная. Его  выдвинут.
Григорьев. А  изберут?
Бутеев. Ну  и  смешной  ты…
Абдусалагов. Очень  смешной , ха-ха-ха…
Бутеев. Наивный.
Абдусалагов. До  того  наивный , что  слов  у  меня  нет , ха-ха-ха!



                Действие  второе.

  В  глубоком  кресле  думского  лобби  облаченный  в  строгий  костюм  Григорьев  насуплено  изучает  бумаги ; к  нему  опускает  свою  бородку  Павел  Николаевич  Крылевич , с  высшей  мозговой  деятельностью  знакомый  не  понаслышке.

Крылевич. И  в  зале  голос  подавал , и  сейчас  в  нужды  региона  вовлечен , кажется?
Григорьев. В  документы  вникаю.
Крылевич. Человеческие  возможности  не  изучены. Часов  по  двадцать , наверно, работать  можно.
Григорьев. У  меня  обычный  рабочий  день. В  шесть  я  на  собственные  нужды  переключусь , но  до  того  времени…
Крылевич. Долг  депутата  исполнять  будешь?
Григорьев. Какой-нибудь  вопрос  решу  и  кому-нибудь  полегчает. Нас  же  должно  волновать , что  у  нас  не  все  в  порядке.
Крылевич. Меня  волнует , что  у  меня  в  кабинете  соковыжималка  сломалась. Полезность  свежевыжатых  соков  тебе , как  спортсмену , объяснять  нечего. Иван  Петрович , чувствую , зашел  и  давил… что  не  следует  запихнул , и  она  сломалась! Никак  мы  к  общемировой  практике  не  придет – по-прежнему  людей  от  сохи  в  депутатский  корпус  набираем. А  Витя  Шашурин? Конечно , не  деревенщина , по  этому  показателю  с  Иваном  Петровичем  его  не  сравнить , но  где , ты  мне  скажи , до  областной  думы  зарплату  он  получал?
Григорьев. В  магазине , по-моему.
Крылевич. В  фирменном  магазине. Манекены  одевал  и  раздевал. Кто  его  приметил , за  что  его  вознесли… проплывают  в  небе  планеты. Нескрываемо  ликуют  попавшие  в  струю. Вращается  махина  государства  российского. И  что  в  данном  чтиве  вычитать  ты  стремишься?
Григорьев. У  меня  бюджет.
Крылевич. И  что  в  нем  стоит  того , чтобы  домой  не  идти?
Григорьев. Выделяют  из  него  кому-то , неясно  что  из  себя  представляющему… сумма  фигурируют  очень  внушительная.
Крылевич. Ну  и  кому  ее  даруют?
Григорьев. Общественному  фонду «Самарский  Альтруист».
Крылевич. О-ооо , брат , ты  туда  не  копай. Сначала  одернут , ну  а  если  не  успокоишься… на  ковре  тебе  больно  делали?
Григорьев. Зубы  настолько  сжимал , что  думал – растрескаются.
Крылевич. А  тут  ты  боль  ощутить  не  успеешь. Пуля  в  голову  гуманно  из  списков  вычеркивает. Куда  деньги  из  бюджета  уходят , ты , Андрей , не  поднимай. Названный  тобой  фонд  не  щупай.
Григорьев. Мне  поступило  письмо , говорящее , что «Самарский  Альтруист»…
Крылевич. Малограмотным  притворись!
Григорьев. Читать  не  умеющим?
Крылевич. Прочитал , но  претензий  не  понял. Приперло  кого-то  своим  письмом  жизнь  тебе  осложнить…
Григорьев. В  нем  итоги  независимого  журналистского  расследования.
Крылевич. А  автор  кто?
Григорьев. О  том , кто  его  написал , мне…
Крылевич. Анонимное?
Григорьев. Оно  подписано , но  теперь  я  не  уверен , что  вправе  его  фамилию  вслух объявлять.
Крылевич. Его  от  неприятностей  уберегаешь , а  себе  разгон  и  всмятку?
Григорьев. Меня  они  пальцем  не  тронут. Я  депутат. В  прошлом  известный  борец. Мне  стыдно  перед  ними  прогибаться. Чтобы  завоевать  место  в  сборной , я  против  всего  Кавказа  боролся!
Крылевич. Был  сильнее  и  побеждал?
Григорьев. Да!
Крылевич. А  здесь  сильнее  они. «Самарский  Альтруист» -фонд , через  который  первейшие  у  нас  персоны  будущее  себе  обеспечивают. В  воображении  они  карибские  пляжи  себе  рисуют , а  ты  тюремными  нарами  хочешь  им  поманить?
Григорьев. Но  расследование  не  я , а  журналист…
Крылевич. Журналист – враг. Пятая  колонна. К  нему  на  федеральном  уровне  не  прислушаются , но  если  пойдет  от  тебя , знаменитого  борца , честь  родины  на  международных  турнирах  защищавшего , показательно  размазать  наше  руководство  сверху , по  идее , могут. Ты  бы  не  допустить  попытался?

Григорьев. Меня  на  ковре  Мантусалимов  победил.
Крылевич. Честно  победил?
Григорьев. К  нему  никаких  вопросов. Результат  нашей  схватки  был  мне  ясен, но  я  предпочел  выйти  и  проиграть. Не  будь  у  меня  в  соперниках  он , на  Олимпиаду  поехал  бы  я. Если  бы  он  на  чемпионате  не  выступил , золото  у  меня  никто  бы  не  вырвал. Мантусалимов  на  черном  БМВ  ездит. Я  был  не  в  курсе , но  мне  шепнули. Предлагая  помощь , как  несложно  понять.
Крылевич. Автокатастрофу  ему  устроить?
Григорьев. Доброжелателя  мысль. Весьма  высокопоставленного.
Крылевич. ФСБ?
Григорьев. Спорткомитет.
Крылевич. Я-то  думал , о  шишке  речь…
Григорьев. Ты  меня  областным  руководством  пугаешь , а  оно  у  него  коттедже  пьянствует. Он  мне  бахвалился , что  верхушка  к  его  гостеприимству  прикипела – не  оторвешь.
Крылевич. Он  им , конечно , и  выпивку , и… воображение  захватывает!
Григорьев. От  чего  захватывает?
Крылевич. Ну  не  от  бутылок  же. Девок  он  туда , думаю , охренительных  свозит… спортсменок!
Григорьев. Из  спортсменок  столь  привлекательными  немногие  кажутся. Кто  борьбой  занимается , из  тех  для  возбуждения  руководства  ни  одну , по-моему, не  пригласишь. У  нас  в  Самаре  очень  талантливая  девочка  есть. В  призерах  чемпионата  России  была.
Крылевич. Некрасивая?
Григорьев. Глаз  не  радует.
Крылевич. Но  характер-то  веселый? Оторваться  при  случае  не  возражает
Григорьев. Девица  она  бойкая.
Крылевич. На  себе  испытал?
Григорьев. Я  для  нее  звезда…
Крылевич. Своим  статусом  ты  воспользовался? Без  всяких  усилий  чего  же  в  постель  не  затащить.
Григорьев. Начнем  с  того , что  у  меня  есть  любимая  женщина , ну  и  ее  непривлекательность  к  тому  же  не  располагала. Перед  симпатичной  я  мог  бы  не  устоять , а  с  ней  все  упростилось. Тебе  бы  не  об  этой  девушке , а  о  мужчине  из  спорткомитета  меня  распрашивать. Фактически  что – Мантусалимова  он  мне  искалечить , а  то  и  убить  предлагал.
Крылевич. На  Мантусалимова  мне  начхать.
Григорьев. Ну  а  попрание  закона , права… спортивных  принципов?
Крылевич. Попрали  бы  их  и  ладно. На  Олимпиаду  бы  поехал! Наш  комитет  среди  прочих  своим  участием  выделил.
Григорьев. Я  бы  тогда  не  в  Олимпиаде – в  мерзости  бы  участвовал. Как  бы  я  боролся , зная , что  ради  меня  такая  подлость  совершена?
Крылевич. Твоего  конкурента  он  бы  не  ради  тебя  с  твоей  дороги  убрал.
Григорьев. Разумеется , ради  себя , ради  собственных  бонусов , но  на  олимпийские  кольца  я  бы  в  упор  глядел  и  слава  от  возможной  победы  не  ему , а  мне  бы  досталась. Ему  какое-то  дополнительное  финансирование  и  перекладывание  части  в  карман , а  мне  вечное  звание  олимпийского  чемпиона. Бывших  олимпийских  чемпионов  не  бывает. Выигравший  до  конца  жизни  олимпийским  чемпионом  является.
Крылевич. Вижу , мечтал  ты  об  этом.
Григорьев. Мальчишкой  я  пришел  в  зал , великим  борцом  себя  в  будущем  представляя.
Крылевич. Мужик  из  спорткомитета , конечно , идиот…
Григорьев. Он – преступник.
Крылевич. Нашим  государственным  мужам  для  успешной  преступной  деятельности  мозги  иметь  не  обязательно. Зачем  он  в  курс  тебя  ввел? Фигурку  Мантусалимова  ему  бы  втихую  с  доски  смахнуть. Машина  перевернулась , а  что  привело , никакого  представления… езжай , дорогой , на  Олимпийские  игры , и  да  прогремит  наш  регион  на  весь  мир! Блеск?
Григорьев. Как  рассудить…
Крылевич. «Нет , я  не  поеду!» , – мне  кажется , ты  бы  не  проорал.
Григорьев. Совесть  у  меня  была  бы  спокойна. Но  потом  она  бы  надо  мной  покуражилась , колесом  с  зубцами  во  мне  бы  на  полную , он  же  проболтался  бы  мне – тот , что  Мантусалимова  устранил. В  ночь  после  победы  он  бы  напился , золотую  медаль  на  себя  бы  надел , ты , Андрей , боролся , но  если  бы  не  я , боролся  бы  не  ты… золотая  медаль  чудесно  на  мне  смотрится. Можно  я  ее  заберу? Да  подавись! – я  бы  ему  сказал. Чтобы  это  золото  стало  моим , человек  в  больнице  или  на  кладбище… не  прикоснусь  я  к  нему.

Крылевич. Фантастический  ты  депутат. Надо  же  настолько  особняком  по  взгляду  на  жизнь  стоять… принципами  и  я , Андрей , некогда  баловался. Знаешь , откуда  я  в  депутаты  попал?
Григорьев. Из  чего-то  такого  интеллектуального.
Крылевич. Из  научного  объединения , директором  которого  одиннадцать  лет  я  был. Бородку  теребил… мудреные  раздумия  в  добычу  средств  втыкались. Я  всюду  совался , всех  беспокоил , отношение  к  науке  у  нас  громкое , с  телевизионного  экрана  всемерной  заботой  громыхающее , но  я  на  нее  предметно  просил , рты  у  чиновником  закрывались. Даже  для  вида  ничего  мне  не  обещали. Конечно! Что  положено , на  науку  уже  выделено.
Григорьев. И  кто  получатель?
Крылевич. Свои. Близкие  к  власти  товарищи  регистрируют  фирму , прописывают  в  уставе  научную  деятельность  и  им , как  особо  прогрессивным , из  бюджета  поток. Разработки  у  них  якобы  ценнейшие , на  державность  нашу  работающие , чего-нибудь  толковое  создать  им , естественно , не  удается , но  это  же  наука. Объективный  инвестиционный  риск. Деньги  переходят  из  кармана  в  карман , но  фокус  в  том , что  дающая  рука  их  затем  в  собственном  кармане  обнаруживает. Путь  денег  заранее  предопределен , а  я  хожу , выпрашиваю… надоедаю. Ненужное  напряжение  создаю. А  не  пойти  ли  вам , Павел  Николаевич , в  депутаты? – поинтересовались  у  меня , притомившись  от  наскоков  моих  отбиваться. Энергия  у  меня  на  исходе  и  я  сказал: пес  с  вами, давайте  мандат.

Григорьев. На  посту  председателя  комитета  по  науке  поспособствовать  ее  развитию  вам…
Крылевич. В  задницу!
Григорьев. Чего , науку?
Крылевич. Наивность  мою  прежнюю. Какая  наука , борец  ты  мой  дорогой? Дымом  от  ушедшего  поезда  я  дышал , не  останавливался , глаза  слезились , еще  немного  и  легкие  бы  загубил  со  зрением  вместе. Отчаяние , Андрей , позитивно  на  мне  сказалось. Видишь , как  отлично  я  выгляжу?
Григорьев. Вы  сдались  обстоятельствам.
Крылевич. А  ты  намереваешься  их  преодолеть?
Григорьев. От  «Самарского  Альтруиста» я  не  отстану.
Крылевич. Про  медали  было  бы  любопытно  узнать…
Григорьев. А  что  вы  о  них  не  знаете?
Крылевич. За  погибшими  военными  медали  на  подушечке  несут , а  каким  образом  со  спортсменами  обстоит… Мариночка , здравствуйте!

  Со  всей  возможной  грацией  упитанной  женщины  по  лобби  проходит  Марина  Варнакова.

