Песнь Виноградной лозы.
Свиток второй. Роса на цветах.
4 глава.
Пелла. 343. г. до н.э. После Нового года. От Яськи.
- Илька здесь? – в казарму для младшей эфебии, находящейся в городской стене, ворвался всклокоченный Яська. Следом за ним, вприпрыжку, неслась Данка.
И здесь его не было. Есть вот у человека свойство - исчезать, когда его ищешь. Где теперь искать. И где его носит. А ведь срочно нужен - Алесь просил…
Яська обежал все места, где мог быть друг. И всё пусто! Данка с разбегу натолкнулась на ноги хозяина, недовольно фырча села на толстую попу, вытирая стукнутый нос лапой. Моск потрепал свою красавицу по круглой голове.
Вот уже несколько дней они в Пелле готовятся к приёму торговой делегации из Карии - тех же ванов под властью ахеменидов. Все заняты, все носятся как угорелые. Ещё и Алесь поручений надавал. Вот он и бегает между двумя командирами эфебий: старшей – оленят, и своей, младшей – кеберов.
Мальчишки в казарме, мирно отдыхавшие, все как по команде обернулись к вбежавшему. Павка вытащил мокрую голову из тазика, где её купал, и недовольно посмотрел на друга.
- Ты что, связаться с ним не можешь?
- Ага, спасибо, уж как - нибудь ножками.., - Яська потёр темечко. Пробовал он связаться, а как же… Илька ему чуть голову в ответ не проломил, до сих пор болит. И это на расстоянии. Чему его только Гегелох учит?! Павка хитро улыбнулся.
- Ну, Илька не один, кто сначала лупит, а потом думает, - мальчишка сел на край стола, прикрыл глаза.
- Сейчас…
По Павкиному лицу было видно, как он напряжённо пытается достучаться до Ильки. Как болезненно взлетели домиком брови, и наморщился нос. Потом лицо разгладилось, успокоилось. Павка мотнул мокрыми волосами и открыл глаза.
- У басилики он. В порядок всё приводят, чистят, украшают… К церемонии. Там ищи. – Павка опять хитро улыбнулся. – И жрать Ильке захвати. А то он уже на людей бросаться готов.
Быстрее надо Ильку найти! Алесь сказал, чтобы дешёвых материалов не использовали. Филипп шикануть хотел. Как всегда - пыль в глаза пустить. Яська обежал уже все места, где были посты кеберов, младшей эфебии, но вот в басилику заглянуть не догадался. Бегом туда!
Мальчишка бегло осмотрел комнату, схватил пару лепёшек себе за пазуху. Павка неодобрительно покачал головой. Поднявшись, он достал из сундука полкруга сыра и шмат вяленого мяса.
- Илька у нас крупный, ему есть много надо, да и остальные присоединятся. – линкест скинул всё в мешок, туда же добавил ещё по мелочи: яйца, мёду…
- Я с тобой пойду.
- Тогда быстро! – Яська уже мчался в верхний город, петляя между горожанами, заполнившими улицу.
Суматоха в Пелле правила - как всегда. Толпы на улицах: торговцы с товаром, горожане, как праздно слоняющиеся, и цепляющиеся к знакомым, лишь бы языком почесать, так и спешащие по делам снующие в разных направлениях. Правда, строителей сейчас мало видно. Видимо, их перед карийскими торговцами поразогнали.
Мальчишки постоянно на кого-то налетали, ругались - и бежали дальше.
На площади, перед городскими воротами, вообще столпотворение. Мальчишки там с трудом пробирались.
- Глянь, Олежка уже едет! – Павка толкнул Яську в плечо.
- Гахаматуха!!! Не успеваем! – выругался моск.
Старшая эфебия в парадных блестящих доспехах весело и удало гарцевала на конях среди толпы. Разодетые, яркие, мужественные, весёлые и бесшабашные юноши были любимы народом. Они ржали, не хуже своих жеребцов, кокетничая с горожанками.
Мальчишек волной толпы, донесло почти до конных оленят, стали слышны их шуточки и разговоры. Яська с Павкой попытались слиться с людьми, что бы ни Алесь, ни его спутники, их не заметили, и всё не оставляли попыток, добраться до басилики раньше всадников.
- Гхыра, ворон! –Яська отпихнул стоящего на дороге зевающего мужика.
Взвизгнула Данка, шипя, разворачиваясь на бегу. Какой-то нахал наступил на её гордость – хвост.
- Павка! Пробивайся сквозь них, - злость у Яськи всё накапливалась. Люди, как нарочно, лезли под ноги, становились на пути. И это когда времени в обрез!
Алесь заигрывал с красивой молодой женщиной, осыпая её комплиментами. Та, довольная, улыбалась, потом достала кусок сдобного пирога со слоем крема, и угостила юношу. Тот радостно тут же откусил кусок. Жеребец юноши, мотнув головой, недовольно фыркнул на женщину. Парень ласково похлопал его по могучей шее. Его спутники опять заржали.
- Олежка - то у нас маленький, всё к сладкому тянется! - услышал Яська смех одного из эфебов.
Алесь весело отмахнулся.
- Сладкоежка… - хихикал другой алесин спутник.
- С вами не поешь, - командир старшей эфебии убрал оставшийся пирог в кошель, показал своим ребятам язык, и под громкий смех двинулся дальше. При младших Алесь такого себе не позволял. Весёлый, смелый, даже безрассудный, для мальчишек он был эталоном воина. Любили его все. Это мягко сказано - младшая эфебия его просто обожала. Яська, пообщавшись в войсках, видел как и там радовались появлению молодого воина. В войсках он пользовался популярностью и любовью не меньше Аминтора. Да и теперь угостили именно его.
