Зверь из Земли (1921-ый год).
1921 год.
«Два бунта вызовет злобный косарь
Страны и народы изменив на многие годы.
Изменчивый знак всё-таки погаснет в том месте,
Равен к двум сторонам и благосклонен» катрен 1 (054).
Два бунта – Февральская и Октябрьская революции в России. Октябрьский переворот изменил историю многих стран и народов на несколько десятилетий. Красная Звезда на куполах Кремля в Москве. В значке «Красная звезда» для пионеров, был вставлен портрет маленького Владимира Ульянова (Ленина). Как говорил Иоанн Кронштадтский: «Сатана будет в звезде».
Падение царской власти началось с 1916 года, начало XX-го века, падение Коммунистического режима началось с 1985 года, начало Перестройки, конец XX-го века.
В ноябре 1921 года из стен ГПУ (Главное политическое управление, преобразовано из ВЧК) вышла Директива за подписью Лациса (Я.Ф. Судрабс, 1888-1938, латыш, при рождении был окрещён в протестантскую веру, впоследствии отказался от веры в существование Бога. Расстрелян, в годы Сталинского «Большого террора», как «враг трудового народа» и «английский шпион»), заместителя председателя Ф.Э. Дзержинского (1877-1926, поляк, при рождении был окрещён в католическую веру, молодым человеком перешёл в протестантство, после публично отказался от веры в Бога).
В Директиве содержался перечень «контрреволюционных» книг, которые надлежит изъять из государственных библиотек и уничтожить, как «вредные для прочтения». В этот перечень на ряду с трудами многих русских философов и богословов, стоящих не «на платформе Марсизма-Ленинизма», попали и книги, посвящённые Нострадамусу и его пророчествам.
Если «старые» Церковные власти называли их «не богодуховными, так как они не дают духовное объяснение причин многих проблем земной истории», то новые категорически сразу же пришили им ярлык «контрреволюционных, прославляющих королей и монархический образ правления».
С этого года и до начала «Перестройки» в СССР, при седьмой голове «Багряного Зверя», труды Нострадамуса, целых 65 лет, находились под запретом, «да бы не смущать незрелые умы строителей нового общества рабочих и крестьян», а пророчества и другие проявления «непонятных» способностей прорицания квалифицировались как «религиозное мракобесие», «мошенничество» или в более мягком варианте – как «психические расстройства», «помутнение сознание на почве бытовых неурядиц». Настоящих провидцев или людей с необычными способностями в лучшем случае не замечали, приравнивая их к среде проходимцев, которых было значительно больше в любые времена.
* * *
«Указ Святейшего Патриарха Тихона и Патриаршего Священного Синода о подчинении всех русских Церквей в Западной Европе канонической юрисдикции епископа бывшего Волынского Евлогия (Георгиевского)».
26.03(08.04). 1921 г.
«Ввиду состоявшегося постановления ВЦУ за границей, считать Православные Русские Церкви в Западной Европе находящимися временно, впредь до восстановления правильных и беспрепятственных сношений означенных церквей с Петроградом, под управлением Преосвященного Волынского Евлогия (Георгиевского), имя которого должно возноситься за богослужением».
1. С. Троицкий «Размежевание или раскол», Париж, 1932.
2. «Вестник Священного Синода ПРЦ», №2(15), 1927.
3. «Церковные Ведомости», № 1, 1922.
* * *
«Выписка из частного письма Святейшего Патриарха Тихона
к митрополиту бывшему Киевскому и Галицкому
Антонию (Храповицкому)»
«...Опричники расстреливают нас, как куропаток: за епископом Макарием (Гневушевым), Варсонофием (Лебедевым), о. Восторговым сей участи подверглись (по слухам) А. Андрюшин, епископ Ефрем (Кузнецов) и Варжанский А., может быть, их участь лучше, чем нас оставшихся. Теперь многие из нас бегут к вам, но вы к нам погодите […]».