Варнакова. Пообщаться  зовете?
Крылевич. Время  есть – подходи.
Варнакова. У  нас , аппаратных  работниц , со  временем  не  то  что  у  вас. Загруженность  мощная.
Крылевич. Мы-то  умом , а  у  вас  бумажки , отчетность… я  бы  с  вами  не  поменялся.
Варнакова. К  нашей  загруженности  у  нас  и  зарплаты  крошечные.
Крылевич. Сочувствую  вашей  доле. Семейное  благополучие , надеюсь , скрашивает?
Варнакова. Да  с  сыном  у  меня…
Крылевич. Плохо?
Варнакова. Мальчишки  лет  в  пятнадцать  от  рук  отбиваются , а  он  в  десять  начал.
Григорьев. В  борьбу  его  отдать  надо.
Варнакова. Я  бы  скорее  в  карате. Стыдно  сказать , но  была  бы  рада , если  бы  ему  хорошенько  настучал. Меня  посылает , с  отцом  через  губу… бесплатная  секция  карате  у  нас  в  городе  есть?
Григорьев. В  борьбу  я  бы  его  устроил , а  в  карате  у  меня… мое  мнение – борьба  ему  больше  даст.
Варнакова. Но  там  же  сплошные  кавказцы.
Григорьев. Вы  к  тому , что  конкуренция  страшная? Само  собой , борьба  на  Кавказе  увлечение  повальное  и  выходцы  оттуда  во  всех  весах  на  главных  ролях , но  вашему  сыну  пока  надлежит  не  вершины  штурмовать , а  для  себя  позаниматься. Поднабрать  дисциплины , умения  в  коллективе  себя  вести…
Варнакова. В  школе  он  прекрасно  себя  ведет. В  гнусного  волчонка  дома  он  превращается! Ему  говоришь  телевизор  потише  сделать , а  он  на  тебя  смотрит  и  нагоняет  громкость  до  максимума. Отец  вбежал  и…
Крылевич. Тут  же  выбежал?
Варнакова. За  ухо  его  повозил.
Григорьев. Занимайся  он  борьбой , вашему  мужу  бы  не  поздоровилось. Пощады  бы  просил , от  болевого  страдая.
Варнакова. Мой  психованный  муж  этого  бы  ему  не  спустил. Свою  порушенную  честь  тут  же  бы  восстанавливать  бросился. С  сыном  у  меня  проблемы , а  с  мужем  кошмар…

Григорьев. Если  вы  до  сих  пор  вместе , противоречия  у  вас  терпимые.
Варнакова. Жить-то  мы  живем , но  не  как  полагается…
Крылевич. Взаимного  уважения  нет? Готовности  уступать?
Варнакова. Секса  у  нас  нет.
Крылевич. Живете  вы , значит…
Варнакова. Скверно!
Крылевич. Утешайте  себя  мыслью , что  секс  в  нашу  жизнь  приходит  и  уходит. Что  то  нам  отпущено , то  и  получаем. Говоря  серьезно , надо  только  захотеть , ну  или  в  случае  с  мужчиной  подлечиться.
Варнакова. Он  сексуально  как  бык  здоров. Страшно  сказать , в  каком  виде  около  моей  кровати  ходит… но  я  его  не  впускаю.
Григорьев. Почему?
Варнакова. Изменил  он  мне.
Григорьев. Неприятно…
Варнакова. Непростительно! Какие-то  женщины  прощают , но  у  них  свой  менталитет , а  у  меня  свой. Мужчина , который  другую  женщину  предпочел , пусть  с  ней  и  спит…
Крылевич. А  она  кто?
Варнакова. Без  понятия.
Крылевич. Но  факт  измены  никаких  сомнений , полагаю , не  вызывает?
Варнакова. Я  думаю , что  он  изменил.
Крылевич. А  мой  сослуживец  думал , что  у  пришельцев  нрав  добрый.   
Григорьев. Выяснилось , что  нет?
Крылевич. Не  знаю , Андрей! Необъективность  с  глупостью  схожая , здесь  в  уверенности , что  пришельцы  существуют – далее  следуют  рассуждения  об  их  нраве , какой  стиль  танцев  им  ближе… не  наука , а  литература.
Григорьев. Думаю , в  мнении  о  пришельцах  наука  раскололась.
Крылевич. Она  скололась… о  поправимых  вещах , Мариночка , попрошу – о  муже  твоем. Держащим  кого-то  в  объятиях  пойман  он  не  был?
Варнакова. На  подозрение  меня  запах  в  нашей  квартире  навел.
Крылевич. Французские  духи? Недостаток  у  них – крайне  плохо  выветриваются.
Варнакова. Пахло  у  нас  дихлофосом.
Крылевич. А  дихлофос , он…
Варнакова. Французские  духи  заглушать!

Крылевич. Имея  богатый  жизненный , я  о  подобном  методе  не  слышал. Чтобы  казалось  достоверным , засилье  насекомых  необходимо.
Варнакова. Они  были.
Крылевич. Комары?
Варнакова. И  тараканы.
Крылевич. А  разговоров , что  квартиру  от  них  неплохо  бы  очистить , вы  не  вели?
Варнакова. Проскальзывало , конечно. Но  я  не  верю , что  он  без  моего  ведома  купил  дихлофос  и  все  им  опрыскал! Зудеть , что  я  из-за  работы  квартиру  запустила – это  его , а  взять  инициативу  не  себя – не  сочетается  у  меня  с  ним , сколько  ни  фантазируй.
Григорьев. А  женщину  в  ваше  отсутствие  домой  привести?
Варнакова. Удивил  он  меня , разумеется. Тут  его  апатия  почему-то  отступила. Догадываюсь , почему! Принадлежность  к  мужскому  полу  и  в  таком  валенке  взыграть  может.
Григорьев. Вы  говорили , что  сексуально  он  не  пустоцвет.
Варнакова. В  нем  даже  некоторое  великолепие  наличествует.
Григорьев. И  зачем  же  вы  тогда  его  валенком?
Варнакова. Ленивый  он , весь  какой-то  завалявшийся , ему  бы  свое  получить  и  сторону  молча  завалиться. Теперь , когда  я  с  ним  не  сплю , он  изменился – нервы  у  него , по  квартире  метания , взглянешь  и  не  узнаешь: будто  подмена  личности  произошла. Тараканов  потравил  и  давай , сволочь , изводись , место  себе  не  находя…

Крылевич. Он  помечется  и  уйдет.
Варнакова. Он  подождет.
Крылевич. Чего? Что  простишь  ты  его?
Варнакова. Ну  не  вечно  же  буду  в  обиде  страшнейшей.
Григорьев. А  как  же  ваши  слова , что  какие-то  женщины  прощают , но  вы…
Варнакова. Сразу  видно , что  вы  спортсмен. Человек , очень  прямолинейно  мыслящий. Слишком  буквально , Андрей , ко  всему  вы  относитесь. Стали  депутатом , а  гибкости  не  прибавилось. В  ваши  годы  возобновить  карьеру  уже  нельзя?
Григорьев. Люди  и  постарше  меня  многого  на  ковре  добиваются.
Варнакова. Но  у  вас  же  была  пауза.
Григорьев. Физически  я  нагоню , но  хватит  ли  этого… соперник  у  меня  больно  сильный.
Варнакова. А  вы  рискните. Поставьте  себе  грандиозную  цель!

Григорьев. Величие  задачи  меня  бы , думаю , далеко  завело… ну  чего  в  депутатах  я  делаю – только  теряю  себя. Столько  последних  гадов  здесь  перевидал… вы , Марина , взволновали  мне  душу. Выйти  на  ковер , совершить  невозможное – чувствую , с  каждой  секундой  сердце  все  быстрее  стучит. Поборемся  мы  еще , приложим , что  сможем…




                Действие  третье.

  В  безвкусно  обставленной  квартире  к  Андрею  Григорьеву  лезет  женщина  простенькой  красоты.

Татьяна. А  в  следующем  месяце  тебе  премию  выплатят?
Григорьев. У  меня  и  зарплата  неплохая. На  вопрос  не  о  том… по-моему , премия  не  планируется. Нас  и  за  новогодние  выплаты  клеймили – до  сих  не  отмоемся. Регион  за  черту  бедности  вывалиться  норовит , а  вы , сволочи , без  зазрения  себе  выписали… все  деньги  взяли , и  я  взял. Если  бы  не  взял , ко  мне  в  Думе  как  к  заразному. И  ты  бы  ворчанием  негатива  добавила.
Татьяна. Депутатство  тебе  за  спортивные  успехи  пожаловано. Ты  за  регион  выступал , здоровье  на  ковре  оставлял , и  тебе  за  это  значок  и  вместе  с  ним  выплаты. Ты  что , вполсилы  боролся?
Григорьев. В  полную.
Татьяна. Так  и  выплаты  в  полной  мере  получай!

Григорьев. Я , Танечка , намереваюсь  нас  с  тобой  немного  беднее  сделать. На  короткий  период. Впоследствии  ты  и  не  вспомнишь , что  в  денежном  плане  лишилась  чего-то. Я , Танечка , за  крупной  рыбой  погнаться  думаю.
Татьяна. Будучи  депутатом , затеять  и  осуществить  крупное  дело  тебе…
Григорьев. Из  депутатов  я  уйду.
Татьяна. Уйдешь?
Григорьев. В  борьбу.

Татьяна. А  кем  ты  туда? Тебе  место  функционера  в  Москве  предложили?
Григорьев. В  борьбу  я  возвращаюсь  борцом. Два  года  не  боролся , но  история  борьбы  и  более  отчаянные  возвращения  знает. Люди  по  десять-одиннадцать  лет  на  ковер  не  выходили , а  по  возвращению  с  кем  угодно  конкурировать  могли.
Татьяна. Засобирайся  ты  на  ковер  спустя  десять  лет , я  бы  к  тебе  как  к  сошедшему  с  ума  относилась.
Григорьев. А  сейчас?
Татьяна. Адекватным  мне  твой  поступок  не  кажется. Но  я  верю , что  ты  его  не  совершишь. Беззубым  окунем  в  бассейн  с  пираньями  не  нырнешь! Поплавать  они  бы  тебе  дали , но  ты  же  пожрать  их  намерен.  У  нас  все  изумительно  устроилось , а  он  опять  на  ковер! Хотя  твое  возвращение  может  и  оправданным  быть. Мысль  о  нем  в  тебе  самом  зародилась  или  извне  пришла?
Григорьев. Во  мне , конечно , тлело , но  кое-кто , конечно , и  дунул.
Татьяна. Спонсор?
Григорьев. Какой  спонсор?
Татьяна. Местный , наверное. Возвращайся , потей , а  мы  тебе  поддержку , всестороннее  обеспечение , чтобы  ты  тренировался  со  спокойной  душой , мы  выделяем  тебе  столько-то… на  жизнь  тебе  хватит… когда  ты  был  в  сборной, кто  расходы  твои  покрывал?
Григорьев. Государство.
Татьяна. Ну  а  теперь  на  кого  они  лягут?
Григорьев. Спонсора  я  поищу…
Татьяна. Но  пока  его  нет?
Григорьев. Помимо  тебя  о  возвращении  я  ни  с  кем  не  заговаривал. Попозже  слетать  на  высокогорный  сбор , конечно , придется , но  для  начала  я  и  у  нас  в  зале  потренируюсь. Если  тратиться  по  минимуму , я  и  собственными  средствами  обойдусь. С  моих  депутатских  доходов  у  нас  же  отложено.
Татьяна. Да  я  тебе  из  них  ни  копейки  не  выдам!   
Григорьев. У  друзей-спортсменов  займу. Они-то  понимают , в  чем  разница  между  тошнотой  и  мечтой.

Татьяна. Где  тебе  тошно , я  знаю.
Григорьев. В  Думе.
Татьяна. А  мечта  у  тебя , разумеется , на  Олимпиаду  поехать.
Григорьев. Времени  на  подготовку  у  меня  в  обрез  и  приступить  к  ней  я  думаю , не  откладывая.
Татьяна. Мы  и  сейчас  по  утрам  бегаем.
Григорьев. Будешь  бегать  без  меня. Ты  за  мной  не  угонишься! С  бега  трусцой  я  на  темповой   ритм – рядом  с  тобой  бежал , посмеиваясь , а  тут  до  судорог , до  кровавого  харканья…
Татьяна. Загонишь  ты  себя.
Григорьев. Для  этого  и  существует  тренерский  присмотр. Мой  тренер , я  слышал , занят.
Татьяна. В  такую  бесплатную  авантюру  он  бы  и  свободным  не  ввязался.
Григорьев. За  него  не  скажу. Тебе-то  деваться  некуда , а  он  бы , возможно , не  согласился. Я  так  и  о  тебе  говорю  из-за  уверенности , что  определенная  нехватка  денег  нас  с  тобой  не  разлучит.
Татьяна. Силу  моей  любви  ты  знаешь.
Григорьев. Мы  вместе  немало  лет.
Татьяна. Я  и  с  мужем  немало  их  прожила.
Григорьев. Меня  раздражает , когда  ты  называешь  его  мужем…
Татьяна. Он  до  сих  пор  мой  муж.
Григорьев. Это  из-за  юридических  трудностей… как  с  ним  оформить  развод , если  он  бы  в  Боснии? Ты  говорила , что  сложно.
Татьяна. Наверно , попроще , чем  тебе  на  Олимпиаду  попасть.

Григорьев. Ты , кажется , хочется  мне  внушить , что  не  разводишься  с  ним  из-за  нежелания  с  ним  разводиться? Твоя  откровенность  дорогого  стоит!
Татьяна. Да  чего  ты  заводишься… шесть лет  прошло. Тебе  известно , что  я  к  нему  чувствую.
Григорьев. Ненависть.
Татьяна. Да.
Григорьев. А  что  ты  тогда  здесь крутишь , огорчаешь  меня…
Татьяна. Разозленной  женщине  можно!
Григорьев. Чтобы  меня  задеть , проклинаемого  мужа  использовать…
Татьяна. Можно! Он  мне  жизнь  ломает , а  мне  его  не  задень!
Григорьев. У  меня  страстная  потребность  вернуться. Ну  поживешь  немного  поскромней… какая  сломанная  жизнь? Я  у  тебя  сына  не  увозил.
Татьяна. Муж  меня , да , с  тобой  несравнимо. Всей  семьей  в  Черногорию , на  Адриатическое  море! Из  экономии  мы  не в   гостиницу , а  на  виллу. «Старый  Храст». По  нашему , Старый  Дуб. Перед  входом  широченный  дуб  ветви  раскинул. Условия  домашние – то  бишь  насчет  сервиса  извините. На  завтрак  омлет  и  кусок  хлеба.
Григорьев. А  кофе?
Татьяна. Кофе  или  чай  наливали. Однажды  вместо  омлета  сосиски  на  тарелочку  положили.
Григорьев. По  сколько  сосисок?
Татьяна. По  четыре.
Григорьев. О-оооо…. и  ребенку  четыре?
Татьяна. Четыре  и  ему  досталось , но  он  двумя  наелся. Муж  шесть  штук  сожрал! Хоть  не  ныл  после  завтрака , что  он  голоден. На  море  идем , а  он: есть  хочу , купаться  из-за  голода  не  хочу… на  нормальную  путевку  не  заработал – ну  и  не  хнычь , твердость  характера  жене  с  сыном  показывай! В  кафе  позавтракать  зажимался , а  экскурсию  в  Боснию  купил… ты , говорит , в  море  плавай , а  я  сына  в  Боснию  на  автобусе  отвезу. На  монастырь  Тврдош  с  ним  посмотрим. Какой  еще  Тврдош , что  за  тайные  для  меня  пристрастия , я  даже  посчитала , что  он  лучше , чем  я  о  нем  думаю. На  автобус , едущий  назад  в  Черногорию , он  не  пришел.
Григорьев. Позвонил  и  сказал: не  разыскивай  нас , Таня.
Татьяна. Так  и  было.
Григорьев. Материнские  чувства  мне  в  этой  ситуации  не  представить.
Татьяна. Наступило  отупение. После  пронеслась  мысль , что  тут  какой-то  розыгрыш. Когда  задумалась , пошли  слезы , суета , из  посольства  кто-то  приехал…
Григорьев. И  какие  действия? В  международный  розыск  его , насколько  я  помню , не  объявили.
Татьяна. Границу  Черногории  он  пересек  легально. Похищения  нет , отец  моему  сыну  он  законный…  нужен  юрист , а  на  него  нужны  деньги. Самой  ехать  в  Боснию  и  искать? А  откуда  я  знаю , что  в  Боснии  он  не  транзитом?
Григорьев. Каждый  шаг  он , думаю , рассчитал. Я  вряд  ли  способен  так  спланировать. Любовь  к  сыну  и  меня  бы , наверное , напрягать  голову  заставила. После  развода  он  бы  остался  с  тобой. 
Татьяна. Ну  и  сбросил  бы  с  плеч. Что  за  любовь  такая , для  наших  отцов  нетипичная… развод  фактом  еще  не  стал. Отношения  у  нас  испортились , но  ему  бы  их  восстановить  попытаться , а  не  сына  у  меня  воровать. Мальчик  подрос , меня , вероятно , не  помнит…
Григорьев. Надо  надеяться , что  они  за  эти  годы  не  сгинули. В  Косово , предположим , живут.
Татьяна. Я  удивлюсь , если  в  Монте-Карло.
Григорьев. На  Балканах  видные  борцовские  турниры  проводятся. Поеду – пораспрашиваю.
Татьяна. Раньше  ты  не  предлагал.
Григорьев. После  нашего  знакомства  я  на  Балканах  не  был.
Татьяна. То  на  чемпионат  мира  выезжал , то  на  Европу… а  теперь  на  жалких  турнирчиках  с  полулюбителями  бороться  предстоит. Выше  тебе  не  залезть.
Григорьев. Твое  неверие  меня  окрылит. Добиться  своего  наперекор  всему – вдохновляет , скажу  тебе , от  энергии  даже  сейчас  распирает…
Татьяна. А  Мантусалимов? Ведь  все  потуги  об  него  разобьются.
Григорьев. Мантусалимов – проблема  реальная.
Татьяна. Ну  набери  вес  и  в  следующей  категории…
Григорьев. Хуже  будет.
Татьяна. Сбрось  вес  и…
Григорьев. Хуже  будет.