Моск попытался найти глазами щедрую женщину, но она куда-то исчезла: толпа её, что ли, затёрла?.. А ведь красивая, обаятельная, хотя и взрослая очень.Белокожая, фигуристая, в смарагдовом хитоне, подчёркивающим приятные округлости правильно сложенной фигуры, волосы тёмные, пышные, вьющиеся, их даже гиматий не скрывал. Она как раз была в Яськином вкусе. Эх, была бы помоложе - пошёл бы догонять, плюнув на всё.
С гвалтом, смехом и шутками свита Алеся погарцевала к верхнему городу. Яська с Павкой их опережала, лавируя среди толпы, и первые перебежали через мост.
Верхний город был совершенно пустой - торговая делегация ещё не подъехала, и старшим там делать нечего было, только сновали младшие эфебы, приводя административные и культовые здания в надлежащий порядок. Вот в верхнем городе всадники опередили пеших мальчишек. Точнее, прибыли они почти одновременно. Копыта зацокали по мелкому гравию, и им навстречу выбежали младшие эфебы. Павка с Яськой быстро смешались со своими. Темноволосый парнишка из их отряда забрал жеребца у командира оленят.
- Дуська, совсем сопли распустил.., - Алесь похихикал над мальчишкой, на прощание ударяя коня по крупу.
Ярка, один из младших эфебов, взял на себя обязанности по сопровождению старших до басилики, оттерев других желающих. Павка с Яськой уже мчались туда.
Работа в басилике ещё шла полным ходом. Мальчишки убирались, начищали все металлические украшения. Уже зажгли факелы. Внутренняя лестница вниз басилики, в свете огня просто искрилась чистотой. Язычки пламени играли на блестящих белых перилах. Тут убраться успели - но запах…
Мальчишки только вбежали в басилику, как следом вошли старшие. Нюхнув аромат, Алесь схватился за голову.
- Жмоты, вы нормальным почистить не могли! Филипп нам всем голову оторвёт! – Командир оленят обежал глазами помещение. – Проветрить! Всё что начистили – выкинуть! Быстро купить новое! Жадные платят дважды – на свои покупайте…
Как раз снизу выполз Илька, хмурый и недовольный.
- Давай со мной. Посмотрим, что ещё вам закупать, - махнул ему рукой Алесь. – Фиф, а ты выкидывай, выкидывай! Кто инициатор, я догадываюсь.
Яська хмыкнул -догада… Конечно, Фифа хотел как лучше - деньги сэкономить, потом для отряда что-нибудь купить… Тот, высунувшись было наружу, опять скрылся внутри, только слышно было бухтение. Илька подошёл к Алесю, Кузька, Павка и Яська встали рядом с другом. Командир оленят только покачал головой.
За ним следом мальчишки потянулись к беседке. Вокруг гомонили старшие эфебы. Алесь давал Ильке указания, как и где ставить ложа, кого на них размещать.
- Взмок я что-то – командир оленят снял шлем, передал кому-то из своих ребят, вытер вспотевший лоб. – И красиво чтобы было! Красиво…
Он окинул мальчишек взглядом карих цепких глаз, придирчиво разглядывая Яську с Кузькой. Наконец решил.
- Рыжий пусть лезет на дерево, огоньки развешивать.
Иллириец помчался исполнять распоряжение брата. Яська привык уже, что все ловят взгляд, слова Алеся, и с радостью выполняют любой его приказ. Да и сам он поддался мужественному обаянию сына Пармения. С кем-то он говорил строго и требовательно, к другим же обращался с шуткой - вот как сейчас, с мальчишкой из младшей эфебии, который у него что-то просил.
- Закатай губки.., - рассмеялся Алесь, опять вытирая вспотевший лоб. Заболел он, что ли? Яська внимательно стал приглядываться к Алесю. Того, похоже, бросало в жар. Яська настолько был поглощен изучением сына Пармения, что не заметил, как засветились глаза Данки. Барсиха распушилась, зашевелила круглыми маленькими ушами, припала на передние лапы, нервно поводя хвостом.
На чистую, мощёную гравием дорогу выскочил щенок. Белый,с чёрными пятнами. Огромные уши забавно стояли на маленькой ещё голове. Тёмное пятно на острой мордочке смешно закрывало правый глаз, придавая всей щенячей мордочке задорность и игривость. Толстенький щенок охотничьей собаки простодушно смотрел на людей, не замечая подкрадывающуюся охотницу.
Алесь, проходя мимо, за холку поднял собачонку и передал его на руки Линкесту. Данка возмущённо вздохнула. Добычу забрали почти из лап! Щенок, оставаясь в неведеньи, чего избежал, занялся новым объектом для игр – лицом держащего его юноши. Облизав Линкеста, малыш тут же вцепился ему в нос. Ребята рассмеялись.
- Себе что ли оставить? – парень потрепал шалуна по холке.
- Бери, всё равно безхозный, - согласился Алесь. – Так, все по местам, быстренько доделываем!
Линкест, забрав щенка, понёс в свою казарму. Младшая эфебия, вместе с Илькой занялась расстановкой лож и украшением беседки. Павка, отдав им суму с едой, помчался к басилике уточнять, что надо закупить и заодно прихватить с собой Фифу - иначе кто торговаться будет? так хоть в полцены возьмут… Яська, с молчаливого кивка своего командира, остался при Алесе. Для него были другие поручения.
