В семь часов утра сработал будильник, доставшийся в наследство от бабушки и советской часовой индустрии. Он сначала слегка щелкнул и, замерев на секунду, разорвал протяжным звоном пропитанную алкогольными парами спальню. Какое-то время спустя к стоящему звону присоединился «Aerosmith» с «вопящим» хитом «Crazy», что играл из установленных по всей квартире колонок.
Глаза открылись с трудом. Еще большим трудом стала попытка отключить будильник: рука безвольно опустилась на трезвонившего «гада», и он, коротко звякнув, упал с прикроватной тумбочки на пол.
«Проснись! Открой сомкнутой негой взоры…»
Но мое состояние к неге нисколько не располагало. А если совсем откровенно, вообще ни к чему не располагало. Организм, отравленный изрядным количеством алкоголя в обществе незнакомых женщин, и затуманенное недосыпом сознание были прямыми тому свидетелями.
Я поморщился и сел в кровати, причмокнув сухими губами, словно беспомощный грудничок в поисках соски. Пустыми глазами я смотрел на висевшую напротив картину, где в предрассветной тишине вдоль крутого обрывистого берега парила ласточка…
* * *
… взмах крыльев, еще один и еще.
Лавировал в потоках воздуха и чувствовал жизнь, как она ударяет в лицо мощной освежающей струей, когда я возносился вверх. Ловил каждый миг, и, прорезая облака, мчался навстречу солнцу: что-то звало выше и выше, маня недоступностью. И не было ничего в тот миг важнее.
На секунду задержался в потоке воздуха, бросив взгляд вниз, где в стремлении перекричать друг друга, словно споря о чем-то, в бесконечной будничной суете копошились мои собратья – птицы: от «бездомных» воробьев до «напыщенных» в пустом величии голубей. И дорога моей жизни с суетой не пересекалась.
Устремив взор наверх, где сквозь легкую дымку облаков блестел желтый диск солнца, я помчался навстречу неизвестности: тому, чего со мной никогда не случалось, к новой жизни.
Ведь жизнь – это то, что происходит с тобой «здесь и сейчас». Жизнь не имеет иного времени, кроме настоящего. И именно жизнь несет к манящей неизвестностью судьбе, заставляя отбросить сомнения и отдаться случаю.
Взмах крыльев, еще один и еще…
* * *
По комнате разнесся легкий металлический гул: кто-то из соседей, недовольный воплями «Aerosmith», барабанил по батареям. Как оказалось, не всем нужно было в такую рань на работу.
Пульт от стереосистемы лежал на прикроватной тумбочке.
«Брать или не брать?»
Но мгновением спустя, стереосистема по таймеру выключилась, и музыка, так же неожиданно оборвалась, как и заиграла.
Окончательно к реальности меня возвратил звонок мобильного телефона. И я встал с кровати. Вот парадокс жизни: какие-то тридцать лет назад человек, даже в фантастических романах не представлявший мобильного телефона, вставал на работу по звону будильника. А что теперь? Только звонок мобильного телефона заставлял подняться с постели, который означал лишь одно: стряслось нечто важное.
«IPhone», вибрируя, исполнял в коридоре на полу замысловатый танец под нарастающий звук стандартной мелодии, установленной на входящие звонки.
Номер не определен…
– Алло, – хрипло ответил я на звонок.
Секундное молчание и приятный женский голос спросил:
– Не узнал?
Я не узнал. Но следуя логике, заключил, что вероятно звонила одна из компании девчонок, которые вчера в баре разбавили нашу мужскую компанию.
– Ну почему же, – соврал я. – Что за дурацкий вопрос?!.
– Ладно, – ответила незнакомка. – Как самочувствие, красавчик?
Ответил не сразу, размышляя, сказать правду, как есть, или отделаться стандартным для таких случаев «нормально».
– Эй, – между тем нарушил затянувшееся молчание голос на том конце, – ты там часом снова не уснул?
– Ам-м-м-м, – протянул я.– Нет, не сплю, кажется.
При этом понимая, что не имею ни малейшего понятия о личности звонящей.
– Хорошо! – бодрый, не в пример мне, голос незнакомки отдавал полнотой жизненной энергии. – Иначе проспишь, как говорится, счастье.
– И работу, – ухмыльнулся я, вставая с кровати, – проспать которую куда трагичнее, как мне кажется.
Незнакомка помолчала и серьезным тоном спросила:
– Ты действительно так думаешь?
Почему-то в тот момент показалось, что, задавая этот вопрос, в ее голосе проскользнуло сожаление.
– М-м-м, наверное, да, – не знал, как отреагировать я, и тут же попробовал оправдаться перед незнакомкой, чувствуя непонятно откуда взявшееся чувство вины. – Ну, в сравнении с абстрактным понятием того, что люди принимают за счастье.
Оправдание вышло так себе: слабенькое. Но с другой стороны, почему я должен чувствовать себя виноватым, что расстроил какую-то совершенно незнакомую мне девушку, только лишь тем, что ответил не то, что она, по всей видимости, рассчитывала услышать, а так, как посчитал правильным ответить я? Однако парадоксальным образом чувствовал.
– Понятно, – растягивая слово по слогам, ответила незнакомка, – надеюсь, что на самом деле ты думаешь совсем не так, как говоришь. А сейчас просто пытаешься воображать передо мной.
Оскорбленное мужское самолюбие взбунтовалось.
«По какому праву ей позволено лезть в мою жизнь и говорить, что и как делать?!»
