Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 года отец был награжден медалью "За оборону Севастополя". Думаю, что награда эта заслуженная, поскольку он, хотя и не сражался с оружием в руках, но выполнял важную миссию и рисковал своей жизнью.Военные воспоминания отца написаны так, что могли бы быть опубликованы в советское время. Они вполне идеологически выдержаны в духе той эпохи. Хотя отдельные детали, наиболее интересные, не очень укладываются в общую схему.
Сейчас историю Великой Отечественной войны буквально разрывают на части сторонники разных концепций, каждый со своей колокольни. С одних позиций выступают любители разоблачений (часто фальшивых и рассчитанных на пиар), с других – те, кто показывают историю войны исключительно, как историю побед. Последние вроде бы радеют о военно-патриотическом воспитании молодежи, не понимая, что фальшивый лоск и риторика, игнорирование правды безперспективны, все это уже было в недавнем прошлом. Писать о войне нужно не в парадигме «советский - антисоветский» или «героизация – дегероизация», а честно: без подтасовки и передергивания фактов. Притом историю позорных провалов и поражений знать даже важнее, чем историю побед. Это может служить залогом их не повторения в будущем.
О том, что отец до войны работал руководителем лекторской группы в Крымском обкоме партии, а впоследствии делал то же в осажденном Севастополе, можно прочитать в книге генерал-лейтенанта Г.Г. Семенова (1) «Возвращение в молодость» (изд-во «Таврия», 1986 г.). Других письменных источников я не знаю, как и информации об этом в Интернете. После окончания института в 1929-1930 годах, отец руководил ялтинским совхозом-техникумом, где учился на агронома генерал Семенов. Знакомство их продолжилось и после войны. Он, уже после смерти отца, читал его воспоминания, и кое-что использовал в своей книге.
Безусловно, литература такого рода (книга «Возвращение в молодость») сейчас выглядит, как «вчерашний снег», хотя сам по себе генерал заслуживает всяческого уважения. Читать это также скучно, как многочисленные опусы советских «классиков», которые издавались стотысячными тиражами и пылились на полках библиотек.
Кроме воспоминаний отца, касающихся студенческих и военных лет, интересны два его свидетельства: о К.С. Станиславском и об украинских националистах в высшем эшелоне Украины.
- Перед войной я читал много лекций во всех городах и районах Крыма, организовывал лекции приезжавших в Крым лекторов ЦКВКП (б), ездил вместе с ними по области. Особенно запомнилось знакомство и длительные беседы с лектором ЦК Клавдией Ивановной Кирсановой – женой Емельяна Ярославского(2). После освобождения Крыма она снова приехала и читала очень интересные лекции о международном положении. Клавдия Ивановна рассказала много любопытного о личной жизни руководящих работников партии. В частности, один случай периода начала войны.
Однажды у Сталина собралась небольшая группа его соратников, среди которых был и Ярославский. Сталин рассказал им такой эпизод: «Художественный руководитель МХАТА Станиславский звонил мне. Когда нас соединили, я говорю: «У телефона – Сталин». В ответ Станиславский вежливо сказал: «Извините меня, пожалуйста, но когда я с кем-нибудь беседую, я должен знать его имя и отчество». Я ответил: «Меня зовут Иосиф Виссарионович». – «Так вот, Иосиф Виссарионович, жалуются мои актеры, что им трудно живется. У Вас, говорят, есть какие-то секретные прикрепители. Нельзя ли прикрепить к ним моих актеров?». Я обещал это сделать, дал указание об улучшении снабжения работников искусства».
- Интересные встречи были у меня в санаториях ЦК. Сильное впечатление произвела на меня встреча в Ессентуках с Собко, бывшим политкаторжанином, командовавшим боевой дружиной на Красной Пресне. Потом он принимал активное участие в подготовке Октябрьской революции, прошел всю гражданскую войну. Это была живая история партии.
