Часть 1
«Шишига» и начало путешествия
Закат солнца, если нет облаков, всегда открывает великолепный вид на гору Морджот, у подножия отрогов которой расположился небольшой районный городишко Магаданской области - Сусуман. Сама гора, очевидно, когда-то была подводным вулканом, а сопки, которые в городе называют «утюгами» не что иное, как застывшая лава, истекавшая в своё время из жерла вулкана. В детстве и юности, и уже даже став взрослыми мы, с братишкой смотря на неё, воображали самые невероятные и необыкновенные путешествия на самодельных вездеходах и лодках, способных карабкаться по скалам и преодолевать бесчисленные реки, озёра и топи.
В год, о котором пойдёт повествование, мы купили автомашину ГАЗ-66. На Колыме эти машины называют «шестьдесят шестым» или «шишигой». Наскоро её подремонтировали и решили осмотреть заброшенное зимовье общего детского товарища, Сашки Кречетникова.
Сашку застрелили в живот «менты», в его собственной квартире, четыре года назад. Связался с «золотишниками», устроился в артель заместителем председателя по сохранности золота и попал в бандитские разборки. Была такая история в городе Сусумане с подставным по кличке «Пельмень» и «Сержем» из блатных, которому во время операции по захвату прострелили руку. Сколько не судилась мать Кречетникова, а всё без толку. Как говорят в народе, лес рубят - щепки летят. Так и пропал единственный сын.
Отремонтировали машину действительно наскоро, была какая-то эйфория от приобретения настоящего внедорожника, тем более он эту машину прекрасно знал, так как раньше на ней работал, да и на службе в армии с ней сталкивался. Ко всему не положили даже самые необходимые, часто ломающиеся запчасти, что и стало причиной последующих многочисленных бед. Хотя с другой стороны всего не предусмотришь, тем более не увезёшь! А проявить себя в дороге, да ещё в условиях жёсткого бездорожья и морозов может любая поломка. Лыжи, во всяком случае, могли бы взять догадаться! Весна. Мозг видно уже хуже работает, хотя по ночам морозец и до минус 40 не редкость. В апреле ещё и лёд на реках крепкий.
С вечера поднасыпало пушистого снежку, рано поутру с Богом двинулись в путь. От города Сусумана до посёлка Мяунджа, где расположена резервная теплоэлектростанция работающая на местных углях, на случай остановки Колымской ГЭС, основного знергопроизводителя Магаданской области, доехали быстро и без приключений. В посёлке зашёл к другу Валерке, с которым раньше бурил скважины в Якутии, а брат к бывшему сменщику Сергею с которым работал в экипаже на автосамосвале «Татра» на Берелёхском автокомбинате. Обоих предупредили куда едем и договорились, что при возвращении обязательно заедем, чтобы знать - где мы и что. Ну и на тот случай ежели - что не так, контрольное время обозначили в неделю.
От моста через речку Аркагалу и до заброшенного посёлка Адыгалах шли уже по «целику». Целик по колымски – участок с нетронутым снежным настом. Этот участок дороги якутские дорожники забросили, и движение по нему прекратилось. В двух местах до посёлка, пришлось городить переезды через отвесные промоины. Возле второй провозились до середины ночи. Вымотались. Устали и замёрзли, как говорят «до мозга костей». Вышла луна - ни облачка, морозец и ветерок. Залезли в кунг, легли на шубы. Но долго не могли согреться. Да и не спалось. В первую ночь в тайге всегда так. Разговорились.
-Зимой хочется лета и тепла. Вспомни. Весна-хмель пробуждения жизни после трудной зимы и её жестоких морозов. На лиственницах выскочили нежно-зелёными ёжиками пучки хвои. И настоянный, густой запах тайги. Ты и тайга. Ещё ружьё. Ружьё для охотника всё. А хорошее ружьё – мечта. Ружьё невозможно понять глазом, на витрине или разглядывая в журнале. Ружьё можно понять только руками, как женщину. Потрогать везде. Запах, запах ружейного масла. Сжать его, крепко, ладонями, как нож. Как у ножа пальцем потрогаешь лезвие. Сталь всегда притягивала мужчину. Ухватисто ружьё, по руке, прикладисто. И наконец выстрел по добыче. И если хорош бой, удачны выстрелы, ты счастлив.
