В холода, в холода - к приходу зимы 16-17г. г
В холодА, в холодА,
от насиженных мест
нас другие зовут городА.
Памяти Владимира Семеновича.
Времена сменились и нынче нам не убежать от первого снега, махнув в ноябрьскую Вену пошляться по хойригерам с гусями и юным вином; или в Шарм покупаться и прятаться от солнца под пальмами; или к самому синему в мире гулять по своим, обниматься и взахлеб радоваться встречам.
Нет, наш удел и задача этих дней вжиться в морозы и снегА - чего уж проще-то, кажется?
Особо с нашими привычкам-. За долгую жизнь на Севере мы научились профессионально встречать холодА: каждый год программа подготовки к зиме - легко!
Но, в этой обыденности и таится обман- при кажущейся простоте и понятности, холодА всегда налетают нежданно, даже для самОй природы. Снег пал и тут же стАял, опять пал и опять тает, так, понемногу, борясь и раскачивая, зима заходит и берет своё. Настигая нас за летнюю расслабленность, а новая история воздает снегом с дождем и морозами татаро-таджикским дворникам за прегрешения предков в хулиганские годы Ига.Нас же зимнее наказание достает мало- ну разве ледяными ступенями и тротуарами, по которым не пройти без риска для костей с ЧМТ- мы на это необращаем, отсиживаясь с друзьями в застолье с дымящимся пахучим осенним варевом под плотное густое вино или простецкими пельмешками с рюмкой водки. Пока там, на улице, течения природы борются друг с другом и пассажирами в аэропортах- эт надо же, догадались, лететь в начале ноября! Но летуны хоть в тепле сидят, а силу и мощь свои зима бросает на громадную лысую бородатую голову, одиноко торчащую в именьи Вучетича, на задах префектуры Северного округа. В котором слАвно попрефЕктил крупняк Митволь, упустивший спасти Ильича в музей в пылУ борьбы с бесстыже гадящими в парках собаками, и нагло гадящим ему в душу названием Антисоветской шашлычной. И забывший в суматохе этих битв без присмотра своих клевретов, намутивших чего не надо с капремонтом жилья. За что все скОпом и поплатились креслами со столами. а теперь их сменщики собирают фонды нового капремонта и тырят их и размазывают под снегом по дальним углам. Невдомек сменщикам, что придут февральские дни и белую чистоту холодов сменит как обычно вытаявшая черная земля с правдой, толстые ленивые грачи прилетят и прокаркают по-вороньи приход весны/лета, а мы снова расслабимся: все хорошо, дождалИсь! И усядемся с друзьями теперь уже на улице на террасах с майским пивом, где девчонки разделись до положенного им оголения, а ветки уличных тополей наоборот оделись яркой новой листвой. И эта солнечная теплынь будет нескончаемой и избыточной и сменившие белизну зеленя накормят природу и все сущее на ней на многие циклы смен времен вперед.
Да и нам будет легко ложиться в прогретую землю, давая ей лучшее из того что можем- свой чистейший натуральный гумус, хотя, за место для себя в земле нужно еще побороться- места уже не хватает, и ватиканский папа со своими сиренево-фиолетовыми нунциями разрешают не закапывать, а сжигать католиков по-индийски, при условии сдачи пепла на хранение в храм за деньги.
Наверное, осознавая эту будущую нехватку, так ценили предки Константина Эдуардовича и Федорова с их призывом "в космос!" Да, природа не терпит пустоты и уже скоро все мы домами, кварталами и улицами погрузимся на корабли Циолковского и понесемся заполнять эти пустоты пространства. «Где же наша Звезда?- может здесь, может там...»
А пока надо как обычно выполнить предзимнюю Программу и побаловать своих до снега октябрьским пивом с брецелами; потом новое божоле в мясном застолье с гусем или положенных в этот сезон кровянки, индюшки, да свежей убоины. Там глядишь и Рождество с Новым Годом мандаринами, Фуа-гра, да масленницей и всё! и выстояли, и холода пережили. И одуваны выскочили на полянки дожидаясь новых карапузов, по наущению родителей развивающих легкие сдуванием одуванных парашютиков. И так до очередных холодОв.
Первым моим Высоцким как раз и были эти самые тихие, не призывающие, возрастом опередившие Володю «Холода, холода» чудом изданные советской Мелодией на миньон - пластинке вместе с не совсем советской нонконформистской, как и всё у него «Утренней гимнастикой». Хотя, до этого уже была у меня гибкая запиленная Вертикаль, зовущая вверх, в наши «лучшие горы, на которых еще не бывал - они помогут нам!» как помогали с выбором друзей и правды, помогали в затяжных подъемах и крутых спусках с восхождений. Для тех семидесятых пластинка была прорывом, это потом появились магнитоальбомы с парижскими записями, диски военных песен и двойной альбом взрослой сказки про Алису. И гораздо потом уже пластиночная антология прижизненных песен и общенародные летние слезы при окончании олимпиады, и потом вышли фильмы с его великим актерством и геройством, перелицевавшими «Эру милосердия» Вайнеров, перенесшими капитана Щеглова на одну крутую доску с бандюками- тот самый случай, когда сила искусства становится жизненной своими многомерностью, и неоднозначностью, к сожалению, эта сила искусства позволила комитетчикам запеть его голосом: "Вор должен сидеть!" пытаясь жизнь сделать искусственной : "вот какой мы переняли у вашего Высоцкого лозунг! И мы ему следуем, а как мы его применим - наше дело.", хотя это , как и все у них, вытаскивает давний лозунг доктора Геббельса и драматурга Йопста «при слове культура , я беру Парабеллум!»
С его времен перелистнулось уже много зим, и промелькнуло много лет, и, вечномолодые мы не успели оглянуться, как стали семидесятипятилетними. А он, курящий и пьющий крепыш, так и застыл в своем среднем возрасте и удалился от нас туда- вверх к звездам; и теперь, входя в зиму, в новогодний долгий загул мы вздрагиваем : вот он- день его рождения, и вспоминаем его среди нас и поминаем его и посылаем ему туда привет и пожелания на мгновенье почувствовать себя лучше. и чтобы его мелкие азартные прегрешения забылись и простились ему, и пусть ему будет хорошо в его вечном покое, и кони его пусть будут как и раньше привередливыми, тем более, когда у нас здесь холода, холода...