Сначала они с Данкой ходили за сыном Пармения, как приклеенные, делая пометки на будущее. Потом Алесь выдал моску ворох депеш и доносов и отправил к воротам.
- Передашь всё Приаму, он сортирует письма. – доходчиво объяснял юноша, смотря Яське в глаза, опасаясь, что тот что-нибудь перепутает, как с просьбой – не пользоваться дешёвыми средствами, и надеясь, что в этот раз столь нехитрое поручение дойдёт до моского мозга. – Передай ему: надо большую часть отправить нарочными, не загружать вестовых. И скажи ему, чтобы к вечеру сюда подваливал, у меня для него дело будет. Ты всё понял?
- Да… - что же теперь вот так тыкать, что они на своих двоих не смогли опередить их на конях, и проветрить всё раньше… Яська, забрав огромный мешок, побрёл в нижний город.
- Эй, стой! – мальчишку догнала Барсина. – Захвати ещё. Сейчас только допишу…
Девушка всучила моску корзину.
- Держи, - деловито приказала она, сама между тем достала грифельную доску:
“Мама, высылаю тебе свою голову. Правда я красивая?” – быстро стилом писала она. Яська наблюдая из-за её плеча, сдавленно хрюкнул.
Девушка мгновенно обернулась к нему, недовольно хмуря брови.
- Ты сомневаешься!
Она поспешно достала из корзины терракотовую голову, модель, сделанную для статуи.
- Некрасивая?
- Красивая, - согласился Яська. Голова была, действительно, хорошей - мастер сумел передать не только молодость, свежесть и очарование девичьего лица, но и ухватил тот хитрый неуёмный азарт, свойственный Баське.
- То-то, - Барсина вздёрнула нос. – Раз всё понятно – уноси.
Яська пожал плечами, подхватил письмо и корзину. Девчонка, что с неё возьмёшь…
Приам сидел за столом, обложившись разного типа перепиской, сортируя её по корзинам.
- А, Яська, - увидев вошедшего, парень оторвался от дел. – Ещё принёс? Складывай.
Чёрный ворон, птица иллирийца, заинтересованно повернул голову к мальчишке. Посмотрел на него, сначала одним глазом, потом другим, и деловито вернулся к прерванному делу – поеданию орехов. Данка скромно вжалась в косяк дверей, опасливо косясь на птицу. Ворон уже не раз клевал несчастную, пушистую, ласковую охотницу, пытавшуюся его избрать предметом для игр. Так, что его маленькой девочке, всегда достаётся…. На правах старшего, ворон брал на себя обязанность воспитания питомцев младшей эфебии.
Приам поднялся, перешёл в угол комнаты, где на круглом столе с высокой ножкой, у пола расходящейся на три медвежьи лапы, стояли его микстуры от спины. Привычными движениями, смешав разные снадобья, с кряком, он выпил это.
- Теперь можно поесть. – Приам подозвал к себе Яську, достал сыр, яйца, поставил крынку молока, лепёшки – Угощайся.
Сам вытащил для себя пирожок с мясом, и тут же впился в него зубами. Яська сглотнул слюни. От выпечки он бы и сам не отказался. Тёплый пирог с сочной мясной начинкой, почти такой же, какие печёт Даная, но по запаху другой. Даже тесто иное.
Парень заметил жадный взгляд мальчишки и усмехнулся.
- Он один. Меня угостили, - Приам смачно пожирал выпечку. – Всё остальное в твоём распоряжении.
Ворон торопливо перебирая лапами, спрыгнул на пол, дошёл до хозяина, и недовольно каркнул.
Юноша вцепился в свой пирожок.
- Что-то вас всех много… Меня угостили. Не вас!
Яська захихикал - не хватало ещё, чтобы его Данка высказала свои претензии на выпечку. Мальчишка налил себе молока, положил ломоть сыра на лепёшку и принялся за еду. Всех кто-то угощает, и Алеся, и вот – Приама… вот вырастет, и ему пироги дарить будут! Тоже, пожалуй, лучше с мясом – сочным, жирным… Яська мечтательно прикрыл глаза, запивая молоком то, что сам себе нафантазировал.
Доев, Париам опять начал перебирать корреспонденцию, сортируя её по стопкам. За делом парень хмурился, морщился…
- Ясь, ешь, давай, быстрее, - Приам потрогал желудок. – Ворон. Пирожок какой-то не такой. Или вы так все позавидовали, или мясо тухлое… А тётка такая приличная была…
Парень поднялся.
- Пойду с ним распрощаюсь, с пирожком. Явно вы сглазили, ты и вон тот, пернатый. Теперь придётся заново микстуры пить.
Юноша поспешно вышел, и когда вернулся, был уже побледневшим и осунувшимся. Налив свои смешанные лекарства залпом выпил.
- Ясь, вон там посылка Аминтору – забери, - Приам кивнул на короб. – Фу, гадость какая!
Вцепившись в крынку молока, он присосался к ней.
Моск встревожено наблюдал за ним, лихорадочно соображая, чем помочь. Отпив хорошую порцию живительной влаги, парень потряс головой. Розовый оттенок вернулся к его лицу.
- Хорошо… Полегчало. Вот так, Ясь, не ешь всякую дрянь!
