Катенька

Надежда Лисицина
               
                Катенька
                Моей любимой бабушке Кате посвящается.
   Свеча дрожала в  руке Катеньки. Глядя на огонь сквозь призму слез, ей казалось, что из пламени свечи расходятся радужные лучи, они притягивали, заслоняли собой все происходящее вокруг. Словно издалека доносились до нее слова молитвы священника, песнопение церковного хора. Сквозь слезы Катя увидела вдруг в центре пламени его лицо, его глаза, губы. Он смотрел на нее, ее одну как тогда, когда уходил на японскую войну. Тогда так же никто не существовал для них вокруг. Среди множества людей, криков, плача, резких команд были только он и она. Она навсегда запомнила этот миг, миг любви и боли, миг страшного предчувствия.
    Свет свечи словно спасал, заслонял то неизбежное, что происходило вокруг - людей, стоящего рядом человека, полумрак храма… Катенька словно в забытье машинально ответила «Да» на вопрос священника, ощутила холод кольца на своем безымянном пальце, словно петля легла на руку, когда полотенцем связали ее руку с рукой стоящего рядом мужчины, вслед за священником они пошли вокруг амвона. Все. Судьба ее решена.   
   Иначе не могло быть. Она старшая из детей в семье, за ней четыре сестры на выданье. По неписаному закону деревни, старшая своим замужеством должна была открыть дорогу своим младшим сестрам. Когда пришли сваты, родители благословили дочь, выбирать ведь было не из кого. Много парней не вернулись с войны в родную деревню. Она послушно встала на колени перед родителями рядом с человеком, которого поддерживали дружки, иначе он мог упасть, смиренно поцеловала икону, которой благословляли родители. Сердце ее сжалось, когда она увидела в глазах матери жалость  и затаенную боль, это было мгновение. Но мать склонила голову, стоя рядом с отцом. Катенька была послушной дочерью, да и сердце ее после похоронки на  любимого словно заледенело. Жила и жила. Сказал отец – замуж, пошла. Не она первая, не она последняя.
    Свадьбу и все, что было после, не запомнила, были лишь смутные отрывки воспоминаний. Запомнился надрыв гармошки и  хор голосов,  которые тянули песни, где смешивалось отчаянная запредельная тоска и   безудержная, льющаяся через край залихватская удаль. Но ее, Катеньки здесь не было, все это было, потому что так должно было быть для всех этих людей, но не для нее. Ей просто надо было присутствовать для них, так положено.
    То, что было потом, так же помнила смутно, был сильный запах мужского пота и застолья, исходившего от него, боль и освобождающее забытье.
Стерпится, слюбится, говорят на Руси. Катина замужняя жизнь началась. Сестры не засиделись в девках, одна за другой  выходили замуж.
Катя приняла свою жизнь, да и куда было деться, ведь венчана. Сердце просто молчало. Суета деревенской жизни затягивала. Дом, хозяйство. Александр был мужиком не худшим в деревне. Завели корову, лошадь, огород был справный. Катенька выросла в деревне, умела, и стряпать, и шить и вязать. Одно было плохо, невзлюбила ее свекровь. Видимо чувствовало ее материнское сердце, что не любит сына. Все бы терпимо было, если бы Сашка не запивал. В такие дни некуда было преклонить Катеньке голову, некому пожалеть. Ведь матушка с батюшкой в другой деревне за пять верст.
  Как и положено замужней бабе, на первом году семейной жизни Катя понесла.  Забот не убавилось, но сердце стало оттаивать. Зародившаяся в ней жизнь давала силу, уверенность, надежду. Беременность молодухи давала ей новый статус по деревенским законам. Становилась она своей в семье мужа, в чужой для нее деревне.
В редкие часы отдыха, сидя у окошка, поджидала она своего законного. Замирало сердце, когда на дороге появлялась упряжка. Если муж сидел на облучке, то торопилась открыть ворота. Домой хозяин приезжал не с пустыми руками. Хозяином он был справным, по меркам деревни, повезло бабе с мужем. Но если хозяина не было видно в повозке, то беда. Катя открывала ворота, в повозке лежал хозяин. Конь знал дорогу домой.
  После рождения дочери, дел у Кати прибавилось.  Но лада не было. Копились усталость, обиды, отчаяние. После очередного запоя мужа, Катя решила: «Все, хватит». Как только муж утром запряг лошадь и уехал, она покормила дочь, затем потеплее запеленала ее, завернула в ватное одеяло. Катя решительно натянула тулуп и валенки и, закрыв дом на запор, вышла на проселочную дорогу. Путь был не близкий. Она даже не оглянулась на дом, сожаления и страха не было. Было избавление. Ни колючий снег, ни холодный ветер, который дул прямо ей в лицо, словно останавливая, ни долгий путь по заснеженной дороге не страшили. Она словно очнулась, почувствовала себя прежней Катенькой, молодой, жизнерадостной, полной сил и надежд. Все что осталось позади, прошло, никогда не вернется. Из той жизни она взяла с собой свою девочку, свою ненаглядную доченьку. Ей есть ради чего жить.
  Вот и знакомый палисадник родного дома. Катя остановилась на мгновение, в душе появилось сомнение, но решительно поднялась по скрипучим ступеням и толкнула дверь. В сенях темно и холодно. Дверь в избу открылась, на пороге стояла мама.       
  Секунду они смотрели друг на друга. Катя решительно шагнула вперед. Мама помогла распеленать девочку, засуетилась, запричитала. Катя решительно стянула с себя шаль. Мама дала сухую одежду, так как юбка Катюши была мокрая от растаявшего снега. Теперь уже молча мама стала доставать из печи чугуны с едой, разогревать самовар. Вопросов не было. Все было ясно.
Одежда и валенки сушились у печи, дочка  у груди Катюши сладко почмокивала и незаметно снова уснула.
  Мама тревожно посмотрела на ходики с кукушкой, видимо, скоро должен  был прийти хозяин. Молча подошла к печи, взяла высохшую юбку и валенки, протянула дочери. Катя все поняла, молча оделась, стала заворачивать дочь. На пороге мать крепко обняла дочь, перекрестила: «Иди домой с Богом».
Катя пошла по знакомой дороге. Хорошо хоть ветер ей теперь дул в спину.
Дочка все так же тихо спала всю дорогу, но идти Кате было намного тяжелее. Тяжелее на душе от безысходности. Но останавливаться было нельзя. Надо было вернуться до прихода мужа. Надо жить дальше. Прожили Катя и Александр долгую жизнь вместе до кончины.
   После смерти бабушки Кати, среди ее вещей мы с мамой нашли  деревянную шкатулку. Среди писем, открыток на самом дне лежала пожелтевшая от времени фотография.   С нее на нас смотрел молодой солдат в форме царской армии.