Он рассказал такой любопытный эпизод. Несколько лет назад Собко лечился в санатории ЦКВКП (б) Украины – Хараксе. Там был ряд руководящих работников ЦК и Совнаркома Украины. В его присутствии они завели разговор о том, что не надо выдвигать на руководящую работу «москалей» и вообще стараться, чтобы их на Украине было поменьше. Обращаясь к Собко, они сказали: «Ты ведь тоже украинец, ты должен с нами согласиться». Он подумал и ответил: «Знаете что, товарищи! Вы считаете себя коммунистами. Вы никакие не коммунисты, а просто украинские черносотенцы…». Те разгневались и возбудили против него персональное дело, обвиняя его в том, что он оскорбил руководящих работников. Его вызвали в партколлегию. Там был его товарищ по каторге, который сказал ему: «Знаешь что, мы ничего не сможем с ними поделать. Давай лучше отзовем тебя с Украины, и на том дело закончится». Так и сделали.
Отец был противником национализма, причем любого: русского, украинского, еврейского… Разумеется не национализма, как любви к своему народу, языку и культуре. Врагом идеи национального превосходства и ксенофобии по отношению «к чужим».
После известного «дела врачей»(3) отца убрали из Обкома партии. Пожалуй, это пошло ему на пользу. Он продолжал читать лекции, готовил кандидатскую диссертацию по философии, которую успешно защитил в Киеве. Естественно, работа была выдержана в нужном идеологическом русле, но сделана весьма добротно. До сих пор на нее и статьи отца ссылаются в исследованиях, где речь идет о А.А. Богданове(4). Когда я уже был юношей, помню, отец рассказывал о жизни этого интересного, хотя и неоднозначного человека с большим уважением. Неоднократно отцу предлагали написать брошюры антирелигиозного содержания, но он всегда отказывался.
О высоких душевных качествах отца говорят, например, два его поступка. Конец войны отец встретил в Симферополе, где вскоре женился на моей матери. Ему дали чудесную квартиру на центральной улице Пушкина. Вскоре отец предложил пожить у них корреспонденту ТАСС Туровскому. С женой и маленьким ребенком тот мыкался без жилья. Через некоторое время отец с мамой ушли оттуда, оставив квартиру за ними. Другой поступок отца. У его друга умерла жена, оставив супруга с тремя дочерьми. Старшая была уже студенткой и где-то училась, а вдовец с двумя барышнями жил у нас несколько лет. Было это в середине 50-х годов. Одна из дочерей потом стала художницей, обосновалась в Минске. Мы с ней долго дружили и переписывались.
После 20-го съезда и позже, в шестидесятых годах, всюду шли горячие политические дискуссии. У нас в доме часто бывал поэт Матвей Грунин, автор 14 сборников стихов, первый переводчик Расула Гамзатова(5). Его дебаты с отцом живо встают в моей памяти. Своим худым вытянутым лицом Грунин внешне был похож на Дон Кихота. Он обладал незаурядным ораторским талантом и притом жестикуляцией трагического актера. На отца, по мнению поэта представителя официальной идеологии, обрушивались его гневные филиппики против бездарности партийного руководства, нехватки товаров, тупости советской прессы, серости в творческих союзах, давящей все живое. Отец уходил в глухую оборону, со многим, впрочем, соглашался. Заканчивались эти разговоры всегда одинаково: обращаясь ко мне с горьким сарказмом, Матвей Львович патетически восклицал что-нибудь вроде: « Ну, что, Вова, Вы, конечно, построите светлое здание коммунизма?». Вопрос был чисто риторический.
Когда встал выбор, какое мне получать образование, отец дал правильный и мудрый совет. Несмотря на успехи в математических олимпиадах, меня тянуло к гуманитарным предметам. Как известно, тогда литература, история и культура в целом находились под жестким идеологическим прессом. Хорошо зная положение вещей, отец считал, что мне лучше заниматься математикой или физикой: «там тебе никто не будет давать руководящие указания». Сам он любил философские вопросы естествознания. В связи с этим старался вникнуть в суть теории относительности и квантовой механики, пытался во мне разжечь интерес к этим вещам.