- Давай посмотрю.., - Ясон размяв руки, и потрясся ими, начал осматривать. Поля дрожали. Но парень был чист, если что и было, то вышло со злополучной выпечкой. Мальчишка пожал плечами. – Отдохнуть тебе надо. Вечером зайду, спину гляну. А потом уже к Ильке.
Приам согласно кивнул, усаживаясь на своё место.
- Да, забыл… Алесь сказал, что вечером у него к тебе дело, - вспомнил Яська.
- Знаю я его дело, - ворчливо прошипел юноша, - За эфебией приглядеть, пока он к Баське бегает. Женился бы быстрее - хлопот меньше…
В комнату заглянула заинтересованная морда коня Приама, узнать: как тут хозяин, чем занят, не соскучился ли?
- Ты - то куда лезешь, тут и так места мало. Жди на улице! – недовольно окликнул его парень, ворон согласно поддакнул. Жеребец, фыркнув, ретировался.
Все иллирийцы были заядлыми лошадниками. Вот и сейчас сын Пармения, из-за повреждённой спины вынужденный передвигаться на колеснице или специально сделанном для него возке, не расставался со своим конём. Ездить – почти не ездил, так, ходили вместе, общались.
Яська вспомнил, как малыш Левонтий ездил с ними в скрытый табун, тогда малыша им на попечение оставили. Точнее - Кузьке, ну за Левонтием приходилось смотреть им всем. Маленькое рыжее пламя носилось среди коней, потом его обнаружили у самого дикого жеребца, такого же рыжего, как и малыш. Конягу этого хоть и объезжали, но, в основном, он занимался тем, что крыл кобылиц, ну и возомнил из себя кусаче-брыкучую фурию. Всё его, дамы только его. Жеребец красив, статен, огромен, мощь из него так и прёт во все стороны - Яська усмехнулся - подходить к такому опасно, хозяина нет. Ни у кого руки до него не доходят, а принадлежать такой может только правящему дому, уж слишком хорош. Но ни Филиппу, несмотря, что тоже лошадник, ни Аминтору сейчас не до него. Алесь выбрал себе схожего жеребца из соседнего табуна. А этот… Так только по кобылам… Вот его себе малыш и облюбовал для игр. Никто не заметил, как мелкий рыжий комок оказался у опасного жеребца.
Все вокруг в страхе замерли, воины – барсы повскакивали спасать ребёнка. Яська помнил, как напряжение охватило всех. Страх за Левонтия. Ожидание удара копыт. Малыш же, подпрыгнув, повис на морде жеребца, шепча ему что-то в ухо и целуя испуганно-изумлённую морду. Коняга такой наглости, прыти и непосредственности от человеческого детёныша не ожидал. Это Левонтий его так – конягой обозвал или коником… И вот этот коник - огромный, злобный, себялюбивый и вздорный - замер, только хлопал очумелыми глазами. К моменту, когда подбежали воины, жеребец, наклонившись помогал юному чуду забраться себе на шею, и понёсся с малышом по пастбищу. Теперь все боялись, что жеребец скинет седока, растопчет, или тот расшибётся насмерть. И мальчонку было жалко, и страшно отвечать перед его отцом Пармением. Кузька просто сидел, зажав глаза и уши, чтобы не услышать предсмертного крика братишки. Взяли с собой ребёночка к барсам погулять – на свою голову!
Описав несколько кругов, жеребец склонил колени и ссадил смелого карапуза. Кузька уже мчался, не разбирая дороги, подхватить братишку… Мелкий у него вырвался и побежал собирать букет цветов, которым потом потчевал жеребца. И конь, злобный и агрессивный, принял это угощение. Коник…
В следующий раз Левонтий сразу же побежал к своему коняге. Достал припрятанные яйца от собственной курицы, и на вытянутой руке протянул их заинтересованному жеребцу. Не морковку, не какое-либо лакомство, а именно яйца. Жеребец их съел, вместе со скорлупой.
- Что ты делаешь? – пытались остановить малыша.
- Я обещал… – Левонтий медленно, подбирая слова, пытался объяснить старшим, что именно за обещанные “яички” коник его и катал. Вот весь он в этом, это рыжее недоразумение. Да и все иллирийцы Пармения такие же… непредсказуемые в своей непосредственности и обожающие коней.
А как потом этот малыш на своём коняге скачки выиграл?!
Лонка совсем недавно, перед Новым годом, скачки устроила для маленьких. У неё среди сирот много, кто великолепно на конях держится. Да и среди аристократии малыши есть, и их родители не прочь покрасоваться…
Первые забеги были девчачие, Лонкины на них всё и взяли. А на последнем фаворитом считался младший сын Мирталы, матери Сурика, уже от мужа. Барсы выставили рыжего малыша, самого младшего из наездников. Даже не заявляя, что сына Пармения. Левонтий на своём тяжёлом жеребце выиграл скачки, обошёл скаковых. Выиграл вчистую. Сразу со старта. Жеребец кого лягнул, кого цапанул, кого корпусом снёс. А потом с места взял в карьер. Скаковые, посмотрев на этого монстра, решили, что жизнь дороже, что это не последние в их жизни скачки… Выпустив его вперёд, и держа дистанцию, подальше от копыт, они продолжили бег. К финишу Левонтий пришёл один. Потом уже неспешно доскакали остальные. Ну, разве это не чистая победа?!
В барсах Яська был всегда уверен, молодые моски от авантюр никогда не отказывались. Да и сам мальчишка такой же был, иначе в Эгах бы не прижился. А какая от злости зелёная была Миртила. Она так надеялась на победу, а тут она мимо прошла. Да что там прошла, прогрохотала рыжим пламенем, сотрясающим копытами землю.
