Что оказалось сильнее страха

Виктор Панько
ЧТО ОКАЗАЛОСЬ СИЛЬНЕЕ СТРАХА

Моя соседка Ольга Е., пожилая полная женщина, на вид лет шестидесяти пяти, много чего пережила на их протяжении. Дожила до внуков и даже правнуков. В семнадцать лет вышла замуж, не очень удачно. Во втором браке жила счастливо лет тридцать, если не целых сорок, вдали от нашего села Данула, где она родилась, училась в школе и провела своё детство в маленьком домике, крытом камышом, в долине на берегу безымянной речушки, впадающей в нашу речку Калдарушу. 
Судьба распорядилась похоронить мужа, оставить любимых детей и внуков с невесткой и приехать в незабываемое родное гнездо, чтобы ухаживать за больной матерью, тётей Марусей, чей возраст уже приближался к девяноста годам.
Тётя Маруся тоже кое-чего повидала на своём веку, достаточно назвать только голодовку 1947 года, когда умерли почти все её близкие родственники. А после голодовки жизнь наладилась, они вырастили с мужем Саввой двоих детей, Бориса и Ольгу. Долго печалилась после смерти Саввы, но выстояла, как могла, и, слава Богу, осталась здоровой, до самого последнего времени, когда возраст начал диктовать свои правила. Силы  начали иссякать, всё чаще стали навещать болезни, оставаться одной уже становилось опасно.
Поэтому и приехала Ольга за сотни километров, чтобы побыть с матерью в самый ответственный период, в конце жизни, сколько потребуется.
Домик тёти Маруси был построен ещё в девятнадцатом веке. Тогда данульцы дома строили из прутьев.
Каркас формировался из толстых брёвен, скреплявшихся друг с другом без гвоздей, при помощи пилы и топора. Это была надёжная конструкция. Пространство будущих стен между брёвнами-углами представляло собой плетень из кольев и прутьев высотою около двух с половиной метров. Стены не были высокими, чтобы зимой было в комнате теплее. С внешней и внутренней сторон будущие стены закидывались глиной, смешанной с соломой. Для изготовления замеса селяне навозили побольше глины, которая в наших почвах имеется в изобилии. Кучу глины растягивали до толщины сантиметров в 30 и поливали обильно водой, чтобы она размокла. К замесу приводили лошадь, чтобы она ходила по этой размокшей глине, то и дело подкидывали ей под ноги ржаную или пшеничную солому, до готовности.
Вот эта глина, которой закидывали плетень, и служила первым слоем будущих стен крестьянской мазанки. Эту же глину использовали и для чердака (горища).
Второй слой стен такого дома («на сохах») состоял из глины, смешанной подобным же образом, но уже с половой,
Третий – из глины с конским навозом.
И уже после того, как все эти слои высохнут, происходила побелка известью.
Дом принимал симпатичный вид. По периметру стен из оставшейся глины вперемешку с камнями формировалась «приспа» (завалинок, от слов «при избе»), которая не только укрепляла низ дома, но на ней можно было сидеть по выходным дням и праздникам собравшимся вместе соседям, или сушить фрукты, или ставить на неё какие-нибудь мешки с пшеницей или подсолнухом.
Особенно красиво выглядел такой дом, если в нижней части стен над «приспой» по периметру выкрашивали синькой неширокую полосу и такой же полосой оформляли углы здания.
Когда дом был полностью готов, его конструкция приобретала большую устойчивость и прочность, не случайно некоторые мазанки сохранились в наших сёл до сей поры.
Я так подробно остановился на описании домов потому, что в наше время мало кто помнит и знает, как они строились. А также ещё и потому, что настала пора переходить к кульминации этого рассказа, а без этого описания было бы трудно понять, какие чувства пережили Оля и тётя Маруся в течение очень непродолжительного времени, того события, которое запомнится Ольге, как говорится «на всю оставшуюся жизнь».
Как я уже упоминал, Ольга приехала ухаживать за своей старенькой матерью. Некоторое время тётя Маруся чувствовала себя, несмотря на свой преклонный возраст, неплохо, за исключением некоторых недомоганий, была, как говорится, «практически здоровой». Но пришло время, и старушка слегла.
Известно, что значит «лежачий» или «нетранспортабельный» больной, за которым нужен постоянный уход с применением памперсов, противопролежневых присыпок, необходимостью кормить больного с ложечки и время от времени переворачивать неожиданно ставшим тяжёлым тело родного человека.
Ольга восприняла свои нелёгкие обязанности как должное. Она была готова сделать всё возможное, чтобы облегчить страдания матери , не раз вспоминала, с какой душевностью и пониманием относилась к ней тётя Маруся в детстве. Хотя детство уже отошло так далеко по времени, но память сохранила запах маминых рук, вкус свежевыпеченных плацинт с творогом и зелёным укропом – любимым кушаньем в этой семье.
Конечно, Ольге приходилось нелегко. Но она когда-то работала поваром в детском саду, умела и любила готовить, это было ей не в тягость, и она старалась обрадовать маму, приготовив ей что-нибудь вкусненькое.
Она своевременно меняла памперсы, стирала пелёнки, но с трудом приходилось приподнимать и поворачивать больную.
Была готова к любому повороту судьбы, ведь никто не знает, сколько кому отмерено жить.
Конечно, она уставала. Приходилось по нескольку раз вставать ночью, то и дело проверять, всё ли в порядке, не нуждается ли мама в чём-нибудь.
И вот наступило событие, которое и послужило поводом для написания этого рассказа.
В один из вечеров, справившись с дневными заботами, Ольга вздремнула. Успокоилась и заснула, как у нас говорят, «заячьим сном».
Внезапно, среди ночи послышалось какое-то гудение.
«Откуда ночью появился тут тяжёлый трактор или комбайн?» - подумала она встревоженно.
Странный звук усилился, и, казалось, какая-то огромная машина уже задела угол дома. Стены начали трещать, стали подпрыгивать тарелки на столе, дрожать и качаться шкафы.
«Землетрясение!» - вскочила Ольга с постели. Ужас пронзил всё ёё тело. Волосы на голове зашевелились.
«Бежать! Немедленно – на улицу!». Животный инстинкт самосохранения, заложенный в человека на протяжении тысячелетий, или даже находящийся с рождения в наших генах, требовал действий.
Для принятия решения было очень мало времени – десятые доли секунды.
Кто хотя бы один раз в жизни пережил землетрясение, знает, что такое страх.
У Ольги страх был очень сильным. Откуда-то появилась в её теле сила, чувства обострились до крайних пределов, и она была готова была вылететь пулей из комнаты.
Но в эти десятые или сотые доли секунды, в которые поместилась целая жизнь пожилого уже человека, в какой-то миг из этих десятых долей в мозгу молнией пронеслась мысль:
«Бежать нельзя! Вынести маму я не смогу, а оставить – может отвалиться потолок, и она погибнет под грузом глины! А потом люди скажут: бессовестная!».
Руки опустились, тело размякло.
«Что даст Бог, то и будет»- подумала. Эта поговорка у нас в Дануле имеет широкое хождение.
Долг оказался сильнее страха.
Человек победил в себе зверя.
И произошло это в какие-то доли секунды…
Толчки более не повторялись..
***
Это событие побудило меня пересмотреть свои идеи, связанные с восприятием человеческих страхов при землетрясениях.
Мне довелось переживать это природное явление каждый день на протяжении трёх месяцев во время землетрясения в Ташкенте в 1966 году, и я считал себя знатоком в этой области. Поэтому, когда литературный портал «Стихи.Ру» объявил конкурс на лучшее стихотворение, описывающее страх, я решил в нём участвовать и написал стихотворение «Инфразвук».
Привожу его полностью:
ИНФРАЗВУК