-Согласен.
-Слышал, у казаков говорят - коня, ружьё и жену не дам ни кому. В тайге говорят по другому, нож, ружьё и жену не отдам ни кому. Хотя часто, тайга же тебе и жена. Она до поры тебя любит, ну а невзлюбит, конец тебе. Всё, как у женщины, третьего не дано или любит, или ненавидит.
Дальше не помню. С тем и уснули. Спали до тех пор, пока не выстудился «кунг» (стандартная будка военного образца). Вставать и подкладывать оба ленились, поэтому спали, пока было терпимо. Затем резко вскочили. Завели мотор. Собрали инструмент. Перекусили в кабине и тронулись. Сооружение успешно выдержало. Правда машину потяжелей - типа «Урала» не выдержит. Припорошит снегом и поедет, кто потяжелей на авось. Неделю, а то и две, потом не откопается без автокрана и бульдозера.
В междуречье Аян-Юряха, в укромном местечке, на крутом берегу повстречалась заброшенная банька директора электростанции. До сворота на Эликчанские озёра напетлялись по руслу до головокружения, казалось, конца им не будет.
Возле наледей кустарники и деревья приобретали фантастически неземной вид, дорога парила. Карликовая берёзка чуть выглядывала среди лиственниц по берегам, чигонии и понадкусанные сахатыми ивовые заросли по берегам, всё покрылось пушистым искристым инеем. Кое-где он превратился в кристаллы. Ледок легко проминался аж до земли, вода быстро заливала колею и та замерзала рваными неровными краями.
На выходе из последней перед зимовьем наледи машина завалилась в глубокую промоину. Вот же бывает. Ведь проехали казалось все опасные места, которые долго обсуждали по карте. А здесь расслабились, впрочем, нет. Как потом выяснилось, обрезало шрус переднего левого колеса. Обрезать его могло и раньше, а вполне возможно и в промоине этой наледи.
Обратно до Мяунджи километров 80 с лишком по колее, а до зимовья километров 20, но по целику. Решили так, брат возвращается в посёлок за машиной, а я пойду в зимовье налегке, да глядишь по дороге, что из дичи и встречу. А если и нет, то хоть зимовье посмотрю, когда ещё побываешь и протоплю его, на случай непредвиденных обстоятельств.
Вторую ночь тоже провёли в машине, Растопили печку, да сразу и уснули.
Утром брат ушёл. Рюкзак, еды на три дня, двустволка и патронташ с патронами.
Часть 2
Утром, обходя машину, буквально возле заднего бампера на свежевыпавшем снегу увидел след крупного полярного волка. Смелый! Ничего не боится. Подходил к самой машине всё обнюхал, разве что не пометил. Одичали места, видно давно здесь людей не было, совсем зверь осмелел.
Перескочил незамерзающий ручеек, вытекающий из небольшого озерка и берегом речки, вышел на опушку леса. Зимовье отсюда еле угадывалось. Подошёл. Дверь в зимовье была приоткрыта. Колючая проволока, которой некоторые охотники обивают дверь от косолапого, была содрана и торчала во все стороны с клоками светло-коричневой медвежьей шерсти.
Приоткрыл дверь и заглянул во внутрь. Стол, стулья и все содержимое было свалено. В углу разрыт пол. Видно там и хранились капканы, разбросанные по всему зимовью. Их и учуял тонкий нюх мишки, ведь капканы перед установкой смазывают салом или жиром, чтобы привлечь соболя.
