Через час меня не станет. Меня сняли с вентилятора, и , усталые мои легкие, наполняются углеродом, отравляя кровь, и туманя сознание. У меня остался только час – додумать недодуманные мысли. Всего час. Надо думать о главном, сосредоточиться, ведь шестьдесят минут – это так мало! Вот и потратила уже три - на глупые мысли ни о чем.
Краем глаза я вижу пастора и его жену – он не сводит с меня глаз. Он пытается понять, открылась ли мне уже высшая тайна мироздания – тайна смерти. Что там за этими дверями. Он уже пообещал мне вечный рай и отпустил грехи. Почему-то не полегчало, а , ведь должно бы. Почему-то, я ему больше не верю Ведь, предложи я ему поменяться со мной местами – чтобы не я, а он превым вошел бы в царство божье.. Вряд ли бы он согласился. Лицемер.
С другой стороны от моей больничной кровати съежился бедный Карлуша. Вот кого жалко, так жалко! Надо думать о хороших моментах, но почему меня так раздражает его практичность? Врачи сказали, что я могла бы еще пожить – с вентилятором, но меня нужно поместить в специализированный дом для престарелых. ТАК ХОЧЕТСЯ ЕЩЕ ПОЖИТЬ! Хоть на вентиляторе, хоть – никогда не ходить! Ах ты, предатель, я тебя почти ненавидела, когда ты бубнил, стараясь не встречаться со мной взглядом: " Ты же всегда говорила, что ни за что не хотела бы попасть в дом престарелых, уж лучше – умереть!" Да, говорила, но это – тогда, не теперь… Я даже с трубкой во рту, смогла усмехнуться, услышав, как ты рассуждаешь о том, что мы уже исчерпали все , отпущенные нам государством средства, а дом для престарелых – нам просто не по карману.
Жаль, трубка мешает, а то я тебе бы сказала кое что .. « не по карману». Когда ты ныл, что тебе нужен новый костюм для гольфа, или поехать на новый турнир – я никогда не говорила: «Карлуша, нам это не по карману». Я просто находила эти деньги, сэкономив на чем-нибудь другом.
Ах, дура, как же я могу, думать о таких вещах в такую минуту!
Я скосила взгляд на часы – на стене напротив. Ну вот, еще двадцать драгоценных минут потратила – на такие гнилые мысли.
Бедный бедный Карлуша, как же я все таки тебя люблю, я понимаю, как тяжело тебе было принимать такое решение – дать мне уйти. Пропадешь ведь без меня. Так и не удосужился прочитать руководство к новой стиральной машине – там ведь сплошная электроника, поломаешь, играючи..
Глаза все труднее было держать открытыми, веки тяжелые, как будто их уже придавили монетами. Я резко открыла глаза. Хорошо хоть приборы перестали пищать, они мешали мне слушать тишину. Вон – птица за окном на ветке. Везучая – может лететь, куда захочет. Говорят, надо молиться в последние минуты, да, почему-то , не могу. Так хотелось бы уйти куда-нибудь в поле, и, чтобы , только я – и небо, и пахло травой. Я давно уже ничего хорошего носом не чувствовала – все перебивали больничные запахи. Только я – и небо. Огромное, всепоглощающее. Ноги мои – босые, трава приятно их покалывает. Я наклоняюсь и растираю травинку пальцами – она так резко, и так сладко пахнет! На лицо упала капля дождя – только, почему-то, горячая. Ах нет, это Карлуша плачет, склонившись над моим телом, и пытаясь уловить, дышу ли я еще. Я пытаюсь отогнать его рукой : «уйди!», но он истолковывает это по своему, и еще крепче вцепляется в меня: « Я здесь, я с тобой!» - бубнит он, глотая слезы… Я чувствую, как слезы сами по себе вытекают из моих глаз – мне себя жалко.. Не вас, остающихся здесь, на грешной земле, с вашими мелкими ежедневными проблемами, невыплаченными кредитами, предпразничными давками в магазинах, с вечной нехваткой денег, с политическими неурядицами, плохими президентами, с падением христианской морали… Я перевела дыхание – думать было трудно. Какие же вы глупые.. Какая же я была глупая.. вся эта чехарда и есть жизнь, и я хочу обратно в этот омут… Но меня туда уже не пустят…
« Сердце еще бьется» - услышала я голос медсестры – она мне не нравилась, жадная, морфину пожалела. Ведь так было больно, я её умоляла, а она свое: «У нас – регламент» Так не хочу, чтобы она видела, как я умираю…
Мне становилось все страшнее – комнату заполняли и заполняли чужие люди. Зачем они? Что я им? Уходите! Оставьте меня в покое!! Глаза застилает пелена тумана, но стрелка часов продолжает двигаться! Вот она уже приблизилась к двенадцати, вот – перешагнула через проклятую цифру, еще, и еще.. Я почувствовала, как сердце мое забилось сильнее. Я торжествовала – вот уже на пять минут больше прожила, чем обещали, вот – десять! Что, получили? Не вышло у вас меня в рай спровадить – раньше времени!! Сами туда отправляйтесь! А я – хочу в поле, к небу, и облакам, и траве, и кузнечикам, и птицам, и сорнякам, и к реке с холодной водой. Я опустила туда ногу – очень холодная вода, студеная. И птицы вдруг улетели, каркает одна ворона.. Ах , нет, это опять медсестра: "Агония». Никакая не агония, это поезд трясет мое тело – я еду к морю, к которому так никогда не успела съездить – денег не было. Теперь я его увижу, войду в воду по плечи, а потом поплыву… уже плыву.. а солнце греет. Так хорошо греет… как настоящее.