Отец также глубоко разбирался в истории философии. В его библиотеке было много изданных до революции редких книг, в том числе работы Бергсона, Шопенгауэра и др. Мне кажется, что эта тема служила для него отдушиной от обязательной программы. Именно данное увлечение отца отмечено на сайте кафедры философии ТНУ: «Возрастанию интереса к философским традициям немало способствовал Б. Д. Спиртус – интеллектуал и выдающийся знаток историко-философского наследия».
Будучи студентом, или даже позднее, я прочитал некоторые книги Ж.П. Сартра и А.Камю. Они (особенно роман «Чума» и повесть «Падение» Камю) произвели на меня глубокое впечатление. Но об экзистенциализме я много слышал ранее от отца, к этому течению он питал выраженную симпатию.
Из русских классиков девятнадцатого века отец особую любовь испытывал к А.П. Чехову. Полное собрание его сочинений занимало целую полку, и это богатство стояло отнюдь не для украшения интерьера. Часто в руках отца бывала толстая книжка стихов и переводов С.Я. Маршака, он любил читать вслух английские и шотландские баллады, особенно Роберта Бернса (6). Однажды от отца я услышал довольно злую эпиграмму:
При всем при том
При всем при том
При всем при том при этом
Маршак остался Маршаком,
А Роберт Бернс — поэтом.
Не думаю, что отец разделял это мнение о переводах Маршака, просто он ценил шутки, розыгрыши, анекдоты.
В конце шестидесятых годов отец искренне сочувствовал попыткам Александра Дубчека(7) создать в Чехословакии «социализм с человеческим лицом». Он видел, что партийная номенклатура превратилась в привилегированную касту, и очень переживал из-за этого, считая отходом от «ленинских норм». Помню, как он порадовался, когда ему рассказали, как первый секретарь Симферопольского горкома партии Ревкин распекал кого-то из своих подчиненных: «Разве нас Борис Давидович этому учил?».
Отец ряд лет выписывал журнал «Новый мир», видел, как с трудом его редактору А.Т. Твардовскому удается отстаивать свою независимую позицию в борьбе с ортодоксами, флагманом которых был журнал «Октябрь». Тогда даже анекдот такой был о перелицованной песне: «Отречемся от Нового мира!». Кончилось дело тем, что Твардовского сняли с поста редактора в 1970 году.
До середины 70-х годов мне довелось сменить несколько работ, но все они меня мало устраивали. Закончились неудачей переговоры с аспирантурой мехмата МГУ. В это время в Симферополе был создан отдел сейсмологии Института геофизики АН УССР, который возглавил проф. И.И. Попов(8). Отец был близко знаком с Поповым еще по учебе в вузе. Он посоветовал мне пойти туда работать. Я сомневался, поскольку геофизика была для меня землей терра инкогнита(9). Однако отец убедил меня, что система Академии Наук дает наилучшие возможности и большую свободу в научной деятельности, чем другие возможные варианты. Я согласился с ним, и жизнь показала, насколько отец был прав.
Отец искренне верил в коммунистические идеи, за Ленина он держался до конца своих дней. Впрочем, если вспомнить, даже поэт Андрей Вознесенский в годы «перестройки» еще читал на выступлениях свое стихотворение «Уберите Ленина с денег!». Читал очень мощно и, кстати, под громовые овации публики. Пожалуй, можно бы и раньше было распроститься с иллюзиями…
Незадолго до смерти отца, в конце декабря 1979 года, был наш последний с ним разговор. Несмотря на плохое состояние здоровья, он продолжал следить за событиями, происходящими в мире. Его очень обеспокоил ввод наших войск в Афганистан. В отличие от меня, он правильно оценил значимость этого события. Отец не одобрил действия нашего руководства. Насколько помню, говорил: «Не надо бы нам туда лезть…». Еще он мне начал рассказывать про суннитов и шиитов. Признаться, я плохо его слушал, мне данная тема была неинтересна.
