ГЕРОЙ И НАШЕГО ВРЕМЕНИ
Светлане Алексеевне Ганнушкиной
и всем её коллегам по
''Комитету гражданского содействия''
Эта история не произошла бы, будь наш мир устроен по-другому. Да тогда бы, просто, никакие истории не произошли, а произошли бы совсем другие истории.
Если угодно, я о политическом устройстве мира говорю. Лет сорок назад, когда я в школе учился, существовал такой термин: "общественно-политическая формация". Может, он и сейчас тоже существует, я не проверял. Очень не люблю (и никогда не любил) общественные науки, а всё потому, что достоверности никакой. Выдают тебе наисомнительные вещи за абсолютною истину и требуют, чтобы ты это наизусть заучил, а ещё и поверил в них свято. А я не верил, и заучить ничего не мог. Ну, мог, конечно, кратковременно, для оценки на уроке. Но потом всё выветривалось. Вот только, почему-то этот сложный термин про государственную формацию я запомнил. Крепко, видать, вдалбливали.
В Северной Корее сейчас - социализм пока, если использовать устоявшиеся понятия. Тот, конечно, ещё социализм, по сравнению с описанным на бумаге, но они там верят, что социализм у них развитый и прекрасный. Однако, не все верят. Чин не верит. Он с детства не верит, по причинам нам неизвестным, но, ясное дело, по весьма веским причинам. Ибо, в его обстоятельствах не верить во всё, о чём им там в КНДР говорят, может только человек глухой. А Чин - не глухой. Правда, он и не слепой. Может, поэтому и не верит.
Тут оговорюсь, что имя Чин - не настоящее имя нашего героя. Его зовут так, что даже произнести невозможно, а тем - более запомнить. Поэтому, такое простое имя, как ''Чин'', закрепилось за ним с лёгкой руки какого-то остряка. ''Чим-чи'' по корейски - ''капуста'', и потому Чим Чин - имя и фамилия, подходящие для обычного корейца.
Информацией о том, как живут в других странах, Чин не располагал. Да какая там информация, откуда?! В Северной Корее всё, что людям надо знать, им сообщают прямо в уши по сто раз на дню. И о том, как живут другие, тоже сообщают. Так что я, пожалуй, покривил душой, когда сказал, что Чин не располагал никакой информацией. Только, ему не верилось, что во всём остальном мире живётся совсем уж плохо. Обидно ему было за остальной мир.
Узнать хоть что-то из первых рук, от тех, кто заграницей побывал и видел своими глазами, было невозможно. Таковых вокруг практически не наблюдалось. И всё таки, Чину повезло! На заводе был инженер, который вернулся из командировки. И не из соседнего города, а из России! С этим инженером Чину пришлось поработать в течении недели, и они подружились. Конечно, болтать о своей поездке инженеру было нельзя. И он молчал, не отвечал даже на самые невинные вопросы. Но однажды всё же сказал несколько слов, которые Чину запали в самое сердце.
А сказал он, что в России жизнь удивительная, о которой корейцам можно только мечтать. Но эти слова ещё не были таким уж криминалом, ибо все знали, что СССР построил социализм и добился великих результатов. Видимо, остались следы этих результатов и поныне. Но ещё этот инженер сказал, что видал в России по телевидению много чего об Америке, и что там жизнь даже ещё лучше!
Вот, этому Чин поверил сразу и безоговорочно. Он раньше сам себе не раз задавал вопрос: если в мире людям плохо, то почему этого не показывают для сравнения со счастливой жизнью корейского народа, и почему Корея не помогает тем, кому уже совсем плохо!? А теперь он понял, что не показывают, потому что это - враньё!!! И тогда Чин решил бежать. Причём, не куда-нибудь, а именно в Америку.