(«Обвинительное заключение...», Москва, 1923).
* * *
«Резолюция Святейшего Патриарха Тихона на прошении,
поданном польским поверенным в делах в Москве,
о даровании прав автокефалии Православной Церкви в Польше».
«Священные каноны нашей Церкви предусматривают автокефалию для отдельных самостоятельных народов. Если бы польский народ, получивший недавно суверенность, был православным и просил об автокефалии для себя, Мы бы ему в этом не отказали, но давать автокефалию для разноплеменных православных, проживающих в пределах Польского государства на положении национальных и религиозных меньшинств, Нам не позволяют ни здравый разум, ни священные каноны. Что возможно, то Мы уже дали православным в Польше – широкую поместно-церковную автономию».
«Документы о польской автокефалии, 1919-1926 гг.)
* * *
№ 1575 «Послание («декрет») Святейшего Патриарха Тихона о недопустимости нововведений в церковно-богослужебной практике»
«… Совершая богослужение по чину, который ведет начало от лет древних и соблюдается по всей Православной Церкви, мы имеем единение с Церковью всех времён и живём жизнью всей Церкви...
При таком отношении... пребудет неизменным великое и спасительное единение основ и преданий церковных […]
Божественная красота нашего истинно-назидательного в своем содержании и благодатно-действенного церковного богослужения, как оно создано веками апостольской верности , молитвенного горения, подвижнического труда и святоотеческой мудрости и запечатлено Церковью в чинопоследованиях, правилах и уставе, должна сохраниться в Св. Православной Русской Церкви неприкосновенно, как величайшее и священнейшее Ее достояние […]»
(Труды Первого Всероссийского съезда или собора Союза Церковного Возрождения, Торопец, 1925).
* * *
Богословский писатель И.М. Концевич (1893-1965) пишет:
«Один из постоянных посетителей отца Нектария рассказывал: «Патриарх Тихон не был у старца, и отец Нектарий не был у Патриарха. Кажется, не было и переписки между ними, однако, многие вопросы решались Патриархом в соответствии с мнением старца. Это происходило через лиц близких к Патриарху и общавшихся с Батюшкой. Последний на тот или иной вопрос высказывал свою точку зрения, или говорил иносказательно, рассказывая о каком-либо случае. Эта беседа передавалась Патриарху, который всегда поступал по совету Батюшки.
Положение Патриарха было чрезвычайно тяжёлым. Власть стремилась разбить христианские устои. Организовался раскол, выразившийся в так называемом Обновленчестве, образовались и другие группы, основанные не на чисто Христианских, а на политических соображениях. В то же время Оптина, находясь под руководством старцев вообще и последнего старца Нектария в особенности, шла по твёрдому пути, не уклоняясь в стороны. Оптина авторитетом старца распространяла своё влияние во все уголки России, так как к ней текли со всех сторон преданные Церкви люди, несмотря на трудности и опасности. Архиереи, священники и миряне и лично, и письменно, и устно – через других лиц обращались к старцу за разрешением духовных, церковных и житейских вопросов. Взгляд старца на тот, или иной вопрос был абсолютным авторитетом и быстро распространялся среди истинно верующих людей, которые и являлись опорой Патриарху во всех его начинаниях.
Совсем иное положение создалось с приходом к власти митрополита Сергия: между последним и отцом Нектарием общения не было.
Ещё до выхода декларации митрополита Сергия, тем же летом 1927 года старец Нектарий в беседе с посетившими его профессорами Комаровичем и Аничковым назвал митрополита Сергия – обновленцем. На их возражение, что последний покаялся, старец ответил им: «Да, покаялся, но яд в нём сидит».
С момента выхода этой декларации, предавшей Церковь в руки врагов, начался отход от митрополита Сергия лучших епископов и наиболее стойких верующих.