И я сделал то, что делают по обыкновению мужчины, когда кто-то наступает на мужское самолюбие: сгрубил.
– Вот тебе, вообще, какое дело до того, что я, на самом деле, думаю и говорю? Ты мне не мама и не лечащий врач, кажется.
С грубостью я точно переборщил. Но и вина незнакомки тоже была. Должна была быть…
В воцарившемся и, как ощущалось, растянувшемся почти на вечность, молчании, когда отчетливо слышал каждый удар сердца, я ожидал ответа незнакомки.
– Мне вообще никакого, – ответила незнакомка, – просто вчера ты отличался от остальных мужчин. Но, видимо, просто показалось.
И в телефоне раздались короткие гудки.
«Ну и черт с тобой!» – послал я мысленно ее куда подальше и небрежно бросил на кровать ни в чем не повинный телефон.
Когда я чистил зубы, телефон зазвонил еще раз.
«Она!?»
Пронеслась в голове мысль, в которой одновременно было и желание, и не желание этого.
Вытерев лицо махровым полотенцем, я прошел в комнату и, взяв с кровати мобильный телефон, нажал кнопку ответа телефона.
– Макс! – это был Макольский Дима – коллега по работе и отличный друг. – Где тебя черти носят? Шеф запалил, что тебя нет в офисе. Я, сказал, что ты на выезде у клиента, он, конечно, повелся на это, но, думаю, что по возвращению потребует результаты встречи. Так что будь готов представить убедительные доказательства.
Наш босс – генеральный директор уважаемой в специализированных адвокатских кругах юридической фирмы Александр Константинович Белугин – являясь адвокатом, как говорят, «от Бога», между тем, человеком был напрочь лишенный чувств понимания и сопереживания. Видимо, вследствие нехватки материнской любви в детском возрасте. Поэтому, движимый диктаторскими замашками, за любые нарушения трудовой дисциплины, нещадно, а порой с финансовой стороны даже жестко наказывал сотрудников компании.
– А, это ты, Дима, – вяло ответил я, немного разочарованный, что звонила не таинственная незнакомка.
Дима фыркнул в трубку:
– Конечно! А ты рассчитывал, что это звонок от таинственной незнакомки – поклонницы?
«В точку!»
– Что-то вроде того, - вяло ответил я.
– Макс, тобой все в порядке? – поинтересовался Дима. – А то складывается ощущение, что не совсем.
– Да, – отмахнулся я, – все нормально.
– Точно? – Дима принимался за обстоятельный опрос моего состояния, чего в данный момент мне ужасно не хотелось.
– Точнее не бывает, – перебил я Диму и отбил звонок, дабы не полить в ответ кучу дополнительных вопросов.
Незнакомка все никак не шла из головы, что было странным, поскольку такого никогда не случалось. К девушкам я относился непростительно для мужчины потребительски: следствие безмятежного и счастливого детства, полного различных удовольствий, которыми баловали меня, как единственного ребенка, родители. И как симпатичный мужчина в расцвете сил, счастливый владелец двухкомнатной квартиры в районе делового центра Москвы и черной «Мазды RX8», конечно, никогда не испытывал недостатка в женском внимании.
Я погнал прочь мысли о незнакомке.
«К черту ее. Пора собираться на работу».
Перед самым выходом еще раз позвонил Макольский Дима: поинтересовался, вышел ли я уже и понял ли придуманную им легенду, объясняющую мое отсутствие. И получив от меня утвердительный ответ, со словами «Ну, хорошо!» положил трубку.
Дима, несмотря на порой чрезмерную заботу обо мне, которая порой напрягала, был отличным другом, с которым, как говорят, «можно и в разведку». Он по-своему любит меня. Ну, а поскольку это было взаимным, я принял единственно верное решение: не заставлять его переживать по поводу моего отсутствия.
Одев поверх белой рубашки синий костюм и до конца не затянув узкий галстук, взял портфель с документами по предстоящему процессу, ключи от машины и вышел.
* * *
Телефон зазвонил в тот момент, когда я обсуждал с представителем компании ООО «Миллхауз», являющейся клиентом «Белугин и Ко», тонкости выстраиваемой линии защиты в предстоящем судебном заседании по поданному иску о возмещении ущербов и упущенной выгоды. Вообще в современной России, эволюционировавшей со ступени разрешения проблем при помощи грубой силы не в меру сообразительных «братков», иски стало излюбленной темой ведения бизнеса. Наверное, поэтому я никогда и не рвался в коммерцию, потому что меня, человека внутри доброго и даже в какой-то степени бескорыстного, беспринципные «акулы бизнеса» сожрали бы моментально.
– Алло, – ответил я на телефонный звонок.
– Привет, красавчик!
Это была моя таинственная незнакомка.
– Привет, – растеряно пробормотал я. – Уже и не рассчитывал услышать твой голос.
Она словно чувствовал, когда нужно о себе напомнить, вызвав при этом наибольший эффект.
– Для тебя звонок оказался сюрпризом?
– Приятным и неожиданным! – и улыбнулся.
– Я рада!
Каким-то непонятным для себя образом почувствовал, как ее губы при этих словах растянулись в улыбке.
– Может… - начал я, но меня перебили.
Это был представитель ООО «Миллхауз», который тактично спросил:
– Максим Викторович, мы продолжим?
Я утвердительно кивнул.
Он показал на часы, ясно давая понять, что время – деньги, но что пришлось еще раз кивнуть.
