ГЛАВА 10.
И ПТИЦЫ ВОЗВРАЩАЮТСЯ…
Времени на нежности не осталось – от ворот охранник сообщил, что прибыли Джек Виннер и Кэтрин Уэллингтон.
Время пришло. Завтра должны приехать фотографы из именитого журнала по дизайну усадеб и поместий, следом за ними назначена предварительная «пристрелка» киношников – пара-тройка сообразительных ребят с камерой и фотоаппаратами попросились побродить, выбрать натуру и точки съёмки заранее, чтобы не терять времени напрасно.
– Ну, сестра, представить тебя как? – Ника замерла в ожидании ответа.
– Пока никакой утечки информации – достаточно вашей истории и грядущей сенсации. Им обо мне вообще не положено знать – не тот материал, – покачав головой, Ло метнула осторожный синий взор на отца. – Не думаю, что он получит когда-либо огласку. Если только в ваших семьях выдастся очень длительный тихий и скучный период! – рассмеялась низковатым смехом, лукаво зыркнув на смущённого Банни. – Ваши семьи – источник неисчерпаемого вдохновения для пишущей братии! – успокоившись, собралась с мыслями, твёрдо изрекла: – Сценарист и журналист из Британии, летописец по найму. Только так.
– Ясно. Жаль. Такая сенсация… – Ника сердито посмотрела на серьёзного отца – зыркнул в ответ строго и даже жёстко. – Время покажет. Можно о тебе поведать и позже, устроить бум в родительском особняке – давненько там забор папарацци не ломали! – ухмыльнулась криво.
Смеясь, спустились на подъездную площадку, чтобы встретить гостей.
Работа началась.
Познакомив Джека и Кати с Глорией, отдали друзей ей на растерзание, заперев в кабинете.
Вскоре Виннер оттуда сбежал под благовидным предлогом и с радостью присоединился к семье в каминной.
– Держитесь, дорогие любители шокировать, потрясать, будоражить заевшуюся сенсациями общественность…
Старик рухнул в кресло, принял от Стаса коньяк, от Ланы – лимон, от Ники – шоколад, покачал восхищённо головой.
– Обслуживание на высшем уровне. Как тут уйдёшь на покой? Это выше меня!
Под ехидные смешки семьи пригубил напиток, заел лимоном, потом конфеткой, красноречиво покосился на клубнику.
Расхохотавшись, Банни наколол ягоду шпажкой и угодливо положил престарелому озорнику прямо в рот.
Прожевав ягоду с умилительным лицом, он прищурил левый глаз.
– Кого-то не наблюдаю… И попросить уж нечего…
– Пен в детской. Прилегла, пока няня Марред готовит малышам еду, – Лана объяснила.
– Как нашла поместье наша валлийка? – Джек вскинул седую голову. – Как приняла?
– Спокойно, с чисто английским достоинством. Обошла всё до закоулка, придирчиво проинспектировала и вернулась с целым списком претензий! – хохотнула, веснушки стали видны сильнее, румянец вылился на худые щёки. – Зорким глазом усмотрела ряд недочётов и потенциальных угроз здоровью и жизни детей. Профи. Мы даже спорить не стали – отдали сию петицию управляющему. Его епархия.
– Мудрое решение. А в общих чертах? – вздёрнул бровь.
– Изрекла примерно так: «Как дома: зелено и достойно». Понимаю, это высшая похвала из её уст. То, что в восторге, нет сомнения: гуляет с малышами постоянно, возвращается такая умиротворённая!
Все беззлобно посмеялись, переглядываясь.
– Да и внуки это чувствуют – здоровенькие, крепнут, румянец появился. Такое создаётся ощущение, что все нашли свой дом. Своё настоящее место.
– Значит, Ваш выбор, моя госпожа, оказался не только выгодным, но и весьма удачным, – Джек встал, приложился к руке Ланы с изысканным поцелуем. – Умница!
– Согласны, – сказала за всех Ника. – Провидица! Говорим тебе за это каждый день «спасибо», родная! Ты нас всех спасла! Кто знает, что б случилось? Может, уже развелись бы, разбежались…
Встали, подошли к матери, обняли, подняв с дивана, расцеловали, кто куда отважился.
