Звонок раздался в половине шестого утра. Боже, какая несправедливость! Мне удалось заснуть каких-нибудь полчаса назад. Кому я мог понадобиться в такую рань? Этот пронзительный звук почти у самого уха…
- Алло?
- Марти…
- Боже, Рииз, ты знаешь который час?
- Марти, твоя мать умерла…
И почему я даже не удивился? Почему эти страшные слова звучат для меня в эту минуту, как слова почтальона, сообщающего мне о доставке свежей газеты?
- Когда?
- Доктор констатировал смерть около двух часов назад. Он только уехал от нас. Я сразу же решил сообщить тебе.
- Спасибо, Рииз. Я обязательно подъеду сегодня. Все что необходимо, я возьму на себя.
- Не стоит. Я и сам управлюсь… - Это недешево; в любом случае, похороны будут за мой счет.
- Главное, чтобы ты приехал. Сегодня в этом нет никакой нужды. Когда будут похороны, я тебе сообщу.
- Мне хотелось бы чем-нибудь помочь…
- Чем ты можешь помочь, Марти?
- Рииз…
- Да, Марти?
- Как ты?
- Все нормально. Я уже давно был к этому готов.
- Мне… мне очень жаль. Мне…
- Прекрати. Я позвонил, чтобы ты был в курсе.
- Спасибо…
- Еще увидимся, Марти.
- Конечно.
Он кладет трубку. Монотонные гудки вонзаются мне в ухо, но я почему-то продолжаю их слушать еще минуты две. Зачем? Бедный Рииз! Только бы он не начал винить себя, пусть лучше этим человеком буду я. Это справедливо, ведь я и в самом деле виноват. Что мне теперь делать после этого звонка?
Что делать?
На кухне непривычная чистота. Плита сверкает, ни единого пятнышка. Обеденный стол накрыт свежей скатертью. На холодильнике записка: "загляни внутрь!" Внутрь чего? Открываю его, пытаясь распознать уготовленный мне сюрприз. Апельсиновый сок, кусок форели, сыр эмменталь… В дальнем углу верхней полки обнаруживаю сверток.
Верно, это оно. Пергаментная бумага хрустит под моими пальцами; внутри - что-то твердое и тяжелое. Мне не пришлось с ней долго возиться. Ах, Кристи, как это на тебя похоже: малиновый джем! Ты из той породы женщин, для которых любой мужчина в первую очередь ребенок. Тебе нравится нянчиться со мной, потому что ты отчего-то решила, что я был обделен материнской любовью. Неужто, я произвожу такое жалкое впечатление? Малиновый джем… Надо позвонить тебе, когда у тебя будет перерыв на обед. Сообщить эту новость. Мама… Ему сейчас очень тяжело, Риизу; должно быть, это самое поганое утро в его жизни. А в моей?
Извини, Кристи, но я не могу притронуться к твоему гастрономическому сюрпризу. В меня даже кофе не лезет. Боже, что за несправедливость! Почему именно сегодня? И почему я по-прежнему ничего не ощущаю? Должно же быть хоть что-то, возможно, это придет позже…
Нужно принять душ, нужно как-то взбодриться. Утро понедельника еще никто не отменял. Через два часа мне нужно быть на работе. Я мог бы отпроситься на сегодня, ведь у меня по-настоящему уважительная причина, но мне незачем это делать. Сегодня Рииз явно не желает видеть меня. Это и понятно. Он и так-то меня не жалует, а сейчас… А может, и в самом деле не поехать на работу? Позвонить Кристи и договориться о встрече. Мы могли бы посидеть с ней в какой-нибудь забегаловке. Просто поговорить. Она непременно захочет приехать ко мне, она скорее надумает остаться. Будет меня утешать, но не словами. Нет. Не стоит, пожалуй, этого делать. Не хочу, чтобы она чувствовала себя обязанной… Ты ничего мне не должна, Кристи…