Татьяна. Ну  удавись. Выйди  на  Мантусалимова  и  дай  ему  тебя  вздрючить. Альтернативы  нет.
Григорьев. Дополнительный  источник  решение  для  меня. К  моему  неверию  мне  бы  веру  христианскую!
Татьяна. Куда  тебя  метнуло… как  пьяного  повело. Для  тебя  же  что  Бог , что  толстолобик  в  томате - религиозность  у  тебя  и  до  свечек  в  церкви  не  доходит.
Григорьев. А  Мантусалимов  религиозен.
Татьяна. И  демоном  на  ковре  вера  в  Аллаха  его  сделала?
Григорьев. Сил  она  ему  точно  не  убавила. Бороться  Бог  не  научит , но  дух , думаю , укрепит. В  минуту  отчаяния  лучом  света  сверкнет. Что  от  меня  требуется , чтобы  к  вере  прийти?
Татьяна. Сохрани  меня  Господь…
Григорьев. Молиться  мне  предлагаешь?
Татьяна. Не  тебя – меня  сохрани. Из  депутатов  в  спортзал  и  к  этому  ужасу  религия  прибавляется… последние  сомнения  в  твоей  неадекватности  пропадут.
Григорьев. А  тебе  не  кажется , что  все  предопределено? Что  я  предначертанное  мне  исполняю?
Татьяна. Речи  у  тебя  уже  религией  отдают. Не  можешь  с  собой  совладать – к  попу  сходи.
Григорьев. Заявиться  и  сказать , что  в  Бога  хочу  поверить?
Татьяна. Но  ты  же  не  денег  у  него  просить. О  религии  он  с  тобой  охотно  поговорит. За  обращение  неверующего  ему  от  Бога  благодарность  положена.

Григорьев. Полагаю , мое  обращение  не  гладко  пройдет… сейчас  я  в  Бога  абсолютно  не  верю. Чуть-чуть  было , но  депутатство  как-то  отшибло. Весь  корпус  сплошняком  с  крестами , а  гады… а  священник  в  какие  часы  принимает? Та  же  строгость , что  у  депутатов , или  попроще? Я  завтра  после  обеда  пойду.


                Действие  четвертое.

  Безучастно  расположившись  под  маленькими  иконами  и  крупным  фото  патриарха , круглолицый  отец  Созонт  к  пришедшему  к  нему  Григорьеву  ни  шагом , ни  мыслью.

Григорьев. Спасибо , что  выкроили. Время  для  вас , вероятно , то , чего  вам  не  достает. На  вас  же  и  людям  помогать , и  службы  служить…
Созонт. Время – категория  сложная.
Григорьев. Ну  да… в  свое  время  я  был  борцом , потом  борцом  я  не  был… собираюсь  опять  им  стать.
Созонт. Ко  мне  вы  пришли , чтобы  о  ваших  планах  поведать?
Григорьев. К  вам  я  насчет  Бога. Осведомиться  у  вас , как  бы  уверовать  мне  в  Него. Мое  мнение , что  вы , священник , знаете  что  тут  и  как.
Созонт. «Немощного  в  вере  принимайте  без  споров  о  мнениях». Послание  к  римлянам.
Григорьев. Вы  образованный…
Созонт. В  рамках  Святого  Писания  я  ничего , мужчина  толковый. Получается , что  желание  у  вас  есть , а  самой  веры  нисколько.
Григорьев. Пока  ни  грамма.
Созонт. Начинать  нужно  с  крещения.
Григорьев. Я  крещен.
Созонт. А  кто  вас  крестил? Священник  или  бабка  какая-нибудь?
Григорьев. Меня  в  церкви. Семилетним  мальчиком  приводили. Мне  предстояло  идти  в  школу , и  мама , которая  этого  очень  боялась , сказала , что  все  средства  хороши.
Созонт. Хаять  женщину , такого  сына  взрастившую , мне  не  пристало… если  таинство  крещения  над  вами  совершено , дело  за  малым – в  храм  надо  ходить. Соблюдать  ритуалы. Праздновать  христианские  праздники.
Григорьев. А  как  их  празднуют? Я – спортсмен , и  со  спиртным  у  меня  практически  никаких  отношений.
Созонт. Вы  думаете , что  мы  на  наши  праздники  только  и  делаем , что  заливаемся? Кто  вам  подобную  мысль  внушил?
Григорьев. У  меня…
Созонт. Правильный  ответ – дьявол.

Григорьев. Вашего  глубоко  понимания  я  еще  не  достиг… о  выпивке  я  из-за  массажиста  Николаева  неприятно  для  вас  сказал. Он  в  сборной  меня  массировал. Свое  дело  знал – ни  одного  негативного  отзыва  от  нас  не  было. Меня , помню , мнет , а  на  шее  крест  болтается. Пьющим  я  бы  его  не  назвал , но  однажды  на  Пасху  ужасно  набрался… тренерский  штаб  на  него , само  собой , накинулся , а  он  им  говорит , что  Пасха  у  нас , у  русских , праздник  огромный. Я  не  присутствовал , но  народ  утверждает , что  он  и  на  Благовещение  себе  позволял. А  Благовещение , оно  в  честь  чего? Кто  кого  благовестил?
Созонт. Архангел  Гавриил.
Григорьев. А  кого?
Созонт. О , страна  православная , ну  ни  малейших  знаний  ни  у  кого… для  избавления  от  позорного  неведения  занятия  у  нас  при  храма  проводятся. Можете  посещать.
Григорьев. Бесплатно?
Созонт. Абонемент  надо  купить…
Григорьев. Правда?
Созонт. Ну  конечно , бесплатно , ну  что  вы  за  человек!
Григорьев. Но  за  крещение  вы  же  берете.
Созонт. Давай  еще  наши  нормы  обсуждать  будем…
Григорьев. Увлеченность  деньгами  вашей  репутации  весьма  сильно  вредит.
Созонт. Да  ты  зачем  сюда  пришел , благочинной  жизни  матерь-церковь  через  меня  подучить?
Григорьев. Я  в  Бога  хочу  уверовать. А  у  вас  храм. Я  полагал , что  какая-то  связь  имеется.
Созонт. Есть  она  и  она  воистину  крепка – не  ошибся  ты , что  на  церковь  положиться  решил. Ты  уже  крещен. К  Богу , так  сказать , курс  тебе  задан. Ходи  в  храм , исполняй  предписанное… из  обязательного , сын  мой , на  исповедь  приходить. Исповедоваться  часто! В  чем  исповедаться , у  тебя , сын  мой , разумеется , набежало?
Григорьев. Я  депутат.

Созонт. Государственная  служба  нами  к  почетной  относится. Мы  с  государством  в  контакте , порицать  нам  его  не  за  что… к  людям  оно  по-разному , но  к  нам , к  нашей  организации , оно , можно  сказать , по-доброму – способствует нам  в  нелегком  существовании  нашем. Знай  я , что  ты  депутат , я  бы  с  тобой  в  тоне , все  мое  уважение  выражающем.
Григорьев. Из  депутатов  я  ухожу.
Созонт. И  с  чего  же? Что  тебя , сын  мой , попутало?
Григорьев. Ближайшие  годы  борьбе  я  собираюсь  отдать.
Созонт. А  быть  борцом  и  вместе  с  тем  депутатом  разве  не  дозволительно?
Григорьев. Не  хочу  я  между  делом  моей  жизни  и  всякой  гадостью  разрываться. Да  и  предупредили  меня. Продолжишь  копаться – убьют. Для  меня  счастье  забрезжило , а  мне  пулю… от  судьбы  дулю… пошло  мое  расследование  куда  подальше , святой  отец.
Созонт. А  под  кого  ты , сын  мой , копать  осмелился?
Григорьев. Под  общественный  фонд «Самарский  альтруист». 
Созонт. Ой , да  я  о  нем  наслышан – великолепные  поступки  за  ним  числятся. На  реставрацию  храмов , на  возведение , я  знаю , денежки  от  него  исправно. Не  понимаю , чего  же  ты , сын  мой , именно  к  нему  прицепился.
Григорьев. Дьявол , наверное , надоумил.
Созонт. «Сквернословие  и  пустословие  и  смехотворство  не  приличны  вам». К  ефесянам  послание.
Григорьев. А  кто  они  такие , ефесяне  эти?
Созонт. Ну  народишко , видимо , когда-то  где-то  проживавший. Апостолы  ездили  и  обучали… для  обретения  Бога  в  паломническую  поездку  тебе  нужно! К  мощам , целебным  источникам , мироточащим  иконам. Наш  приход  организует.
Григорьев. Через  ваш  приход  к  Богу  мне , похоже , не  прийти.
Созонт. Это  греховное  заявление. Есть  ты  и  есть  Всевышний , а  связывает  вас  церковь - в  том  числе  и  наш  приход. Полагать , что  ты  без  матери-церкви  справишься , самообман , сын  мой! Изучи  Евангелие , православную  литературу  почитай…
Григорьев. Необходимые  книги  в  храме , разумеется , продаются?
Созонт. Подборка  у  нас  основательная… а  чего  тебя , сын  мой , приперло  к  Богу  прийти? Какую-нибудь  серьезную  болезнь  у  тебя  отыскали?
Григорьев. Я , святой  отец , на  борцовский  ковер  возвращаюсь. С  серьезной  болезнью  что  мне  там  делать? Чувствовать  Бога  в  душе  мне  нужно , чтобы  с  главным  соперником  в  одинаковом  положении  быть. Не  с  дьяволом.
Созонт. Его-то  тебе  не  побороть…
Григорьев. Прими  он  человеческий  облик  и  выйди  со  мной  на  ковер , я  бы  проверил , в  какой  он  форме.
Созонт. «Свидетель  мне  Бог , которому  служу  в  благовествании  Сына  Его , что  непременно  вспоминаю  о  вас». О  мирских  идиотах. Ну  расскажи  мне , кто  твой  соперник , чью  силу  веры  опасной  для  себя  ты  считаешь. Столь  истинно  верующий  борец! Сказал  бы , что  нелепо , но  свойство  православия  в  том , что  оно  и  несуразного  влечет…
Григорьев. Православие  не  про  него.
Созонт. Ну  Бог  ему  судья… и  какой  же  такой  веры  он  придерживается?
Григорьев. Он  мусульманин.

Созонт. Страна  у  нас  многоконфессиональная , и  нечего  мне  ее  раскалывать , в  рожу  ему  плевать… у  нас  в  Самаре  и  корейские  культы  настойчиво  пропагандируются! Мне  и  тут  гнев  не  выпусти?
Григорьев. А  вы  возлюбите. К  людям  других  взглядов  эта  заповедь  не  относится?
Созонт. Снять  что  ли  рясу  и  тебе  отдать. А  самому  на  ковер!
Григорьев. Можно. Злости  в  вас  много , а  она  для  большого  спорта  компонент  незаменимый.
Созонт. На  ней  не  выедешь… да  и  поздно  мне  в  мои  годы  что-то  менять.
Григорьев. А  я  не  испугался.
Созонт. Ты  молодой.
Григорьев. Для  борьбы  я  староват.
Созонт. А  чего  лезешь?
Григорьев. Душа  зовет.
Созонт. Несчастному  бренному  телу  за  порывы  души  нередко  страдать  приходится. Мусульманин , что  в  соперниках  у  тебя , тебе  когда-нибудь  проигрывал?
Григорьев. Нет.
Созонт. И  когда  ты  моложе  был?
Григорьев. Тогда  он  был  мальчиком. Едва  подрос , меня  тут  же  с  вершины  скинул. Только  пятки  мелькнули.
Созонт. И  ты  с  помощью  Бога  хочешь…
Григорьев. Настоящий  вызов  Мантусалимову  бросить.

