Что стоит за естественным законом - Гл. 2

               
                II

Итак, отличие животных от людей в том, что у людей есть представления о добре и зле, а у животных их нет. Тигра, льва, как и любого другого хищника, нельзя считать аморальными животными, т.к. для них нет такого понятия. Животное живет инстинктами: оно видит корм и у него течет слюна,  оно видит опасность и убегает, у акул возрастает агрессивность при виде крови, как и у волков, но это не значит, что они предпочли вершить зло ради зла, такой выбор есть только у человека. Даже последний, законченный негодяй предпочитает вершить свои делишки прикрываясь благими лозунгами. Нельзя сказать, что подлецы не знакомы с добродетелью, которая повелевает творить благо ближнему, поскольку они неизменно вершат свои злодеяния, скрываясь под личиной порядочных людей. Нет таких негодяев, которые вершили бы зло по неведению, потому что не отличают добро от зла, в этом случае они были бы скорее невинны, как невежественные животные. Но они – люди, и творят зло, именно предпочтя его добру, только предпочтение своих желаний долгу, который накладывает моральный закон, и делает их злодеями. Ведь зло – это не то, что делается ради удовольствия вершить зло, никто не предпочитает зло ради самого зла, зло – извращенное добро, это достижение благих, хороших целей недопустимыми методами. Грабеж или убийство ради грабежа имеют целью достижение для преступника богатства и процветания, дарующих ему радости жизни и полноту бытия, как он это для себя понимает, и в самих этих понятиях ничего плохого нет. Плохими они становится, когда ради достижения благих для злодея целей нарушается нравственный закон, когда преступник сознательно идет на совершение зла, в отношении кого-то, чтобы сделать хорошо именно себе. Вот и выходит, что процветание человека не плохо само по себе, плохо оно только тогда, когда заставляет его ради хорошего результата вершить зло, преступая через этические и уголовные нормы.
В данном случае преступник идет по пути прародителя зла, бывшего некогда могущественным и свободным ангелом, который, позавидовав Божьему могуществу, предпочел свою волю воле Всевышнего. И чем более могущественно и свободно было создание Божье, тем  более ужасно и необратимо оказывается его падение, ибо оно получает практически безграничные возможности грешить, употребляя во зло то, что призвано было быть обращено им во благо.
Тут уместно вспомнить атеизм. Атеизм отрицает существование Бога, но без самого этого понятия ему было  бы попросту нечего отрицать. Т.е. получается, что существует некое высшее понятие – Бог, которое я, будучи атеистом, отрицаю, вернее, я верю в то, что его нет, ибо я не могу знать это наверняка. Таким образом, вера в Бога имеет те же корни, что и атеизм, который представляет собой веру в то, что Его нет. В данном случае напрашивается сравнение атеизма с блохой, которая едет на собаке. Собака прекрасно обходится без блохи, а блоха без собаки – нет. Так же и религия без атеизма спокойно существует, а атеизм без религии не может. Так и зло не может существовать без добра. Зло – это извращенное добро, добро, употребленное не на то, для чего оно изначально было создано. В этом смысле, вся вселенная – это оккупированная территория. Оккупированная силами  зла, восставшими на добро. Т.е. сила, изначально созданная вершить благо, – некогда могучий и могущественный ангел, ставший прародителем зла, оккупировал вселенную, призвав под свои знамена множество бывших ангелов помельче, «имя которым легион», которые используя свою силу, созданную во благо всего живого, на козни ближнему.
По словам духовных отцов древности, дьявол, будучи прежде ангелом, после своего грехопадения даже более, чем человек, неузнаваемо изменил свою природу. Он утерял свою способность летать и лежит теперь неподвижно, подобно главной пружине в часах, приводя в движение весь механизм мирового зла, и каждое новое злодеяние, совершенное его сподручными, причиняет ему новые невыразимые страдания.  В этом и состоит парадокс его существования. С  одной стороны, он хотел бы избавиться от боли, но с другой, не может этого сделать, т.к. является первопричиной всех злодеяний в мире, в силу своей изменившейся природы.
  И тут мы подходим к краеугольному камню всей христианской картины мира: зачем Создателю понадобилось наделять свои творения (многих и многих, гораздо более могущественных, чем человек) свободой воли, если это привело к великому умножению вселенского зла в мире, и всего того, что с ним связано: войны, преступность, наркомания, проституция и многое другое, заставляющее человечество вот уже не первое тысячелетие безмерно страдать? Видимо, Всевышний не счел то, что многие отступятся от Него, предпочтя свою волю - Его, чрезмерной ценой за возможность добровольной жертвы, которую принесли Ему те, кто не отвернулся от Него ради себя, потому что без добровольности этой жертвы невозможно ничто великое в этой жизни: ни искусство, ни подвиг, ни дружба, ни любовь, коль скоро все это является отсветом Его Божественной любви. Потому что ничто сколько-нибудь ценное и величественное не происходит в мире без Его воли, будь то милостыня, брошенная нами на улице нищему, или написанное стихотворение, или подвиг самопожертвования. Все великие вещи в этом мире, больше себя. Все созидательное, заслуживающее хоть малейшего внимания, Он объемлет Собой. Потому-то даже та жертва, которую мир приносит мировому злу, будь то слезы ребенка или мировые войны, даже такая цена не безмерна перед чистотой и величием жертвы на Его алтарь, а все достижения, полученные путем неправды, заимевшие в наш век такую силу и размах, ничтожны и мелки перед той наградой которую Он уготовил нам в Своем Царстве, если только мы найдем в себе силы не сбиться с пути истинного, отрекшись от Него. А чтоб не дать нам сбиться со своей дороги, 2000 лет назад Он и предал в руки людей своего единственного и возлюбленного Сына, Своей жизнью искупившего человеческие грехи, «вырвав у смерти ее жало», о чем подробнее попытаемся  поговорить ниже.

