История с фамилией

Александр Алексеенко 2
        Шел четвертый год самой свирепой войны. Село на Полтавщине, где жил мой отец, уже больше года было свободным. Да и вообще, к этому времени, о котором пойдет рассказ, Красная Армия пересекла границу Союза и двигалась по Европе все дальше и дальше, все ближе к Германии и к самому Берлину. Но фронт по-прежнему требовал новых солдат.

        В декабре 1944 года, когда Сережке Олексенко два месяца назад назад исполнилось семнадцать, пришла повестка – в армию... И это в то время как его отец, а мой будущий дед, был на фронте уже не первый год. От таких новостей настроение в семье было совсем не радостным.

        В нашем роду мужчины все были не рослыми. Хоть жилистые да крепкие, но с виду – все щуплые и небольшого роста. А Сережа в его семнадцать не набрал в росте даже этой фамильной малости.
        По его словам, он тогда дотянулся до метра пятидесяти с маленьким хвостиком, и на тебе – в армию. Это потом, на службе, он начнет заметно прибавлять и в росте, и представительности. А сейчас – мальчишка мальчишкой. Вся родня убивалась от горя, когда 6 декабря 1944 года Сережку с остальными призывниками погрузили в кузов полуторки и отправили на сборный пункт... Самый маленький из всех, почти подросток, а уже солдат.

        Но было одно слабое утешение. Военком сказал, что сначала их будут обучать, а уже потом, хорошо подготовленных, отправят в действующую армию. Возможно. Потому что вдруг к тому времени и война закончится... Вот этим «возможно» и жила семья, из которой ушел в армию последний мужчина.

        А действительно, не обманул военком. Погрузили призывников в эшелон, да и отправили за Урал в часть, отошедшую с фронта на переформирование. Почти месяц шел эшелон к станции Чебаркуль. То их состав загоняли на запасные пути, то в каких-то перегонах им приходилось стоять подолгу, но вот так время и прошло.

        Причина такого медленного продвижения к месту назначения была одна: на фронт шли один за другим эшелоны с вооружением, со свежими воинскими частями, с топливом, продуктами и прочим, без чего воевать никак нельзя. Поэтому эшелон с необстрелянными новобранцами всегда уступал дорогу. Но будущие солдатики от этого особо не печалились.

        В теплушках, в которых они ехали, за это время как-то обжились, быт наладили и в каком-то смысле даже привыкли. Вот только холод и голод давали о себе знать в нестерпимой степени.
        А когда прибыли на место, где все рассчитывали, что начнется другая, сытая и теплая, жизнь, то были глубоко разочарованы: голод и холод по-прежнему властвовали в части. Понятно, что все лучшее шло в действующую армию, а новобранцам приходилось пользоваться остатками довольствия.

        - Мы тогда только о том и думали, где взять еды немного, - вспоминал отец, - Все время хотелось есть. И благодарили бога, если нас отправляли на какие-то работы в местные колхозы. Хотя там можно было и обморозиться, что со мной один раз случилось, но зато можно было и подхарчиться…

        Но первым делом всех прибывших расписали по отделениям, взводам, ротам и так далее. На список, который составляли в военкомате, внимания особого не обращали. Бывалый писарь, что и нашивки за ранение имел, и приличную долю цинизма, присущий человеку, хлебнувшего войны и выжившего на передовой, спросил Сережу:

        - Фамилия твоя как?

        А Сергей вдруг, памятуя о застольных разговорах своих родственников, прошедших армию еще в годы первой мировой и в мирное время, в которых частенько фигурировала не родная фамилия Олексенко, а  вроде как адаптированная к армии фамилия Алексеенко, не придумал ничего лучшего, как назваться этой самой «служивой» фамилией.

        - Алексеенко!

        Вот под этой фамилией его и записали в военный билет, что теперь стал самым важным документом, удостоверяющего личность. Ну, записали, так и записали. Получается, что Сережа приобщился к клану всех своих родственников, которые служили в армии.

        Но по молодости он совсем не задумался над тем фактом, что его родной отец, находившийся на фронте, тем не менее, воевал под своей исконной фамилией. Рядовой Сильвестр Олексенко. И однажды, когда Сережа решил написать своему отцу письмо в действующую армию, один из офицеров поинтересовался:

        - Кому это вы письмо пишете?

        Кто знает, почему он полюбопытствовал: возможно, заботу о подчиненном проявить, задушевность, то есть, а может – «служба такая»… И как же он удивился, когда Сережа ответил:

        - Отцу своему пишу…
        - А почему у вас фамилии разные?
        - Да это я так записался. Думал, что по-русски она так будет звучать…
        - Неправильно, родная фамилия не меняется. Надо исправить, - наставительно сказал офицер.