На улице жизнь бьет ключом. Гигантский муравейник ожил. Все куда-то спешат, торопятся, у всех такие озабоченные лица. Кто-то боится опоздать. А кто-то уже опоздал, так же как я… Я вечно везде опаздываю. Но вот и издательство.В моем отделе только пять человек. Я работаю там несколько месяцев, поэтому ко мне все еще приглядываются. Это Стина, она оставляет за собой чудовищный запах удушливо-приторных духов. Аромат страха. Вдыхать его крайне опасно, поэтому я всегда задерживаю дыхание. Это так неудобно, если она останавливается возле меня по какому-нибудь вопросу. Мне кажется, она замечает, что я в этот момент не дышу. Может, поэтому она с таким любопытством всякий раз заглядывает мне в лицо. Кто знает… Это Деррек – скользкий тип, он проявляет ко мне чрезмерное, почти насильственное участие, знаю таких, с мелкими чертами лица и мелочными душонками. Он так и ждет, когда я допущу какую-нибудь ошибку, чтобы оказать мне «посильную» помощь. Он –начальник отдела… Норман – единственный, с кем я могу хоть как-то общаться, мрачноватый парень, затраханный своей семьей. Он не слишком многословен - и мне это нравится! Деррек пытался выжить его, но тщетно, таких специалистов еще поискать, а у тех, кто стоит над Дерреком со зрением никаких проблем. А вот и Бенджи. Все бы ничего, если бы не его наклонности. Не знаю, может, у меня фобия, но это откровенно мешает мне работать вместе с ним. Хотя, мозгами я понимаю, что человек он неплохой. Да и работник тоже. Однако от подсознательного никак не избавиться.
- Доброе утро, Марти!
- Доброе утро, Лесс.
Наша секретарша. Она довольно мила. Миниатюрная блондинка с силиконовым бюстом. Единственное, что меня отталкивает – это непомерно длинные ногти. Как можно что-либо делать с такими ногтями? Когда она клацает ими по клавиатуре, я начинаю скрежетать зубами. Но ее улыбка уравновешивает этот недостаток. Ей всего двадцать три и она еще не успела выскочить замуж. Бенджи ее недолюбливает. Оно и понятно…
На моем столе беспорядок. Но у меня все под рукой. Деррек наконец-то нашел пропавший отчет. А Стина опрокинула передо мной стопку шаблонов – там все так, как должно быть. Наверное, считает меня за идиота. Я никогда ими не пользовался. Как будто у меня нет своей головы на плечах! Я, конечно, не Норман, но и не полная бездарность. Буду думать, что она делает это из лучших побуждений. Главное, не задерживать ее подле себя – иначе погибель!
Наверное, я зря не затолкал в себя утром кофе. Здесь, в офисе – вечная мерзлота. Но, похоже, никого, кроме меня не напрягает усиленная работа кондиционеров. Холодно. Это все из-за бессонницы. С тех пор, как я перестал спать по ночам – меня вечно знобит. Норман сегодня какой-то совсем понурый, на его месте, я бы давно уже дал деру. Не с работы, конечно, а из семьи. Нет ничего страшнее женской агрессии, а этот здоровенный мужик ежедневно жрет ее огромными порциями. Ему всего тридцать, но выглядит он не младше пятидесяти. Нет. Я на это никогда бы не подписался! Пускай Кристи приходит иногда, чтобы покормить меня с ложечки малиновым джемом. Если это происходит не чаще трех раз в неделю, я чувствую себя в безопасности. Интересно, у Бенджи есть семья? Не та, в которой он родился, а его собственная. И как это выглядит? «Дорогой, тебе принести кофе в постель? – О, милый, ты сегодня так любезен…» Что бы там ни было – вид у него более позитивный, чем у Нормана.
Как то мне нехорошо… Неужели все дело в ее смерти? Может, вот оно – осознание, наконец-то начинает проявлять себя. Голова почему-то кружится. Если так пойдет и дальше, я едва дотяну до обеда. Может, и правда, отпроситься? И позволить этому ублюдку Дерреку театрально изображать все оттенки человеческого сочувствия? Нет уж. Попробую продержаться…
А вот и он, легок на помине!
- Марти. У тебя все в порядке?
- Да.
- Ты какой-то бледный в последнее время…
- Деррек?
- Дело в том, что они отказались от издания этой книги…
Он щелкает пальцами по распечатанному листу, который держит перед моим лицом, сантиметрах в тридцати от него, будто у меня проблемы со зрением!
- И?
Я не очень понимаю, о чем он.
- Марти, я говорю о той последней книге, в которой были твои черно-белые иллюстрации. Переиздание немецких романтиков.
