1. Зелёные обложки.
Так случилось: с октября 1941 по март 1944 года я, 1935 г.р. и моя сестрёнка Света, 1937 г.р. оказались в детдоме на оккупированной немецкими фашистами территории Украины, в городе Умань. С нами была тётя Люда, ей в 1941 году шел семнадцатый год. Отец был на фронте, а мама потеряла нас во время эвакуации. После освобождения Умани в марте 1944 года родители нашлись.
Пока мама была жива, я не очень-то интересовался, как она провела эти два с половиной года пока разыскивала нас, своих детей. Ведь она тогда не знала, что наш детдом немцы вернули в Умань.
Мама умерла в 1998 году и теперь, казалось, о её мытарствах в поисках пропавших детей я уже никогда не узнаю.
Но весной этого года, общаясь по скайпу с моей двоюродной сестрой Надеждой Клычниковой (по мужу) – дочерью тёти Люды, я узнаю: у неё есть альбом, в котором моя мама своей рукой описывает эти годы. Надя переслала мне почтой этот альбом.
Мама составила альбом в 1988 году для своей сестры Людмилы в качестве подарка ко дню рождения.
В твёрдой зелёной обложке помещены и рукописные тексты, и фотографии. Фото окружены цветочными рисунками. Это мама, занимавшаяся, как историк, краеведением, изучала и орнаменты.
В конце альбома есть и рукописный текст, написанный тётей Людой в 1998 году. Сейчас и тёти Люды нет в живых.
Тогда, в 1941 году, когда наш детдом немцы вернули в Умань, тётя Люда вынуждена была уволиться и скрываться в деревне недалеко от Умани, так как её знали, как активную комсомолку и могли выдать немцам. Вскоре она переболела тифом, сильно изменилась и вернулась в Умань. Ей удалось устроиться посудомойкой в столовой и найти квартиру недалеко от детдома. Она могла иногда забирать меня и Свету к себе.
Перед приходом наших войск, когда немцы стали готовить детдом для отправки в Германию, нас, то есть Людмилу, меня и Свету, приютила семья Сушинских, земляков моей мамы по Херсону, у которых мама квартировала до оккупации Умани.
Я приведу здесь и воспоминания тёти Люды, помещённые в этом альбоме.
Да, мы называли её «маленькой мамой». Но справедливости ради замечу, что такое прозвище дали ей немецкие офицеры Фриц и Ганс, квартировавшие у Сушинских до последнего дня оккупации Умани.
О нашем «немецком» детдоме лет пять тому назад я написал несколько рассказов, представленных в художественной форме.
Сейчас я не стану утомлять читателя семейной хроникой, которой предостаточно в зелёных обложках альбома. Использую только те части рукописи, которые относятся к годам Великой Отечественной Войны 1941-45гг.
На фотографии: сидит - моя мама Базылёва Александра Петровна (ей здесь 28 лет); стоит – моя тётя Люда, моя «маленькая мама» (ей здесь 16 лет).
Рукопись моей мамы.
Война!
Эвакуация.
Непослушание родителей наказано. В Каменец-Подольске* мама* сказала:
- Всем нужно ехать в Сибирь!
Но я, будучи уверенной в том, что война закончится через несколько месяцев, не послушала старшего жизнеопытного человека.
Я спросила сестричку Людочку* :
- Ты с кем поедешь, с мамой, или со мной?
(В душе я решила: если скажет «с мамой» - то в Сибирь…)
Сестра сказала роковое слово:
- С тобой.
Мама с Клавой* и её детьми отправилась в Сибирь; я со своими детками – Славчиком, Светой и Людочкой – недалеко от Хотина – в Умань.
В Умани получаю партийное* задание эвакуировать вглубь страны восемь детских домов.
Это было кошмарное задание* .
«Свой» детдом (на меня был оформлен один) – дошкольный – вместе с детьми и Людочкой отправляю первым из города.
Затем, через несколько дней, когда фронт приблизился к городу, отправляюсь по маршруту следом за своим детдомом.
На эвакопункте и в комендатуре заявили, что все детдома не регистрировались, а на поездах и машинах отправлялись дальше.
Мы с Людочкой условились: если в дороге что-нибудь случится, ты, моя сестричка с детьми должна ехать в Долинскую* ; там я вас и найду.
С машины на машину перебегаю, мчусь в Долинскую. Здесь вас нет. Значит, уехали дальше.
Добираюсь в Днепропетровск, где располагался большой эвакопункт. И здесь заявляют, что все детдома отправились дальше.
Решила проверить ещё один эвакопункт – Полтавский. Переправа в Орлике тяжёлая.
В ОблОНО Полтавы заявляют, что все детдома благополучно эвакуированы.
Берёт сомнение. Колеблюсь. Как узнать правду?
Еду в министерства Украины в Харьков.