…Утро выдалось туманным и на удивление прохладным.
Раскрыв обе створки окна, Лора вдыхала густой лиственно-хвойный аромат и поражалась до «мурашек» на коже: «Как в Йорке! Только колокольного звона не слышно».
Прислушалась, уловила ухом далёкий приглушённый гул города. Напрягшись ещё больше, услышала почти неуловимый свист самолёта.
«Ах, да… “Пирсон” рядом. Но даже он не нарушает пасторальную картинку предместья в центре города – чудеса урбанизации. Старый квартал сохранил уникальность и избранность. Поместье просто огромно и величественно! Да такая зелёная идиллия миллионов десять стоит, не меньше! Хотя… Кэти же намекнула, что “отбивать” будут круглогодично. Павильон используют, как художественную мастерскую-салон: мини-вернисажи, презентации, творческие встречи можно проводить. Летом, его же, как открытую гостиную для пленэров и передач об искусстве, встречи со знаменитостями и прочее. В особняке гостиных три единицы – в каждой можно снимать циклы передач по различным тематикам! Права Лана – не дом, а китайская шкатулка с загадками и сонмом тайн и возможностей. За пару лет все затраченные и вложенные средства вернут сторицей, – вздохнула, задумалась. – Вот тебе и русские. Как их нацию наши идеологи оболгали: пьяницы, глупые, не способные считать и зарабатывать… Всё ложь! Достаточно на чету Вайт посмотреть – сколотили миллионы! И продолжают зарабатывать так, что многим местным впору у них учиться!»
Облокотилась на подоконник, поджав ноги на ложе, вплотную стоящем вдоль стены под окном. Наблюдая за парком, тепло улыбнулась, вспомнив мать.
«Нашла бы, что тут подправить и переделать. Но на мой вкус – всё прекрасно и вполне профессионально, – погрустнела, протяжно вздохнула. – Бедная… никогда не узнает, что любимый жив! Никогда не встретится, не увидит его семьи и этой усадьбы… Как жестоко её наказала судьба… За три дня любви…»
– Ло, можно?.. Ты не спишь? Увидела тебя в окне…
В дверь тихо поскреблась сестра, приоткрыла, прошептала в щель.
– Входи, милая. Не спится? Доброе утро!
– Какой там сон! Почти все на ногах. В восемь прибудут фотографы. Пошли вниз – Барбара уже вскипела от работы, – улыбнулась, окинула уютную комнату взглядом. – Милая маленькая клетушка, и кроватка восхитительная! Что снилось на новом месте? У русских есть примета…
– Знаю. Жених не приснился. Вернее, он не может быть им…
– Ого! Папа?..
– Нет, – смутилась, покраснела до свекольного цвета.
– Эсти? – прыснула в ладошку, долго сжимала смех. – Да… вот это фортель. Ты будешь третьей, прости, сестрёнка! Три жены! Султан! «Если б я был султан…» Как в песне…
Расхохотались, обнялись и пошли вниз, всё фыркая и прыская, качая головами, краснея молодыми красивыми лицами.
Завтрак накрыли на шестерых, прямо возле французских дверей столовой.
Овальный стол, покрытый светло-серой скатертью, солнце заливало потоками света, играло в хрустале бокалов для воды, ложилось на хромированные столовые предметы, сверкало. Посередине стояла терракотовая вазочка с пряными травами – искусный букет. Аромат, бодрый, свежий и зелёный, просто заворожил.
– Да… родные… а ведь это настоящее помещичье утро: сад в окне, зелень, аромат свежеиспечённого хлеба… – Вероника замерла рядом. – Не хватает дымка от дровяного самовара и негромкой перебранки слуг на кухне… Дежавю.
Дождавшись родителей, сели завтракать, практически не разговаривая: что-то хрупкое повисло над столом, словно древнее, ранее пережитое, совместное – это все почувствовали.
– …Господин, – позади Стаса неслышно вырос дворецкий, – сообщили от ворот: «Они здесь».