– Что-то не так? – спросила она, словно уловила возникшую заминку.
– Нет-нет, – тут же парировал я, боясь, что она снова прервет разговор, – все нормально.
– А то мне показалось, что ты чем–то занят, – сказала незнакомка.
– Не более, чем обычно в будний день, – между тем ответил я.
– Ясно, – всего лишь бросила она.
И тут я решился:
– Что ты делаешь сегодня вечером?
Тянуть дальше не имеет смысла, а стоит все решить здесь и сейчас: или пан, или пропал.
Незнакомка ответила не сразу.
В те несколько секунд, что она медлила с ответом, я почувствовал себя школьником, признающимся в любви однокласснице. Учащенно забилось сердце, словно готовое вот-вот выпрыгнуть из груди, ладони вспотели, а глаза судорожно бегали по кабинету/
– Ну-у-у, – наконец кокетливо ответила она – моя занятость зависит от некоторых обстоятельств…
– Каких? – выпалил я, не дав незнакомке договорить.
Каким-то странным образом нити нашей игры были у нее в руках.
– Когда буду готова, я перезвоню, – хихикнув, ответила незнакомка и положила трубку.
– Стой! Стой! Стой! – чуть ли не кричал в трубку, в то время как в телефоне раздавались короткие гудки.
Представитель ООО «Миллхауз» выглядел недовольным и иронично спросил:
–Максим Викторович, мы можем продолжить работу или вы ожидаете другого звонка?
В таких случаях самое лучшее – это промолчать, лишь натянуто улыбнувшись в ответ.
Хотелось ответить иронией на иронию: что мое присутствие тут вызвано исключительно необдуманными поступками его шефа, но я промолчал.
* * *
В голове прочно засели мысли о незнакомке, странным образом вкравшейся сегодня утром в мою жизнь, перевернув все с ног на голову. Хотя я не представлял, кто она, но мысленно всякий раз возвращался к ней.
«Почему?» – я не знал.
Возможно, все дело в том, что она необъяснимым образом держала контроль ситуации в своих руках, а я оказался в зависимом положении. Или причина таилась в некоторой абсурдности происходящего. Но как бы то ни было, интригу вызывала новизна обстановки, в которую окунула меня незнакомка, и рожденный симбиоз ощущений и чувств. Хотелось одновременно и прекратить затеянную игру, и продолжить, чтобы узнать, каким окажется финал.
Был ли я азартным? Скорее да, чем нет. В заведомо авантюрные мероприятия никогда не влезал, но слегка пошалить против никогда не был.
– Хорошо! Давай поиграем… – принял я необъявленный вызов таинственной незнакомки.
Выходя из офиса ООО «Миллхауз», набрал номер бывшего одноклассника и хорошего знакомого Сонина Павлика, сотрудника ОБЭП ГУВД по г. Москве и Московской области.
– Алло, – как-то устало ответил Павлик.
Что поделаешь, если работа у него лишена какого-либо позитива.
– Здорова, Сонин, – поприветствовал я. – Как дела?
– И тебе не скучать, Маркин, – в своем репертуаре взаимностью ответил Павлик, – да не спрашивай лучше про дела. У начальства семь пятниц на неделе. Не знаю, за что хвататься. Ты чего звонишь?
Оперативные сотрудники, привыкшие, что простые менеджеры вроде меня, просто так не могут звонить, и свой вопрос задал аккурат точно в лоб.
– Ну, – несколько скомкано начал я, – такое дело: хотел «пробить» один номер. Поможешь?
Павлик никогда не отказывал мне в таких просьбах. Не отказал он и в этот раз.
– Все у вас одно на уме. Ладно, диктуй номер.
– Слушай, не знаю, – ответил я, – он скрыт.
– О как! И что предлагаешь делать? – недовольно пробурчал Сонин.
Его, конечно, понять можно: еще бы быть довольным, когда тебя отвлекают от работы с вопросом узнать владельца номера, а самого номера даже не знают. Чувствовал за это себя неудобно перед товарищем.
Но тут Павлик спросил:
– На твой номер звонили?
– Ага! – утвердительно сказал я, при этом кивнул для достоверности.
– Ясно. Подыму тогда твой биллинг, ты уж там не обижайся. И сообщу все данные по владельцу твоего скрытого номера.
– Да о чем речь, – довольный ответил я. – Буду должен, Сонин.
– Ладно, что узнаю, пришлю смской.
– Паша! Паша! – резко выпалил я в трубку, пока он не повесили трубку. – Подожди!
– Что? – буркнул в ответ Павлик.
– А сам номер? – уже несколько неуверенно продолжил я. – Не забудь сам номер прислать тоже!
Павлик ответил сухо и лаконично:
– Ладно. Давай, некогда! Позже! – и отбил звонок.
* * *
… взмах крыльев, еще один и еще.
Преодолевая порывы ветра, готовые при любом неосторожном движении сбить стремительное движение ввысь, устремляюсь через облака в бесконечную синеву неба. И дальше навстречу неизвестности.
Чувствую, как прекратился хаотичный галдеж, устроенный бесчисленным множеством птиц. Бросаю еще один короткий взгляд вниз и вижу, как все они смотрят мне в след в ожидании, что произойдет дальше. Привыкшие к обычной и размеренной жизни, ежедневно побираясь хлебными крошками и семечками и не видя иного смысла, каждая из птиц в слепом невежестве обыденной жизни с боязнью смотрели на мой порыв.