Он садится своей задницей на край моего стола и смотрит на меня с боязливым сочувствием. Что я должен ему на это сказать? Здесь все поставлено на поток, может, он ждет извинений?
Пожимаю плечами.
- Марти. Мне хочется помочь тебе. Это уже второй отказ. Они поместили туда Кравица, понимаешь? И его будут издавать. А тебя нет.
Какой ужас, Боже Правый, отчего я не Кравиц? Нужно хотя бы сделать вид, что я обеспокоен. Вот черт, раньше бы так и случилось, но в последнее время со мной что-то происходит… Мне стало плевать.
- Извини, Деррек.
- Ты издеваешься? – он понижает голос, и от этого он начинает звучать как-то слащаво, почти как у Бенджи.
- Мне начать копировать его? Кравица? В чем секрет успеха? – я начинаю потихоньку приходить в чувства. Это не злость, только бледная ее тень.
- Все было прекрасно, Марти. Две предыдущие просто безупречны. Они хорошо продавались. Но эти… Мы же обсуждали этот вопрос. Попробуй поработать в цвете. Людям нравятся яркие обложки. В чем проблема, Марти?
- Проблема в самих текстах, Деррек. Неужели ты не чувствуешь разницы между Белоснежкой и поэзией Блейка? Как я могу делать немецких романтиков в цвете?
- Я согласен. Но, оказывается, что проблема не только в этом.
Он как-то странно смотрит на меня. У него лицо озабоченной домохозяйки, которая, отправившись на рынок за продуктами, забыла свой внушительный список…
- Марти, - он произносит мое имя почти шепотом. – Твои иллюстрации пугают людей. Техника безупречна, но вот сами изображения. Откуда ты берешь эти образы? Там же нет ничего такого…
- У Блейка достаточно, Деррек. Ошибкой была идея издавать его с иллюстрациями. Вот в чем ошибка!
- Хорошо. Но ты же явно перегибаешь палку! На этих книгах придется ставить отметку: восемнадцать плюс. Потому что это - как просмотр самого жуткого фильма ужасов, он требует ограничения по возрасту!
Этой фразой ему удается меня рассмешить.
- Но, Деррек, Вильям Блейк и так восемнадцать плюс. Кто станет читать его детям?
Деррек согласно кивает головой. Затем зачем-то берет мою кружку и начинает крутить ее в руках. Он заглядывает внутрь. Там вчерашняя кофейная гуща. Она застыла, оставив на фарфоровой поверхности причудливые образы. Посмотри внимательнее, Деррек, и ты тоже сумеешь увидеть их. Эти лица. Чудовищные. Живые. Они так и проступают наружу…
- А немецкие романтики? Ну, зачем так утрировать Новалиса? Это же… даже не Гофман…
- Нет. Новалис гораздо глубже и психологичнее. Гофман просто сказочник… К тому же, зная его биографию - я говорю о Новалисе - вряд ли придут в голову розы и херувимчики…
- Марти. Это же не профессиональный подход! К чему грузить читателя его биографией? Что в таком случае станет с Достоевским? Ты же теряешь свой заработок! К тому же, страдает репутация нашей бригады.
- Я изобразил что-то непристойное? Хочешь уволить меня, Деррек?
- Боже, Марти! Конечно, нет! Просто ты опять получил отказ. Меня это беспокоит.
Мимо проходит Стина. О, этот запах! Меня пронзает нервная судорога. Кажется, Деррек ее заметил! Он явно один из самых бесстрашных парней, которых я видел в своей жизни. Ведь он крутит шашни с этой дамочкой, а значит, вдыхает этот аромат каждый день в невероятных количествах! Ядовитые испарения ужаса…
Вот, оказывается, почему на моем столе лежит эта стопка шаблонов! Это чтобы я не выпендривался! Решил кастрировать меня! Вот ведь забота!
- Может, мне поработать с другим жанром? – спрашиваю у Деррека. Он все- таки пусть и маленький, но начальник, нужно хотя бы создать видимость уважения…
- Я бы не хотел этого, Марти. Я всерьез опасаюсь, что детская литература превратится в хоррор с элементами научной фантастики…
Сегодня Деррек выдает перлы! Ей богу, он даже становится мне симпатичен! Не могу скрыть набегающей на лицо улыбки.