Стас улыбнулся домашним, сидящим на диванах в малой гостиной, беззвучно вышел встречать журналистов. Обернувшись на пороге, игриво подмигнул всем.
– Началось. Держитесь, дети. Мы рядом, – Лана встала, окинула решительным взглядом молодых. – С богом.
Журналистов, коих оказалось на двое больше, разделили на несколько мобильных групп: первую взял на себя управляющий поместьем Ли – ему ли не знать вверенную территорию; второй занялся Виннер – точки съёмки и ракурсы – его конёк; третью забрал себе Стас – отвечал на вопросы и пресекал поползновения борзой братии ускользнуть в особняк, поснимать личное, интимное, запретное – эксклюзив.
За каждой из трёх групп следовал охранник славянской внешности: крепкий, высокий, мощный и молчаливый. В этом угрюмом молчании было столько решительности и строгости, что парни с аппаратурой сникли и поняли, что здесь им ничего свыше ранее оговоренного не снять – Вайты не отступят ни на фут от контракта.
Отсняв желаемое и разрешённое, журналисты от ландшафтного журнала выпросили интервью с молодыми хозяевами поместья – вечного и давнего объекта зависти среднего класса города.
Посоветовавшись с Кэт и Ло, Вероника согласилась ответить на несколько вопросов, отослав остальных домашних в павильон.
Сама расположилась на фоне лазурного бассейна в кресле с чашкой чая в руках. Отвечала спокойно, с ловкостью уходя от скользких тем и провокационных ловушек.
– …И последний вопрос, госпожа Санчес-Вайт, – разочарованный молодой красавец-мужчина отчаялся расколоть знаменитость, но всё цеплялся за хлипкую надежду. – Такой дом… На мой взгляд – совершенство и вершина искусства в стиле паркового компактного замка. Оставите его в нынешнем виде? Неужели душа художницы-авангардиста не пробудилась? Не потребовала новшеств? Чего-то кардинального, новомодного, в стиле Гауди?..
– Намекаете, что успокоилась, остепенилась и удовлетворилась чужим? – презрительно фыркнула, налила из серебряного чайничка чай, вдохнула с наслаждением: свежие цветки жасмина. – Всё течёт и изменяется, вдохновение тоже. И ему нужен перерыв. Для меня это поместье – чистое полотно. Кто знает, что напишу и в каком стиле? Обещаю: если решу что-то перестроить или снести – приглашу вас и сделаю это в прямом эфире!
Решительно поставив чашку на блюдце, встала, прошла к цветущему кусту жасмина махрового сорта Самбак, попозировала фотографу и сделала знак «закругляйся».
Он вздохнул, опустил камеру, едва ведущий попрощался с художницей.
Интервью было закончено.
В этот момент Ли привёл пару фотографов из сада и парка.
По лицам стало понятно, что он их «забодал» советами, завалил узко профессиональной информацией по ноздри! Парни кипели и сопели, краснели лицами и нервно сжимали аппаратуру – желали одного: смыться от надоеды-энциклопедиста!
Поклонившись хозяйке, поцеловав конопатые маленькие пальчики на прощание, они быстро ретировались, с облегчением выдохнув и торопливо убрав в кофры оторвавшие руки «Никоны» и «Кэноны».
Охранник под конвоем вывел команду на улицу и проводил до ворот, сообщив туда заранее по рации: «Мы выходим. Встречайте».
Журналисты переглянулись сердито и возмущённо: «Форт-Нокс!»
Проводив взглядом группу, выждав для приличия пару минут, Ника откровенно расхохоталась в голос, пожала руку Оуэну, скромно стоящему рядом.
– Благодарю, Ли! Вы всё правильно сделали. Теперь не скоро сунутся – материал на год вперёд собран! Заковыряются в тысяче снимков и километрах плёнки!
– Я старался. Спасибо за приглашение на работу, миссис Вероника. Ценю и верну сторицей.
– Рада, что не ошиблась в Вас, – держалась роли хозяйки, опасаясь, что где-то поблизости есть ещё журналисты. – У меня большие планы – скучно не будет. Берите ученика или двух. Стройте себе домик, где пожелаете и сочтёте возможным. В рамках стиля особняка.