Порыв, полный глупого героизма, эгоизма и желания обратить на себя внимание, но это только для них. Ведь я знаю, что все они просто боятся, что я смогу, и тогда обычная жизнь мелкой птицы перевернется. А может они боятся того, что найдутся и другие отважные смельчаки, кто последует моему порыв вознестись.
Однако сейчас меня все это совсем не волнует.
Взмах крыльев, еще один и еще…
* * *
Поданный горячим кофе, к которому я так и не притронулся, уже остыл.
Я пустыми глазами смотрел через окно кофейни «Старбакс» на улицу, где бесконечный людской поток для меня сливался в сплошную серую массу.
– Что с тобой? – спросил Дима Макольский.
Не отрываясь от улицы, я только помотал.
– Ты с утра сам не свой! – продолжил он, явно не удовлетворившись моим ответом. – Никогда тебя таким не видел: с тобой определенно что-то происходит. И тебе лучше рассказать.
Я грустно улыбнулся.
– Да все нормально.
Хотя, конечно же, нормального сейчас было мало.
От незнакомки давно не было никаких новостей: ни звонка, ни даже смс. Возникшая от этого неопределенность накручивала в сознании сменявшиеся один за другим сомнения и страх, вызывали обреченность, что все может быть закончено, так и не начавшись.
Словно подливая масла в огонь моего тревожного состояния, не было известий и от Паши Сонина.
«Не смог узнать, отвлекли? Забыл? Может, напомнить?» - хаотично проносились в голове панические мысли.
– Давай, рассказывай! – вместе с тем Дима оставался непреклонным в желании растормошить меня и узнать причины моего плохого настроения.
Он допил свой кофе, отодвинув пустую чашку к краю стола, и откинулся на стуле, готовый слушать.
Его пронзительный и прямой взгляд буквально сверлил меня, отчего становилось еще более неловко.
– Тут, в общем… – неуверенно начал я, сомневаясь, стоит ли рассказывать о незнакомке.
Дима кивнул.
– И что там, в общем?
И я начал рассказ.
– Мне сегодня названивает одна девушка. С самого утра. Сначала я не придал значения: думал, может, шутит кто!
И при этом внимательно посмотрел на друга.
Макольский только спокойно ответил:
– Дружище, я тут точно не причем.
Я кивнул и продолжил.
– Это я понял уже потом, когда ты позвонил и явно был очень взволнован моим отсутствием. В конечном итоге, незнакомка меня зацепила, и не выходит из головы. Она обещала позвонить, но уже давно от нее нет даже сообщения. Как-то глупо все это…
– Это – любовь! – резюмировал Дима. – Потому все и глупо.
– Считаешь?
И друг кивнул.
– Конечно, какая-то больно уж извращенная, но вне всяких сомнений – любовь.
– Тебе не кажется, что это звучит нелогично?
Дима приподнялся на стуле и придвинулся поближе ко мне.
– А любовь логике не поддается.
В этом Дима был прав: любовь не поддавалась объяснениям, ее не измерить и не оценить, разве что почувствовать и принять. Даже отвергнуть любовь не получится. Любовь – единственное, что случается помимо воли и желания человека.
Я допускал, что мое поведение отличалось от привычного, и причиной тому была таинственная незнакомка.
– Я даже ее не видел! – сознанием не мог принять мысли о любви.
Дима Макольский ответил не сразу:
– Не соглашусь, видел!
Недоумевая, я развел руками.
– Откуда?
Дима придвинулся еще ближе. Его голос стал заметно тише и отдавал таинственностью. Словно, все последующее им сказанное, никак не предназначалось для посторонних ушей. Хотя и так наша беседа мало кого могла заинтересовать.
– Ты точно вчера видел ее. И даже больше: разговаривал.
Я не понимал или сказать точнее, не помнил.
– Вот сам посуди: откуда она знает твой номер телефона? Не иначе как сам оставил.
Звучало логично.
– Не помню, Дима.
– Не удивительно, – он улыбнулся. – Ты был в не лучшем состоянии. Думаю, что не только знакомство со своей таинственной девушкой не помнишь, но и много чего еще.
– М-да, – протянул я. – Что есть, то есть. Но почему ты считаешь, что это все любовь. Как можно любить того, кого не помнишь и не представляешь?
– Макс, не мерь любовь логикой. Не ищи в ситуации разумного объяснения. Вчера вечером, когда алкоголь выключил твой мозг, свободное в выборе сердце нашло свое дополнение.
Я смотрел на друга, и его слова никак не объясняли причину моего состояния, а только все больше запутывали.
– Я не понимаю тебя!
Дима похлопал меня по плечу.
– Конечно! Ты же не никогда не любил до этого. Не пытайся понимать это чувство, просто прими в себе ее. Отключи разум, открой сердце, и оно тебе подскажет, что делать дальше и как.
– Да ну тебя, - отмахнулся я от совета друга. – Попросим счет, и пора собираться. А то встану опять в пробке, а этого в такую духоту очень не хочется.
Дима Макольский характерным движением попросил рассчитать, а я все же сделал глоток уже остывшего кофе.
Но слова Димы отключить разум и не пытаться объяснять происходящее с точки зрения логики, а лишь отдаться происходящему, прочно засели в голове. Может, в его словах была своя правда… может стоит последовать совету?