Созонт. Для  этого  либо  ты  должен  в  силе  набрать , либо  он  потерять. Обрушь  на  него  Господи  хворь , плоть  его  иссушающую! Прибегнуть  к  подобному  методу  в  мыслях  у  тебя  не  имеется?
Григорьев. Мне , святой  отец , в  любом  случае  надо  в  великолепной  форме  находится. Не  будет  Мантусалимова – кто-то  еще  меня  вышибить  меня  попытается.  У  пьедестала  такая  драка , чтобы  на  него  встать… что  до  Бога , я  нуждаюсь  не  в  том  Боге , к  которому  бы  я  обращался , о  чем-то  молил - я  Бога  внутри  себя  жажду. Как  поддержку , как  ресурс  дух  укрепить… не  звезду  в  небе , а  лампочку  в  душе.
Созонт. Царствия  Божьего , что  внутри  нас , ты  взыскуешь. На  Эверест  замахиваешься. Колени  перед  Господом  преклонять  не  то , что  внутрь  себя  Его  заполучить – в  половину  легче. Чего-то  тут  сыростью  пахнет…
Григорьев. Отопление  у  вас  центральное?
Созонт. Подключены  мы , конечно. Городской  частью  являемся , не  хуже  пожарной… они  горящими  дома  занимаются , мы  людьми  тухнущими , засовестится  кто-нибудь , что  в  нем  тление  и  смрад , ну  и  к  нам – выправлять  его  требует. Приходят  люди… один  на  тысячу  над  возможностями  церкви  еще  не  смеется. Ко  мне  по-прежнему  ходят.
Григорьев. А  чего  к  вам  не  ходить , если  вы  священник , порядочный  человек…
Созонт. Отец  Порфирий  меня  достойнее , но  кто  к  отцу  Порфирию  пойдет? В  прессе  раструбили  и  пропало  его  реноме… в  грязную  историю  отец  Порфирий  вляпался. Будь  он  священником  католическим , после  моих  слов  что  бы  тебе  подумалось?
Григорьев. Нечто  извращенное , с  детьми  связанное.
Созонт. Опустились  они  там  из-за  безбрачия , всякое  живое  существо  вожделеть  готовы. Ну  а  по  поводу  нашего  попа  какое  соображение  имеешь?
Григорьев. Пьянство  или  воровство. 
Созонт. Это  да , пагуба  у  нас  распространенная. Пытаться  это  искоренить – в  безнадежную  атаку , сын  мой , бросаться. Но  от  наркотиков , служители  православные , далеки.
Григорьев. Не  сомневаюсь.
Созонт. А  отец  Порфирий  свалял… из  нашей  непогрешимости  выбился.
Григорьев. Наркотики  стал  принимать?
Созонт. Он  кружок  благочинно  вел. Для  нюхающих  и  ширяющихся  собрания  под  сенью  храма. К  отцу  Порфирию  у  нас  с  трепетом , священник-тяжеловес  он  у  нас – сказал , что  наркоманов  вылечит , и  в  дискуссию  с  ним  никто  не  вступил. Для  Господа  его  голос  звучит  отчетливее , чем  нас , и  если  он  говорит , что  именем  Господа  зависимость  из  молодежи  вытравит , наше  дело  глядеть  и  результатами  восхищаться. Народ  проинформировали , оповестили , что  желающие  могут  приходить  и  здоровье  свое  поправлять , кучка  измученных  скелетов  подтянулась. Отец  Порфирий  начал  громыхать , что  с  нами  Господь , ваши  вены  от  наркотиков  он  очистит , наркоманы  бубнили , что  болтовней  с  наркотиком  не  развяжешься , а  отец  Порфирий  их  корректировал, говоря , что  мы  здесь  не  для  болтовни , а  для  взываний , самим  вам  к  Господу  взывать  непривычно , но  вы  теперь  не  сами  себе  предоставлены - на  вашей  стороне  ваш  духовный  пастырь , и  мы  сейчас  сосредоточимся  на  Иисусе  Христе , в  молитве  к  Нему  все  сдерживающее  отбросим… дверь  была  открытой , и  я  пройду , невольно  послушаю , от  энтузиазма  отца  Порфирия  кто-то  воспрял , но  в  дальнейшем  оптимистов  стало  поменьше.
Григорьев. На  собрания  ходили , но  стремление  уколоться  никуда  не  делось.
Созонт. Угу. Изначальное  стеснение  препятствием  быть  перестало  и  наркоманы  на  отца  Порфирия , как  говорится , покатили. Да  что  мы  твоего  Христу  молимся , куда  ему  силой  с дозой  тягаться… ой , не  решаюсь  я  говорить , что  потом  приключилось. Я  бы  не  сказал , но  и  ты  и  без  меня  правду  узнать  способен.
Григорьев. От  кого?
Созонт. В  Интернете  она. Под  наименованием «Удолбанный  священник» там  выложена. Минут  на  пять  бесподобный  о  нем  репортаж… чувство  реальности  отцу  Порфирию  изменило. Разговоры , что  наркотики  по  силу  Иисуса  Христа  превосходят , спровоцировали  отца  Порфирия , поддержкой  Господа  заручившись , в  состязание  с  наркотиком  вступить: не  подействуют  на  меня  ваши  наркотики! Господь  не  допустит , чтобы  они  на  мое  пронизанное  верой  сознание  повлияли! Изыди , наркотика  действие , не  пробиться  тебе  ко  мне , к  Господу  Богу  возвышенно  устремленному! Наркоманы  полагающееся  зелье  принесли , и  отец  Порфирий  нюхнул  или  вкурил , подробностей  не  знаю , но  наркотик  в  себя  был  им  впущен. Дальше  смотри  видео.
Григорьев. Я  думаю , отец  Порфирий , в  неважном  свете  предстал.
Созонт. Руки  вздымал , ходил , падал…
Григорьев. Вашей  епархии  надлежало  говорить , что  в  духовный  экстаз  он  вошел.
Созонт. Да  у  него , знаешь  ли , фразы  вырывались , с  этим  не  стыкующиеся. О  квартплате  долго  орал… о  рыбалке , на  которую  с  китайцами  ездил.
Григорьев. А  он  у  вас  рыбак?
Созонт. Рыбку  он  ловит , но  не  с  китайцами  же. У  него  имеется  приятель  башкир – его  он , наверное , китайцем  увидел.
Григорьев. Он  о  китайцах  во  множественном  числе.
Созонт. Размножился  у  него  башкир  в  том  его  состоянии.
Григорьев. А  водки  он  к  наркотику  не  добавил?
Созонт. Если  только  пришел  на  собрание  уже  слегка  подфоше.
Григорьев. За  ним  водится?
Созонт. Я , сын  мой , ничего  плохого  о  нем  не  скажу. Ему  и  так  досталось – тебе , мирянину , не  понять , сколько. Он  опозорен , его  кружок  прикрыт , он  наркоманам  помочь  хотел , а  они , паскудники , засняли  и  выложили…

Григорьев. Кружок  совсем  впустую  проработал?
Созонт. Итоги , по-моему , скромнейшие.
Григорьев. И  в  спорте  бывает , что  стараешься , а  старание  против  тебя  оборачивается. Лишний  километр  пробежал  и  у  мышцы  надрыв.
Созонт. Твои  мышцы  и  весь  твой  спорт  для  меня  мелкие  камешки  под  утесом. Я  на  нем  стою , Богом  живу , гордыня  нам  запрещена , но  грудь  я  выкатил. Я  необычен , от  заурядных  треволнений  отдален… с  подошедшей  ко  мне  женщиной  я  не  заговариваю. Григорьев. А  что  она  на  утесе  забыла?
Созонт. Ввести  меня  в  грех  она  на  него  забралась. Ласковое  слово  мне  скажет , и  я , ею  околдованный , подумаю , что  со  мной  она  готова  на  все… в  твоей  жизни  женщины  есть?
Григорьев. Одна  единственная.
Созонт. Жена?
Григорьев. Мы  не  женаты.
Созонт. В  глазах  Господа  гнусным  блудом  вы  с  ней  занимаетесь.
Григорьев. Да  чушь  это , батюшка , полная.
Созонт. Возможен  и  такой  подход. До  призвания  меня  ангелами  трубящими  и  я , скажу  тебе , его  придерживался. Мою  ложь  ты  услышал , сын  мой! Ангелов  не  было.
Григорьев. Злодейски  обманутым  я  себя  не  чувствую.
Созонт. Злодейство , сын  мой , не  в  той  лжи , что  для  приукрашивания , а  в  той , что  выгоду  несет  злую.
Григорьев. Я  понял , батюшка. Разъяснили  вы  мне.
Созонт. Про  себя  надо  мной  не  усмехайся – не  умнее  меня  ты , скажу  я  тебе. Ты  мне  возразишь , скажешь , что  ты  депутат  и  у  тебя  женщина… она  толстая?
Григорьев. Из  депутатов  я  ухожу.
Созонт. А  женщина-то  у  тебя  толстая?
Григорьев. Нет.
Созонт. У  депутатов , само  собой , женщины  как  картинки. Фигурки  у  ваших  женщин  без  брюха  выпирающего  и  ножек  слоновьих , вы  же  депутаты , средняя  русская  женщина  вам , небожителям , не  подойдет.
Григорьев. Я  своим  служебным  положением  не  пользовался. Таню  я  до  всякого  депутатства  завоевал.
Созонт. Известные  спортсмены  от  депутатов  не  отстают. Толстух  себе  не  заводят!
Григорьев. На  женщинах  в  теле  вы , святой  отец , смотрю , зациклились. Неутоленное  желание  фонтаном  бьет.
Созонт. Толстой  женщине  сердечный  поклон  я  кладу. К  Иисусу  Христу  за  пазуху  кто  меня  направил?
Григорьев. Толстая  женщина?
Созонт. Где-то  сто  десять  она  весила. На  заднее  сиденье  мы  вчетвером  набивались , а  с  ней  вдвоем  едва  влезли. Впереди  королек  Олег  и  его  пикантная  жена , а  на  заднее  мы  с  толстой  Леночкой  втиснулись. За  город  мы  катили – у  Олега  на  даче  ночь  с  субботы  на  воскресенье  отгулять. Олег  с  женой  пара, а  мы  с  Леночкой  в  отношениях  неопределенных  - друг  другу  симпатизируем , но  на  любовном  ложе  это  не  закреплено.
Григорьев. И  на  дачу  вы  ехали  закрепить?
Созонт. Точно  так.
Григорьев. А  вашу  церковную  принадлежность  куда  вы  засунули?
Созонт. Да  я  тогда  к  церкви  как  собака  к  цветам – мимо  прошел  и  не  заметил. До  обучения  и  последующего  принятия  сана  словно  до  Австралии  в  те  годы  мне  было. А  до  Леночки , водочки  на  даче  у  Олега  выпившей , рукой  подать. Олег  кричал , чтобы  водку  я  экономил , но  я  Леночке  подливал… облегчал  себе  задачу  постыдную. Кусочек  сыра  на  тарелочку  ей  положу  , ну  и  рюмочку  до  краев  подолью.
Григорьев. Леночка , судя  по  всему , женщина  без  запросов.
Созонт. Театральных  ухаживаний  она  не  требовала , но  и  не  поддавалась. На  участке  самодельная  скамейка , и  я  на  ней  к  Леночке  прижимался , вжимался  в  Елену  с  поцелуями  пламенными , в  надавливаниях  на  ерзающую  Леночку  энергию  я  не  экономил , и  скамейка  под  нами  сломалась.
Григорьев. Не  рассчитана  она  на  распущенность  вашу.
Созонт. Криворукий  Олег  нормально  сколотить  не  смог.
Григорьев. Леночка  ничего  не  отбила?
Созонт. Да  в  порядке  толстушка , Христос  ее  храни. С  земли  я  взглядом  поверх  забора  и  на  церковные  купола  им  налетел. И  приковали  его  купола… ни  с  места  мой  взгляд. А  в  голове  вся  гнусь , вся  бессмысленность  жизни  проносится.
Григорьев. Это , наверное , Бог , чтобы  вас  к  Нему  привести , скамейку  сломал.
Созонт. Ее  Олег  паршиво  сделал. К  Богу  я  сам  пришел.
Григорьев. Но  он  вас  позвал.
Созонт. Для  самоуспокоения  можно  и  подобным  образом  думать… на  службу  к  Богу  я  заступил  и  служба  у  меня  беспорочная. Постоянная  настроенность  на  благодать! Как  провести  отпуск , я  не  размышляю.
Григорьев. А  священникам  он  положен?
Созонт. Разумеется.
Григорьев. И  где  вы  его  проводите?
Созонт. По  югам  во  всяком  случае  не  таскаюсь.
Григорьев. А  среди  вас  есть  и  те , кто  на  пляж  выбирается?
Созонт. Церковь  заколачивают  и  на  юг…
Григорьев. Досками  заколачивают?
Созонт. Ну  не  заколачивают – на  ключ  закрывают. В  так  называемых  деревенских  церквях  священника  подменить  некем , и  если  он  уезжает , храм  закрывается. В  километрах  сорока  отсюда  отец  Пимен  на  служении  состоит – из  закоренелых  он  почитателей  отдыха  морского. Храм  на  месяц  бросит  и  в  волнах  плескаться…
Григорьев. Загорелым , думаю , возвращается.
Созонт. С  этим  он  меры  не  знает. Облезлым  каким-то  приедет , шелудивым… вид  отца  Пимена  мне  известен , поскольку  бывает  он  у  меня. В  Самару  прикатит  и  по  храмам , по  барам… не  сидится  ему  в  захолустье. Каждый  случай  вырваться  оттуда  использует.
Григорьев. Насчет  баров  вы  серьезно?
Созонт. А  что  такого?
Григорьев. Появляться  там  в  рясе  как-то… неприлично , наверное.
Созонт. Ну  что  ты , сын  мой , себе  навоображал , за  кого  ты  православных  священников  принимаешь? И  дурака  ведь  понятно , что  рясу  он  снимает! За  Москву  не  скажу – столичные  попы  водку  Абсолют  и  в  рясах , вероятно , заказывают , но  у  нас  устройство  патриархальное , забыться  нам  и  народ  не  даст: засовестит  батюшку , расслабиться  в  открытую  заявившегося. Неприятное  общение  батюшке  грозить  будет.
Григорьев. Я  бы  выпивающего  священника  не  трогал.
Созонт. А  если  он  примется  проповедью  тебя  доставать?
Григорьев. Пришел  в  бар , напился  и  слетел?
Созонт. Саратовский  отец  Никодим  крестил  младенца , и  ему  поднесли. Он  не  хотел , но  выпить  его  уговорили. И  он  им… в  Саратове  и  я  служить  мог. Мне  и  сейчас  предлагают.
Григорьев. Поедете?
Созонт. Свое  ближайшее  будущее  с  Саратовом  я  не  связываю. Я  не  намерен  вдаваться , почему  Саратов  меня  не  устраивает. И  про  нетрезвые  откровения  отца  Никодима  говорить  тебе  не  стану!
Григорьев. Чувствую , между  нами  пробежал  холодок.
Созонт. Считай , как  знаешь.

Григорьев. О  подвиге  кого-то  из  святых  вы  мне  не  поведаете? Созонт. Для  чего? Григорьев. Вы , думаю , огорчились , что  ваши  рассказы  о  священниках  отрицательное  мнение  о  церкви  создать  у  меня  способны. Расскажите  о  ком-то  положительном. Приведите  мне  пример  церковника , все  лучшее  в  себя  вобравшего.

Созонт. Кого  назвать-то…
Григорьев. Некого?
Созонт. Да  море  их , служителей  почитаемых. У  меня  в  мыслях  скучились  и  кого  же  из  них  наружу… святой  Никита  Новгородский  наиболее  просится  названным  быть. Киево-Печерский  монах , которому  во  время  молитв  дьявол  являлся. Ты  представь – взываешь  к  Богу , а  приходит  дьявол… еще  и  говорит  с  тобой.
Григорьев. Бог  не  говорил , а  дьявол  пообщаться  не  чурается?
Созонт. Наваждение!
Григорьев. И  с  дьяволом , думаю , занятно  поговорить.
Созонт. Он  же  с  тобой  не  о  погоде  треплется – он  искушает  тебя. Хвала  Христу , монастырская  братия  Никиту  от  этого  наваждения  избавила.
Григорьев. Бока  ему  намяла?
Созонт. Конкретно  в  Житиях , по-моему , не  указывается. Излечившийся  Никита  пошел  вверх , епископскую  кафедру  занял , из  полусумасшедшего  монаха , видишь , куда  взлетел. Покровителем  всех  сирых , убогих  и  обиженных  он  считается.
Григорьев. Он  сам  был  как  они.
Созонт. Прозябал  не  в  себе  с  коркой  хлеба , а  теперь  выстраивайтесь  ручку  мне  целовать… вспомнил , что  в  Новгороде  врагом  огня  его  воспринимали. Полагали , что  он  может  пожар  потушить.
Григорьев. А  пожарных  команд  в  городе  не  было?
Созонт. Ну  он  же  не  с  ведром  воды  на  пожар  бежал – тушение  производил  он  молитвой. Когда  он  скончался , молиться  следовало  уже  ему. Никите  Новгородскому  ежедневно  молиться  будешь  и  дом  от  пожара  убережешь. Чего  бы  тебе  ему  не  помолиться? Что  ни  говори , а  человек  он  хороший , к  лику  святых  причисленный.
Григорьев. А  в  какие  годы  его  причислили?
Созонт. В правление  Иоанна  Грозного , кажется.
Григорьев. Эпоха  адского  беспредела.
Созонт. С  той  Россией  нынешняя , да , что  Швейцария.

