Верующий ты или неверующий, светский или религиозный, но когда в жизни наступает тяжелый момент - все равно ловишь себя на том, что шепчешь, или даже говоришь во весь голос: "Господи, помоги! Сделай так, чтобы...".
Вот так и вся наша семья: я, жена и три дочери про себя молились "Хоть бы...", потому что сегодня нам предстоял суд, Высший Суд Справедливости Израиля.
Нет, никто из нас не был преступником, вопрос решался о гражданстве дочери и внука, которым пришлось бросить из-за войны в Украине свой дом, работу, друзей, которые тоже, в большинстве своем, бежали от войны, и лететь за тридевять земель. Хорошо хоть мама и папа есть, могут крышу над головой дать, правда в Израиле. Ровно до той поры, когда государство потребует: "убирайтесь, а сами не уберетесь - депортируем насильно".
Рано-рано, еще шести часов утра не было, мы выехали в Иерусалим и сразу же попали в пробку. Пробка тянулась километров пятнадцать, и "съела" у нас почти час. Но мы "молились" и таки вырвались из неё. Не успели проехать и 20 минут - снова пробка, и снова, и снова. Молитвы помогли и мы добрались всё же ровно за пять минут до начала суда.
В высоченном мраморном зале, который мог бы служить прекрасным концертным залом, на возвышении стоят три высоких красных судейских кресла в огромной раковине-арке. Судьи еще не пришли. Внизу под возвышением два стола лицом к лицу, два компьютера, за ними парень - секретарь суда и девушка-секретарша. Ближе к зрительному залу стол-кольцо диаметром метров в двенадцать или больше. Слева располагаются люди в мантиях - наши адвокат с помощницей и ещё несколько человек, справа - люди в таких же чёрных мантиях. Это представители государства - прокуроры.
Мы сидим во втором ряду в зале, на длинной деревянной полированной скамье, а на переднем ряду рассаживаются какие-то люди и непонятно, какое отношение они имеют к нашему делу. Сзади тоже появляется куча какого-то народа. Дочь вцепляется мне в руку и шепчет:
- Это всё ради меня?
Появляются три судьи. Суд начинается. Я вижу как шевелятся губы у жены и у всех дочек, видимо они просят, молятся... И, хотя мы не преступники, реально страшно.
Странный суд. Мы дома все время обговаривали, о чем нас могут спросить, что нужно отвечать, переживали за переводчика. Правда, наш адвокат пообещал, что переводчиком будет он сам. Но... нас суду не представили, ни одного вопроса никому не задали. Они все решали между собой.
Прокурор нервничал, сердился... Жена сразу же зачислила его в свои личные враги. Я пытался загипнотизировать главного судью, посылал ему волны жаркой просьбы, в которой, правда, кроме "пожалуйста, ну пожалуйста..." никаких слов-то и не было.
Дочь, дело которой рассматривает высокий суд, совсем не знает иврита, поэтому ничего не понимает и смотрит на нас, пытаясь по выражению лиц понять хороши или плохи её дела.
И вот приговор. Принято решение ничего не решать, а оставить дело открытым, направив нас (теперь уже с решением суда) в Министерство Внутренних дел, чтобы они сами приняли решение по нашему вопросу. Правда и это решение в течение пяти дней может оспорить личный враг моей жены - прокурор. И поди знай, оспорит или не оспорит?
Возвращаемся домой уже к вечеру. В дороге пытаемся смеяться, шутить, но чувствуем, что душевные силы на исходе. Вот мы и дома, но теперь разговаривать не хочется, потому что знаем, что все разговоры снова свернут на больную тему, а этого делать ни в коем случае нельзя.
На лестничной клетке дикий ор: "Ма-а-а!", "А-а-а-а-а!" Боже, что это? Открываю дверь и выхожу на лестницу. Между третьим и моим четвертым этажом чёрный котёнок-подросток прыгает на стену и дико орёт. Никогда такого не видел! Растопырив когти, взбирается на метр в высоту и сваливается. Снова прыгает и снова сваливается со стены. Может он бешеный? Сын наших друзей и соседей с третьего этажа поднимается к котёнку, но тронуть его боится. Он топает ногами, машет на котёнка руками, хлопает, пытаясь выгнать его на улицу. Но вместо того, чтобы удирать вниз, котёнок с дико горящими глазами бросается вверх, ко мне. И начинает драться вверх по двери соседей. Я понимаю, что голыми руками его не возьмешь и решаю войти в квартиру, чтобы взять свою куртку и попробовать накрыть котенка курткой, а потом, замотав в нее, вынести на улицу. Но лишь я приоткрываю дверь, немного, буквально на пять сантиметров, как котёнок замолкает и проскользнув у меня между ногами оказывается в квартире. Прямым ходом, будто точно зная куда ему надо, мимо большой собаки Патриция, мимо злой кошки Джесси, которые совершенно никак на него не прореагировали будто он невидимка, страшный зверь пробегает в нашу с женой спальню. И... И исчезает. Испаряется.
Жена говорит, что она даже не увидела, а просто непонятно как почувствовала, что он проскользнул под туалетную тумбу-зеркало. Я становлюсь на колени и заглядываю под неё. Никого. Заглядываю под кровать. Нет там. Мы с женой, кряхтя поднимаем матрас на ребро и смотрим сверху - пусто. Под шкафом тоже. Зовём дочь на помощь. Двигаем мебель, кричим, шумим, пугаем. Безрезультатно. Ласково зовем: "Кис, кис, кис" - ноль. Обыскиваем уже не только спальню, а всю квартиру. Нет его! Но такого же не бывает!!!
Ладно. Ложимся спать. Всю ночь ни шороха, ни мяуканья. Тишина полная.
Утром жена открывает ящик комода и чуть не падает от неожиданности. Оттуда выпрыгивает котёнок. Мигом взлетает на окно, проскальзывает сквозь трисы* и, оттолкнувшись от кондиционера, как летучая белка слетает с четвертого этажа (!!!) на низенькую, но широко раскинувшую ветви, тую, которая растёт возле дома. "Стекает" по стволу вниз и только его и видели.
Что это? - Знак свыше? Хороший или плохой?
* Трисы - поворачивающиеся жалюзи на окнах.