- Ясь, ты тут прирос? Скоро корни пустишь? – голос Приама вывел парня из весёлых воспоминаний. – Стоит, лыбится… Тебе что, назад не надо? Дел нет?
Мальчишка, пожав плечами, поспешил обратно, а то Приам сейчас и дела найдёт, и озадачит чем-нибудь, а ему вот посылочку донести надо. Скинет её Ильке, тот сам отцу передаст.
Ребята уже украсили беседку, расставили яства, которые подавались холодными. К закату туда должны были прибыть после переговоров гости. В ведение Яськи было вино и развлечения на пиру, как жреца Вакха. Так что мальчишка быстро переоделся в полное жреческое одеяние, по статусу. Тут был короткий цветной хитон, шкура барса, венок из виноградных лоз с листьями и гроздями ягод. Ещё и длинные локоны приладили, такого же цвета, как и натуральные Яськины. На разные ритуалы костюм немного разнился, иногда вместо барсьей шкуры приходилось надевать то оленью, то козью. И венок бывает из плюща или цветов, но цветочный у иеры Вакха вместе с виноградными плетями плетётся. Это на Новогодний праздник .
Кто, как не жрец Великого Виноградаря должен распознавать вина и яды в них. Вино – кровь земли, кровь бога, пролитая при убийстве Виноградаря, и каждый год возрождающаяся с новой лозой.
Согласно предсказанию, сегодня на пиру может быть отравление, будет применён яд. Вот Яське и приходится просматривать всё вино. Ему и быть сегодня виночерпием. Мальчишка сунул нос в каждую подготовленную к пиру амфору. Он пробовал их на запах, рассматривал цвет, конституцию: тягучесть, насыщенность. Смотрел, соответствует ли букет вина объявленному, нет ли каких лишних примесей. Некоторые, вызывавшие подозрения, пробовал на вкус. Всё было чисто. Но ведь яд можно и во время застолья насыпать. Яське предстоял тяжёлый вечер: следить за гостями, чтобы никому чем-нибудь вкусненьким вино не приправили - от доброты душевной. Кровь земли должна была оставаться чистой.
Вино для жертвоприношения Яська отнёс в басилику. Там к ритуалу заключения договора и освящение его перед богами тоже всё было готово. Тут в карауле будет часть младшей эфебии, во главе с Илькой - учиться у басилевса будут, что да как. И это после целого дня уборки! Старшая же эфебия в беседке караул несёт, расфуфыренная к пиру. Это сейчас они тут всё проверяют, как младшие подготовили, раньше ведь им самим всё приходилось делать.
Алесь, видать что-то доделывавший, стоял с парнем из своих оленят, о чём-то разговаривал. Темноволосый парень подливал жидкость в горящий треножник. Стояли они на пролёте лестниц. Там ещё факел горел. У парня были длинные волосы, что у старших встречалось нечасто, иногда только отпускали, для выпендрёжа. Кажется, это Деметрий, уже получивший жреческое имя, тоже какой-то родственник правящего дома, хотя в этом Яська был не уверен. Ну не в том, что родственник, а что это Деметрий, Дёма.
- Иностранцев наприглашали, куда теперь от них деваться! – раздражённо пыхтел Алесь, - и бегаем теперь с ними…
Парень заметил Яську.
- Факел проверь, криво висит! - тут же приказал он и продолжил разговор с ровесником. – Сколько теперь торговых домов откроют, нашим совсем не развернуться. Что, теперь обычаи их принимать? А как же наши традиции! Я понимаю, что если хотим освободиться, то должны стать больше, сильнее. Но каки иностранцы кругом…
- Пусть пока без нас решают, - проговорил темноволосый. – Твоё время придёт. Сам будешь потом с этими иностранцами общий язык находить, посмотрю как тогда запоёшь. Или вон, на Павку свалишь - будет басилевсом, ему всё одно общаться с политиками и инородцами.
Яська отметил про себя, что его к иностранцам не относят, да и барсов тоже. Стало даже интересно, как это разделение у них происходит…
- И то, верно, - Алесь уселся на ступеньки. – Наше дело: война и армия. Вот их на иер учат…
Иллириец подмигнул моску. Темноволосый парень закончив с треножником пошёл дальше, искать следующие. Алесь хитро оглянувшись и удостоверившись, что кроме мальчишки никого нет, достал из кошеля остаток пирога. Он конечно помялся, потерял форму, но всё равно оставался вкусным. Командир оленят воровато начал уплетать вкуснятину. То, что дети Пармения с ума сходят по выпечке – знали все. Дома у них никто не пёк, ребят изредка баловала Даная, мать Фифы, сестра Пармения. Тогда у них начинался праздник. Доев пирог, Алесь облизнул пальцы, где прилипли крошки и крем. Вкусно, но мало… Этот сын Пармения был сладкоежкой. Яська протянул ему тряпку, вытереть руки. Кузька предпочёл бы выпечку с творогом или грибами. Пристрастия у всех разные, но всё на домашние пирожки.
Отряхнув крошки с чеканки на панцире, Алесь поднялся.
- Раз, и всё кончилось, - пошутил он. – Пошли Ясь, пора. Сейчас эти сюда пришлёпают.