Случай представился не скоро. Точнее, не представился, а его Чин сам старательно и долго готовил. Бежать удалось в Китай. Как удалось, не знаю. Сам Чин не рассказывает никому ничего! Узнать подробности о его побеге невозможно. Да, и совсем не просто с ним говорить: он по-русски едва-едва, а по-корейски у нас - вообще никто. Но из рассказов тех, кто с этим корейцем общается в последнее время, мне всё таки удалось выудить кое-какие важные сведения о его прежней жизни и о совершенно удивительных происшествиях, приключающихся в его судьбе с завидным постоянством. Поэтому, смело говорю, что я ничего не придумывал в этой новелле, а скорее, наоборот, упростил и упустил некоторые факты его биографии.
В Китае беглецу понравилось намного больше, чем у себя дома, но он там мало чего успел. Попался почти сразу, после прибытия и был выдан корейским властям. На родине с ним особо не чикались, посадили в лагерь. Чин, однако, серьёзных перемен, в сравнении со своим прошлым, не заметил, ибо в лагере жизнь и работа не сильно отличались от пребывания ''на свободе''. Так что, духом молодой человек (а на тот момент ему и тридцати не было) не пал, а, скорее наоборот, стал обдумывать свои дальнейшие действия. Правда, действовать, сидя в тюрьме, всё ж таки не очень просто, однако, обдумывать никто не мешает.
Чин дожидался своего освобождения всего-то два с половиной года. И дождался. Через восемь месяцев после выхода ''на свободу'' он бежал в Китай во второй раз! А что?! Дорожка-то уже была проторена.
На сей раз Чин учёл прежние просчёты и не попался. Он нашёл работу и прожил припеваючи, лелея мечту о дальнейшем перемещении в Америку, почти два года. И только тогда попался. Опять! Но теперь-то он знал наверняка, чего ему светит впереди, поэтому, находясь в спец-распределителе для таких же бедолаг, как он (а их имелось в достатке на просторах Великого Китая), Чин ухитрился бежать и оттуда, причём через границу, на этот раз в Россию!
Верите или не верите, но если бы наш парень не сделал этого, то ничего бы я тут вам не рассказывал. Кстати, это далеко не всё, чего он натворил, поэтому пока лучше верьте.
Дальний Восток, поздняя осень, климат соответствующий: всё это вместе взятое - не самое приятное для одиноких пеших, неподготовленных путешествий на десятки километров. Но, что делать бедному корейцу, если в Китае его постоянно ловят и сажают, а дома - и того хуже!? Лучше уж по тайге...
Россия большая, есть куда бежать. Это, как раз, Чин себе представлял. Да и затеряться среди однотипных лиц в этих краях ему было не трудно. Языком корейским здесь вовсю пользовались, и устроиться ему казалось вполне возможно. Действительно, в ближайшем посёлке он встретил людей, которые его поняли и приютили, обещая помочь с работой. Несколько дней он кантовался у новых знакомых, а потом перебрался на какой-то склад, где подрядился грузчиком, уборщиком и сторожем одновременно.
Работал Чин там без выходных, носа никуда не показывал, ибо при складе действовала столовка для близлежащих складов и цехов, в которой вполне можно было прокормиться. Проверки на территории были фиктивным, полиция прикормлена, и жилось обитателям этой зоны вполне спокойно, но скучно, конечно. Вероятно поэтому Чин решился однажды выйти осмотреться, узнать, возможно ли из этого посёлка двинуться дальше: мечта об Америке совсем даже не выветрилась из его бедовой головы. Попытка оказалась неудачной. Патруль стражей порядка остановил его и потребовал документы. И что он мог им предъявить?..
Следующим местом проживания для Чина стал ''обезьянник''. Эту клетку русский народ окрестил очень качественно: с одной стороны, в ней содержатся существа достаточно разумные, даже человекообразные, а с другой, те, кто их туда засадил, людьми их не считают, а так - мусором, временно появившемся на дорогах и улицах, вверенного власти, городка.
В стенах своего нового гостеприимного дома Чин слегка растерялся. Но это лишь по-началу. Вокруг было много таких же как он, некоторые - бывалые, к ним стоило прислушаться. Чин прислушивался внимательно, благо, говорили на одном языке, и переводили с русского важные вещи.