        Сказал и тут же забыл о неказистом солдатике. Мало ли их здесь ходит... В общем, поговорили, да и разошлись. Но указание есть указание, и подчиненному надо идти опять к писарю и доложить о такой несуразности. Так Сережа и сделал.
        Писарь мрачно всматривался в этого не то подростка, случайно одевшего форму, не то действительно служивого, но небольшого роста, и думал с неудовольствием:

        - «Присягу приняли, документы все выписаны, записи внесены. А теперь что делать? Объясняй начальнику штаба? Так меня же крайним и сделают... Опять же – их скоро на фронт отправят, зачем еще что-то надо исправлять?..»

        Но вслух свои мысли, конечно же, не озвучил. А сказал то, о чем я сейчас размышляю с превеликой горечью, которая происходит от понимания совсем нехорошей истины – кем был простой солдат или обыкновенный человек в той бойне, что случилась на нашей земле.

        - Слушай, да какая тебе разница? Фамилии похожие, а на войне не все ли равно, с какой фамилией тебя...

        И осекся. Он вдруг почувствовал, что не надо палку перегибать, не надо этому мальчишке-солдатику гадости говорить. Его пожалеть надо, родителей его пожалеть... А вдруг, действительно, его завтра в эшелон и вперед, на запад, в огонь? Но, прервав на полуслове свою чудовищную фразу, тем не менее закончил бесцеремонно и твердо:

        - Поздно уже. Документы все выписаны. Начальство за неточные сведения и тебя по головке не погладит, и мне достанется. Да ничего страшного. Когда-нибудь потом переделаешь, если захочешь…

        - «И если выживешь…», - про себя подумал штабной писарь.

        Так и ушел Сережа из штаба, смирившись с такими обстоятельствами. Его ведь за язык никто не тянул, сам придумал себе проблему. И пошел он в мир под этой новой фамилией. Кто знает – на благо это было или все-таки мы что-то нарушили в течении своих судеб? Одному Богу известно...

        Но был один эпизод в жизни отца, который произошел с ним после описанного разговора там же, за Уралом, и в котором главную роль сыграла новая фамилия. Вскоре пришел в роту наряд – отправить в колхоз для оказания помощи десять бойцов.

        Как я уже рассказывал, это всегда воспринималось служивыми как выигрыш в лотерею. Но командир, не мудрствуя лукаво, отсчитал по списку первые десять человек, да и скомандовал:

        -  Кругом! Следовать в расположение колхоза!

        Понятно, что список шел в алфавитном порядке. Поэтому Сережа вместе с возможными Антоновыми и Богдановыми легко попал в число избранных. И задержались там хлопцы, на свое счастье, почти на месяц.

        А в это время в части произошли важные события: обученных и готовых молодых солдат одним ранним утром под громкие команды посадили опять в вагоны и отправили на запад. В их числе была почти вся рота, в которой служил отец. Никто не расскажет, как сложилась судьба тех, кто убыл ТУДА, в огонь и смерть. Но отец остался в части.

        Через непродолжительное время его тоже посадили в теплушку и отправили на Дальний Восток. Только теперь он направлялся в военно-морской флот.

        И дальше судьба его сложилась, как у всех после войны, но, в основном, благополучно. Значит, все-таки всевышний распорядился не просто так. От чего-то Бог уберег моего будущего отца, и он навсегда остался Сергеем Алексеенко.
 
        Что мы знаем о фамилии? Знаем, что все наши предки вышли из казаков. Значит, когда-то был казак Олекса, которому ближе всего подходит имя Александр, а в меньшей степени – Алексей.

        И пошли от Олексы его наследники, вот и получились Олексенко. А имена уже были разные. Но изначально, исходя из характера, присущему имени пращура, все Олексенки отличались независимостью, гордостью, граничившей со своенравием, и, главное, трудолюбием и упорством.
        Кроме того, у всех было развито чувство справедливости. За что и страдали, в том числе и в 20-30 годы прошлого столетия. Об этом еще будет своя история. Никогда Олексенки не были бедными, хотя и очень богатыми тоже. Но, благодаря своему кропотливому труду и терпению, всегда жили достойно.

        Теперь по земле шествует немало наследников фамилии образца сорок пятого года, как-никак на свете появилось четвертое поколение. А мы все, многочисленные потомки нашего отца, деда и прадеда в одном лице, принимаем то, что случилось давным-давно за заснеженным Уралом.

        Младшее большинство из нас сейчас даже не задумывается об истории с фамилией своего предка и воспринимает свою собственную как само собой разумеющееся.
        Но никто из них не забудет, что был и Сильвестр Олексенко, а перед ним жило еще не одно поколение казаков Олексенко, что вышли из села Княжа Лука с Полтавщины. И история с фамилией ничуть не умаляет древний род. Все это одна кровь. Мы помним, и будем жить дальше.