В секторе детдомов заведующая Любарова заявила, что вчера была ваша зав. ГорОНО Зелёная и сообщила, что все детдома Умани благополучно эвакуированы. Но куда? Страна большая…
Здесь в обществе такой же женщины я навзрыд разревелась. Плакала, голосила, убивалась.
Но не только я, а и Любарова (еврейка) ещё больше кричала и убивалась за малыми детьми, которые остались со старой матерью в Одессе. Часа полтора мы ревели и кричали, каждая о своём.
Любарова тогда сказала:
- Твои дети не пропадут с сестрой, с дедушками и бабушками, а моих жиденят гитлеровцы погубят. Выбирай одно место и рассылай запросы во все концы. Найдёшь детей.
В Сталинграде иду в ОблОНО. Хочу устроиться на работу.
Отвечают:
- Полон город учёных, профессоров и других специалистов. Хотите – поезжайте в Элисту.
Но мне нужен был город. Я искала «свой» детдом.
Работы нет.
- Дайте возможность хоть где-нибудь переночевать!
Ответ:
- Ночуют на улице миллионы людей.
Всё же дали записку в детдом Сталинграда.
Спешу туда. Впервые за всё время я ночевала в человеческих условиях.
Взяли в этот детский дом воспитательницей, так как одна уходила.
Вскорости эвакуация за Волгу в Луго-Пролейский район. Там я проработала год.
Со мной работала Марта Никитична Стародубцева, моя бывшая коллега по Долинской. Она опекала меня, ночами не спала, сторожила мой сон, ухаживала, как самый родной человек.
Нашла военную часть Вани, написала туда. И получила извещение о гибели мужа.
В нашем детдоме одна женщина нашла своего сына, четырёхлетнего малыша, и говорит, что, разыскивая мальчика, переписывалась. Тщетно! Пока не стала сама ездить по всем детдомам.
Нашла адрес своего украинского министерства. Сообщили, что все наши детдома размещены на Северном Кавказе, и я отправляюсь туда. «Прочесала» всё Ставрополье и Краснодарский край. Нашла заведующую Зелёную*. Пишу ругательное письмо. Она мне ответила тем же:
- Стыдись! Я потеряла взрослого сына безвозвратно. И не вешаю головы, а работаю для фронта во сто крат больше, чем раньше! Иди, работай, служи Родине честно!
Иду работать в госпиталь, номер 386, который двигался за фронтом. Даю кровь*. Работаю день и ночь в тяжелейших физических и душевных условиях.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но вот приходит радостное письмо.
Ты, дорогая моя сестричка, верный друг, пишешь, что сохранила детей. На фотокарточке все вы живы-здоровы.
Что тебе, родная моя, это стоило? Сколько тебе досталось бессонных ночей! Непосильной унизительной работы в оккупированном Умани!
Спасибо тебе от имени всех нас, от всех детей, внуков и правнуков! На всю жизнь, пока будут существовать эти зелёные обложки и намного дольше! Пусть наши потомки знают о твоём подвиге во имя сохранения любимых крошек – своих племянников Славика и Светочки…
______________________________________________
) Каменец-Подольск расположен в 25 километрах от Хотина и на пути к нему находилась паромная переправа через Днестр – старую границу между СССР и Румынией. Эвакуация из Хотина неизменно шла через Каменец-Подольск.
). Бодрова Ульяна Гавриловна, моя бабушка по маме.
) Кузнецова Людмила Григорьевна, 1925 г.р., осенью 1941 года ей исполнялось 16 лет.
). Третья мамина сестра, умерла в Сибири в 1941 году, оставив троих детей на руках бабушки Ули.
). Мама, писавшая эти строки, – Базылёва Александра Петровна, – не была членом партии, но была активной комсомолкой. В мае 1941 года ей исполнилось 28 лет.
). Я смутно помню эпизод: мама с красноармейцем, вооруженным винтовкой, сбрасывают с подвод чьи-то вещи и сажают детишек.
). Речь о ж.д. станции и городе Долинская Кировоградской области, где я родился, и где в 1941 году проживали мои дедушка и бабушка по отцу, а также его сёстры Поля, Люся и Маня.
Мама после окончания Криворожского пединститута в 1935 году работала в Долинской, преподавая историю и географию. В 1940 году её вызвали в райком и предложили переехать в Хотин Черновицкой области, в только что освобождённый от румын город, в котором была острая нехватка учителей и совработников. Мама согласилась. В Хотине нас и застала война.
). Зелёная (имени-отчества не знаю) – лет на десять (или больше) старше мамы. В 30-е года Зелёная руководила студенческим комсомольским отрядом, проводившим ликбез среди деревенского населения, в котором была и моя мама. Так что в Умани они встретились, как старые знакомые и, очевидно, она же назначила маму директором одного из детдомов и привлекла к эвакуации остальных. Я лично имел короткую встречу с Зелёной в 1957 году в Умани, где она занимала должность Первого Секретаря райкома партии.
). Мама награждена знаком «Заслуженный донор СССР»
Продолжение http://proza.ru/2016/11/17/1502