В этот раз народу на подписании было много, хорошо, если всем места хватит. Яська прикидывал, что ещё чуть-чуть подрастут, и уже от таких мероприятий не отвертеться. Будет иерой -и ходи всю жизнь при басилевсе, на все эти богослужения. А ведь так хотелось добиться славы как воин. Побеждать достойных противников. Бой - это такое же вино, так же будоражит кровь, так же сносит голову. Что может быть лучше, чем ходить со славой… ходить невредимым. И с упоением, кричать: “Ваша!” – клич победы.
После землетрясения в беседке зажгли фонари и туда прибыла торговая делегация в сопровождении александроса. Басилевс всё ещё заканчивал ритуал в басилике.
Гости разместились по ложам. Быстро темнело, и вынесли огонь в треножниках. Горящие огоньки, развешенные на деревьях, создавали домашний уют. Свет огня выхватывал из темноты чистый гравий пола беседки, красноватые плинтуса… Темная ночь и огонь, превращал открытую беседку в глухую комнату, спрятавшую людей от всего мира.
Яська обносил собравшихся вином, разливая его в керамические килики . Аминтор из своих закромов выдал посуду, используемую только по праздникам, и то религиозным. Так то в доме александроса серебряной пользовались, а эта модная керамика без дела пылилась в сундуке.
По периметру площадки, в карауле стояли старшие эфебы, во главе с Алесем. Огонь играл на чеканке его панциря, агрессивное лицо, как эгида расположенное на груди, словно живое сурово смотрело на окружающих. Когда огонь отсвечивал от языка, вываливавшегося из открытой и ощеренной пасти чеканки, казалось, что с клыков начинали капать слюни, и морда ожив, готова сама вцепиться в любого, мимо проходящего. Сам сын Пармения был мужественно красив на своём посту. С равнодушным безразличием он взирал на гостей. Яська, проходя мимо, заметил, что парень был лихорадочно пунцовым, и время от времени вытирал выступающий пот.
Вскоре к гостям присоединился и басилевс. Он плюхнулся рядом с александросом. Жестом подозвал Яську, чтобы мальчишка налил им вина.
- Тор, тихо. Только узнал, – шепотом, опасаясь лишних ушей, начал Филипп. – Ермик погиб.
- Как? – опешил Аминтор. Брат положил ему руку на плечо, призывая к спокойствию.
- Распяли. Ох схватил, пытал в Сузах, и распял, - Филипп залпом осушил килик. – Ясь, ещё налей… Документы удалось спасти. Никомах с ними смылся. Сейчас он на Лесбосе.
Яська помнил Ермия, тирана Атарнеи ещё по Моским горам. Тогда он приезжал к Мервану. Мальчишка тогда был ещё маленький, его Ермий на себе катал. В прошлом же году виделись здесь, в Эгах, на ярмарке. Яська запомнил его смеющимся с Аминтором, с которым тот был ближе и по возрасту, и в общении. Мужчина собирал информацию по бывшей Ионии о недовольных ахеменидами. О тех, кто поддержит, чьи торговые дома смогут дать фураж и корм армии. Если документы попадут Оху, людей просто вырежут. Мальчишке тяжело было представить Ермика распятым. А ведь его ещё явно пытали, добиваясь сведений и о планах Филиппа и Аминтора, и о связях с торговцами. Война уже шла, но пока невидимая.
Аминтор молча разглядывал килик, Филипп же поднялся, перешёл к рыжему гиганту Пармению, оповестить и его. Потихоньку у всех эгейцев настроении было испорчено, их уже не радовал подписанный договор. Яське приходилось чаще им подливать разбавленного вина. При этом он постоянно наблюдал за гостями, и за всем, что творилось. Мальчишки из младшей эфебии разносили блюда, расставляя их перед торговцами. По хмурому виду друзей, Яська понял, что они уже были в курсе дела.
Аминтор дал знак моску, и тот начал развлекать подвыпивших гостей иллюзиями. Сначала это были падающие лепестки цветов, потом искрящиеся огоньки. Торговая делегация была в восторге, эгейцы же продолжали хмуриться, переваривая полученные известия. Изображая веселье, они при этом поджимали губы. Сжимали кулаки. Кто знает, прибыли ли среди гостей соглядатаи Оха, скорее всего - да. Выдержка, выдержка – это основное.
Занимаясь развлечением гостей, Яська поставил кувшин с вином, чтобы освободить руки. Пока огоньки горели и порхали над низенькими столами и узкими ложами с бронзовыми ножками, мальчишка держал в поле зрения всю беседку. Никто яд не сыпал… Странно, не могли же предсказатели ошибиться!
Огоньки опять сменились цветами - маленькими, светлыми - которые падали на столы, на ложа и таяли, создавая ощущение волшебства.
Алесь опять привлёк Яськино внимание. Гордый, мужественный, он сейчас держался за сердце, словно ему было плохо. Ртом же судорожно хватал воздух, как будто к боли сердца прибавлялось ещё и удушье. Прислонившись к стене, он чуть согнул колени. Странная поза, не свойственная ему. Голые колени, торчавшие между светлым хитоном и белой обмоткой сапог, выглядели гораздо темнее лица. Рука от сердца переходила к горлу, и обратно. Что с Алесем? Занятые полётом цветов и их исчезновением, никто не замечал, что творилось с командиром эфебии. Тот же по гордости тоже на помощь не позовёт, стараясь быть выше человеческих страстей и болей. Эгейцы тихо и незаметно обсуждали смерть Ермика, гости же ахали над представлением иеры Вакха.
Алесь закашлялся, осел на корточки, встал на четвереньки…
- Алесь!! – Яська забыв о цветах, рванулся к другу.