Печка-экономка была сделана по всем колымским правилам. Две бочки двухсотки сварены между собой. Широкий проём, в который можно не раскалывая засунуть любую лесину, закрывался плотной круглой крышкой. Поддувалом служил ввареный кусочек трубы на которую одевалась банка из под тущёнки с пробитым гвоздём донышком.
Судя по виду всего, что окружало, зимовьем не пользовались минимум лет пять. Присел. Вспомнил рассказы брата, как строилось это зимовье. Вертолётом сюда забрасывалось буквально всё. К случаю собирали необходимое на вертолётной площадке и при оказии завозили. Происходило это при облётах лесов. Работал Кречетников тогда в авиалесоохране. Потом он здесь и белковал. Брат по старой дружбе помогал с завозом, я выделял им УАЗ. Лесоповал, мыши и охотные до них соболя.
ЛАГЕРНЫЕ ДАЛИ
Ушел «ДАЛЬСТРОЙ»
Остался – СТРОЙ.
Остались вышки,
Лесоповал,
Опилки,
Людишки,
Мышки.
Не без хозяйской жилки был дружок братнин, видно передалась от маменьки тяга к тугой мошне. Сашка, Сашка!? Ничего, мать его, тётя Маша не высудила. Только зря деньги проездила. А, деньги у неё были. Старая, матёрая была торгашка из управления рабочего снабжения (УРС) - совдеповская воровка. Хорошо он её знал.
Помнит. Ларёк на автовокзале, где она торговала пивом. А, он собирал объедки хлеба и сыра, чтобы поесть самому и накормить сестрёнку и маленького братишку. Хорошие объедки она забирала сама и пускала снова в оборот. Мужики, в основном старатели всегда были навеселе. Им, что хочешь можно подсунуть. Набивала свою кубышку. Впрочем, большинство раньше так жило. Вся советская торговля воровала, списывала и перепродавала, как раньше говорили по «блату». На воровском жаргоне всему этому было хорошее определение - «жидовский стос». Потом она перешла работать в буфет столовой аэропорта. Всё гребла, гребла копейку. Кооперативную квартиру в Алма-Ате прикупила, барахлишко, чуток мехов, золотишко, да хрусталишко. Всё прахом пошло. Суды пересуды. Так от горя и померла.
Брат говорил, что где-то припрятана бензопила «Дружба». Надо бы лишний бензин слить в бочку, может когда и сгодится. Пути Господни неисповедимы.
Последние лучи свежего весеннего морозного солнца высветили гору Сохатинную. Сходились в былые времена здесь быки в схватках за самок. Трубный гул стоял на всю округу и жестокий треск рогов бьющихся на смерть лосей. Свечерело. Сумерки в высоком лесу наступают мгновенно. Надо было быстро растопить печь, прибрать в зимовье и сготовить перекус. С поленницы набрал дров посуше, переложил их корой берёзы для быстрого розжига.
И только склонился к печке поджечь лучину, а из печки вой. Аж дух захватило. Волк. Это его вой. Через трубу слышно было: совсем рядом волк. И ему ответил другой голос, протяжный, заунывный и тоскующий. И тот первый волк, повременив, поднял ноту, и, казалось, если он не за порогом, то под спуском на речке.
Отложил спички, ощупью взял ружьё и, не скрипнув дверью, вышел. Чёрные тени смещались к порогу реки. Небо вызвездилось, месяц завис над лесом, опуская зыбкий холодный свет. Тени лежали на снегу чёткие, словно их выткали из чёрных ниток.
Один голос выделяется, похоже, командует. У волков волчица правит. Хоть вожак и впереди всегда. Она предводитель. Она выбирает вожака, самого сильного из стаи волка. Она же и смещает. И детей растит волчица, и пока не подрастут, никого не подпускает. Даже отца. Принесёт он добычу, положит возле входа в нору, и опять пошёл на охоту.