Процесс был длителен: некоторые медлили с отходом, надеясь, что благодаря обличениям, митрополит Сергий образумится, но, наконец, процесс закончился в 1929 году, когда катакомбную Церковь возглавил митрополит Кирилл, вознося имя митрополита Петра.
Старец не дожил до этого события. Последний год своей жизни он был очень слаб и почти никого не принимал» («Оптина Пустынь и её время», 1962).
* * *
Писательница Надежда Александровна Павлович (1895-1980) вспоминала о старце Нектарии Оптинском:
«Бремя старчества страшно и тяжко. И быть старцем каждую секунду непосильно человеку. Старца окружает великая любовь народная, но – и великая требовательность. Каждое движение его истолковывается символически. Я видела, как люди плакали, если он попросту ласково угощал конфетами: дескать, если он даёт конфету, значит, меня ждёт горе!
Много конфет я съела из его рук, и никакого горя не следовало за этим. И батюшка иногда изнемогал под этими суеверными отношениями к нему, – не говоря уже о тяжести самого старческого подвига.
Однажды я спросила его, должен ли он брать на себя страдания и грехи приходящих к нему, чтобы облегчить их и утешить.
Он сказал: «Да. Ты сама поняла, поэтому я скажу тебе: иначе облегчать нельзя. И вот чувствуешь иногда, что на тебе словно гора камней, – так много греха и боли принесли к тебе, и прямо не можешь снести её. Тогда приходит Благодать и размётывает эту гору камней, как гору сухих листьев, и можешь принимать сначала.
О суеверном отношении к нему он сам говорил:
«У меня иногда бывают предчувствия, и мне открывается о человеке. А иногда – нет. И вот удивительный случай был. Приходит ко мне женщина и жалуется на сына – ребёнка девятилетнего, – что нет с ним сладу.
А я ей говорю: «Потерпите, пока ему не исполнится 12 лет».
Я сказал это, не имея никаких предчувствий, просто потому, что по научности знаю, что в 12 лет у человека бывают изменения. Женщина ушла. Я и забыл об этом. Через 3 года приходит эта мать и плачет: умер сын её, едва ему исполнилось 12 лет. Люди, верно, говорят, что вот батюшка предсказал. А ведь это было простым рассуждением моим – по научности. Я потом всячески проверял себя: чувствовал или нет? Нет, ничего не предчувствовал.
* * *
«Мы привыкли читать только в книгах о чудесах и прозорливости святых. Здесь 7 лет мы жили пред этим прозорливым взором и принимали это как нормальное, – иногда даже смеясь.
Сам батюшка свою прозорливость облекал иногда в юмористическую форму. Вернувшись (из Москвы) в Оптину, я начинаю выкладывать батюшке все мои новые богословские измышления (о гностицизме). Батюшка слушает, усмехается и с непередаваемым выражением говорит: «Что? Владимира наслушалась?»
Учёного (гностика) звали Владимиром. А о том, что я с ним знакома, батюшка не знал».
* * *
«Духовный путь батюшки был окрашен юродством: он юродствовал и в костюме (яркие кофты, красные шапки и т.д.), и в пище (сливая в одну кастрюлю и щи, и кисель, и холодец, и кашу), и в обращении с людьми.
Кроме того, он имел игрушки, чем смущал некоторых монахов. Я поинтересовалась, какие же игрушки у него были. Оказалось: трамвай, автомобиль и т.д. Меня он как-то просил привезти ему игрушечную модель аэроплана. Так, играя, он как бы следил за движением современной жизни, сам не выходя целыми десятилетиями за ограду скита.
Ещё был у него музыкальный ящик. Как-то он завёл себе граммофон с духовными пластинками, но скитское начальство его отняло».
Старчество он принял только тогда, когда этого потребовали у него «за послушание».
Он часто говорил: «Как могу я быть наследником прежних старцев? Я слаб и немощен. У них Благодать была целыми караваями, а у меня – ломтик» (митрополит Вениамин (Федченков) «Божьи люди»).
* * *
ДТН.