– Отныне, я Ваш раб до последнего вздоха.
Подал деликатно локоть, проводил к павильону.
Там ожидала семья и три корреспондента с телевидения.
Их уже потеребил Виннер, указывая наилучшие точки съёмки, подсказывая компетентно и весомо, советуя интимно и вкрадчиво, нашёптывая на ухо ласково и обещающе… В общем, делал свою работу, коей занимался уже более полувека – признанный мэтр индустрии.
– А мы с ребятами немного тут походили, «постреляли», застолбили точки, – встретил Нику отеческой улыбкой, усадил на кресло, с уважительным поклоном предложил фруктовый коктейль. – Я им кое-что подбросил в арсенал, они поделились своими наработками – удачный день. Первую часть съёмки начнут ближе к вечеру – закат и тени здесь волшебные. Освещение налажено, они подгонят ещё пару установок с ветродуем и дизель-генератором. Справимся с божьей помощью, – сел на диван рядом с Ли, подмигнул ему, обратился к старшим Вайтам: – Решайте: можете сегодня «отстреляться» и домой. Нет, тогда за вас примутся завтра с утра.
– Сегодня.
– Хорошо. Тогда, этот павильон сейчас декораторы начнут оформлять, что-то добавлять… Нам пора в дом.
Встал, призывно посмотрел на журналистов – вскочили тут же.
– Пока, парни, – пожав руки, похлопал их по плечам, вывел прочь. – Запускайте свою орду – ваша власть пришла! Да, обрадую – вагон-ресторан заказан. Приятного аппетита, молодёжь!
Под стройное журналистское «Ура! Спасибо! Виват!», хозяева ушли в особняк, оставив с парнями Ли – предстояло встретить автопоезд с канала ТВ.
Семья, перекусив в Малой столовой, разбрелась по комнатам: отдохнуть, почитать листки со сценарием на первые сцены съёмки, переодеться в соответствии с обозначенной ими темой – рутина.
Пришлось трудно.
Стас и Лана отвыкли от внимания – жизнь устоялась и успокоилась, срывов и скандалов не допускали. Теперь оказались в эпицентре – фильм снимали, как продолжение их истории: любви Ланы Вайт и Энтони Мэннигена. Сам Тони наотрез отказался участвовать, отдувались супруги.
– …Кто первым почувствовал? Или были поставлены перед фактом? – телеведущая Айрис Свонскай деликатно переводила фиалковый чудный взгляд с Ланы на Стаса. – Интуиция?
– Такое невозможно предвидеть. Можно лишь предчувствовать, – Лана держалась спокойно и достойно. – Когда дети встретились на празднике святого Валентина – всё стало понятно. Они не избежали любви – карма. Мы даже не пытались мешать, просто дали время на размышление. В их случае, работа была лучшим арбитром. Что и вышло: дети плодотворно потратили полгода вдали друг от друга. Банни зарекомендовал себя, как прекрасный и перспективный игрок, Ника раскрыла в себе новый творческий потенциал и поняла, что ранние работы и стиль больше не радуют. Теперь пишет в иной манере, в чём лишь выиграла – выставки и успех это доказали.
– Советовали? Старались оградить от Ваших ошибок? – ведущая обратилась к Стасу. – Опыт?
– Нет. Не то время, не та ситуация, не те характеры. Мы были спокойнее. Им пришлось и приходится плыть в постоянно штормящем море чувств. Мы помогаем исключительно ориентиром, маяком, светящим в ночи и мраке, показываем на своём примере, что где-то там, далеко за туманом, есть спасительный берег. Рады и горды, что они увидели, нашли и обрели тихую пристань – семью и её простые радости; что делает нас всех обычными людьми…
Съёмка и интервью выдались непростыми, с заминками и перерывами на консультации с детьми и сотрудниками.
Прекратили терзать коварными вопросами, когда солнце коснулось горизонта.
Тогда пригласили и молодых с детьми – общее фото на фоне заката.