Хозяин в стае вожак, как и в каждом доме. Но решит волчица не подчиниться, набросится на вожака и вся стая пойдёт за ней, и накажут, а то и разорвут вожака. Тогда волчица себе другого вожака выбирает. И щенков растит волчица всех вместе и слабых и сильных - выносливых и ловких, но наступает день, а стая это чует, она отворачивается от слабого щенка и тогда молодые братья и сёстры разрывают своего собрата в клочья, взрослые волки в этом не участвуют. Жестокий рационализм.
Удивительно, правда и другое, старого волка стая, а особенно пожившие волки нет-нет, да и подкармливают, не убивают. Дань возрасту, на благо успокоения стаи!
Вернулся в домик, жарко его протопил, разогрел банку тушенки с горохом, открыл фасоль в томате, запил всё это крепким чаем со сгущёнкой и завалился спать. Так прошла 3 ночь.
Утром, чуть свет. Будто почуял что-то. Покинул зимовье и пошёл обратно к машине. Уже подойдя к машине в направлении на Эликчанские озёра на фоне чистейшего снега увидел четыре движущиеся точки. Сразу определил, что это люди. Взял из машины бинокль и стал наблюдать.
При дальнейшем приближении различил среди них женщину. Получше разглядел их уже в переменную оптику от карабина.
«Хищники». Так на Колыме называют старателей самовольно промышляющих золото вне закона. Золото они затем, как правило, продают за полцены ингушам-перекупщикам. Те ж его по своим каналам гонят аж в Турцию.
Что-то их выгнало из тайги. Возможно фарт, а возможно и какое трагическое обстоятельство. Выходили они налегке. Практически всё зимнее, ватные штаны и зимние бушлаты, а также инструмент, всё оставили в забое. Шли ходко. Видно «хавчик» т.е. еда по колымски, сухари, сахар, чай и вяленое, скорее собачье мясо ещё оставалось. Был у них, скорее всего и ствол, а может и не один. Обрез может кто-то несёт под одеждой, но определить с такого расстояния это невозможно.
От группы отделился один мужчина небольшого роста и довольно быстро стал подходить ко мне. Не доходя до меня метров двести, крикнул:
-Подвезёшь?
Не вступая в диалог и держа ствол наготове ответил:
-Идите куда шли. Ближе не подходи.
Надо было держать их на расстоянии. Часто в тайге всё решает один выстрел.
-Понял. Счастливо оставаться.
Повернулся и пошёл к своим. Подошёл к ним. Присели. Поговорили и свернули на мой след к зимовью. Значит за него они знали или кто-то был из местных. То, что машина застряла в наледи и вытаскивать её приедет другая, это они поняли сразу. Встречаться с кем либо в их планы,очевидно не входило. И свидетели им тоже были не к чему. Что у них было на уме и как они решили поступить, одному Богу известно.
Вздохнул сначала с облегчением. Но если у них с собой золото, то шутки в сторону, это уже другой расклад. И сразу подумал за брата, Если он будет ехать навстречу и они его тормознут. Тоже хорошего мало.
Он не знал, что спасало их обоих другое. Среди «хищников» не было водителя. И именно это обстоятельство гарантировало им жизнь, когда они были по отдельности, но не могло гарантировать им жизни, если бы они были вместе и «хищники» знали бы, что они оба водители-таёжники с громадным опытом. Одного из них они бы уничтожили мгновенно. Хотя могли заставить ехать поближе к основной трассе, а там убить и машину бросить. Трудно гадать.
Решил не сидеть, а идти навстречу брату, и если удастся первым прийти в посёлок или первым встретить машину. Сидеть на прицеле в кунге, как тополь на плющихе, такая перспектива меня не радовала. Карабин, решил припрятать по дороге в кочкарнике. Второе ружьё, двустволку ИЖ-27 и патронташ нести с собой.
