Утро в палате № 0 глазного отделения началось с того, что медсестра просунула в дверь сердитую морду и пронзительно объявила:
- На капли!
Караморов тут же проснулся. Конечно, он не выспался. И не только потому, что его подняли ни свет ни заря, а еще и потому, что его кровать всю ночь ходила ходуном и скрипела, как несмазанная калитка. Да еще сосед Индейко так храпел, что его было слышно даже за пределами палаты.
Однако надо торопиться: быстро умыться, привести себя в порядок и бежать на капли. Не успеешь закапать – твои проблемы.
Караморов сел на кровати, нашарил ногами тапки и пошел в умывалку. В умывалке как всегда толпился народ, так как кран с горячей водой был один на все отделение.
«Могло быть и хуже, - рассуждал Караморов, стоя в очереди, - горячей воды могло и вовсе не быть».
Караморов был удивительный человек. К любой жизненной неудаче он подходил с позиции «могло быть и хуже». Например, когда он еще не лежал в нулевой палате, а лежал в коридоре, то думал так:
«Могло быть и хуже. Я мог бы лежать не в коридоре, а на улице или, скажем, в помещении с мужской фигуркой на двери…»
После очереди в умывалке пришлось выстоять еще одну очередь – на капли.
Очередь, состоящая из вялых и сонных больных, протянулась до самого конца коридора. Каждый больной получал свою порцию капель в глаза, после чего уходил восвояси. Получил свою порцию и Караморов. Он отправился в палату и растянулся на койке. Очень хотелось спать. Но спать нельзя: скоро завтрак, да и не получится – палата сейчас напоминает развороченный муравейник. Все куда-то бегают, откуда-то прибегают… Вот Сизокрылов пошел бриться, вот Залихватский включил телевизор, чтобы узнать последние новости, вот Кацман продрал глаза и тут же надел на нос синие очки.
«Ну и палата у нас! – думал Караморов. – И русские в ней есть, и украинцы, и еврей, и даже один поляк затесался. Ну прямо не палата, а Организация Объединенных Наций».
Размышления Караморова были прерваны криком:
- На завтрак!
Вся палата, взяв в правую руку ложку, а в левую – кружку, направилась в закуток, именуемый столовой.
- На завтрак! На завтрак! – разносилось по палатам…
Несколько минут сидели и ждали, пока привезут то, что называется завтраком. Наконец вдали показались две медсестры, толкающие каталки с кастрюлями. Дальше все пошло как по маслу:
- Тарелку! Быстрее! Следующий!
«Интересно, кто все это готовил? – думал Караморов, глотая склизкие макароны. – Недоварено, недосолено и черт знает еще чего не сделано. Кто этот готовил? Покажите мне этого Макаревича недоделанного! Я бы этому дураку даже яйца не доверил сварить».
- Слышал новость? – подсел к Караморову Сизокрылов. – Залихватский в выходные домой уходил, так его в подъезде ограбили!
Караморов подавился макарониной и долго кашлял.
- Залихватского? Ограбили? Он же пенсионер! Что с него взять-то кроме анализов?
Сизокрылов не успел ответить. Тишину «столовой» огласил крик медсестры:
- Сизокрылов! Вам же сказано было, ничего не есть: у вас операция!
- Да пускай ест! – говорила другая. – Все равно потом выблюет!
После таких «аппетитных» слов есть уже никому не хотелось. Один за другим больные шли в умывалку мыть кружки, а потом расходились по палатам. Пришел в палату и Караморов. Господи, как же хочется спать! Но спать нельзя: могут позвать на процедуры. Караморов улегся на койку. Помимо острого желания спать, прибавилось еще чувство голода. Оно всегда появлялось после больничной пищи.
Караморов лежал и думал: скорей бы наступило 4 часа (в это время начинались свидания с близкими). А свидание с близкими всегда сулило домашнюю передачу! Если бы не домашние передачи, то Караморов – да и вся палата – давно бы протянули ноги от голода.
Караморов замечтался и не заметил, как подошло время обеда. На процедуры его в этот день так и не позвали.
- Вот черт! – думал он, вставая с кровати. – Мог бы в это время отлично поспать.
Спать захотелось еще больше. Быстро проглотив обед, который по вкусовым качествам ничем не отличался от завтрака, Караморов вернулся в палату, снова улегся на койку и попытался задремать. Но все было тщетно: справа от него Залихватский смотрел телевизор, а слева шла ожесточенная игра в карточного «козла». Заснуть было невозможно. Реплики карточных игроков смешивались с репликами из телевизора, и в голове Караморова образовалось своеобразное ассорти.
Оно выглядело примерно так:
- С чего начинается чудо?
- Ну, как обычно с бубнового туза. Поехали!
- У кого дама крестей-то?
- «У Нади» - магазин детской одежды!
- Значит так, на нас «чипир».. а на вас…
- Долги бывшего Советского Союза…
- Если ты, так тебя и растак, не перестанешь мухлевать…
- …то успехов в наших реформах мы, к сожалению, не добьемся.
Незаметно наступило 4 часа. Больных начали вызывать на аудиенцию с близкими. Однако прошло не меньше часа, прежде чем в палату просунулась голова медсестры:
- Караморов! На выход!
Караморов встал с кровати, взял два пакета, в одном из которых была пустая пластиковая бутылка, и, шлепая тапками, начал спускаться по лестнице. Спустившись в холл, он увидел идиллическую картину: в одном углу сидел Залихватский с дочерью, в другом – Индейко с братом, а в третьем – Кацман с женой, детьми, тещей, бабушкой, дядей Мойшей и тетей Браной.
К Караморову на свидание пришла жена.
- Ну, как ты? – спросила она, когда они присели на скамеечку.
- Ничего. Живу, привыкаю…
- Долго еще лежать-то будешь?
- Пока не обследуют.
- А обследовать долго будут?
- Пока лежу.
- Шутник! Я тебе тут принесла кое-что…
Получив от жены свой суточный паек, Караморов вернулся в палату. Палата пировала. Только Сизокрылов неподвижно лежал в кровати с марлевой повязкой на глазах: его только что привезли с операции. Не успели больные насладиться домашним пайком, как наступило время ужина. После ужина, который ничем не отличался от обеда, Караморов снова принял горизонтальное положение. Ужасно хочется спать! Но спать опять нельзя: скоро вечерние капли.
«Подожду до вечерних капель, - думал Караморов, - и завалюсь спать – не могу больше!»
Соседи Караморова по палате занялись обычными вечерними делами: одни подсели к телевизору, другие уселись за карты, третьи пошли курить…
Наступило восемь часов – время вечерних капель. Как и утром, больные полумесяцем выстроились к медсестре. Она привычным движением оттягивала каждому больному веко, закапывал в глаз капли и отпускала больного с миром.
Получив вечернюю порцию капель, Караморов вернулся в палату и забрался под одеяло.
«Все! Теперь спать! – думал он. – Отбоя ждать не буду, его прождешь до следующего утра… Конечно, Залихватский опять будет смотреть телевизор до поздней ночи, конечно, Индейко опять будет храпеть на всю палату, но это уже мелочи…»
Мыли его путались и разлетались, а собрать их уже не было сил. Он повернулся на другой бок и уснул. Засыпал палата, на двери которой стояла загадочная цифра 0 – круглая, как Земля…