– Завтра с утра – дети с детьми, – Кэт собрала семью в каминной. – Мы с Гло доработаем кое-что, а пока, вот… держите, ознакомьтесь со сценарием. Предварительный. Постараемся резких изменений не вводить.
– …Ну, прочитал что-нибудь сегодня, папа? – Глория попросила Стаса проводить до комнаты.
– Еду сейчас. Со Ставросом согласовал. Посижу до двух ночи, вернусь. Подскажи, с чего начать? В свете завтрашнего дня.
– Трудно сказать что-то конкретное… Как ранние сведения могут всплыть неожиданно, так и более поздние… Попробуй с восемнадцатой страницы. Там о Банни есть кое-что. И… о Нике, – охрипла и покраснела.
– Догадываюсь. Знакомо. Всё пройдено с её матерью. Уже ничто не шокирует, не переживай, родная, – ласково обнял, поцеловал лоб и щёки.
Заметил, как вспыхнули её глаза, зыркнул по сторонам и, убедившись, что рядом никого, приник к губам. Коротко.
Прижалась, затихла, растворилась…
Опомнился и мягко отодвинул.
– Стоп. Больше не проси. Возврата не будет…
– Даже птицы возвращаются туда, где любили и были счастливы, – прошептала несчастным голоском.
– Отлетался. Стал пингвином. А ты лети свободно. Дай порадоваться за тебя с лёгким и чистым сердцем…
– …и совестью.
Смолкли, склонили головы, коснулись лбами. Всё было сказано.
Покинув растерянную и убитую морально дочь, Стас попрощался с женой и поехал к греку: пора было изучить досье, собранное английской разведкой. Почему они не отцепились и продолжали слежку, так и не мог понять. Чувствовал, что что-то здесь не так, а версий не было никаких. Абсолютно.
Адамиди встретил лично, светя фонарём на пороге бокового входа в кафе. Кивнув молча, завёл внеурочного гостя, проводил в комнатку-кабинет, открыл сейф, вынул папку и, пожав руки: «Удачной работы, агори», ушёл спать.
Стас сел в кресло, немного поднял его педалью, устроился удобнее и вскрыл сургучную печать, на которой отпечатался профиль его перстня: ромашка. Лана подарила на серебряный юбилей: из платины, сверху рельефная ромашка с серединкой из жёлтого бриллианта. Теперь эта печатка пригодилась по прямому назначению.
Это Ставрос настоял на опечатывании документа, сказав на греческом что-то похожее на русское: «Доверяй, но проверяй». Только на этом условии принял на хранении, убрал в сейф.
Сейчас, с улыбкой взломав печать, Стас помедлил, вынул из плотного конверта досье. Вздохнув, оглянулся, встал, налил воду из кулера, залпом выпил и решился: сел и раскрыл папку на первой странице.
«Права волшебница кельтская: начало – всему зачин и почин».
Через два часа понял, что не в состоянии оторваться. Облился ледяным потом от мерзкого чувства гадливости, тяжёлого предчувствия нелёгких дней впереди: «Эти бумаги не должны попасть к нашим! Ни в коем случае!»
Переставал читать, смотрел в никуда ослепшими глазами, впадал в ступор, лишь беспомощно шепча: «Ничего себе… Мы – куклы…»
На рассвете заставил себя остановиться и отложить чтение до следующего раза.
«Главное, что понял на сегодня, не смертельно: интерес к Эстебану возник через Нику. Как только она оказалась возле Бернадетта – английская разведка встала в охотничью стойку. А наши-то идиоты… На что надеялись? Остаться незамеченными? Ага, щас… Денежки и англичане любят считать. Так бы они и позволили им уйти на сторону! Конечно, за этим толстосумом следили! И вышли на наших детей. Чёрт… Что делать? Намекнуть олухам, что разбудили спящую собаку? Придётся. Не напрямую. Намекну, что есть информация из анонимного источника. Пора встряхнуть зарвавшихся парней. Пусть подёргаются, лучше соображать начнут».