Личность нашего героя устанавливали две недели, так как никаких документов он представить не мог. Делали запросы в консульство, после снятия с него показаний через переводчика, ждали ответа и наконец его получили. Теперь встал вопрос о депортации. Этого Чин действительно боялся и довольно неожиданно для всех и для себя самого, попросил политического убежища в России. Он был, конечно, далеко не первый, кто сделал такой шаг, но всё же в местных органах были не избалованы подобными обращениями. Они сначала задумались, отложили вопрос с депортацией, но никакого решения не приняли.
Понятное дело, когда политического убежища просит, например, Депардье! (Не клеймите меня, я знаю, что это Сноуден, а не Депардье просил, поэтому я и говорю ''например''!) Тогда, конечно, вопрос решается быстро и громко! Но в случае с Чином всё происходило тихо и медленно. Точнее, вообще никак не происходило: что с него толку? Ни славы, ни денег, одни напрасные хлопоты. Однако, Чин духом не пал, верил и ждал, что его услышат.
Слава богу, что в России, кроме обыкновенных полицейских и бессовестных чиновников, есть хорошие неравнодушные люди. И, как оказалось, есть они повсюду. В дальневосточном приграничном городке они тоже были и работали волонтёрами ''Общества гражданского содействия'', которое располагается в самой столице. Эти добровольцы заявление Чина аккуратно скопировали, внимательно изучили и скоренько отправили в главный свой офис на предмет рассмотрения их руководством: а чем, собственно, можно помочь этому ЧЕЛОВЕКУ из обезьянника?
В Москве опытные адвокаты, которые работали не за страх и даже не за деньги, а исключительно за совесть, поняли, что выдавать этого парня в Корею никак нельзя. И тогда от имени ''Комитета гражданского содействия за подписью его председателя была подана просьба в соответствующую инстанцию о предоставлении Чину статуса беженца со всеми вытекающими отсюда формальностями. Под гарантию такой серьёзной организации Чин был переправлен на поезде в Москву, где его приютили прямо в помещении комитета и даже нашли для него работу в одном из близлежащих продуктовых магазинов.
Чин испытывал настоящую благодарность своим новым покровителям, но выразить её мог только глазами и постоянными бесперебойными поклонами; ведь в Москве на корейском языке никто не разговаривал. Каким-то невообразимым языком жестов и междометий с ним общались сотрудники комитета, из которых одна женщина особо преуспела в этом деле. Едва что, её звали, как переводчицу, и она вполне успешно разруливала возникающие вопросы.
Чин жил в офисе комитета, в малюсенькой комнатушке, которую специально для него освободили. По ночам, когда в стенах офиса никого не оставалось, он убирал кабинеты и коридоры, мыл туалет и исчезал утром незаметно на работу в магазин. Платили ему там скромненько, но прожить как раз хватало. А если не удавалось выйти из офиса незаметно, то Чин обязательно кланялся всем, кто с ним здоровался и тихо-тихо повторял заученное русское ''спасссиб-спасссиб''. На все вопросы он отвечал исключительно ''харосё-харасё'', опять же, кланяясь, сложив руки у груди, и поэтому его в офисе любили и ценили его старание.
Однако, ответа по предоставлению ему каких-то прав от правительственных органов Российской Федерации всё не следовало. А сотрудники комитета тем временем так же искали для Чина возможность отправки его в Южную Корею, США или иную страну, которая бы согласилась предоставить ему политическое убежище.
Чин, кстати, неплохо освоился в Москве, нашёл каких-то предпринимателей-китайцев и перешёл работать к ним. Там платили лучше. Жил он по-прежнему в Комитете гражданского содействия, ожидал своей участи и копил деньги.
Первой отозвалась Южная Корея. Но тут Чин упёрся и ни за что не соглашался переезжать туда на постоянное жительство. Казалось бы, вариант идеальный: родной язык, в общем-то - родная кровь, но он не хотел туда ехать. Как всегда, ничего не объясняя: нет и всё! Окружающие считали, что идеологический барьер, выстроенный в его сознании на родине, Чин перескочить не мог! Но думается, что имелась у Чина и другая, не менее веская причина: он не мог себе позволить потерять лицо, показать свою несостоятельность именно перед братьями по крови. Ведь его появление там однозначно бы свидетельствовало о полной ущербности Северной Кореи и всего её народа на фоне истинного процветания Кореи Южной. Только в голову и сердце другого человека не проникнуть. А уж к корейцу, да такому, как Чин - тем более...