Григорьев. Швейцарца  я  на  Европе  сделал. В  полуфинале  вышел  на  исландца.
Созонт. Победа  была  за  тобой?
Григорьев. Досрочная. Я  читал , что  вашему  брату  в  Исландии  несладко  приходится.
Созонт. Священнослужителям?
Григорьев. Ваша  профессия  у  них  не  в  почете.
Созонт. В  семинарии  плохо  идут?
Григорьев. Процент  верующих  у  них  громом  среди  ясного  неба  для  вас , думаю , станет. Какой  процент  исландских  жителей  в  Бога , по-вашему , верует?
Созонт. Процентов  пятьдесят?
Григорьев. Берите  ниже.
Созонт. Сорок?
Григорьев. Гораздо  ниже.
Созонт. Нацией  безбожников  ты  их  передо  мной  выставляешь… процентов  десять-то  набегает?
Григорьев. Нет.
Созонт. Что , пять? 
Григорьев. Меньше.
Созонт. Один  что  ли?!
Григорьев. Ноль.

Созонт. Островное  дикое  государство , чего  от  них  ждать… попрошу  не  говорить , что  у  них  уровень  жизни , образования , а  там , где  в  Бога  все  поголовно , темень  и  нищета - об  этом  я , сын  мой , и  без  тебя  достаточное  представление  имею. Что-то  парадоксальное  присутствует , но  мир  на  то  и  многосложен… у  нас , на  Святой  Руси , народ , конечно , валом  в  храмы  не  валит , но  ходит  народ , ходит… или  у  себя  строит. У  себя  на  участке. Рядом  с  коттеджем  церквушка… что  тебе  не  нравится?
Григорьев. Обустраивают  свой  быт - с  чего  мне  в  претензии  быть. На  чтобы  отделить  церковь  от  обычного  здания , в  православном  дизайне  выстроенного, в  ней , наверное , церковные  службы  проводить  нужно.
Созонт. Их  проводят.
Григорьев. Священник  по  вызову , так  сказать?
Созонт. Приезжают  и  служат , но  Владимир  Сергеевич  постоянного  священника  хочет. Жилье  он  предоставляет.
Григорьев. В  коттедже?
Созонт. Предложить  священнику  собачью  конуру  язык  у  него  не  повернулся.
Григорьев. Какому  священнику , вам? Стать  чьим-то  личным  священником  непосредственно  перед  вами  маячит? А  к  колоссальной  духовной  драме  вас  это  не  приведет? Ваш  Владимир  Сергеевич  не  криминальный  бычара , случайно?
Созонт. Он  политик.
Григорьев. Депутат?
Созонт. Да. Владимир  Сергеевич  Плюхов.

Григорьев. Вы  бурного  узнавания  от  меня  ожидаете?
Созонт. На  заседаниях  ты , похоже , не  бываешь. Народ  тебя  выбрал , а  ты  привилегиями  обзавелся  и  радение  о  народе  в  свой  сортир  инкрустированный… ой , сын  мой , прости  ты  меня  за  брюзжание , ты  ведь  областной  депутат?
Григорьев. Меня  и  тут  еле  пристроили.
Созонт. А  Владимир  Сергеевич  в  Государственной  Думе  видит! На  его  участке  морально  ранить  меня  побояться. Там-то  атеистических  воплей  мне  не  услышать. Заорут – приказ  стрелять  он  отдаст! Мне , сын  мой , на  них  не  повлиять , а  Владимир  Сергеевич  подход  к  ним  найдет. Наставленное  оружие  и  мужчинам  помужественней  рты  затыкало! Безнадежные , многоречивые  сволочи , у  храма  моего  выступать  против  Бога  повадившиеся… от  их  мерзостей  уши  у  меня  вянут! Мне  бы  воспрепятствовать , но  не  грудки  мне  же  их  хватать. Да  и  ударили  бы  они  меня – чего  им  стоит  святому  отцу  по  физиономии  съездить. В  полицию  я  обращался , но  дежурство  у  храма  ими  организовано  не  было. На  вызов  прибыли , пошатались , при  них  никто  не  кричал , и  выразительно  скучающих  полицейских  здесь  ничего  не  удержало. А  на  меня  и  моих  прихожан  через  час  вновь  поток  нечистот  с  улицы  полился. Старички  крестились. Молодежь  струсила! Из  молодых  у  меня  лишь  парочка  странненьких  пареньков – один  из  них  относительно  в  норме , а  второй  на  колени  рухнет  и  рыдает… нет  у  меня  своего  Пересвета! Здоровенного  лба , что  богохульникам  рога  бы  пообломал! Ты  бы , я  думаю , подошел.
Григорьев. Вы  о  моей  физической  помощи  говорите?
Созонт. Ты – спортсмен , а  что  мне  еще  от  спортсмена… я  Христом  Богом  тебя  прошу! Христианская  вера  поруганию  подвергается , и  ты , давай , прошу, на  защиту  встань. Я  же  не  кровь  проливать  тебя  призываю. Кулаками  их  поучи , и  окрестности  храма  они  покинут.
Григорьев. Это  не  мой  конфликт. 
Созонт. Ты  заявляешь , словно  бы  я  к  тебе  на  тренировку  с  моей  просьбой  пожаловал. Где  мы  сейчас  говорим?
Григорьев. В  церкви.
Созонт. И  как  ты  тут  оказался , может , насильно  тебя  привели?
Григорьев. Пришел  я  сам.
Созонт. В  храм  к  Богу  пришел! И  после  этого  ты  говоришь , что  конфликт  это  не  твой?
Григорьев. К  обретению  Бога  битье  чьих-то  морд , сомневаюсь , что  меня  приведет.
Созонт. За  твое  заступничество  Бог  всенепременно  вхождение  в  твое  сердце  осуществит. Ты  подумай , какой  потрясающий  вариант  у  тебя  на  горизонте  появился.

Григорьев.  Ломать  я  никого  не  стану. Вы , святой  отец , шутите  что  ли – мне , профессионалу , и  пальцем-то  их… бесконтактно  обуздать  попытку , наверно , предприниму.
Созонт. От  одного  твоего  вида  они  не  задрожат.
Григорьев. А  сами-то  они  мощны? Вы  их  видели?
Созонт. Сволочи  они  комплекции  нестрашной. Тебя  они  не  испугаются , но  и  тебе  их  бояться  нечего. Ты  бы , я  убежден , и  перед  гигантами  ничуть  не  затрясся! Борова  килограммов  в  сто  сорок  ты  бы  поборол?
Григорьев. При  отсутствии  у  него  профессиональных  навыков  с  профессионалом  он  тягаться  не  может.
Созонт. А  в  них  сто  сорок  килограммов  на  двоих. Двое  для  тебя  не  проблема?
Григорьев. Простите , святой  отец , но  я  как  тупому  вам  повторю – вступать  с  ними  в  схватку  я  не  собираюсь.
Созонт. А  попрут  они  на  тебя , ты  что , в  церкви  от  них  спрячешься? Марать  об  них  руки  для  тебя , конечно , позор.
Григорьев. Безусловно.
Созонт. А  дать  куда-то  там  тебя  затолкать , позор  для  тебя  не  больший? Григорьев. Затолкать?
Созонт. Ты  думаешь , они  тебя  не  толкнут? Ты  придерживаешься  чистой  полемики , и  они  руки  в  карманы  и  лишь  языком  противоположную  точку  зрения  выражают? Да  с  чего  бы? Их-то  ваш  чертов  борцовский  кодекс  не  ограничивает.

Григорьев. Начнут  меня  толкать – кого-то , полагаю , брошу.
Созонт. На  асфальт?
Григорьев. На  травку , пусть  он  не  обижается , я  его  не  понесу.
Созонт. Богохульника  об  асфальт  вполне  бы  чудесненько… ты , сын  мой , с обоими  разобраться  постарайся.
Григорьев. Зависит  от  них.
Созонт. Они , сын  мой , ждать , как  говорится , не  заставят – дерзкие  они  сволочи , не  преминут , сын  мой , на  тебя  рыпнутся.



                Действие  пятое.

 Фоном  очертания  церкви , на  дорожке , что  между  деревьями  ведет  к  храму , горит  фонарь , в  бумажных  масках  на  пол-лица  на  нее  вступают  Клучковский  и  Бунарев -  второй  лет  на  двадцать  моложе.

Клучковский. Темно  вокруг  тебя , храм  святой! Не  излучаешь  ты  света  ни  хрена!
Бунарев. Не  храм , а  шапито! 
Клучковский. Не  похож. Он  работающего  шапито  света , думаю , больше!
Бунарев. Храм  сейчас  не  работает. Торговля  в  нем  не  ведется.
Клучковский. Деньги  теряются.
Бунарев. Какое  упущение – на  ночь  его  закрывать. У  кого-нибудь  в  постели  не  встало , и  он  бы  сейчас  забежал  за  иконкой , чтобы  к  члену  ее  приложить!
Клучковский. Иконы  у  них  на  все  случаи.
Бунарев. И  к  члену  прикладывать?
Клучковский. Не  сомневаюсь , что  поп  бы  нам  необходимую  посоветовал. За  соответствующую  плату  свою  личную  на  время  бы  дал.
Бунарев. А  использовать  ее  после  кого-то  он  бы  не  побрезговал?
Клучковский. Да  наоборот. Только  бы  и  делал , что  прикладывал , безумно  от  этого  заводясь!
Бунарев. Извращенцы  они  известные.
Клучковский. И  если  бы  не  импотенция , полный  угар  бы  творили!
Бунарев. И  Бог  бы  их  простил.
Клучковский. Ну  это  нам  надо  к  Богу  через  них , а  они  напрямую. Слуги  мы  твои , Боже , кающиеся! Не  забирай  ты  у  нас  нашу  паству – не  прибавляй  им  ума!
Бунарев. Обрежь  тем  самым  путь  им  к  мышлению  свободному.
Клучковский. Ох , и  рад  будет  Бог  своему  выводку  услужить. А  кому  кроме  них? Нам?
Бунарев. Для  нас  его  нет.
Клучковский. А  для них  он  все!
Бунарев. При  том , что  его  нет.
Клучковский. Многие  попы  это  прекрасно  понимают. Но  для  них  он  все!
Бунарев. Положение , подношения , телевизионный  канал  у  них  есть… не  только  на  службах  свою  пургу  нести  могут. Таинственные  сведения  из  Евангелий!
Клучковский. Человека  убили  и  человек  воскрес!
Бунарев. Таинственно…
Клучковский. С  открытыми  ртами  застыть  бы  нам  следовало.
Бунарев. Подойдут  и  в  рот  облатку.
Клучковский. А  она  для  чего?
Бунарев. Для  причащения.
Клучковский. Ну  и  напридумывали  они  у  себя  всякого…
Бунарев. Их  балаган  у  них  сложно  обставлен.
Клучковский. От  соблюдения  условностей  отступим – в  аду  гореть  будем.
Бунарев. Еще  адом , сволочи , пугают… у  нас  тут  жизнь – не  разогнешься , а  они , твари , по  мозгам  хлещут , говорят , что  вы  и  тут  нахлебаетесь , и  там  вам  наказания  не  избежать… с  кем-то  переспишь , от  женщины  спасибо  услышишь , все  отдохнули , все  довольны , но  влезающий  третьим  Бог  вечные  мучения  нам  за  это!
Клучковский. Прелюбодействовать  нельзя.
Бунарев. Завидовать  нельзя , в  ярости  быть… феррари  губернаторского  сынка  увидишь  и  завидовать  ты  не  смей , а  гневаться  так  тем  более… башку  опусти  и  благочестивым  христианином  к  своей  миске  с  похлебкой  шагай!
Клучковский. Я  к  куриным  суповым  наборам  вернулся. Цены  скакнули  и  курица  опять  дороговата.
Бунарев. А  ты  постись.
Клучковский. Пост , конечно , неспроста  придуман.
Бунарев. Я  видел  старинный  рецепт , как  хлеб  из  сосновой  коры  делать.
Клучковский. Во  вчерашней  газете  напечатали?
Бунарев. В  ней  о  крепнущих  связях  статья. С  фотографией  главного  областного  попа  и  главного  областного  мента.
Клучковский. Духовность  и  правопорядок!
Бунарев. Дернешься – посадят…
Клучковский. И  проклянут!
Бунарев. Их  проклятия  мне  до  задницы. Именем  кого  проклинать  они  меня  станут?
Клучковский. Именем  Бога.
Бунарев. Именем  Ноля!
Клучковский. С  большой  буквы  или  маленькой? 
Бунарев. Ноль  он  с  большой. Огромнейшая  окружность , куда  столько  маразма  вписано… сегодня  я  крайне  слабо  поужинал.
Клучковский. А  я  гречневой  каши  налупился.
Бунарев. А  ты  с  каким  маслом?
Клучковский. С  подсолнечным.
Бунарев. Сливочное  не  для  нас…
Клучковский. С  подсолнечным  вкуснее.
Бунарев. Давай  каждый  из  нас  при  собственном  мнении  останется. Есть  хочу! Пойдем  в  магазин , булочку  купим.
Клучковский. Потом  сюда  вернемся?
Бунарев. Конечно.

                Из  темноты  появляется  Андрей.

Клучковский. Добрый  вечер… чего  вам  от  нас?
Григорьев. Вы  планируете  прийти  сюда  вновь , но  я  вас  прошу  этого  не  делать.
Клучковский. А  с  такой  просьбой  вы  в  нам  почему  обращаетесь?
Григорьев. Вы  оскорбляете  чувства  верующий. Вашими  криками  у  храма  божьего.
Бунарев. А  само  его  возведение  оскорбляет  уже  нас. Образованных  людей  с  трезвыми  взрослыми  взглядами.
Григорьев. Мы  в  России  живем. Отрицать  Бога  за  нами , как  за  страной , не  водится.
Клучковский. Совсем  недавно  у  нас  был  сплошной  атеизм.
Григорьев. Он  нам  руководством  навязывался.
Бунарев. А  за  нынешним  вбиванием  веры  не  оно  стоит?

