Память, согласно толкового словаря Даля, это свойство души бережно хранить былое. Порой очень хочется обернуться назад и снова пройти через вчерашний и позавчерашний день, снова увидеть далёкую молодость -самую замечательную пору жизни. И хотя мне известны слова французского писателя Ги де Мопассана о том, что нет ничего страшнее тех минут, когда старый человек начинает вспоминать свою молодость, я с ним категорически не согласна. Утратить память очень болезненно, но иногда она, «память», очень легкомысленно обращается с тем, что доверено ей временем; упрячет что-то очень важное так далеко, что пока найдёшь и вытащишь это, уходит уйма времени и усилий. Порой
отступаешься и всё же через какое-то время опять начинает мучить забытое. Иногда это изменщица «память», вообще, теряет целые куски жизни, как будто их и не было. А что сказать, если она услужливо подсовывает на поверхность без всякого запроса, то что хочется забыть навсегда, вычеркнуть, то, что приносит „боль воспоминаний и ничего больше. Короче, ведёт она себя непредсказуемо.
Но есть один проверенный способ уговорить её приоткрывать свои завесы – он называется „а помнишь? “ Это когда двое-трое соучастников достают с нижних полок своих шкафов альбомы или коробки со старыми фотографиями, вооружаются очками, ставят на кухонный стол чашки с чаем или кофе, чтобы разбудить внутреннее зрение и начинается :“ А это кто? –Постой-постой, да это же……и так вот не спеша, как под вспышками молний, возникают картинки прошедших лет, лица бывших сокурсников, сотрудников, соучеников. Это очень захватывающее занятие, “хоть поверьте, хоть проверьте“.
И как-то раз, в преддверии п-о-л-у-в-е-к-о-в-о-г-о юбилея со дня окончания института я с моей давней ещё институтской подружкой, с которой свела судьба здесь в иммиграции (это называется не мыслимое везение), уселись по старинке на кухне. Почему на кухне, а не в удобных креслах в гостиной? Во-первых, чтобы не заснуть невзначай, а во вторых „ помощницы “, как сейчас говорят Киркоровы, Пугачёвы и прочие сильные и видные мира того, у нас нет, а чаёк или кофе бегать на кухню подогревать, только самим себе мешать. А на кухне и попить и выпить по чуть-чуть, если разволнуемся, до всего только руку протянуть, удобно,
Вытащили свои старые, никому, кроме нас, не нужные фотографии и….
С кого начнём? Помнишь кто это?
- конечно, Галка Акишкина. Ты же помнишь, у них с Вотинцевым любовь началась на втором курсе в конце, а на третьем нас в колхоз „ на картошку „послали в самый разгар их страстных отношений. Возвращаемся мы как-то с поля, а по деревне стадо идёт, пастух кнутом пощёлкивает, коровы по своим хлевам разбредаются, идиллия одним словом, и вот Галка серьёзно так спрашивает : а сколько быков на стадо? - Что значит сколько, один, конечно, -А что делать той корове, которой этот бык не понравится? –Что ж, для неё этот вопрос тогда был очень актуальным.
Смотри-ка, а вот Лида Кобылина. -Теперь она не Кобылина, а Каштанова. Если её кто обидеть хотел, надо было обратиться к ней по фамилии, она её терпеть не могла, говорила –я выйду замуж не за человека, а за фамилию, так и вышла, целеустремлённая девушка.
-Да, скажи, пожалуйста, фамилия Кобылина ей не нравилась, нормальная русская фамилия. Хотела бы я знать, когда бы она вышла замуж будь у неё фамилия Бернштейн или к примеру Гринберг, или Майзель, наверное, уже в детском саду.