- У тебя очень усталый вид, Марти. Может, тебе взять небольшой отпуск. Хотя бы на несколько дней, как следует выспаться…
В это время к моему столу подходит Норман. Он, верно, решил прийти мне на помощь! Он как гора возвышается надо мной и Дерреком. На его лице печать благородной скорби. Если бы у него были длинные черные волосы, он бы походил на индейца. Да. На мудрого индейского вождя, которому самое место среди просторов Аляски. Или среди канадских секвой. Как он позволяет иметь себя ежедневно какой-то вздорной сучке?
- Деррек, - говорит Норман. – У нас же есть своя концепция. Так было всегда. Мы не похожи на других, почему бы не сделать иллюстрации Марти главным гвоздем программы? Кравиц просто выдает красивые картинки на тему. У него нет харизмы! А Марти не перепутать ни с одним другим художником…
- Что не перепутать – так это точно! – иронично усмехается тот. - Может, пойдешь объяснишь это редактору? Что вы о себе тут думаете? Почему я должен подставлять свою задницу всякий раз, когда вы чего-нибудь напортачите?!
В этот момент Бенджи за своим столом издает короткий смешок. Деррек оборачивается на него и восклицает неожиданно высоким голосом:
- Это работа, черт побери, работа! И извольте относиться к этому соответственно! Думаете, на ваши кресла не найдется других претендентов?! И в первую очередь это касается тебя, Марти!
Теперь мне сделалось жаль его. Было видно, что он неподдельно переживает из-за моей новой неудачи. В первую очередь за себя, конечно, но я почти поверил, что этот человек желает мне добра.
- Я понял тебя, Деррек. Я… постараюсь учесть, все твои… замечания.
- Просто обещай мне, Марти, что не будешь рисовать этих чудовищных уродцев, особенно там, где в тексте присутствует тонкая любовная лирика!
Ба! Да я просто тащусь от тебя, Деррек! Кажется, ты обдышался ядовитыми парами Стины. Даже Норман расплывается в улыбке, а про Бенджи и говорить нечего – он закрывает лицо руками и наклоняется над столом. В эту минуту я и к нему проникаюсь симпатией.
- Выпей кофе, Марти, - неожиданно говорит Деррек и по-дружески хлопает меня по плечу.
Покорно киваю головой, поражаясь тому, что он прочел мои мысли. Мне очень хочется спать, почему-то мне хочется этого только днем и в рабочее время. Уже к вечеру я буду до странного бодрым и возбужденным, даже если я съем горсти две снотворного – мне не удастся уснуть. Работать сегодня совсем нет сил, особенно после этой головомойки, поэтому я стою у аппарата и опиваюсь кофе. Мне хочется позвонить Кристи, прямо сейчас - к чему ждать этот обеденный перерыв… Скажу ей про то, как сегодня мне весело.
Она подходит к телефону, и я чувствую, как она улыбается, удивленно и обрадовано.
- Привет!
- Привет, Крис…
- Ты грустный, что-то случилось?
- Да. Моя мама умерла.
- Боже, Марти! Когда?!
- Под утро, я так понимаю. В половине шестого мне позвонил Рииз.
- Как ужасно! Мои соболезнования, Марти… Ты сейчас где?
- На работе.
- Почему ты не поехал туда? - Рииз сказал, что сегодня я не нужен…
- Но, Марти, разве ты не хочешь сам?
- Нет.
- Хочешь, поедем вместе? Я могу отпроситься с работы. Это же… это же все-таки твоя мать.
- Не стоит, Крис. Сегодня там и, правда, нечего делать. К тому же, Рииз… Ему сейчас не до нас, понимаешь?
- Конечно… Я приеду к тебе сегодня вечером.
- Это было бы замечательно! Мой начальник хочет меня уволить.
- Что за вздор?!
- Вторую книгу с моими иллюстрациями не выпустили в печать. Вернее, они выпустят ее, но там будет Кравиц.
- Они просто кретины там все у вас! Не принимай близко к сердцу!
- В том-то и дело, Крис, что я не принимаю. Деррек мне ясно дал понять, что долго меня не потерпит. Скорее всего, он найдет мне в ближайшее время замену, а у меня нет даже малейшего сожаления… Я стал какой-то равнодушный, Кристи. Мне все безразлично. Кроме тебя, конечно.