- Олежка!! – Илька бежал с другой стороны.
- Олежа! Алесь! Олежик!!! – со всех сторон к командиру оленят неслись эгейцы. Пармений подхватил сына на руки. Тот задыхался, глаза закатывались.
- Что с тобой, сынок…
Вот оно, обещанное отравление – пронеслось в голове у Ясона. Сам не заметил, как он начал распоряжаться старшими.
- Снимите доспех. На воздух его. Разойдитесь все!
Аминтор и Филипп, бросившиеся было со всеми, вернулись на свои места. Илька принял на себя командование всей эфебией, и быстро расставлялвсех по постам. Заодно и забрал с собой Данку, чтобы не мешала работе иеры Вакха. Пир продолжался. Мало ли эфебу плохо стало, перестоял… Так молод ещё…
Пармений вынес сына на воздух, из беседки пропитанной ароматизированными маслами. Кузька остался с братом. К ним присоединился Линкест. Жаль, в Пелле не было сейчас Гегелоха, и лечение Яське пришлось брать на себя полностью.
Мальчишки раздели Алеся, уложили на мягкую траву. Моск посмотрел глаза, сердцебиение. Точно, отравили. Яська лихорадочно вспоминал всё, чему его учили. Определить яд. Вывести. Найти противоядие. Поддержать организм.
Мальчишка сделал небольшой надрез. Понюхал, лизнул алую кровь. Яд уже впитался. Организм отказывался бороться, находясь под его действием.
Впитался… Впитался… - мозги работали быстро. Алесь не пил, не ел. Яд уже вошёл в кровь. Подскочило давление. От этого Алесь потел. Яська же это видел - и проморгал. Но сейчас не об этом. Потом удар пришёлся по сердцу и началось удушье. Дальше обморок. Потом конвульсии и смерть. Как остановить, или хотя бы затормозить?! А потеть то он начал, когда пирога поел… Пирог!
- Приам! Кузька беги к Приаму, он тоже пирожок ел! – парня осенило. – Если он в норме, мекстуры его тащи. Молоко!
Кузька помчался к брату, Линкест за молоком.
- Вливай в него воду, - рядом с мальчишкой опустился спокойный как статуя александрос Орестиды. – Она с травками.
От Пармения, сидящего рядом, толку не было: обхватив голову руками он тихо стонал. Слишком силён был шок от возможной потери любимого сына.
Яська с трудом разжал челюсти Алеся, и стал вливать туда жидкость из выданной ему фляги.
- Не суетись. Успокойся. Ты знаешь, что делаешь, - спокойный голос саллия придал мальчишке силы. – Парм! Возьми себя в руки. Ты так сыну не поможешь.
Андромен удобно уселся. С чувством. Положил голову Алеся себе на колени.
- Эх, старость не радость… Давай сам волью. А ты думай!
И Яська лихорадочно думал. Его руки сами потянулись к сердцу парня. Наложив их, он слился с Алесем. Почти почувствовал засыпающее сердце. Не спи. Бейся. Бейся! Мальчишка силой воли заставил отступить тьму, сгущавшуюся над ним. Тормошил, заставлял жить.
- Животинку бы..., - одними губами прошептал моск.
Рядом вскочил Тилк, наставник иллирийцев, и куда-то умчался. Яська даже не заметил, как воин вообще оказался рядом. Чернота потихоньку отступала, но это требовало огромного напряжения от мальчишки. Сердце несмело, нехотя оживало. У Яськи даже пот выступил на лбу.
Рядом остановилась колесница, по темноте чуть не врезавшись в дерево. Кузька выскочил из неё, неся мешок с микстурами, рядом поспешал Приам. Не сказать, что он чувствовал себя хорошо, но если сравнить с посеревшим Алесем, почти не дышавшим, был бодрячок.
- Давай, смешивай свои пойла – александрос Орестид, кивнул на место рядом с собой. – Слабо подействует. Ты то ими уже пропитался, пока спину лечил… Но сейчас даже чуть-чуть уже хорошо будет.
Пока они возились с микстурами, вливали их в безжизненно лежащего парня, Ясон боролся с тьмой. От сердца она отступила, но… Кузька обнял моска за плечи, отдавая ему свои силы, так, как это всегда делал Илька. Но этого здоровяка тут небыло, приходилось обходиться тем, что в наличии.
Словно холодный, живительный ветер ворвался в душу Яськи. Ледяная, почти зимняя вьюга, свежая, неукротимая. Парень, быстро сориентировавшись, направил её на тьму. Атаку холодом она не выдержала. Моск без стеснения выкачивал Кузьку до тех пор, пока парень, подобно поспевшему плоду, не отвалился. Свои силы Яська приберегал на потом. Сердце осваивалось в расчищенном пространстве, начиная работать.
- Вот этот подойдёт или больше надо? – Тилк опустился рядом, держа в руках пушистого, откормленного серого кролика. Ночью на рынке не продавали, где его только воин достал…
- Пойдёт, – согласно кивнул Яська.
Скованную холодом тьму начал скидывать на тёплый пушистый комочек. Ловкими умелыми пасами рук он сгонял её к желудку, который представлял собой бездонную чёрную воронку. Там же разлёгся и жертвенный комочек. Но тьма, как много тьмы… Прерывистое дыхание Алеся сменилось учащённым. Уже лучше, но воздуха ему всё равно не хватало.
Кузька, привалившись к отцу, сладко посапывал, полностью выжатый.
