Предательство можно сравнить со взрывом гранаты у тебя в руках, которую вручил близкий человек. Мгновение. И вот ты лежишь оглушенный, опрокинутый навзничь этой болью. Ты ничего не видишь, ничего не слышишь и ничего не чувствуешь. Пропадают запахи, звуки. Тело не слушается тебя, в голове стоит какая-то белая дымка, которая мешает мыслям сфокусироваться на чём-то одном. И вот постепенно ты приходишь в себя. Сначала начинаешь слышать звуки вокруг, потом у тебя открываются глаза, причём зрение настолько обостряется, как будто у тебя в глазах наводится прицел. Цвета становятся яркими и сочными, словно с глаз спадает пелена. Ты начинаешь чувствовать запахи, возвращается вкус. Только в теле ещё долго присутствует онемение. Кожа на лице вибрирует и подрагивает, как корпус двигателя, который запустили. Ты начинаешь чувствовать своё тело. Рука. Нога. Всё работает и по-прежнему слушается своего хозяина. И вот когда все настройки восстановлены, возвращается боль. Она уже не так страшна. Ты её уже знаешь. Но она так же сильна. И совсем нет сил. Ни на что. И ты не борешься с ней. С ней невозможно бороться. Она становится твоей частью. Ты и боль – одно целое. Ты свыкаешься с ней и продолжаешь жить. Кто-то сходит с ума. У кого-то начинается раздвоение личности. Кто-то становится злым и угрюмым. А кто-то давит в себе и загоняет в самый дальний угол своего сознания. Словно не было ничего, смотрите, я улыбаюсь! На самом деле есть некая уверенность, что человек не может пережить такую боль. Он умирает. Не физически, а духовно. И рождается совсем другой человек. С другим характером и другим мировоззрением. Может даже абсолютно противоположным прежнему. Сильным или слабым неизвестно, но другим. Человеку говорят потом – Ты стал другим. И это правда.
Проходит время, оно сглаживает углы и обтачивает память. Затягиваются раны, из них уже не сочится душа, в которой мы раньше так упорно рылись в первое время, дёргая за швы. И наступает момент, когда к тебе снова протягивается рука. И все стены сознания рушатся. Ты заражён этим страхом, как чумой, и нет спасения. Ты с ужасом взираешь на протянутую руку. Брать или не брать?...