Григорьев. Оставим  политику. Я  о  простых  людях  забочусь – вашими  выкриками  вы  им  плохо  делаете. Они  скромно  верят  в  своего  Бога , а  вы  им  в  души  плюете. Нечего  вам  тут  голосить. Вы  поняли? Я  веско  сказал?
Клучковский. Сказано  весьма  жалко , но  кем  сказано…
Бунарев. Здешние  попы  его , думаю , позвали. Сложение  у  него  крепкое.
Клучковский. Православный  боевик , не  иначе. Из  бывших  спортсменов?
Григорьев. Из  бывших  и  будущих.
Клучковский. Закончили , но  опять  собираетесь  начать?
Григорьев. Да , в  спорт  я  намереваюсь  вернуться.
Бунарев. В  тот  спорт , где  морды  друг  другу  бьют?
Григорьев. Я  борец. Вольная  борьба. Трехкратный  чемпион  Европы.

Клучковский. Весь  приход  на  вас , наверное , скидывался. Ценить  себя  слишком  дешево  вы  не  должны.
Григорьев. Поговорить  с  вами  на  общественных  началах  я  вызвался. Церковную  копилку  не  расколол. Для  вас  идея  Бога – идея  бредовая , но  мне  бы  от  Него  кое-что…
Бунарев. И  что  вам  от  него  нужно?
Григорьев. Чтобы  в  мой  организм  лишняя  сила  влилась. Ну  или  накапала. Но  накапала  не  чуть-чуть. Мой  основной  соперник  от  веры  в  Бога  подзаряжается , и  я  того  же  хочу. Вклад  в  мое  становление  пусть  и  Господь  Бог  внесет… пребывание  в  Боге  мне  бы  на  ковре  пригодилось.
Клучковский. А  зачем  вы  нам  о  простых  людях  говорили? Что  вы  ради  них  к  нам  привязались. У  вас , милейший  борец , собственный  интерес! Из-за  чего  вы  тут  все  развели , мы  с  Николаем  Артемовичем  вычислили.
Григорьев. Молод  он , Петром  Артемовичем  называться…
Клучковский. А  нас  по  имени-отчеству  независимо  от  возраста  зовут. Работа  такая.
Бунарев. Мы  школьные  учителя.
Клучковский. На  религию  мы  ополчились  из-за  настойчивого  влезания  попов  в  наши  стены.
Бунарев. Они  к  нам , а  мы  к  ним.
Клучковский. Мы  внутрь  не  входим. С  улицы  нашу  точку  зрения  выражаем. 
Григорьев. Вы  бы  у  себя  в  школе  возмущались. Здесь  у  вас  сплошное  хулиганство , а  бунтуй  вы  по  месту , от  православного  вторжения , возможно  бы , отбились.
Клучковский. На  процесс  нам  не  повлиять.
Бунарев. Решение  государственное.
Клучковский. Возникать  станем – как  деревца  на  новой  правительственной  трассе  нас  вырвут. Раньше  дорога  шла  по-иному , а  теперь  пойдет  тут , и  кто  тут  прорезался , того  с  корнями  драть  надо… про  Адама  и  Еву  детям  рассказывать  будут.
Григорьев. Старинная  легенда.
Бунарев. Но  они  же  за  истину  ее  выдают!
Григорьев. Ну  не  могут  же  они  современным  детям  о  змее , о  яблоке… а  насчет  сотворения  мира  что  они  скажут? С  учетом  научных  знаний  до  детей  донесут?
Бунарев. Сотворение  мира  они  признают  лишь  свое.
Григорьев. Но  на  остальных  уроках  дети  совсем  другое  услышат.
Бунарев. Попы  скажут , что  это  бесовщина. Поверишь – в  ад  пойдешь!
Григорьев. Да  не  нужно  бы  им  это  говорить… а  зачем  нашим  властям  церковное  участие  в  школьной  жизни?
Клучковский. А  вы  подумайте , что  нашим  властям  от  населения  требуется.
Григорьев. Налоги.
Клучковский. Да , но  главе  угла  у  наших  хозяев  смирение  наше.
Бунарев. А  христианская  церковь  учит  смирению  лучше  всех.
Григорьев. Религиозность  для  покорности?
Бунарев. Рабской!
Клучковский. Безгласный  и  безвольный  материал  из  детишек  получится.

Григорьев. Не  нравится  мне , что  для  детишек  они  уготовили. На  заседании  вопрос  подниму. На  думском  заседании.
Клучковский. А  вас  на  него  пустят?
Бунарев. Он  трехкратный  чемпион  Европы!
Григорьев. Я – депутат. Позвольте  представиться – Андрей  Григорьев , депутат  Самарской  Областной  Думы  и  вольного  стиля  борец , кое-что , случалось , выигрывавший.

Бунарев. В  думу  они  по  умственному  критерию  пихают – певцов , борцов , акробатов…
Клучковский. В  совокупности  у  наших  депутатов  столько  клеток  головного  мозга – ни  одна  страна  не  сравнится.
Бунарев. Не  подвергая  себя  опасности , интеллектуалов  в  депутатский  корпус  не  введешь.
Клучковский. С  интеллектуалами  единогласия  не  добиться.
Бунарев. Положение  рук , постановка  ног – классический  танец.
Клучковский. Танец  легкоуправляемой  ограниченности.

Григорьев. Я  думал , что  вслед  за  мной  и  вы  мне  представитесь.
Клучковский. Мы  вам  не  доверяем.
Бунарев. Стукнете  на  нас  и  из  школы  мы  пробкой.
Григорьев. Я  вместе  с  вами  действовать  хочу. Я  бы  и  врагов  не  закладывал – меня  воспитывал  спорт , а  у  нас  понятия  не  сволочные. Что  до  ваших  имен , я  бы  их  услышал  и  забыл. Просто  как-то  не  по-человечески – я  вам  свое  имя  сказал , а  вы  затаились… чтобы  убедиться , что  я  был  с  вами  честен , за  сообщениями  из  Думы  следите. Против  общего  мнения  у  нас  при  мне  никто  не  выступал , и  если  я  выступлю , об  этом , наверное , сообщат.
Клучковский. На  публику  не  вынесут.
Бунарев. Да , утечки  не  произойдет.
Григорьев. Замолчать  мою  позицию  я  им  не  дам. Журналиста  перед  собой  усажу  и  как  милый  за  мной  запишет. Свободная  пресса  у  нас  в  Самаре  осталась?
Клучковский. А  вы  совершенно  не  в  курсе?
Григорьев. Местную  газету  я  лет  двадцать  назад  открывал. О  моей  победе  на  детском  турнире  писала. В  Омске  я  тогда  проиграл , а  в  Казани  равных  мне  и  близко  не  нашлось. Надеялся , что  кубок  вручат , но  не  вручили.
Клучковский. Статус  турнира  пышных  торжеств  не  предполагал.
Бунарев. Турнир  наподобие  утешительного.
Клучковский. Для  проигравших  в  Омске.
Григорьев. Подшучивать  надо  мной , конечно , можно , но  я  вам  скажу , что  в  Казани  народ  посерьезней  собрался. Победитель  омского  турнира  там  и  в  четвертьфинал  не  попал. Я  настраивался  реванш  у  него  взять , но  его  до  меня  вышибли.
Бунарев. Почему  вы  где-то  выиграли , а  где-то  нет , меня , знаете  ли , не  волнует – мне…
Григорьев. Опыта  я  набрал! Необстрелянный  юнец  на  пулемет  бросится , и  очередь  его  скосит , а  матерый  солдат  полежит , покурит  и , не  поднимая  головы , гранату  швырнет. Выжидательно , на  контратаке – на  юношеских  соревнованиях  мне  эта  тактика  много  принесла. Среди  молодых  и  горячих  коварным  парнем  я  был… на  высшем  уровне  ума  уже  у  всех  хватало. Есть  такой  борец  Мантусалимов – ну  потрясающе  умен , как  кошка  резок… в  борьбу  я  возвращаюсь  с  ним  схватиться. Но  возвращение  в  борьбу  я  откладываю. Бороться  буду , однако  не  на  ковре. Моя  принципиальная  позиция  уважение , по-вашему , не  заслуживает? Из-за  того , что  я  борец  и  депутат , вы  думаете , что  я  дурак  и  подонок? Значит , ребята , я  вас  удивлю. Очень  скоро  скандал  грянет  и  волнами  от  Думы  пойдет!


                Действие  шестое.

  Татьяна  в  огне , растягивающегося  на  полу  Андрея  она  обходит  со  взглядом  пылающим – кружение  вихря  и  упадка.         
       
Татьяна. Ополоумел  ты , на  мой  взгляд. Твой  безумный  возврат  в  борьбу – это  полбеды  было , как  выясняется. Оппозиционным  депутатом  ему  стать  приспичило… сказал , что  в  депутатах  он  остается , и  я , дура , счастливой  себя  почувствовала. А  он  мне  с  размаха  в  зубы! Сопротивляться  режиму  я  решил! Да  если  ты  что-то  не  то  вякнешь , они  нашу  жизнь  вдребезги  разнесут. Посидеть  на  допросах  у  следователя  неймется?
Григорьев. У  меня  депутатская  неприкосновенность.
Татьяна. Мать  твою , ну  будто  ребенок… твоей  неприкосновенности  тебя  лишить  проще , чем  девку  невинности! Коллеги  выпустят  постановление , что  в  наши  ряды  затесался  государственный  враг – судите  его  и  казните. Смешно , Андрей  - ты  из-за  религии  в  школе  завелся , а  я  на  прошлой  неделе  про  Дарвина  передачу  смотрела. Он  в  Патагонии  мелкого  страуса  открыл.
Григорьев. Знаменит  он  не  этим.
Татьяна. Да  проходила  я  в  школе , чем  он  знаменит.
Григорьев. А  нынешние  дети  могут  не  пройти.
Татьяна. Если  тебя  так  дети  заботят , ты  реальную  помощь  им  окажи. Уведи  их  от  наркоты  и  алкоголя  в  борцовский  зал. Не  терпится  депутатскую  активность  проявить – вот  тебе  направление.
Григорьев. Увеличение  числа  залов , новые  тренерские  ставки… детский  спорт  связан  с  субсидиями.
Татьяна. Ну  и  выбей  их.
Григорьев. И  без  меня  выбивают. Я  интересовался , на  что  они  идут , и  мне  с  улыбкой  сказали , чтобы  я  свой  нос  не  совал. Предупреждение  мне  проигнорировать?
Татьяна. Ты  только  не  вздумай  под  пули  себя  подставлять… против  религии  выступать  безопаснее.
Григорьев. Не  против  нее , а  против  ее  навязывания  детям.
Татьяна. Да  наплюют  дети  на  религию  твою. У  нас  около  дома  мальчик  и  девочка  лет  шести  что  пели? «Я  люблю  Интернет , я  люблю  Интернет!». Все  религиозные  поучения  в  них , как  в  стену. Им  никакая  религия  ничего  не  сделает - замшелая  скука  она  для  них. Из-за  чего  ты  на  плаху  идешь?

Григорьев. Так  мне  в  борьбу  возвращаться?
Татьяна. Из  депутатов  я  бы  не  уходила. Досидишь  свой  срок  и  посмотрим , что  дальше. Участвовать  в  следующих  выборах  не  доверят – в  борьбу  пойдешь.
Григорьев. Совсем  уже  ветхим…
Татьяна. А  что  изменится? Ты  и  сейчас  будешь  борцом , который  с  палочкой  ходит. Я  вчера  твоему  тренеру  набрала.
Григорьев. Ну  и  как  у  нас  Сергей  Саныч? Здравствует?
Татьяна. Гриппом  болеет. На  торжественном  открытии  памятника , говорит , заразился. Какого-то  спортсмена  у  них  отлили.
Григорьев. Наверное , борца.
Татьяна. Позвони  ему  и  спроси.