Перед кончиной отец уже редко подымался с постели, принимал множество сердечных лекарств и донимал маму разговорами о скорой смерти. Поскольку так продолжалось очень долго, казалось, так будет всегда. Но потом случился инсульт, три дня в коме и – финал. Только когда отца не стало, я понял, насколько сильно был привязан к нему. В душевном моем хозяйстве ощутимо сдвинулись целые пласты, и на их месте образовалось какое-то сосущее, ничем незаполненное пространство.
На поминках ко мне подошел один из друзей отца по кафедре философии Самойлов. Он подарил мне пластинку с «Хоральной прелюдией» И.С. Баха. Оказывается, они часто слушали ее в перерывах между занятиями и лекциями. Запись была сделана в Риге, в Домском Соборе. Потом я буду всегда с душевной болью воспринимать эти звуки органа, как реквием по отцу. И думать: «Отчего мы так скупо дарим друг другу, даже самым родным, любовь и внимание? Почему так легко прощаем себе эту черствость и глухоту нравственного чувства? Господи, прости нас и вразуми…».
1.Семенов Георгий Гаврилович (1908- 1994) - Генерал-лейтенант, начальник оперативного отдела 3-ей Ударной Армии. Г.Г. Семенов -участник боев за Прибалтику, Берлинской операции. В 1928 году Георгий Гаврилович поступает в ялтинский совхоз-техникум, успешно оканчивает его, получает диплом агронома. В 1931 году призывается в армию и направляется на службу в стрелковый полк в Павлоград. После войны в 1951—1953 гг. генерал-лейтенант Г.Г. Семенов был военным советником в Северном Китае. Он – автор книг: «Наступает ударная», «Возвращение в молодость», «Три года в Пекине».
2. Емельян Михайлович Ярославский (1878 - 1943) —российский революционер, советский партийный деятель, идеолог и руководитель антирелигиозной политики в СССР. Председатель «Союза воинствующих безбожников». Академик АН СССР (28.01.1939). Лауреат Сталинской премии первой степени (1943).
3. Дело врачей (Дело врачей-вредителей или врачей-отравителей, в материалах следствия Дело о сионистском заговоре в МГБ) — уголовное дело против группы видных советских врачей, обвиняемых в заговоре и убийстве ряда советских лидеров. Истоки кампании относятся к 1948 году. Начиная с 1948 года, в СССР шла кампания по борьбе с космополитизмом, которая приобрела антисемитские формы, поскольку в роли так называемых «безродных космополитов» чаще всего оказывались люди с еврейскими фамилиями. Появились негласные указания не допускать евреев на ответственные посты.
4. Александр Александрович Богданов (1873 - 1928) — российский ученый-энциклопедист, революционный деятель, врач, один из крупнейших идеологов социализма. При разработке новых наук — тектологии, и «науки об общественном сознании» предвосхитил некоторые положения системного подхода и кибернетики. С 1926 года — организатор и директор первого в мире Института переливания крови; погиб, производя на себе опыт.
5. Расул Гамзатович Гамзатов (1923 — 2003) — советский и российский поэт, прозаик, переводчик, публицист и политический деятель. Народный поэт Дагестанской АССР. Лауреат Ленинской (1963) и Сталинской премии третьей степени (1952).
6. Роберт Бернс (1759—1796) — шотландский поэт, фольклорист, автор многочисленных стихотворений и поэм, написанных на так называемом равнинном шотландском и английском языках.
7. Александр Дубчек (1921 - 1992) — чешский словацкий государственный и общественный деятель, политик. Первый секретарь ЦК Коммунистической партии Чехословакии в январе 1968 - апреле 1969 — главный инициатор курса реформ, известных как Пражская весна.
8. Иннокентий Иванович Попов (1905-1984) — советский учёный, геофизик и сейсмолог, доктор физико-математических наук, профессор. Создатель Центральной геофизической (сейсмологической) обсерватории в Обнинске, основатель и руководитель Отдела сейсмологии Института геофизики АН УССР.
9. Терра инкогнита — с латинского: Terra incognita. Буквально: Неизвестная земля.