Говорят, что есть люди особого склада,
Им не ведомы страх, и боязнь, и испуг,
Потому - суждены им почёт и награды,
Но не верю я в это, не верю, мой друг!

Знать, не всё испытали они, и не знают,
Как волосы дыбом от страха встают,
Как валятся стены и как возникает
Из центра Земли ужасающий звук.

Когда среди ночи внезапно проснёшься
От лая собак и мычанья коров,
Увидишь, как люстра вдруг сильно качнётся,
Услышишь испуганный крик петухов,

И дом затрещит, и шкаф вдруг запляшет,
Вот тогда появляются страх и испуг!
Он не слышен, не слышен, но в памяти нашей
Зафиксирован в генах, в веках ИНФРАЗВУК.

Он – ниже нижайшей слышимой ноты,
И ухо не ловит наше его,
То знают солдаты строительной роты,
Что были в Ташкенте, знают его.

Мы жили в палатках, не рушились стены,
И не разверзлась под нами земля,
Но звук этот ИНФРА сильнее, чем стоны
Сильнее, чем крики тревожит меня.

От него ведь бросаются люди с балконов
Высотных тревожных кричащих домов,
Попав в ИНФРАЗВУКА опасную зону,
Теряют и память, и жизнь, и любовь.

Ну, а коль в море случится такое -
Матросы прыгают в ужасе за борт,
В кипящее море, рискуя собою,
Бросая корабль и всё дорогое…


Ну, а если есть люди особого склада,
Не ведомы им ни страх, ни испуг -
Пусть им будут, конечно, почёт и награда,
Но не верю я в это, не верю, мой друг!

31 октября 2014 года
Мне казалось, что это стихотворение могло бы привлечь внимание членов жюри, но это не случилось, и я не оказался в списке победителей конкурса.
И только теперь, спустя два года после этого конкурса, я понял, что моё недоверие, высказанное в том стихотворении – не имеет под собой никаких оснований.
Такие люди есть! И один из них – моя соседка, незаметная, обыкновенная, простая односельчанка!
Признаю, я признаю, что есть люди, способные поставить свой долг выше страха.
***
Тётя Маруся прожила после этого события почти два месяца.
Когда мы, соседи, провожали её в последний путь, кто-то из женщин, купавших её, заметил:
«Тело было на удивление чистое, без пролежней».
«Я делала всё, что могла» - ответила Ольга.

13.11.16.