-А вот гордость нашей группы, да что группы, всего факультета Гоша Сафонов, ещё бы мастер спорта по академической гребле на байдарках. Помнишь как он свой значок, приколотый на лацкане пиджака, во время экзамена умудрялся сунуть преподавателю под нос, чтоб тот знал с кем имеет дело. Он был молодец, приедет со сборов, обветренный, загорелый в декабре, недели за две до начала сессии, звонит мне – введи меня в курс дела, я ему часа за два вкратце расскажу, что мы делали целый семестр, а он потом сидит несколько суток и сдаст во время всё то, что мы мусолили целых 4-е месяца. Работоспособность у него была не обыкновенная, но в закрытом помещении ему было невмоготу, один раз так спроектировал вентиляционную камеру на корабле, что она у него наполовину вылезла за борт. Где – то он сейчас?
-Ой, глянь-ка, это ж наше не разлучное трио-Галя, Таня, Аня. Вечно с ними всякие приключения случались. Помнишь, как они втроём перед экзаменом по сопромату в зимнюю сессию наелись мороженного, все трое потеряли голос и думали, что их спрашивать долго не будут, что взять с больных девчушек. Первой пошла Анечка, а наш милейший профессор ей шёпотом говорит :не напрягайтесь, голубушка, вы мне только формулы напишите и я вас больше мучить не буду, разгадал хитрость и влепил неуд, а Таня с Галей и позориться не стали.
А как они на „картошке“ в бане помылись, не помнишь? По субботам нам хозяйка баню топила. У каждой русской избы на „задах „,т.е. в конце огорода, была баня, которая топилась по чёрному. Это когда печь без дымохода и вся гарь и дым внутрь идут, чтобы тепло не уходило, поэтому стены были покрыты толстым слоем сажи. На стене под потолком висела керосиновая лампа, другого источника света не было. Пошла наша троица тёмным осенним вечером на помывку, свои вещи в предбаннике побросали как зря и весёлые, задорные зашли в эту чёрную -пречёрную саму баню. Намылились и давай дурачиться, почему бы не повеселиться, не часто в такой бане моются – экзотика. Как случилось, не знаю, только брызнули они холодной водой на лампу. Стекло треснуло и упало на пол, лампа погасла, и оказались они в кромешной темноте. На полу осколки, они в мыле, не видно ни зги, баня далеко от избы, кричи не кричи, никого не дозовёшься. И вот они, прижавшись к стене, стали медленно, ощупывая каждый сантиметр пола, двигаться к предбаннику, а там ни чуть не светлее и на дворе уже темно глаз выколи и одежда по лавке разбросана, где чья не разберёшь. Вот и явились бедные девчонки с ног до голов чёрные, как трубочисты, с той разницей, что у трубочистов только одежда в саже, а у наших всё тело чёрное, да ещё и вещи в темноте да впопыхах попутали : очень даже пухленькая Аня умудрилась втиснуться в брюки худющей Галки, а та пришла в штанах коротышки Танюшки. Короче говоря, славная получилась банька.
- А это наш декан, это как раз тот случай, когда воспоминания очень не приятные. –
-Да, напыщенный, не умный был человек, изображал из себя великосветскую особу. -
- Знаешь, почему он так себя вёл? Мой папа учился с ним в одно время и, „линия жизни“ этого сноба на его глазах проходила, вот он мне рассказал . Приехал наш Анисимов из глухой деревни, сразу поступил в институт, т.к. для рабочих и крестьян все дороги были открыты. Был он, самый что ни на есть, Ванёк, ни ума, ни особых способностей замечено не было. Ректором нашего института в то время был профессор, князь Кугушев, конечно бывший князь, умница, потомственный интеллигент. У него была дочь, утончённая красавица княгиня, хоть и бывшая. Так вот наш –то, губа не дура, на неё глаз положил и стал её обхаживать, Она его игнорировала, конечно, он же с завидным упрямством продолжал её домогаться и так все пять лет, а тут подоспел 37-год, она вышла –таки за него замуж. Князю, заполучившему такого зятька в родственники, ничего не оставалось, как сделать его хотя бы кандидатом технических наук и спроворили ему „научное открытие „.
-Так вот откуда взялся этот ни кому не нужный злополучный коэффициент, который мы были обязаны упоминать на каждом экзамене.