Григорьев. А  ты  ему  зачем  набирала? О  моем  возвращении  сказать?
Татьяна. Мне  мнение  специалиста  узнать  захотелось. Тебя  к  тому  же  прекрасно  знающего. Сергей  Александрович  подумал , что  я  шучу. Когда  я  начала  говорить , что  ты  действительно  возвращаешься , он  засмеялся  и  сказал , что  как-нибудь  мне  перезвонит.
Григорьев. Трубку  повесил?
Татьяна. Он  был  занят – разговоры  слышались , звон  бокалов , по-моему.
Григорьев. Неплохо  он  гриппом  болеет.
Татьяна. Приглашение  на  некоторые  мероприятия  нельзя  отклонить. Таблеток  хватанешь  и  к  своему  месту  за  столом  неуверенно , но  шагаешь.
Григорьев. Выиграй  я  Олимпиаду , меня  бы  к  высшему  лицу  на  прием… в  Кремль. 
Татьяна. Приблизительно  туда  же  ты  и  без  твоей  вольной  борьбы  попасть  в  силах.
Григорьев. Перехваливаешь  ты  меня. Чем , помимо  борьбы , мне  выделиться…
Татьяна. Ты – депутат! Хочешь  в  Москву , поближе  к  президенту - отношение  свое  поменяй. Ты  же  в  Думе  лишь  в  негативе  ковыряешься. Под  «Самарский  Альтруист» подкоп  ведешь.
Григорьев. Я  выясняю , допустимо  ли  частному  фонду…
Татьяна. «Самарский  Альтруист» руководством  области  создан!
Григорьев. Знаю.
Татьяна. Сознательно  творцов  твоего  будущего  задираешь… твой  поезд  они  не  в  кювет. Тебя  с  него  просто  ссадят. А  могли  бы  перевести  стрелки  и  тебе  бы  уже  не  замкнутое  областное  катание – в  Москву  бы  твой  поезд  покатил. Для  попадания  из  Самары  в  Москву  что  от  тебя  надо?
Григорьев. Совершенство  души , вероятно…
Татьяна. Угодным  здешней  власти  быть! Тогда  тебя  порекомендуют. Человек  из  большого  спорта , на  местном  уровне  поработал  и  не  подвел , взгляды  самые  государственные… становиться  петрушкой  не  по  тебе – не  становись. Не  я  о  Кремле  заговорила.
Григорьев. О  Кремле  о  помечтал , в  когорте  олимпийцев  себя  видя. Я  бы  и  не  в  Кремль – олимпийским  чемпионом  я  бы  и  в  детский  дом  сходил. Президент  ли  меня  поздравляет  или  ничего  не  понимающий  сирота  на  меня  глядит – не  лето  и  зима  для  меня  это. Один  сезон. Не  птица  и  не  рыба , а  животные. Одинаковые. Мне  бы  Олимпиаду  выиграть , а  куда  меня  потом  ходить  заставят , мне  как  тебе , которой  и  соленые , и  маринованные  огурцы – еда , а  не  лакомство. Ты  их  ешь , но  не  постанывая. Олимпийским  чемпионом  я  бы  куда  пошлют: приходил  бы , улыбался , сказали  бы  мне  с  прокаженным  сфотографироваться – приобнял  бы  его , и  снимайте. Такое  бы  состояние  счастья  испытывал , что  заразиться  бы  не  боялся.
Татьяна. То-то  спортсмены  на  фотографиях  не  больно  умными  смотрятся.
Григорьев. Среди  спортсменов , конечно , и  дебилы  встречаются. Но  Олимпиаду  без  хорошо  работающей  головы  не  выиграть. Вроде  бы  стометровка – изо  всех  сил  втопил  и  уже  финиш. Где  тут  ум  нужен?
Татьяна. Где?
Григорьев. В  оптимальной  форме  к  забегу  себя  подвести! Как  тебе  готовиться , тренер  для  тебя , разумеется , распланирует , но  если  ты  идиот , его  план  ты  запросто  коту  под  хвост  пустишь. Единственная  настоящая  пьянка  и  набранная  форма  экспрессом  от  тебя  в  никуда. Я  еще  совсем  зеленым  это  наблюдал. Надлежащие  выводы  сделал.
Татьяна. Ты  по  натуре  непьющий.
Григорьев. Склонным , понятно , сложнее. Парень  из  Краснодара  у  нас  есть – чемпионат  России  на  одном  дыхании  выиграл. Всех  кавказцев  заломал! На  сбор  перед  чемпионатом  Европы  не  приехал.
Татьяна. Забухал?
Григорьев. Победителю  у  нас  принято  наливать. Он  втянулся  и  года  четыре  карьеры  у  него  выпало. Протрезвев , пытается  наверстать. Сейчас  он  вновь  на  ковре.
Татьяна. В  соревнованиях  выступает?
Григорьев. А  чего  ты  столь  недоверчиво? На  чемпионат  России  ему  не  отобраться , но  на  городском  турнире  чего-то  там… он  и  то  вернулся!
Татьяна. Возвращайся  и  ты… но  иллюзий  не  строй.
Григорьев. У  меня  не  иллюзии – у  меня  цель.
Татьяна. Олимпиада… на  каток  меня  завтра  своди.
Григорьев. На  наш?
Татьяна. Называть  нашим  место , где  мы  три  года  не  были…
Григорьев. Ты  не  просила.
Татьяна. А  чтобы  импульс  от  тебя  пошел , не  для  нас?
Григорьев. У  меня  занятость. Раньше  из  зала  из  вылезал , а  сейчас  в  Думе  сижу.
Татьяна. А  в  выходные  ты  где  сидишь?
Григорьев. Дома.
Татьяна. О  бессмертии  души  размышляя? 
Григорьев. С  религией  у  меня , видишь , как… хотел  Бога  обрести , а  после  пришел  к  тому , что  излишней  религиозности  следует  воспрепятствовать… каток , я  не  помню , он  с  освещением? Тогда  мы , кажется , засветло  ходили.
Татьяна. На  днях  я  в  семь  вечера  мимо  него  проходила. На  катке  было  темно. Но  люди  катались. Им  бы  у  вашей  Думы  кричать , свет  требуя , а  они  вышли  и  тихонько  катаются.
Григорьев. Поэтому  света  им  не  будет.
Татьяна. А  они  из-за  этого  обделенными  себя  не  почувствуют. С  катка , когда  я  мимо  брела , вполне  счастливый  смех  доносился.
Григорьев. Запах  алкоголя  в  воздухе  не  стоял?
Татьяна. Для  катания  в  морозном  мраке  выпить , конечно , обязательно… воспоминание , как  к  нам  пьяные  на  катке  привязались , у  меня  есть.
Григорьев. Чуть  не   падали , но  на  меня  полезли.
Татьяна. Моя  красота , хо-хо , стать  источником  неприятностей  еще  способна…
Григорьев. Я  чуть  отъехал , а  ты  уже  не  одна. Татьяна. Подкатились  ко  мне  и  обычную  банальщину  понесли. А  тут  ты  подкатился!
Григорьев. Я  им  очень  сдержанно  сказал , что  насчет  тебя  они  заблуждаются. Ты  здесь  с  мужчиной.
Татьяна. Подобный  расклад  их  разочаровал.
Григорьев. На  драку  меня  вызвали.
Татьяна. За  меня  драться!
Григорьев. Побей  они  меня , ты  бы  с  ними  с  катка  не  ушла. Они  и  не  рассчитывали. Настучать  мне  по  морде  влекло  их  само  по  себе. Преимущества  перед  ними  я  не  имел – на  коньках  борцовские  приемы  едва  ли  выполнимы.
Татьяна. На  коньках  они  держались  потверже  тебя. Были  в  опьянении , но  ноги  у  них  не  разъезжались.
Григорьев. Если  разобраться , победу  над  ними  мне  надо  над  большинством  моих  побед  ставить. Я  побеждал  серьезных  чемпионов , но  подо  мной  был  пол , а  не  лед. И  там  я  заботился  о  себе , а  здесь  и  о  соперниках  приходилось. Чтобы , падая  на  лед , они  не  расшиблись.
Татьяна. Убейся  кто-нибудь  из  них  ненароком , тебя  бы  засудили.
 Григорьев. Компьютер  бы  включил  и  первая  новость…
Татьяна. Оборзевший  самарский  борец  убил  на  катке  скромного  труженика! В  депутаты  тебя  бы  не  взяли.
Григорьев. Меня  бы  и  от  тюрьмы  отмазывать  никто  не  стал. Отбывать  бы  в  Сибирь  отправили.
Татьяна. Вадим  Самохин  в  Белгороде  сидел. Незадолго  до  смерти  человека  посадили… дали  бы  дома  умереть!
Григорьев. Ты  кричишь , словно  бы  какие-то  чувства  к  нему  испытывала.
Татьяна. Щупленький , прихрамывающий  мужичок  с  вечной  одышкой! Не  представляю  себе  женщину , которая  бы  его  полюбила. Потом  у  него  вдобавок  заболевание  нашли… ну  украл  он  из  своего  банка  несколько  миллионов! Руководство  простить  его  хотело , но  прокуратура  вцепилась…
Григорьев. Раскрытое  финансовое  преступление. Нечасто  им  кого-то , кто  не  просто  жену  топором  зарубил , поймать  удается.
Татьяна. Кого  они  туда  набирают…
Григорьев. Крик  в  Думе  поднять?
Татьяна. Мозги  ты  мне  уже  выел… каток! Зима! Снежинки!



                Действие  седьмое.

  С  непокрытой  головой , в  фирменной  куртке «Россия» , Андрей  Григорьев  на  льду , позволительно  сказать , потаптывается ; к  нему  сноровисто  подъезжает  кричащего  одетая  Смирдина.

Смирдина. Ноги  мне  оторвать  и  не  пришить! Андрей!
Григорьев. Привет…
Смирдина. В  фигуристы  из  борцов  переметнулся?
Григорьев. Ну  я…
Смирдина. Если  тебя  для  фигурного  катания  пара  нужна , ко  мне  обратись. Партнерша  я  буду , во  всем  тебе  подчиняющаяся.
Григорьев. Твой  муж  возражать  не  станет?
Смирдина. Я  не  замужем. Ты  меня  замуж  не  взял , и  так  с  тех  пор  потянулось. Сейчас  вообще  одна. Тебе-то  жизнь  улыбнулась?
Григорьев. В  спорте  я  чего-то  добился.
Смирдина. Я  про  взаимоотношения  я  противоположным  полом  спрашиваю. Есть  та , которая  тепло  тебе  дарит?
Григорьев. Здесь  я  с  ней.
Смирдина. Не  обманываешь?
Григорьев. Зачем?
Смирдина. Кому  хочется  признаваться , что  он  привлечь  никого  не  смог. Какую-либо  женщину  я  около  тебя  не  вижу.
Григорьев. Она  с  переодеванием  затянула. Чем  с  ней  сидеть , я  покататься  поехал.
Смирдина. Надоела  она  тебе?
Григорьев. Да  к  чему  копаться… ты  меня  насчет  попрошайки  скажи. У  входа  на  каток  мужчину  с  бумажкой  заметила?
Смирдина. На  ней  накарябано , что  у  него  ДЦП.
Григорьев. И  болезнь  Паркинсона!
Смирдина. Ну  написал  человек  все , что  знал…
Григорьев. Он  написал: «У  меня  ДЦП  и  болезнь  Паркинсона. Я  инвалид  второй  группы. Помогите». Ну  любому  же  ясно , что  он  жулик! ДЦП , болезнь  Паркинсона  и  всего  лишь  вторая  группа. Что  же , мне  любопытно , должно  быть , чтобы  тебе  первую  дали?
Смирдина. Инвалидностями  у  нас  не  разбрасываются. С  выплатами  они  связаны.

Григорьев. Считаешь , у  него  на  самом  деле  вторая?
Смирдина. Возможно , он  не  врет. Вторая  меня  к  этому  подтолкнула – мошенник , на  чувстве  сострадания  играющий , непременно  первую  бы  написал.
Григорьев. А  за  что  же  у  нас  первая  полагается?
Смирдина. Без  руки , без  ноги…
Григорьев. Без  руки  и  без  ноги.
Смирдина. Если  вкупе , они , наверное , не  отвертятся. Будут  вынуждены  по  верхнему  пределу  пенсию  инвалиду  платить. Потому  что  он  действительно  инвалид!
Григорьев. Раздача  инвалидностей  в  неплохой  бизнес  у  нас , думаю , превратилась.
Смирдина. Липовых , конечно , хватает. Соревнования  по  борьбе  на  Параолимпиаде  проводятся?
Григорьев. Не  интересовался. С  левой  справкой  предлагаешь  мне  на  Параолимпиаду  поехать  и  там  свое  золото  взять?
Смирдина. А  на  обычной  у  тебя  не  выйдет? Карьеру  ты  еще  продолжаешь?
Григорьев. Устал  я  всем  говорить…
Смирдина. Что  говорить?
Григорьев. Что  я  уходил , но  собираюсь  вернуться… о  моих  победах  на  чемпионатах  Европы  ты  слышала?
Смирдина. Мой  мужчина  за  твоей  карьерой  следил. Он  знал , что  когда-то  с  тобой  я  была. Твои  победы , ты  удивишься , как  жутко  его  бесили… по  его  домыслам  я  его  с  тобой  сравнивала. Украдкой  горевала , что  я  не  с  тобой , а  с  ним.
Григорьев. А  он  из  какой  области  человек?
Смирдина. Водитель  ПРТ. Знакомо  или  разъяснить?
Григорьев. Меня  не  касается , что  он  за  водитель…. кто-нибудь  достойный  после  меня  тебе  выпадал?
Смирдина. С  гитарным  мастером  я  встречалась.
Григорьев. Гитары  делал? Смирдина. Собственную  конструкцию  разрабатывал. Ради  корочки  хлеба  и  до  выполнения  заказов  он  нисходил. Треснутый  корпус  заделает – от  новой  не  отличишь.
Григорьев. А  звук?
Смирдина. Кто  приходил , бренчал  и  спасибо  говорил. А-ааа , был  случай – расфуфыренный  кабальеро  с  тонкими  усиками  из-за  якобы  ухудшившегося  звука  полную  сумму  платить  отказался. Я  исполняю  испанские  мелодии  и  мне  нужна  совершенная  чистота… где  он  их  в  Самаре  играет? В  кабаке?
Григорьев. Судя  по  его  волнению  за  чистоту  звука , в  клубах  он  музицирует. А  то  и  в  залах. По  деньгам  они  с  мастером  уладили?
Смирдина. Мастер  настаивал , что  звук  хуже  не  стал  и , гитарист  что-то  типа  фламенко – больше  часа  с  громкими  комментариями  на  инструменте  наяривал. Утомившись , мастер  его  отпустил.
Григорьев. Разработка  принципиально  новой  гитары  усталость , надеюсь , сняла.
Смирдина. Как  о  свершившемся  факте  он  говорил. Осталось  лишь  в  дереве  воплотить.
Григорьев. Русские  изобретатели  во  все  времена  поражали… к  нам  моя  женщина  едет.

         Кошачье  подкатывание  преисполняющейся  угрюмостью  Татьяны.

Татьяна. Ты  зачем  так  далеко  от  раздевалки  уехал?
Григорьев. Тут  посвободнее.
Татьяна. Подождал  бы  и  вместе  отъехали. Общение , вижу , у  тебя  завязалось.
Григорьев. С  хорошей  знакомой  неожиданно  поблизости  друг  от  друга  оказались.
Татьяна. По  руке  она  тебя  не  поглаживала?
Григорьев. По  руке?
Татьяна. Поглаживая  тебя  по  руке , часы  она  с  тебя  могла  снять. (Смирдиной) Ирина , по-моему?
Смирдина. (Григорьеву) В  твоем  окружении  мое  имя  по-прежнему  на  слуху?
Григорьев. Она  тебя  по  фотографии. 
Татьяна. Из  всех  девушек  фотографии  у  него  лишь  с  вами. 
Смирдина. Прочие  порвал , а  мои  сохранил?
Григорьев. С  другими  я  не  фотографировался… других  у  меня  фактически  и  не  было.
Смирдина. До  меня  у  тебя  же  кто-то…
Татьяна. Он  и  после  тебя  крутил. Пока  я  не  появилась , вдоволь  перепробовал.
Григорьев. Я  с  тренировки  на  тренировку , а  при  таких  нагрузках  с  девушкой  гулять  пойдешь  и  ноги  подогнуться. Приросшая  гримаса  усталости. Разве  с  ней  пофлиртуешь?
Татьяна. За  мной  ты  как-то  ухаживал.
Смирдина. И  со  мной  без  этого  не  обошлось.
Татьяна. А  куда  он  тебя  водил?
Смирдина. На  представление. Хищных  зверей  к  нам  из  Москвы  привозили. Страшно  уставшим  ты  мне  тогда  не  показался. Прижимался  ко  мне  с  желанием  нескрываемым. По  окончанию , правда , домой  к  себе  не  тянул.
Григорьев. Я  в  пять  утра  на  сбор  улетал. Позвать  и  через  час  выгнать  не  слишком , по-моему , красиво.
Смирдина. На  две  недели  ты  отбыл. Помнишь , как  мы  созванивались?
Григорьев. По  три  звонка  в  день  от  тебя.
Смирдина. Ты  мне  тоже  минимум  трижды  в  день  набирал.
Григорьев. Я  и  приятелям  названивал. На  сборах  ужасная  скука.
Смирдина. Нет , Андрей , не  от  нечего  делать  ты  мне  звонил. Постоянно  волновался , но  и  радовался… что-нибудь  приятное  тебе  скажешь  и  чувствую , растекся  на  том  конце. (Татьяне) Я  комплект  постельного  белья  недорого  купила. Ему  обмолвилась , и  смущение  у  него в  голосе… приободрился , намекать  принялся…
Татьяна. Гад  какой!

   Вспыхнувшая  Татьяна  толкает  Андрея  в  грудь - он  покачнулся , Андрей  Григорьев  затылком  об  лед , Ирина  Смирдина , проследив  за  ходом  его  падения , на  Татьяну  непримиримо.

Смирдина. Ты  ополоумела?!
Татьяна. Да  пошли  вы… не  справилась  с  ревностью. Сильно  ушибся?
Григорьев. Как  лошадь  копытом…
Татьяна. Ну  лежать-то  нечего. Сядь  хотя  бы.
Григорьев. Лошадь  слабее  бьет… и  не  в  затылок. Лошадь  со  спины  не  атакует.
Татьяна. Будешь  лежать – все  себе  отморозишь.
Григорьев. Да  мне  сейчас  горячо… дайте  мне  с  силами  собраться. Шея  болит…
Смирдина. А  голова?
Григорьев. По  ощущениям  она  у  меня  раскололась. (садится) Больше  от  меня  пока  ничего  не  требуйте. Сначала  я  фокус  попробую  навести.