Вот только беды видно в одиночку не ходят. По темну, выпрыгивая из перекошенного кунга на лёд, оступился. Падая, сильно ударился о домкрат головой, из ссадины набежало крови. Видно и без сознания пролежал достаточно, выбил плечо и подвернул лодыжку на правой ноге. Один неудачный прыжок и всё мгновенно изменилось. Ночью сильно похолодало, резко скакнуло за минус 30.
Делать нечего придётся тащиться, как есть. Карабин припрятал на одном из съездов. Потихоньку и нога разошлась. Ночь решил идти, а днём возле костерка перекемарить. Не прошёл и 10 километров как братнин след пересекли следы волков. Жить становилось веселее. Следы волков часто ныряли в глухие распадки. Лоси часто отстаиваются в таких местах, в сильные морозы, когда за минус 50. Подумалось, что зря отпустил брата одного. Хотя и сам оставался в не лучшей ситуации. Днём удалось и поспать на солнышке пару часов, правда пол дня сильно саднила голова.
Вышел пораньше. Цель была добраться до баньки директора. Там самое главное печка и куча дров. Срезать петли по руслу реки оказалось делом, без лыж, безнадёжным. Да и волки могли легко наскочить в глубоком снегу. Пикнуть не успеешь, не то что выстрелить прицельно. Погода в ночь немного поменялась. Появились облака, часто и луна только смутно проглядывалась сквозь тучи.
Опасность сначала не ощущал, и продолжал идти. Но в одном из мест на изгибе дороги идущей по реке, что-то почувствовал. Видно здесь был хороший свал воды с водоворотами и глубокой промоиной. Здесь очевидно стая и решила разделаться со мною. Видно кровь, которую они нашли возле машины, сбила их с толку. Не останавливал их и запах оружия. Остановился возле высокого дерева. На крайняк можно и залезть, не велик барин. Да и костёр пора было разводить. С ним веселее и понадёжнее. Костёр он всегда на стороне человека.
Но не успел с костром то. Хорошо выглянула луна и заметались тени. Один выстрел у него и был. Второго не успеть. Матёрый шёл намётом. Гнал на него стаю голод. Свалить вожака, чтоб заметались волки. Уведёт их волчица. Хитрая, сама в сторонке, всё видит, наблюдает схроном, но все видят её. Это закон стаи. Не свалит - капец ему. Привязалось это слово. Откуда оно в просторечье. Кажется от немецкого капут т.е. конец. Соображаем. Значит, будем жить. Оба ствола с картечью.
Выстрел разорвал тишину. Сунулся волчище с размаху в снег. Не добежал. Теперь не до него, несколько теней выхватил глаз. Теперь можно и по той, что под лесом. Далековато, но пусть знают, что просто не дамся. Сломить их. Твой дух, если ты решился, зверь почует. Быстро перезарядил. Так и есть, отвернули. Оставшиеся километры до бани, не помню, как и дошёл. Видно на одном дыхании. Всё скрадывал и скрадывал, собственный страх.
Часть 3
Человек – заводит себе собаку, кошку
и жену для определённых целей!
В бане долго не задержался. Протопил её и хорошёнько прогрелся, даже помниться кемарнул немного, как у нас на Колыме говорят, слеганца в приглядку. Закидал угли снегом и в путь.
Не прошёл и пяти километров, как впереди между деревьями замелькали фары. Брат со сменщиком Серёгой, подъехали на похожем ГАЗ-66, только тентованном. В кузове, стоял Серёгин снегоход «Буран» и пара бочек с бензином. Как потом выяснилось именно из-за бензина они и задержались на сутки. Не было его на заправке даже и на доехать. Без приключений добрались до оставленной машины. Вытянули её и поставили на ход. Определили и поломку. Срезало полуось в переднем мосту. Запасной не оказалось и у него.