* * *

В чем же отличие человека, наделенного разумом, от бессловесного животного? Ответ в самом определении «бессловесный». Прежде всего, человек отличается от животного наличием языка.  Именно язык и указывает на наличие у него абстрактного мышления. Ведь что такое слово? Это некий абстрактный образ, застывший в единичном символе. Если я говорю: лев или собака, то это некий абстрактный безликий образ того или иного животного, но стоит сказать этот лев, этот пес, то его понятие тут же наполняется конкретным содержанием, связанным с его конкретными индивидуальными признаками.
Собака не может охватить своим собачьим умом такие представления, как родина, время, пространство. Эти понятия для нее – лишь отдельные визуальные и обонятельные образы, не могущие слиться во всю полноту этих понятий. Родина для нее - это хозяин, его жена, его дети, свои щенки; время для нее – это момент возвращения хозяина домой, но никак не история человечества. Но и это относится лишь к домашним животным, т.к. они более, если можно так выразиться, «очеловечены» общением с людьми. Благодаря человеку, они стоят у самого порога запертой двери, из-под которой пробивается свет, они не способны увидеть сам свет, но могут видеть его отблески, также как люди видят в окружающем мире отсвет Божьего могущества. Буддизм потому и не совсем понятен со своим учением о перерождениях. Как дятел может переродиться в такое осознанное создание, как человек? Что у них родственного, что их связывает? А Дятлом, согласно Буддийским преданиям, был сам Будда в одном из тысячи своих прежних перерождений прежде, чем достиг надмирного просветленного состояния. Выходит, жизнь человеческая - это не дар Творца, а плод усилий такого невежественного создания, как лесная пичуга? Как же такое возможно? Христиане, веря, что Бог творец Вселенной, а не ее часть, как учит тот же Буддизм, утверждают, что вся вселенная - это плод усилий творца, в котором нет места случайным событиям, зависящим от того, сколько червяков данный дятел в прошлой жизни отдолбил своим носом.

* * *

Итак, вернемся к нашим рассуждениям о естественном или природном законе. Второй особенностью людей, по сравнению с животным миром, помимо единоличного обладания кодексом морали, является то, что люди, имея этот закон, его не выполняют. Т.е. люди не таковы, какими им следует быть, и в этом еще одно их отличие от предметов живой и неживой природы – камней, скал, деревьев и пр.,  которые таковы, какие они есть. В отличие от законов физики и химии, нравственный закон действует в нас избирательно, а некоторые его и вовсе игнорируют. Иногда мы совершаем положительные поступки, но чаще дурные, хотя предназначение наше в корне отлично от того, что мы творим. Соображения личного удобства тех или иных наших аморальных поступков перевешивают соображения морали. Например, предательство, полезно неприятелю, но противоречит естественному нравственному закону, поэтому даже вражеские военные, заинтересованные в победе, смотрят на предателя с презрением, хотя с военной точки зрения предатель им, несомненно, полезен. Порядочное поведение вообще редко приносит личную выгоду.
С одной стороны, моральное поведение продиктовано здравым смыслом: каждый заинтересован в безопасности и удобстве жизни,  когда каждый член общества, социальной группы, страны, в целом, будут вести себя порядочно по отношению друг к другу (и об этом я уже писал в первой главе). Но это не единственная, и мало того, даже второстепенная причина.  Бескорыстные поступки имеют ценность саму по себе, ибо они есть воплощение некого закона, которые сами люди не составляли, но который довлеет над ними, и нарушение которого связано с такими невыдуманными нами явлениями, как уколы совести, преследующие многих за их подлости и злодейства и на смертном одре.  Когда мы говорим, что у какого-то человека нет совести, то это свидетельствует лишь об очень непростом пути, который он себе избрал, игнорируя свою моральную природу, ставящую его над животными, и делающую человеком.