-.Князю не помогло родство с представителем деревенской бедноты и его увёз „чёрный ворон“ навсегда. Княгиня родила сына и тоже вскоре умерла, а этот, приобщившийся к высшему свету, вообразил себя всамделишным, стал всех учить, как надо себя вести, ходить, как будто за ним пажи несут пяти метровую мантию, смотреть поверх голов, разговаривать тихим голосом, чтобы ему все внимали.
- Да, пустой был человек, это все знали, но вот как он уже в нашу бытность уговорил нашу француженку Ингу Васильевну Старко, одну из самых красивых молодых преподавательниц, за него замуж выйти, никто тогда не мог объяснить. Он уже тогда был пенсионного возраста, а ей и 30-ти не было. - Это сейчас мы детективов и новостей на каналах Российского телевидения насмотрелись и можем с уверенностью предположить, что пообещал он ей княжеские драгоценности, а тогда мы только на картине Пукирева „Неравный брак“ видели, и весь институт гудел, нонсенс. Его личная жизнь нас не касалась, так ведь он и преподаватель был плохой, всё время лекций занимал нравоучениями, по существу предмета сказать ему было нечего, он был липовый сверху до низу. Хватит о нём, правда, вспоминать не хочется.
-Посмотри-ка, это же Валечка Евсеева, наша постоянно действующая невеста.
У неё женихи были разбросаны по всей стране и она на лекциях писала им письма, сначала черновики, а потом старательно, красивым почерком переписывала набело. Трудная была работа -нельзя же перепутать кому что и куда. Глаза у неё при этом были такие мечтательно-влюблённые, так в роль входила, молодец. Всех возможных претендентов держала на поводках разной длины, ни кем не пренебрегая, никого не упуская. Как-то её семейная жизнь сложилась?
-Глянь, это же Петя Задорожный, точно! Знаешь как он с негром пообедал? Мы на практике в Запорожье были, побежал он в обеденный перерыв в столовую, торопился очень, чтобы партию в домино не пропустить. Столовая самообслуживания, народу не много. Он свой немудрящий обед-борщ, котлету и компот на стол поставил, а сам отправился в туалет руки мыть, как положено перед едой. Приходит, смотрит, за его столом негр сидит и его борщ ест. Петя у нас человек сознательный, политинформации посещал, знал как неграм тяжело и бедно живётся. Конечно, помочь бы мог, но сам, без нажима, а чтобы вот так, без согласия его борщ почти доедают это совсем никуда не годиться.. Ладно, решает он, поделюсь, но второе моё. Он садится за стол, решительно придвигает к себе котлету и начинает есть. Негр смотрит изумлённо, но молчит, затем быстренько берёт компот, выпивает и уходит, не убрав, как положено, за собой грязную посуду. Что делать, негры, они не только бедные, но и не культурные, наверное. Петя составляет все тарелки на поднос, поворачивается, чтобы отнести посуду и…. видит на соседнем столе нетронутый свой обед-борщ, котлета и компот.
Бомжей и нищих у нас тогда не было, как сейчас, на каждом углу, и что подумал „бедный“ африканец можно только гадать.
-Глянь-ка, это ж наша модница Тамара Ильина. Мы же здесь совсем забыли магическое слово «достать», совсем размагнитились, а в те-то времена, чтобы быть модной, надо было не только деньги иметь, не и уметь вертеться, уметь достать. Положим, уметь вертеться хорошо всегда, только что под этим иметь ввиду - быть деятельным или изворотливым. Вот Томка была весьма изворотлива и предприимчива. Она ездила в Москву, покупала там по блату в комиссионке супермодные шмотки, сезон поражала всех фасонами, какие можно было только в западных журналах мод увидеть, потом продавала, не теряя в цене и опять в Москву. Всегда была на самом пике моды. Вертелась как белка в колесе, как только учиться успевала.
А за окном -то уже темно, пора заканчивать наш экскурс в прошлое, хорошо погуляли, сколько и скольких вспомнили. Нет, склероз это не про нас, мы ещё немного потренируемся и начнём вспоминать высшую математику.