- Олежка! Олежик! Да, как же так?! – прибежала растрепанная Барсина. – Что мне делать? Говори!
- Свяжись с Нилом, врача из Эг с травками сюда, - распорядился саллий. – Отравление с атрофией сердца.
Мужчина сидел хмурый, пытаясь подпитать голову Алеся, чтобы ещё и мозг не отказал, одновременно держа ещё и Приама. Тот, конечно, был в значительно лучшем состоянии, но яд - всё таки яд.
Баська умчалась к водному источнику.
Кто-то опустился за спиной Яськи, обнял его, уткнулся лбом в плечо. Мощный поток огня влился в моска - искрящегося, могучего, всепоглощающего и в то же время светлого и чистого. Илька, узнал он друга по полю.
Огонь выжигал тьму, сметая её как лава. На землисто - серых щеках Алеся даже появился румянец, пока лихорадочный и болезненный, но это уже прогресс. Кролик же перестал проявлять признаки жизни.
- Ещё кролика, - скомандовал Яська.
Ильку моск доил долго и тщательно, но в итоге и тот выдохся. Посидев немного, отдохнув и уняв головокружение, парень уполз командовать эфебией. Из Линкеста, наконец принёсшего молока, выжить почти ничего не удалось. Зато силой Фифы, сходной со стремительным водным потоком, Яська смог продвинуться дальше. Поле было очень мягким, обволакивающим, ласковым. Фифа касался моска, и того накрывало волной его силы., как если плывёшь по реке, а за тобой остаётся волна - вот именно на её была похожа сила парня. Вымывая тьму из всех закоулков, из каждого органа, юный иера собрал всю её в желудке под кроликом. К смерти третьего кролика, Алеся начало выворачивать. Судорожно, болезненно. Организм был слаб и в любой момент готов был сдаться, но Яська не давал ему этой возможности. Главное додержать до врача.
Поздней ночью мальчишек сменили старшие. Филипп, Аминтор, Тилк, даже Пармений взял себя в руки. Все отдавали свои силы, часть своей жизни. Яська пропускал через себя множество разных потоков, подпитывался сам, не пользуясь своей энергией. Мальчишке, когда он попробовал идти на своих силах, доходчиво объяснил Филипп, так, как мог только он - на простом армейском сленге. Что, дескать, не выпендривайся, и ешь и пользуй что дают. Если без сил свалишься, кто Алеся держать будет? Вот Яська и держал.
Сила Аминтора напоминала Илькину, только какая-то культурная, цивильная и не такая мощная. Яську это даже позабавило. Если бы ещё Илька умел ей управлять – цены бы ему не было.
К утру дыхание Алеся выровнялось, но в себя он ещё не пришёл. Взрослые напоили Яську горячим молоком, укутали и дали поспать. Алесем занялся саллий, так и не отдыхавший. Видно было, как он устал, как за ночь прибавилось у него седины, он же в отличие от мальчишки шёл не на чужой подпитке.
Старшие перенесли Алеся, всё ещё находящегося без сознания в освободившуюся беседку. Посредине было поставлено ложе, стояли со всем необходимым несколько треножников с горящим огнём и несколько удобных стульев. На одном из которых Яська и заснул. Ребята из эфебии всё ещё колупались, но мальчишке это не мешало.
Проснувшись он опять занялся Алесем, уже не напоминавшим свеженький труп. И снова подпитка, подпитка и подпитка в ожидании приезда врача. Рядом на кресле сидел Приам, его тоже держали под постоянным наблюдением. К полудню прискакала Баська с врачом и Гегелохоми Яська вздохнул свободно. Хотя, как они так быстро добрались, для него осталось загадкой.
Связавшись по воде с Нилом, девушка передала сообщение, и, взяв скаковых, понеслась на встречу. Они в дороге постоянно меняли павших на свежих и сколько загнали - знает только Баська. Гегелох же, сам почуяв неладное, бросив все дела, примчался в Пеллу.
Учитель тут же одобрил действие мальчишки. Он не только продержал, но и смог улучшить и стабилизировать состояние. И дальше уже Гегелох с врачом взяли Алеся в оборот.
- А ты спать, спать, - напутствовал Верховный своего талантливого ученика.
Но вот спать Яське не хотелось. Мальчишка решил найти Ильку, посмотреть его спину, а то высосал парня, оставив как панцирь от креветки. Спина ведь точно слетит. К тому же пора забирать свою мохнатую красавицу. Поймав пробегавшего эфеба, мальчишка набросился на него с вопросами.
- Ильку давно видел? Где он?
- Только что был тут. Он так и не спал, всё по постам бегал, старшей и младшей эфебий, - затараторил парень, - я вот только отоспался, заступил, так он меня на кухню послал, следить за готовкой. Сам в ту сторону пошёл и, вроде, с отцом ….
Яська не дожидаясь окончания, помчался в указанном направлении.
- Илька!! – моск запнулся, увидев идеалистическую картину.
Под деревом, положив голову на колени своего Атты, Илька спал, свернувшись калачиком, прямо в панцире, тихонько поскуливая во сне.
Аминтор гладя сына по голове, нежно пел ему колыбельную:
- Баю-баю, в зелёном краю,
Где сосны уносятся в небо,
Спи мой родной, мой дорогой,
В крае, в котором я не был…
Баю-баю, в далёком краю….
Рядом растянулась Данка, прижавшись мордочкой к сапогам спящего мальчишки, слышно было её тихое мурлыканье в такт семейной колыбельной.