Как только мы вышли на улицу, в лицо ударил порыв не по-московски свежего и чистого воздуха, словно окутал утренний морской бриз…
* * *
… взмах крыльев, еще один и еще…
Далеко внизу остается прозрачная голубизна моря, накатывавшего мелкими волнами на песчаный берег, остались растянувшиеся вдоль побережья дома людей, а сами люди превратились в точки. Остались редкие, вышедшие в море рыбацкие лодки, что мерно покачивались на спокойной глади моря.
Прорезая облака, устремляюсь ввысь, где из-за горизонта встает огромный желтый диск солнца, принося с собой свет и тепло, дарящие новую жизнь. Закрываю глаза и, паря в потоках воздуха, чувствую каждым перышком солнечное тепло.
Вся земная суета осталась внизу.
Взмах, еще один. Сильнее, отчаяннее, стремительнее…
* * *
Духота лета в московской пробке выматывала.
Поступил опрометчиво, решив проскочить до работы через центр Москвы, где и встал в пробке, образовавшейся по вине строителей – ремонтников, огородивших оранжевыми конусами две из четырех полос дороги.
Оранжевый стенд, установленный перед проводимыми работами «заботливо» уведомлял, что «Мосводоканал» проводить плановую замену износившихся за годы эксплуатации трубы в связи с чем приносит у жителей города Москвы и гостей столицы прощение за доставленные временные неудобства. Если простаивание в душной пробке можно было назвать «неудобствами».
Не спасал даже кондиционер. Спина взмокла, на лбу и висках появилась испарина. Сознание словно проваливалось в какую-то садистскую воцарившуюся пустоту бесконечного напряжения и нервозности.
Видимо отрицательная энергетика пробки каким-то образом передалась и «Мазде», под капотом которой «рвались» сорваться все сто семьдесят пять «лошадок». Машина «недовольно» урчала и пару раз «кашлянула».
– Ну-ну, моя красавица! – я ласково погладил приборную панель. – Успокойся. Это же Москва!
«Мазда» словно «услышала» мои слова и загудела равномерно.
«Любовь!?» - пронеслась в голове шальная мысль.
Кашлянув черным дымом, рядом затарахтел старый трактор. Большой ковш беспощадно вгрызался в асфальт, загребая его большими пластами и сваливая в кучу на тротуар. Чуть в стороне от работающего трактора, сбившись в кучку, словно стая голубей, облаченные в синие комбинезоны стояли рабочие. Некоторые из них, лениво работая лопатами, сгребали в общую кучу разлетавшиеся по трату асфальтные крошки, другие, усевшись на бордюры в тени трактора, вели меланхоличную беседу, изредка прерываемую негромким смехом.
Вот очередной штрих в картине современной России: все работы на дороге или близь нее проводятся обязательно днем и непременно в самый час пик, когда дорога максимально загружена машинами.
Пока стоявший поток машин в нервном напряжении ожидал хотя бы маломальского движения, я полез в бардачок в поисках спасавшего в таких ситуациях диска с записью песен «Любэ». И тут мне несколько раз протяжно посигналила нагло втиснувшаяся позади меня «Инфинити», при этом «подвинув» серебристый «Форд Фокус». Само собой я, всей душой сидящего во мне автомобилиста ненавидящий таких вот наглецов, не отреагировал, бросив лишь короткий взгляд в зеркало заднего обзора. И продолжил копаться в бардачке в поисках диска.
«Инфинити» снова посигналила.
«Да что б тебя! – про себя ругаюсь я. – Куда тебя несет?»
Я проигнорировал наглую настойчивость «Инфинити», которая начинала граничить с полной бестактностью. Общепринятые законы «пробки» таковы, что вперед все впритирку двигаются.
Однако «Инфинити» не унималась и нервной суетой повышала уровень общего напряжения душной московской пробки.
На этот раз протяжный вой клаксона я не пропустил. Открыв окно, высунул левую руку и показал оскорбительный средний палец, давая понять, что мимо меня по–хамски протиснутся, как до этого перед «Фокусом», не выйдет.
Наблюдая в зеркало бокового обзора, увидел, как со стороны водителя «Инфинити» открылась дверь, и показались женские ножки, облаченные в аккуратные и дорогие туфли на высоком каблуке.
Понимая, что дело идет к выяснению отношений в духе «кто прав – кто виноват», я вышел из машины.
* * *
… взмах крыльев, еще один и еще.
Я – иррациональная составляющая общего правила.
Я – константа, выбившаяся из уравнения.
Я – тождество полной свободы и независимости от чужого мнения, ибо нет мнения более правильного, чем мое собственное.
Я – закономерность, исправляющая устоявшиеся законы.
Я – элемент, меняющий представление на системы ценностей.
Я – частица, движущаяся в хаосе логике.
Я – новый мир, скрытый от миллионов пар «мертвых» глаз пеленой обыденности и повседневной суеты.
Я – знание, пока не открытое, но неизбежное в своем открытии.
Я – вектор, направленный к новым горизонтам бытия.
Я – есть альфа и омега всего сущего, что было сотворено на этой планете.
Я – знамение, в котором старый мир, прекратив свое жалкое существование, рухнет под натиском невозможного.
Я – есть то невозможное, преодоление которого для большинства навсегда останется не более, чем неодолимой преградой.
Я – не крохотная птаха, по полету которой люди предсказывают погоду.
Я – не просто птица, не имеющая иного предназначения, кроме как быть ласточкой.
Я – Ласточка, увидевшая свое предназначение, понявшая, что жизнь течет не по законам меланхоличного равновесия.