Я снова слышу, как она улыбается. Вернее не слышу, а чувствую это.
- Это самое главное, Марти. Поэтому я обязательно приеду к тебе сегодня…
Тут в коридор вылетает Деррек. Он сверлит меня своими маленькими, беличьими глазками и почти готов произнести еще несколько выдающихся фраз. Я прощаюсь с Кристи и вопросительно смотрю на него.
- Марти, иди домой, ради Бога. Ты же все равно не работаешь.
- Прямо сейчас?
Это я, верно, зря… Теперь он меня точно уволит.
- Да, прямо сейчас!
- Ты же сам сказал мне, чтобы я пошел выпить кофе…
- Ты вышел из кабинета уже сорок минут назад, Марти!
Вот черт! Неужели это правда? Или этот напомаженный коротышка решил меня разыграть? И что я делал все это время? Неужели просто стоял здесь и пил кофе? Но не сорок же минут! С Кристи я говорил всего ничего. Даже не нахожу, что ему на это ответить. Стою и смотрю ему в лицо, оно у него очень подвижное, удивительно живая мимика... Но черты лица какие-то скверные: губы выворочены наружу, маленький вздернутый носик, маленькие, косо посаженные глазки. К тому же, у него до странного короткая шея. Учитывая еще этот низкий рост… Вот ведь не повезло!
- Иди домой, Марти.
- Хорошо, Деррек.
Я захожу в кабинет и снимаю со стула свою легкую куртку. Норман провожает меня сочувственным взглядом, а Бенджи кокетливо машет рукой. У него на пальцах обеих рук золотые кольца. Выражение лица у Стины такое, точно на нее в этот момент начало действовать слабительное. Ладно тебе, Стина, твои духи настолько ужасны, что я сам готов уволиться лишь бы не нюхать эту вонь!
- Что ты себе позволяешь, Марти?! – раздается рядом со мной вопль Деррека.
Удивленно смотрю на него.
- Теперь тебе точно придется подыскивать себе новую работу!
Чего это он? Что случилось?
- Грубиян! – с негодованием выдыхает Стина.
Я оглядываюсь по сторонам. Норман вскидывает брови кверху, а Бенджи сжимает свою ладонь в кулак, при этом оттопыривая кверху большой палец. Его улыбка так и сияет белоснежностью химически отбеленных зубов. Все-таки он симпатичный. Я как-то даже привык к его «взглядам». Конечно, я их не разделяю, но почти готов принять, что такое возможно…
- Всему свое время, Марти, - неожиданно заявляет он, подмигивая мне левым глазом.
Я удивляюсь еще сильнее. Оборачиваюсь на Деррека, этого уродливого коротышку. Его лицо покраснело, оно будто бы еще больше вжалось в плечи. Это печально. И почему ты вечно так суетишься Деррек?
- Убирайся, Марти! Посуетиться придется тебе! В ближайшее время!
Деррек и впрямь читает мои мысли! Уже второй раз за сегодняшний день. Сначала про кофе, а теперь и вовсе попал в точку. Ну, ничего себе! Если бы он не был таким смешным внешне, мне бы стало не по себе…
В кабинет заглядывает Лесс. Она машет в воздухе каким-то документом. Ну, зачем, казалось бы, такой миниатюрной блондинке эта непомерно большая грудь? Это же выглядит непропорционально! Но самое главное – ногти! Ими же можно овощи шинковать, даже подумать страшно о том, как они впиваются в кожу во время физической близости…
- Ты охренел, Марти? О какой такой близости ты тут размечтался?! – взвизгивает она.
- Да он просто напрашивается на неприятности! – взрывается Деррек. – Еще одно слово и я пришлю за тобой охрану! Немедленно уматывай отсюда!
Мне непонятна эта агрессия. Что происходит с людьми в больших городах? Почему они вечно выясняют отношения, почему они так нетерпимы друг к другу? В них столько злобы, столько неоправданной ненависти… Вдали от больших городов все иначе. Там в людях еще осталась любовь к окружающему миру. Где-нибудь на Аляске, ведь, правда, Норман?
- Правда, Марти.
- До свидания, Норман.
- До свидания, Марти.