«Хищников» и следов их в районе машины не обнаружили. По данным Сергея выходило, что эти мужики с Мяунджи. Правда, кто они точно он не ведал. Слышал он разговор и про женщину, и про то, что она у них чуть ли не за главного. А не кухарка, как мне подумалось, когда я их разглядывал в бинокль. Решили, Сергей на снегоходе, а мы с братом на машине доехать до зимовья Кречетникова и на месте уже разобраться во всём.
Как и предполагалось, золотишники оказались в зимовье, и спокойно ожидали нашей эпопеи с машиной. Двоих из них Сергей знал. Женщина оказалась никому не знакома. Выяснилось потом, что она с Якутии. И промышляла золотишко она давненько. Ещё в бытность свою вместе с мужем. Который и погиб в тайге при загадочных обстоятельствах. Так она этим хлебом и пробивалась. Золото если приманит, редко потом отпустит просто так, пока всю душу не вывернет. Испытание это не для слабых. Сколько вольных старателей сложили головы в битве за «жёлтого дьявола», а сколько ещё сложит.
-Жилу обрезало. Кончилась дайка.
Этими двумя фразами начался и закончился тогда наш разговор. Не подфартило. Поэтому и выходили они из тайги.
Вешалка. Как-то сразу она ему не понравилась. К чему сантименты. Как написал какой-то русский классик. Старая дева - пропитанная уксусом всех возможных обманутых ожиданий.
Волчица. Вот её взгляд. Он понял её. Она постоянно выбирает себе вожака из стаи. Когда-то, они ещё имели над ним власть. Её власть над ним – это его желание обладать ею. Она это видит. Чувствует. Этим они живут.
Довезли мы их тогда до посёлка дорожников Каменистый, что стоит недалеко от Аркагалинского перевала.
ПО ПЕРЕВАЛАМ КОЛЫМЫ
Перевалы, перевалы,
Сопка слева, сопка справа.
А меж них как ручеёк
Трасса Колымы идёт.
Перевал Гербинский,
Трудный затяжной,
Мне дорога вьётся,
Это путь домой,
И пускай опасный,
Скользкий и крутой,
Но до боли счастлив,
Встрече я с тобой.
Дальше Бурхалинский,
Не с одной петлёй
Пропусти родимый,
Ты меня домой.
Есть ещё по трассе
Алчный Дунькин Пуп,
Золотом там мерился,
Сей путаны блуд.
Перевал Гаврюшка,
Следом Лачкалах,
Это по Тенкинской,
Ох спаси Аллах.
Помнишь Рио-Риту,
Жаркий и Капран,
Это по дороге,
Что на Омсукчан.
Будто с рассужденьем
За свою судьбу,
К Дедушке на Лысину,
Медленно ползу.
Не грусти дивчина
Еду я домой,
Приготовь скорее
Борщ любимый мой.
Не забудь пельмени,
Драники с мукой,
Ведь везу гостинцы
Я тебе родной.
В ту пору, заколол бывший братнин сменщик по автомобилю «Татра-148» модель С-1, а по простому самосвал, кабанчика кило на 200. И наделала нам жинка его шницелей с лосятины и свининой, размером с две хорошие ладошки, да с чесноком. Проставились и мы, не слабо, чем могли. И был то праздник простых колымчан, бывших работников Берелёхского автокомбината объединения «Северовостокзолото».
Спустя лет десять, дошла до меня история, будто об этой женщине. Но утверждать не буду. В двух словах, это выглядело так.
Чёрная риэлторша. Очередной знакомый её, работал заведующим психиатрическим отделением больницы, и они обирали душевнобольных. Продавали их квартиры. Технология была простая. В доле был и нотариус. Золотая жила.
Убили и его и её. Нашли их, сказывали, в собственном доме. Лежали на кровати. Он с проломленной головой и она, в ночной рубашке залитой кровью и истыканная ножом. Может подельники не простили ей ошибок или жадности, или кто отомстил за загубленные души.
Обстоятельства жизни часто плодят волчиц человеческой среды.
Верить этой истории или нет, это уж дело каждого.