Я вижу и понимаю суть вещей, процессов вселенной, осознаю и воспринимаю ее законы и алгоритмы. Я ловлю тонкие материи истины и жизни. Я беру жизнь под свой контроль и хочу наполнить ее эмоциями света, наполнить жаждой свободного выбора, свободой неизвестности, возвести реальность в абсолют и непринимать в качестве догмы навязанные правила, не дающего ничего, кроме путанного существования, заклейменного существования.
Я сбрасываю шорох серости, шуршащей, словно мертвые, опавшие на землю листья. Я отрицаю ярлыки невозможного, установленных ограничений и невнятных запретов на отчаянную любовь к жизни. Я удаляю мнимую заботу, что порабощает в своем умиротворении.
Я прекрасно знаю, что жизнь только там, где есть необузданное желание делать, творить, свершать и открывать что-то новое, а не там, где шаблонные поступки изо дня в день убивают творческие начала и саму основу действия.
Я ломаю оковы, что держали мои крылья…
Взмах, еще один. Сильнее, отчаяннее, стремительнее ...
* * *
В конечном итоге выяснение отношений «кто прав – кто виноват» вышло не в мою пользу, чем лишний раз было подтверждено установленное жизнью золотое правило: спорить с женщиной бесполезно. Теперь-то, сидя на приеме у дежурного врача - травматолога первой городской больницы, я понимал, что проще было чуть потесниться и пропустить «Инфинити», ведь мне с этого точно ничего не стало бы.
Ситуация лишний раза показала, что не к месту обострившееся чувство гордости, ни к чему хорошему не приводит.
В результате неприятно болела ушибленная рука, а во рту все еще стоял противный солоновато-горький вкус крови от удара кулаком вышедшего следом за девушкой – водителем «Инфинити»: крупного мужика с выражением лица, не обремененного интеллектом.
– Фамилия, имя, отчество? – бросив на меня короткий и безразличный взгляд, спросил врач - травматолог.
Я потер скулу, на которую пришелся удар: ладно хоть синяк на лице не будет столь выделяющимся.
– Маркин Максим Викторович, – ответил я.
Почерком размашистым и неразборчивым, как и положено медицинским работникам, врач записал в справку мои данные.
– Место работы?
– Юридическая фирма «Белугин и Ко».
Врач кинул на меня безразличный взгляд, заканчивая оформлять справку.
– Советую сегодня отдохнуть дома, – сказал он, отдавая справку, – и впредь быть более осмотрительным, не усердствуя в жестикуляции там, где они чреваты последствиями.
– Спасибо, – ехидно улыбнувшись, ответил я, – учту на будущее.
– Распишитесь тут и еще вот тут, – и, развернув журнал учета выданных справок, врач ткнул пальцем в графе напротив моей коряво написанной фамилии.
На проходной больницы я задержался, доставая из кармана помятого пиджака мобильный телефон, намереваясь набрать Диму и предупредить, что сегодня я уже не появлюсь в офисе по причине полученной в драке небольшой травмы, когда почувствовал, что из кармана выпал сложенный пополам листочек.
«Записка?» – пронеслась в голове мысль.
И я поднял упавший листок, который, судя по всему, сунула мне в карман симпатичная водитель «Инфинити», помогая мне подняться с асфальта, пока я потирал ушибленную скулу. Развернув листок, к своему удивлению обнаружил номер телефона и извинения в виде наскоро написанного, отчего немного коряво получившегося «Извини!» и парочки смайликов.
– Извиняю, – улыбнувшись, сказал я, убирая записку обратно в карман пиджака.
И тут же телефон в руке сначала слегка завибрировал, и потом нарастающим темпом заиграла стандартная мелодия: номер скрыт.
– Привет, – ответил я, зная, что это таинственная незнакомка.
– Привет, красавчик! – бодро отозвалась она. – Уже определяешь меня по звонку?
– Ну, в общем–то, это не сложно: среди моих контактов только ты звонишь со скрытого номера.
– А-а-а! – протянула она. – Меры предосторожности! Вдруг ты «подсядешь» на меня и будешь терроризировать бесконечными любовными смсками и звонками.
Мы оба рассмеялись.
– Боишься? – спросил я.
– Ну-у-у, не то, чтобы боюсь, скорее просто опасаюсь. Вы, мужики, сразу на маньяков каких–то становитесь похожими.
– Уговорила, – улыбаясь, отвечаю я, – никаких любовных смс. Это у тебя будет с кем-нибудь другим, но точно не со мной.
– А вдруг?
Я хотел было ответить, что «ничего, конечно, исключать нельзя», но так и не ответил. Внимание отвлекла въехавшая во двор больницы машина скорой помощи с включенными проблесковыми маячками и сиреной.
– Что там? – более серьезно спросила незнакомка.
И в этот самый момент меня чуть не сбил с ног просто вылетевший из больниц странный мужчина, бросивший на ходу что-то вроде «Простите!».
– Да… – не сразу нашелся я с ответом, проводив странного мужчину недовольным взглядом. – Да ничего такого, просто «скорая» проехала.
– Скорая? – переспросила моя таинственная незнакомка. – Ты где?
– В больнице, посетил травмпункт. Мелочи жизни: не нашел общего языка на дороге с водителем.
– Ясно, – ответила она, – хотела сказать тебе про сегодняшний вечер: наверное, я пока не готова с тобой встретиться.
Сердце, екнув, провалилось в бездонную пропасть отчаяния и разочарования.
* * *
… взмах, еще один. Сильнее, отчаяннее, стремительнее.