Татьяна. По-моему , ты  уже  играешь. Причем  невыразительно. Для  страдальца  недостаточно  жалко  ты  выглядишь.
Григорьев. (Смирдиной) Тебе  лучше  нас  оставить. При  тебе  она  ко  мне  зверски… обычно  она  добрее.
Смирдина. Всего  вам  хорошего.

                Смирдина  укатывает.

Татьяна. Ну  что , встаем?
Григорьев. Это  от  меня  не  уйдет.
Татьяна. Я  тебя  в  маковку  поцелую , и  ты…
Григорьев. Отбита  маковка! Отложить , наверно , буду  вынужден… какие  теперь  тренировки...
Татьяна. Завтра , поверь , без  всяких  последствий  проснешься. Ты  раньше  что  ли  не  падал? Падать  и  вставать – не  спортсменов , скажешь , девиз? Без  подобной  психологии  чего  бы  вы  добились?
Григорьев. Звучит  воодушевляюще…
Татьяна. А  почему  голос  мертвый?
Григорьев. Какой  есть , тем  и  говорю.



                Действие  восьмое.

  Поникший  тренер  Бутеев  заходит  в  квартиру , вешает  на  плечики  пальто , на  его  копошение  из  комнаты  выходит  жена – благообразная  Ольга  Викторовна.

Ольга. Все  нормально?
Бутеев. Горе  не  к  нам  на  порог , но  и  нас  касается… в  Самару  я  уезжаю. К  Андрею. Его  женщина  говорит , что  со  дня  на  день  он  нас  оставит. Прощаться  поеду. Сколько  денег  на  обезболивающие  угрохали…
Ольга. И  ты  давал.
Бутеев. Поэтому  меня  и  позвали. Я  настоящий  тренер , в  беде  своего  парня  не  бросивший… дьявольская  секунда! И  абсолютно  здоровый  мужик  неотвратимо  к  могиле.
Ольга. Страшно  подумать , что  его  женщина  чувствует.
Бутеев. Целиком  на  ней  его  смерть. Головой  об  лед  она  его , дура  психованная…
Ольга. Кто  мог  знать , что  от  удара  опухоль  образуется. Полтора  года  ужасной  боли  из-за  чего – женщина  в  грудь  пихнула. Тут  не  на  женщину , на  судьбу  надо  кивать.

Бутеев. Ледовые  тренировки  мы  с  ним  совсем  не  проводили…
Ольга. А  борцы  на  льду  тренируются?
Бутеев. Куда  тренер  скажет , туда  и  тренироваться  пойдут. Включи  я  в  нашу  тренировочную  программу  хоккей  или  километровые  ледовые  забеги , он  бы  обрел  привычку , устойчивость… не  упал  бы  как  подстреленный.
Ольга. Ты  что , собственную  вину  во  всем  этом  ищешь?
Бутеев. Ледовыми  тренировками  мы  бы  недостающее , возможно , добрали. Наши  занятия  с  Волощихиным  я  обязательно  ими  дополню.
Ольга. Доконаешь  ты  Волощихина.
Бутеев. Да , с  нагрузками  он  неважно  справляется… после  Андрея  у  меня  что  ни  воспитанник , то  слабак. Когда  Андрею  за  тридцать  было , двадцать  пять  раз  на  турнике  он , не  напрягаясь , подтягивался. Волощихин  и  десятку  с  жутким  оскалом  делает!
Ольга. Другого  себе  возьми. Ты  говорил , к  тебе  мальчик  из  Вологды  просится.
Бутеев. Мальчик  он  превосходный… его  одинокая  мама  вырастила. Теперь  мне  от  него  условие , чтобы  я  к  нему  в  Вологду  ехал. Мама  уперлась  и  сына  не  отпускает. Покинешь  меня – живой  не  увидишь! Его  потенциал  сомнений  не  вызывает , но  он  в  землю  будет  зарыт. В  Вологде  его  Саша  Боярычев  тренировал. Тренер  неопытный , прямолинейный , мальчику  он  сказал  из-под  влияния  матери  выйти. Он  ей  передал , и  поздним  вечером  в  квартиру  Боярычева  позвонили. Разбираться  с  ним  мать  двух  вонючих  алкашей  привела. За  бутылку  уговорила. Стала  вопить , что  у  нее  нет  ни  мужа , ни  брата , за  их  отсутствием  нанятые  мужчины  с  Боярычевым  поквитаются.
Ольга. А  что  он  ей  сделал? 
Бутеев. Сына  пытался  отнять. Сама  попытка , по  ее  мнению , похуже  иного  преступления  тяжкого.
Ольга. За  Боярычева  я  не  боюсь. Что  ему  алкоголики , если  он  спортзале  всю  жизнь.
Бутеев. Саша  Боярычев  в  молодости  весьма  успешно  боролся. В  весе  до  сорока  восьми  килограммов.
Ольга. Чего  он  же  он  такой  маленький…
Бутеев. Связано  или  нет , но  родители  у  него  в  Обнинске  работали. На  реакторе  атомном.
Ольга. От  радиации , я  слышала , напротив – все  чрезмерно  громадным  становится.
Бутеев. У  Саши  Боярычева  в  противоположную  сторону  пошло. Ему  повезло , что  алкоголики , прояснив  что  к  чему , вниз  на  лифте  уехали. Невменяемая  баба , подальше  держаться  от  нее  надо.
Ольга. На  ее  призыв  они  клюнули. Им  заплатили  бутылкой , и  какое-то  участие  подразумевалось.
Бутеев. Подняться , на  месте  сурово  постоять , но  не  набрасываться. Ну  не  конченые  же  они  ей  подчиняться , когда  она  кричит  в  голову  Боярычева  бить.
Ольга. В  Вологду  ты  не  поедешь.
Бутеев. С  Волощихиным  колупаться  продолжу.
Ольга. К  Андрею  его  не  свозишь?
Бутеев. К  умирающему?
Ольга. Я  не  забыла , как  он  тебе  звонил  и  в  слезах  говорил , что  ему  тебя  очень  жалко , ученики  у  тебя  сплошь  кривые , а  тренер  ты  хороший , несчастный  тренер…
Бутеев. Себя  жалеть  устал  и  меня  пожалел. Что  до  слез , близко  от  смерти  от  всего , наверное , плачешь.

Ольга. Тебе  показалось , что  он  за  тебя  искренне  переживал…
Бутеев. Да.
Ольга. Порадуй  его  немного. Привези  ему  Волощихина  и  скажи , что  туз  тебе  выпал. Ученик  у  тебя  гениальный.
Бутеев. Сказать  про  Волощихина  я  что  угодно  могу , но  везти-то  зачем? Могу  просто  сказать.
Ольга. А  Андрей  тебе  поверит?
Бутеев. Андрею  жить  пара  дней! Какое  ему  дело  до  меня  и  Волощихина?
Ольга. Увидит , что  его  тренер  не  один , а  с  кем-то… о  борьбе  с  Волощихиным  поговорит. Небольшое , но  отвлечение. Я  думаю , что  до  его  падения  об  лед  Андрей  втайне  злорадствовал , что  ученики  у  тебя  ему  не  чета. Покажи  ему , что  на  нем  твоя  светлая  полоса  не  закончилась.
Бутеев. Волощихин  вот  тебе  для  чего… в  нашу  с  ним  поездку  ты , выясняется , вкладываешь  Андрея  перед  кончиной  поддеть.
Ольга. У  него  в  мыслях , что  ты  ему  всем  обязан. Он  ушел , и  ты  вдалеке  от  медалей  клювом  пощелкиваешь. Он  в  депутаты  ушел! А  ты  за  треть  былых  денег  бездарностей  пестуешь… с  ними  у  тебя  и  возможности  нет  что-то  ему  доказать. А  перспективные  ребята  к  тебе  не  идут. С  кем-нибудь  типа  Андрея  ваши  с  ними  успехи  ты  бы  затмил , но  как  их  к  тебе  приманить?
Бутеев. Влиянием  в  федерации. Богатыми  спонсорами. Длиннющим  списком  тренерских  побед.
Ольга. Победы  у  тебя  имеются. Три  чемпионата  Европы  ты  выиграл. Может , Андрей  и  без  тебя  бы  управился? Ты  сейчас  так  считаешь?
Бутеев. Андрей  ко  мне  семнадцатилетним  попал. Детский  тренер  у  него  был  весьма  толковый. Готового  борца  я  получил. Определенные  качества  я  в  нем  разработал , но  приписывать  себя , что  я  творец , я  создатель… не  хочу  я  свой  вклад  выпячивать. Он  умрет , а  мне  на  его  похоронах  говори , что  это  я , посмотрите  на  меня – это  я  борца  Андрея  Григорьева  из  грязи  слепил… о  чем  ты  думаешь? Волощихина  с  гнусным  мотивчиком  к  его  постели  тащи… для  человека  вот-вот  пробьет  его  час , а  я  тут  со  своей  мерзкой  ложью… я  Андрея  люблю!
Ольга. А  я  тебя  люблю!
Бутеев. Ну  и  пирожков  с  мясом  в  дорогу  мне  напеки! На  поминки  я  не  останусь , поэтому  как  похороним , сразу  назад. Волощихину  я  скажу , что  дня  на  четыре  отбываю. Пусть  в  тренажерном  зале  позанимается. Гантельки  подергает…

Ольга. Андрея  в  сознании  застанешь – передай  ему , что  я  за  него  молюсь.
Бутеев. Хорошо.



                Действие  девятое.

  Лежащий  у  себя  в  квартире  с  руками  вдоль  туловища  Андрей  глаза  не  открывает , но  еще  дышит. Тренер  и  Татьяна стоят  у  его  одра  в  поглощенности  сковавшей  их  драмы.

Бутеев. В  сознание-то  он  приходит? Татьяна. Случается. Бутеев. Я  никуда  не  спешу , но  возле  его  кровати  я  уже  второй  час  стою. Татьяна. Присядьте. Бутеев. Я  и  по  городу  прогуляться  могу. Агонии  я  не  наблюдаю! Не  похоже , что  он  умрет  прямо  сейчас. Татьяна. Приходивший  вчера  доктор  сказал , что  смерть  наступит  в  течении  суток. Бутеев. А  почему  он  в  квартире  умирает? Почему  не  в  больнице? Татьяна. В  больнице  он  долго  лежал. Я  же  вам  рассказывала! Бутеев. Ну  и  я  думал , что  он  по-прежнему  в  ней. Татьяна. Домой  его  перевезли , поскольку  надежда  пропала. Чего  ему  в  больнице  лежать , если  толку  от  этой  больницы… в  ней  бы  он  в  вонище  помирал , а  здесь  я  проветриваю. Когда  он  вырывается  из  забытья , он  только  о  борьбе  говорит. Бутеев. А  что  у  него  жизни , помимо  борьбы… Татьяна. Я. Столько  времени  его  мою , переворачиваю , а  он  в  своих  монологах  обо  мне  вообще  не  упоминает. Когда  он  начал  умирать , я  его  не  бросила. Беззаветного  чувства  образец , по-моему , великолепный. Бутеев. До  конца  ты  дело  доводишь… не  просто  толкнула  и  сбежала. Так  бы  я  к  тебе  резко  негативно , а  ты  проявляемой  заботой  сводишь  на  нет… похороны-то  ему  депутатские? Татьяна. Он  давно  не  депутат. Бутеев. Но  удар  он  получил , депутатом  являясь. Татьяна. Да  мне  все  равно , какие  у  него  похороны  будут… Бутеев. Конечно , тебе  лишь  бы  поскорее  от  него  избавиться.

Татьяна. Вы , Сергей  Александрович , говорите  вещи , за  которые  ваш  рот  поганым  следует  назвать.
Бутеев. Ничего  оскорбительного  я  тебе  не  сказал. Я  с  ним  всего  час  с  небольшим , а  сил  находиться  рядом  почти  не  осталось. К  чему  себя  обманывать… ему  ничем  не  поможешь. Он  страдает. В  наших  общих  интересах  поскорее  ему  уйти. Деньги  на  препараты  я  выделял. Татьяна. Областная  федерация  борьбы  сказала , что  средствами  они  не  располагает. Бутеев. А  областная  Дума? Татьяна. У  них  патриотизм. Зарубежные  лекарства , сказали , что  не  оплатят , а  отечественные  аналоги  может  быть , но  на  наше  рассмотрение  вы  должны  предоставить  заключение  врачей , другие  бумаги… наши  аналоги  принимать  все  равно , что  мел  сосать. Теперь  ему  никакие  не  облегчат. Морфий  колем.

Бутеев. Ты-то  таблетки  не  пьешь?
Татьяна. А  мне  к  чему?
Бутеев. Совесть  заглушить. Из-за  кого  он  умирает?
Татьяна. Слезами  я  заливалась. Ходила  на  тот  каток  и  смотрела , как  катаются  взрослые , дети… кто  только  ни  падает. Я  не  под  поезд  его  толкнула. Если  такие  последствия , сверху  кто-то  этого  пожелал. Вы  лампочку  мне  не  ввернете? На  кухне  перегорела , а  я  на  стул  сейчас  встану  и  о  петле , наверное , мысли… опасаюсь  на  стул  вставать. За  последнее  время  измучилась – и  петля  бы  неплохо… чтобы  нормально  жить , годы  понадобятся. Мне  бы  какую-нибудь  ускоренную  программу , в  себя  приводящую. Меня , на  части  распадающуюся… безысходностью  выпотрошенную…
Бутеев. Да  будет  тебе. Не  ты  же  умираешь!
Григорьев. Сергей  Саныч…
Бутеев. Чего , Андрюша , чего  сказать  ты  хочешь?
Григорьев. Мантусалимова  я  победил…
Бутеев. Молодчик , Андрей , на  Олимпиаду  поедешь.
Григорьев. Вы  со  мной?
Бутеев. Естественно , Андрей , куда  ты  без  меня.
Григорьев. Туда… выхожу  на  ковер. Сегодня  не  проиграю.

   Заливаемый  светом  Андрей  борется  с  соперником , проблем  ему  не  создающим ; тренер  Бутеев  орет: «смерчем  на  него , Андрей! Без  пауз! Финал  Олимпиады  лишь  идиоты  вполсилы  проводят! В  том  же  духе  сумеешь - поединок  наш! Не  снижай! Да  в  руках  у  тебя  золото , не  отдашь  же  ты! Не  отдыхай , жестче  работай! Еще  немного  и  во  все  пять  колец  его  поимеешь! Сживай  его , Андрей , заканчивай  с  ним! Чемпион , боже , ха-ха , он  олимпийский  чемпион!»   
   Андрей  Григорьев  вскидывает  кулак. Непроглядная  мгла  Андрея  окутывает.