Деньги, заработанные за этот без малого год, что парень прожил в Москве, хранились в сейфе комитета. Чин доверял сотрудникам абсолютно. У него вообще не было страха перед людьми. Все для него были хорошие и честные, как он сам, Время шло, Чин работал, и тут наконец пришло подтверждение о том, что ему будет предоставлен статус политического беженца в связи с реальной угрозой его жизни в случае возвращения на родину в КНДР.
Ой, забыл сказать, что теперь разрешение пришло из США. Мечта Чина сбывалась! Он мог законно поехать в Америку и жить там свободно! Об этом ему торжественно сообщили три сотрудницы комитета: председатель, адвокат и секретарь, та самая, с которой у Чина было налажено взаимопонимание. Женщины терпеливо объяснили ему, что есть подтверждение из США, что он скоро туда сможет поехать, и что осталось ждать совсем немного. Чин кивал, повторял ''спасссиб-спасссиб, харосё-харосё'' и кланялся по очереди каждой из сотрудниц. Женщины переглядывались не будучи уверенны, что парень их действительно понял, но в конце концов, разговор закончился. Чин попросил выдать ему завтра утром деньги, видимо, чтобы прикупить себе в дорогу какие-то необходимые вещи.
Между работниками возник небольшой спор, стоит ли выдавать ему сразу всю сумму. Ведь накопилось более пяти тысяч долларов. Но в конце концов решили: это же его деньги, значит, он имеет полное право ими распорядиться, как захочет.
Утром Чин спокойный и улыбчивый забрал конверт и ушёл.
На третий день его отсутствия в комитете забеспокоились всерьёз. А вдруг он попался, и наша бдительная полиция его депортирует? Начались серьёзные выяснения, не было ли выдачи кого-то в Северную Корею в последние дни, поиски его по больницам и отделениям внутренних дел... Всё безрезультатно. Прошла неделя, сотрудники комитета не знали, что и думать, но тут Чин позвонил сам. К счастью в офисе находилась та сотрудница, которая его понимала и она таки с ним поговорила.
Звонил Чин с Сахалина. Сообщил, что возвращается в Москву и просил встретить, чтобы не попасть в полицию.
Оказавшись в Москве Чин первым делом пошёл к своим китайцам, очень уж он тяготел к ним, а потом - в комитет. Там его уж допросили подробнейшим образом и узнали следующее.
У корейцев, видите ли, не принято переспрашивать, если чего-то непонятно. Ну, неудобно это (помните: нельзя потерять лицо)! Он и не переспрашивал. А из разговора в офисе он понял твёрдо только одно: теперь ему пора уезжать в Америку, там его ждут. Доверие к русским женщинам было настолько абсолютным, что никакие подробности, неуяснённые им в беседе, Чину не потребовались. Дабы не отягощать своим дальнейшим присутствием сотрудников офиса, Чин решил забрать деньги и самостоятельно добраться до Америки. Но он прекрасно понимал, что документами на перелёт не располагает. Поэтому, кроме как неофициально перебраться за океан, ему ничего не оставалось. Он поехал на Сахалин, купил там лодку, нашёл недорогой мотор и... поплыл. В Америку! С Сахалина! В середине октября один на лодке!!!
Ясное дело, что не доплыл, вернулся.
Когда сотрудники и сотрудницы комитета обсуждали этот рассказ вслух, в присутствии самого Чина, в последнее время поднаторевшего в русском, кто-то громко сказал:
- Представляете, он же наверное чуть не утонул!
И тут Чин с неподдельным возмущением воскликнул:
- Нет, не утонул! Замёлз!!
Октябрь, 2016. Москва - Хайфа.