Памяти моей бабушки,
Екатерины Александровны Квасхвадзе
«Все, что оставили мне родители, так это два клубня картофеля, да еще небольшой пустырь за городом», – так начала свой рассказ в передаче “Top 5 Greatest” специально приглашенная звезда.
Дальше следовал захватывающий рассказ о том, как, из года в год, с помощью четвертования одиноких корнеплодов, и варьируя геометрии посадки, в земле вызревали центнеры и тонны картофеля. «А потом умер дядя Лейба и оставил мне неплохое наследство», – ни к селу, ни к городу, добавил миллиардер Сеня Бабкин.
«Вот тогда началась жизнь!», - так завершил мистер Топ-Грейтест свой несколько путаный "хабеографический" рассказ .
Отвлечемся, однако, от «доли шутки», от экономического «базиса» и рекламной [пиар-]надстройки – и мы обнаружим в рассказе мичиганского толстосума еще два дна!
Прежде всего, как соотносятся наши труды и дни со спасением души. Великие подвижники понимали: все благие дела, что творит человек за свою недолгую жизнь, похоже на разрезание плода. Картофель нарастает – от штук к килограммам и тоннам – но… он остается всего лишь картофелем, а мы ни на йоту не приблизились к духу. Ведь и сам плод, и почва, и способность к вызреванию суть дары Отца Небесного. Лишь благодать Спасителя, Его Любовь способна ДАРОВАТЬ нам жизнь вечную. А все дела милосердия, которые мы только можем – и дай нам Бог! – творить, все они несоизмеримы малы, почти ничто, пред жизнью вечной, пред Царствием Небесным! как плоть перед духом лишь прах, а мгновение перед вечностью – лишь…
…и тут мы натыкаемся на второе дно. КАК из неизмеримо малых мгновений может складываться время – такое огромное, почти безмерное? А как из безконечно малых мгновений слагается вечность?! Быть может, она-то в них – столь же безконечных и незаметных – и ЗАЛОЖЕНА, потому и СЛАГАЕТСЯ?..
Здесь уже, разумеется, у Сеньки – ни намека: нет ведь никакой связи между колдовством над картошкой и завещанием благодетеля! Но внутренний голос нашей метафоры подсказывает, что связь между добрыми делами и Делом спасением ДОЛЖНА БЫТЬ – пусть она столь же незаметна, неуловима, как связь между мгновениями, из которых «накапливается» жизнь, и самим временем – всем временем нашей жизни, всем, что есть у нас!
Без этой связующей нити, мгновение подобно снежинке: одна за другой, одна за другой – и вот, уже несется всесокрушающая лавина! – и… Итог известен: склон обнажен, и пути сокрыты. Конец дороге. Конец и жизни!..
*
Заниматься делами, не разбирая, не отличая зла от добра – опасный путь. Творить добрые дела, не помня о тех, кто тебе сотворил добро – [наверное] невозможно. А творить добро без памяти смертной, не помня о Боге – это путь в никуда...
Помнить о прошлом, и не стать человеком злопамятным – очень трудно. Почти так же трудно, как ненавидеть то зло, которое творит человек – и при этом, возлюбить его САМОГО как ближнего! А как это трудно: всегда сознавая – исповедуя – свою греховность, стремиться, ни впасть в отчаяние, и ни удариться в рас-путицу греха! Едва ли ни еще труднее: творить добрые дела, не давая гордыне ими питаться: «Гордый человек неспособен сделать ничего доброго» (патриарх Сербский Павел).
Во всех этих трудностях присутствует одно: «несостыковка» единичного и целого – когда мы за, условно, мгновением, неспособны увидеть единства прошлого и будущего, вечность. Тогда это мгновение (грех или доброе дело) в наших глазах само становится «вечным», то есть, чем-то целым и завершенным. И мы уже не различаем за грешником богоподобную личность ближнего, а за «благодетельным мужем» не просматриваем грешника – себя самого. (Так пишет свт. Григорий Богослов: «Лукавый Денница был Ангел, но с его падением ничто не умалилось в Ангельской благодати. И Иуда — не укор ученикам, потому что пал». За немногих оскорбляешь всех чистых – несправедливо, таков вывод святителя).
Мы тренируем память – такова злоба дня, так требует бизнес... Но мы склонны забывать главное: память смертную, память о Боге. А без них память становится спортом, к тому же, крепко приправленным памятозлобием: это естественно, и столь же опасно! Именно память о будущем – о том, чего еще нет (да и неизвестно, будет ли) – только она и имеет ЦЕННОСТЬ, а значит, и СИЛУ скреплять воедино все, что было, что РЕАЛЬНО есть, и что РЕАЛЬНО будет! Прозорливость, которую обрели многие старцы (и которая, если угодно, документально подтверждена!) – причем, прозорливость и в грядущее, и в прошедшее – есть не что иное, как способность в мгновении распознать вечность, а в вечности – различить мгновение. Человек, вознагражденный таким даром, не СУДИТ, а ВИДИТ – ясно и трезво – и себя, и ближнего. И способен помочь спасению и себя, и приходящего к нему (ведь он может отличить человека именно ПРИХОДЯЩЕГО К НЕМУ от просто любопытствующего или вовсе провокатора).
…А чтобы обрести такое видение, надо, наверное, жить каждым мгновением – и каждое мгновение имея пред собою вечность, себя соотнося с вечностью ТАК, КАК это на это указывают и Ветхий, и Новый Завет: «всегда я видел Господа пред собою, ибо Он одесную меня, дабы не поколебаться мне» (Пс. 15, 8) и «едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию (1 Kор. 10, 31).
Тогда нам не будут страшны ни забытье (за-бытие), ни внезапная смерть. Тогда каждое мгновение нашей жизни, недолгой и быстротекущей, мы сможем наполнять либо творя добрые дела, либо терпением и молитвами гася испытания нашего добротолюбия!..