С каждым взмахом крыльев мир становился меньше и меньше, пока не превратился в бусинку. С каждым новым взмахом я сбрасывал путы, что повязали хитрой паутиной мир, в котором я жил. Я вырывался из трясины обыденности, пустых стремлений бесформенных масс, серости желаний и унылой однотонности течения.
Я чувствовал свободу, чувствовал каждой клеточкой.
Но свобода требовала не только стремлений, но и сил, которые покидали меня, и каждый последующий взмах крыльев давался тяжелее предыдущего.
Налетевший порыв ветра сбил меня, швырнув словно пушинку в сторону. Хотя кем я был для ветра, как не пушинкой?
И понимая, что силы мои иссякли и противостоять следующему порыву уже не смогу, сложил крылья и стремительно стал падать вниз, отдаваясь случаю и осознавая, что, скорее всего, умру …
* * *
Из состояния полудрема меня выдернул звук лежавшего на прикроватной тумбе мобильного телефона, известившего, о новом сообщении. Открыл: скупое СМС от Сонина Паши с установленным номером телефона таинственной незнакомки. Соблазн прочитать и узнать номер, был велик, но что-то внутри меня сопротивлялось пойти на поводу соблазна.
Нужен ли мне был сейчас номер таинственной девушки? Имело ли теперь это хоть какое-то значение? Была ли важна мне сама таинственная незнакомка?
Да, незнакомка, что пробудила во мне ранее неизвестные желания и чувства, взбудоражила воображение и в прямом смысле лишила душевного покоя. Но при этом нагло и беспардонно бросила, растоптала все то, что дала мне, в «грязи». И это было унизительно.
«Нет, скорее не стоило» - заключаю я.
– Что там?
Я повернулся на приятный женский голос.
Рядом лежала Яна: симпатичная брюнетками с плавными чертами лица и большими выразительными глазами, владелица того самого «наглого» «Инфинити».
– Привет, - шепотом проворковала она.
И в ответ зажмурился от удовольствия.
– Ты так мило почмокивал, словно котенок, что я просто не решилась тебя разбудить. На тебя приятно смотреть, как ты посапываешь.
– Правда? – я улыбнулся, потянувшись на кровати.
– Ах ты, котяра! – лукаво ответила Яна. – Да, правда. А тут этот телефон прервал твой безмятежный сон.
Она положила голову мне на грудь.
– Что тебе снилось? – вдруг спросила Яна.
Ее вопрос прозвучал настолько неожиданно, что я не сразу нашелся с ответом.
– Я не помню, – только и сказал я.
Яна посмотрела в глаза, и, как мне показалось, в них увидел легкую печаль, причину которой не мог представить.
– Что? – улыбаясь, спросил я, и нежно обнял ее.
Яна поморщила носик.
– Я чувствовала, что тебе что-то снилось, – говорила она, не отводя от меня взгляда. – Было такое ощущение, как бы правильнее выразиться, что ты словно летал.
«… взмах крыльев… еще один… и еще. Вдоль синей глади моря, и резко ввысь, навстречу солнцу…»
Почувствовал, как солоноватый бриз моря ударяет в лицо.
Было ли это на самом деле сном?
– Помню одно ощущение… – ответил я. – Свободы.
Яна неожиданно села на кровати.
– Свободы…
Ее слова прозвучали, как мне показалось, несколько грустно, или сказать точнее, обреченно. Возможно, в тот миг она стала собой, настоящей, чем-то связанной, должной обстоятельствам, что связывали, словно паутина, от которых никуда не деться.
И спрашивать, что случилось, было совсем не правильным.
Я и не спросил.
– Да, – продолжил я, – все что помню: яркое ощущение свободы. Ощущение такое странное, как, собственно, и вся моя жизнь.
И тут я явственно почувствовал, все откровение, что таилось во сне: я в пустую прожигал свою жизнь, пустую и лишенную смысла и цели, которая душила. Изо дня в день просыпался, когда в своей кровати, но чаще в чужих, вставал и ехал на работу, которая не приносила удовольствия, чтобы вечером поехать в бар с коллегами, которых считал товарищами, близкими людьми только потому, что нас связывали одни проблемы. Напивался, чтобы заглушить недовольство, а на утро проснуться, не всегда понимая, где я, и не помня имени девушки, которая лежала рядом.
Когда-то у меня было много друзей, а сейчас я даже не помню имен большинства из них. Жизнь раскидала? Да черта-с два! Не жизнь, я сам их растерял. Да о чем говорить: я уже забыл, когда «по душам» разговаривал с Димой Макольским. Не говоря уже о том, что мы так и не поехали на рыбалку, о которой договаривались. Место дружбе заполнили работа, случайные и опустошающие знакомства, не обязывающие мимолетные связи, алкоголь и мелочность проблем.
Я жил по принципу, так точно описанному Чаком Полаником «мы ходим на работу, которую ненавидим, чтобы купить вещи, которые нам не нужны, за деньги, которых у нас нет, чтобы произвести впечатление, на людей, которые нам не нравятся». И так продолжаться больше не может.
– Хочу в душ, - сказала Яна. – Пойдешь со мной?
Я кивнул.
Она встала и с грацией дикой кошки, направилась в ванную, словно шла не в квартире, а по модельному подиуму на показах моды.
– Яночка, это у тебя татау? – спросил я, стараясь рассмотреть бросившийся в глаза чуть скрываемый ниспадающими волосами небольшой рисунок на шее.