Сложив дело в конверт, растопил кусочек сургуча на свечке, накапал на сгибы, в горячую лужицу погрузил перстень, осторожно извлёк. Убедившись, что всё получилось безупречно, оставил конверт на столе хозяина и покинул кабинет.
Тихо спустился в кухню ресторанчика.
– Доброе утро, уважаемый педаки, – раздался женский голос с лёгким иностранным акцентом.
Его встречала на пороге пожилая гречанка. Неловко поклонилась и жестом руки пригласила удивлённого Стаса за боковой столик.
– Пока все спят, мы с Вами выпьем кофе и отведаем нашего национального пирога тиропитта – со свежей брынзой, яйцами и оливками. Сытный и вкусный.
Налила из джезвы по внушительной чашке крепкого кофе, подала в форме пирог, накрытый льняной салфеткой, добавила свежие помидоры черри, спелые оливки и зелёный лук перьями, сметанный соус в судке. Осмотрела стол.
– Вот это я называю «греческое доброе утро»… – улыбнулась, добавив на лице ещё с полсотни морщин.
Крупно, щедро разрезала пирог, исходящий паром и ароматом, подала гостю.
– Чин-чин!
Рассмеявшись, принялись завтракать, глядя на зачинающийся рассвет и густой туман.
У Глории тоже выдалась бессонная ночь.
Расставшись с отцом, долго плакала, не понимая того зова колючей любви, что разрывала грудь и душу. Корила себя, взывала к богам и совести, звала на помощь родных покойников – тщетно: не пришли, не помогли, не подсказали, не услышали. Так и терзалась мыслями и стыдом, утопая в чувственных нечестивых видениях, ранящих совесть и сердце.
Устав до предела, рухнула на кровать под окном, попыталась уснуть – не вышло. Сон просто не шёл в измученную голову, в теле зашкаливал концентрацией адреналин, по жилам металась огненная кровь.
«Теперь ты всё поняла, Гло? Каково маме-то было?.. Это не любовь, а яд! То, что потом не смогла заменить его другим – полдела, ей пришлось так же гореть не один год, пока не задавила память и тягу усилием воли! Что удивляться тогда, что одна? Это же не чувство, а напалм! Не залить, не затушить, хоть закапывай…» – кружились-хороводились мысли, дурманя и ввергая в тошноту…
Едва забрезжило небо, встала, пошатываясь от нервного истощения, оделась теплее и на цыпочках покинула дом.
Постояв в предрассветном тумане и сырости, побрела куда-то в сад, не разбирая дорожек и лужаек, намочив ноги до колен, осыпав волосы каплями росы с деревьев…
Очнулась от ярких солнечных лучей. Оглянулась, увидела себя на скамье под раскидистым деревом. Не успела удивиться, как нервно дёрнулась: тёплый плед лёг на плечи. Ошарашенно покосилась – рядом стоял Оуэн Ли.
– Холодный рассвет. Неосмотрительный поступок – встретить его в такой лёгкой одежде и обуви, – поклонился, приветливо улыбнулся. – Позволите присесть рядом, Глория?
– Да, – тихо прошептала. – Спасибо…
– Трудный период жизни бывает у каждого человека. Главное, кто окажется рядом: друг – поможет и разделит, равнодушный – только б молчал, с двойным дном – уцелеть бы. Мне везло: настоящие друзья были неподалёку, спасали. Если окажете мне честь быть им – постараюсь помочь. Нельзя быть в беде одиноким – худые мысли настороже: душа в опасности. Вы в отчаянии. С Вами произошло то же самое, что со всеми детьми Вайтов – кармическая любовь. Я слышал вчера интервью госпожи Ланы и сразу понял, что происходит: это судьба и наказание.
Помолчали, думая о своём.
Понимая, что тему просто так не закрыть, Лора постаралась свести всё к шутке.
– Я ни за что не стану третьей женой Эстебана!
Ли внимательно посмотрел в её глаза, повернулся и положил руки на женские плечи.
– Ему и двух достаточно, – крепко сжал пальцы. – Забудь о Стасе! Я помогу тебе, Ло…
Ноябрь 2016 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2016/11/19/40