– Ласточка, – ответила она, убирая в сторону волосы, – символ выбора и мечты. Свободы.
И я взглянул на висевшую в комнате картину, где в предрассветной тишине вдоль крутого обрывистого берега речки парила ласточка…
«Свободы!?» – шутка ли?
– Так ты идешь? – переспросила Яна.
– Да-да, – вскакивая с кровати, бодро сказал я, – только полотенца захвачу.
– Жду! – и она скрылась в ванной комнате.
* * *
Падение… стремительное падение и кажущееся неизбежным столкновение с землей.
Что будет ждать меня, когда мое хрупкое тело с силой ударится о твердь земли? Смерть или покалеченная жизнь и глумливые насмешки других птиц, которые, перебивая друг друга, начнут щебетать десятками тоненьких голосов, что у меня ничего не получится? Ждет меня глухая темнота небытия или их мелкие издевки и пустые слова, наполненные едкой вонью злорадства и самодовольного бахвальства.
– Маленькая птаха! – будут кричать одни.
– Ведь мы же говорили! – найдутся другие.
Появятся и третьи, кто скажет:
– А мы предупреждали, что нельзя идти против своего предназначения!
И четвертые – не имеющие своего мнения, – которые будут вторить третьим:
– Да как она посмела восстать против сил природы!? – будут им вторить другие.
– Система! – многозначительно станут чирикать третьи.- Против системы идти никак нельзя! Иначе ждет верная смерть!
Эти издевки будут страшнее самой смерти. Лучше разбиться, чем слышать нескончаемый щебет пустых голосов.
Смериться?.. и падать?..
Или пытаться бороться?
Но нет сил…
… но есть свободный выбор и мечта, что выделила меня из сотен теней, которая сделал меня альфой омегой, знамение, в котором старый мир, прекратив свое жалкое существование, рухнет под натиском невозможного.
… взмах … еще один…
Расправил крылья, поймав потоки воздуха, и снова взмыл вверх.
Я пока был не готов расстаться с жизнью. Не был готов расстаться с мечтами и стремлениями, что питали свободой мою жизнь. Не мог попасть под жернова.
Услышал, как наблюдавшие за падением птицы заверещали и защебетали десятками голосов, говоря друг другу о бессмысленной попытке маленькой ласточки, попытавшейся забыть о предназначении, и постигшей неудаче. Но еще я слышал в из жалком щебете разочарование. Они не смогут в своем пустом величии напыщенной гордости с надменностью в голосе трещать о моем поражении, о том, как крохотная птаха – ласточка – была сломлена системой, против которой пошла. Они не смогут говорить, указывая на безжизненное тело, о глупой храбрости моей и никчемных стремлениях. Они не будут говорить!
… взмах … еще один…и еще…
Им не понять, что «безумству храбрых слагают песни». Они никогда не узнают, да и не захотят узнать, что стремления не определяются сущностью и происхождением, а мечты не могут ограничиваться ничем, кроме собственного «могу».
Преград не существует. Нет предела собственной силы. Ограничения реальны только если ты в них веришь. Все, что не смог, не получилось, все это рождается и живет внутри нашего сознания. Все преграды – они в голове, мыслях. Ломая их, открываешь себя навстречу новому, тому, что раньше казалось невозможным.
… взмах … еще один…и еще…
Это была не неудачная попытка уйти от опутавшей меня скучной действительности, как думают мои сородичи. Это не жестокий удар реальности, якобы показавшей мне, кто я есть и где мое место. Это был первый, совсем робкий шаг в направлении свободы, это – мой свободный выбор. И с этого пути я уже не сверну.
Я – Ласточка, не крохотная птаха…
* * *
Перед тем, как пойти в душ, я взял мобильный телефон и несколько раз просмотрел на сообщение от Сонина Паши. Разум подсказывал, чтобы я, не читая, удалил его. Но я все же прочел.
Паша, как и обещал, скинул номер, принадлежавший таинственной незнакомки. И меня с новой силой охватило желание позвонить, узнать, кем она была. Ведь именно эта женщина дала толчок всем тем метаморфозам сегодняшнего дня, что произошли: давно заглушенным и вспыхнувшим заново чувствам, стремлению переосмыслить жизнь, и, фактически, начать жить заново.
Я набрал...
Из ванной комнаты послышалось приглушенное журчание воды, что разбивалась каплями о кафельный пол душевой кабины, стеклянным шторкам и телу Яны, разлетаясь миллионными брызгами.
– А к черту!
И до того, момента, пока не установилось соединение с абонентом, я отбился.
«Стоит ли?» – мысль зацепила.
Стоит ли жить мечтами, хотя, безусловно, они делают жизнь насыщеннее. Стоит ли фантазировать будущее, пока есть настоящее, которое мы упускаем мечтами о будущем? Стоит ли неизвестность того, чтобы променять на нее жизнь? Не мечты придают насыщенности жизни, а наши поступки в настоящем, чтобы воплотить мечты.
Стоит ли таинственная незнакомка того, чтобы променять на нее Яну?
«Яна!?» – почему я так много думаю о ней?
Сейчас у меня была с Яна, которая ждала в душевой. И этот звонок таинственной незнакомке ровным счетом ничего не мог изменить, и, в конечном итоге, я просто бросил телефон на кровать…
* * *
… но если бы в тот момент, я не прервал адресованный таинственной незнакомке звонок, и соединение все же было бы установлено, то в ворохе разбросанной по комнате одежды, услышал бы, как заиграет мелодия…