Прошу не обобщать и аналогий не проводить.
Впрочем, как будет угодно.
"Я начальник - ты дурак".
Народная мудрость .
Картина первая.
Рабочий и Мастер.
МАСТЕР. Жора, ты меня уже достал! Опять от тебя прёт перегаром, хоть закусывай!
РАБОЧИЙ. Оно и понятно - сегодня понедельник. А вчера-то было воскресенье. И длилось оно аж до 12 часов ночи.
МАСТЕР. Железное алиби! Пошли, предъявишь его в медпункте.
РАБОЧИЙ. Михалыч, не надо, там не поймут.
МАСТЕР. А я, значит, должен понимать? Должен просить, уговаривать, прикрывать? А вам плевать! С какой стати я должен прикрывать постоянно ваши задницы, рискуя своей?
РАБОЧИЙ. Михалыч, разберёмся.
МАСТЕР. Мне уже давно пора с вами разобраться. Ты куда приходишь? На работу или в ресторан?
РАБОЧИЙ.( Ехидно ухмыляется). Что-то я не встречал работягу, шастающего по ресторанам. Нам такую зарплату дают на руки, чтобы только не вытянули ноги.
МАСТЕР. На выпивку, небось, всегда хватает?!
РАБОЧИЙ. Ну, положим, далеко не всегда. Это раз. Во-вторых, выпивка покупается в ущерб семьи и здоровью. В ущерб здоровью всех членов семье, кстати. Поэтому, чтобы снизить семейные потери, приходится пить всякую гадость, поощряя, тем самым, коммерсантов-нелегалов. Вот эти упыри, чтобы не травиться собственной продукцией, запросто могут посещать ресторан. И вообще, в ресторан ходят не те, кто непосредственно производит продукцию, а те, кто бдительно контролирует процесс изготовления и сбыта этой самой продукции.
МАСТЕР. Ты тут особо не умничай. Надо по совести работать и выполнять план, а не водку жрать и лясы точить.
РАБОЧИЙ. Надо по совести устанавливать нормы и определять расценки. За такие "бабки" ни один уважающий себя работяга из Европы даже не стал бы переодеваться, чтобы зря не пачкаться.
МАСТЕР. Ну, если ты себя уважаешь так же сильно, как твой коллега из Европы, могу поспособствовать вашей быстрой встрече. Прямо сейчас идём на "алкотест", а уже завтра вольной птицей лети к своим европейским камрадам. Если там, конечно, ощущается острый дефицит выпивох и болтунов. А знаешь, сколько стоит молодых и здоровых парней возле отдела кадров завода, готовых в любой момент занять твоё место? Ну так как, проходим пешком пятьсот метров, чтобы уже завтра летел пятьсот километров?
РАБОЧИЙ. Не, Михалыч, не летал до сих пор, нехрен и пробовать. Будем продолжать ползать, как делали это всегда. Нельзя нарушать традиций.
МАСТЕР. Только с обязательным условием - трезвым ползать. И ползая, между делом, обязательно выполнять план. Так?
РАБОЧИЙ. (Понуро). Так.
МАСТЕР. Ну вот, совсем другое дело. Будем, Жора, считать, что договорились, но смотри - последнее китайское предупреждение! Иди работай!
РАБОЧИЙ. (Отходит и сплёвывает). Да пошёл ты!
Картина вторая.
Мастер и Начальник.
НАЧАЛЬНИК. Ну что, начало понедельника без эксцессов? Все вышли? Все в норме? Михалыч, у тебя, надеюсь, тоже все здоровы? Хотя бы, относительно? На ногах стоят? Глаза видят? Руки держат? Имею в виду не стакан, конечно. Этот предмет первой необходимости они держат в любых условиях и при любых обстоятельствах.
МАСТЕР. Если подходить к вопросу с этой точки зрения, то у меня сегодня - все орлы. Правда, летать категорически отказываются.
НАЧАЛЬНИК. Это хорошо, нам летуны не нужны. Но и ползуны тоже. А ты, со своими орлами, на данный момент именно ползёшь в конце месячного плана, подставляя под удар весь участок. А до конца месяца осталась неделя. Твои действия?
МАСТЕР. Александрович, я всенародно и торжественно объявляю эту неделю стахановской! Остаёмся сверхурочно и выходим на выходные.
НАЧАЛЬНИК. Думаешь, все согласятся?
МАСТЕР. А тут и думать нечего, как и спрашивать их согласия. Они хоть и выпивохи, но, в общем и целом, ребята сознательные и прекрасно понимают, что их заработок целиком зависит от старания и усердия с их стороны, и благосклонности и понимания с моей стороны.
НАЧАЛЬНИК. Слышали? Это касается всех участков цеха. Все героически совершаем блиц-криг, за неделю одолев подлого врага, носящего коварное имя - План. (Обводит суровым взглядом подчинённых). Я на планёрку иду, как на гильотину. (Подумав). Хреновое сравнение. На гильотину что - голову отсекли и свободен. А тут постоянная садистская казнь: бьют обухом топора по шее, вроде и голова на месте, а с плахи не поднять. Вы думаете, мне приятно жить в таком экстремальном положении? Я ведь могу принять крайне радикальные меры и в отношении вас. Не вынуждайте меня этого делать. Всем понятно? Все по рабочим местам, кроме Михалыча. (Остаются вдвоём). Послушай, Федя, если ты не начнёшь выполнять план...
МАСТЕР. Александрович, всё будет в полном ажуре!
НАЧАЛЬНИК. Не перебивай старшего по должности и правам. Я уже сыт по горло твоим "ажуром". Если ты со своими орлами не будешь ежемесячно, регулярно, постоянно выполнять план, то очень скоро окажешься не вожаком своей полудохлой орлиной стаи, а таким же зачуханным орёликом, где самому придётся в тяжелейших условиях добывать пищу, а не считать её в конце смены. Ты понял? Отправлю за станок!
МАСТЕР.(Опустив голову). Я всё понял, Николай Александрович, не надо за станок.
НАЧАЛЬНИК. Я понимаю, что тебе этого не хочется. Делай выводы незамедлительно, потому я тебе делаю последнее китайское предупреждение. Иди работай.
МАСТЕР.(Выходит, закрывает за собой дверь и сплёвывает). Да пошёл ты!
Картина третья.
Начальник и Директор.
ДИРЕКТОР. На этом считаю процедуру вливания утреннего допинга законченной, кроме, естественно, Николая Александровича. Ему постоянно нужен дополнительный транквилизатор, чтобы из стайерской фривольности пробудить в нём спринтерскую злость. Присаживайтесь поближе, Николай Александрович, побеседуем.
НАЧАЛЬНИК. Спасибо, Павел Петрович, только мне кажется, что во мне уже пробудилась эта самая злость.
ДИРЕКТОР. Знаю, какая злость в тебе пробудилась. Та, которая никогда не засыпала. Небось, с удовольствием придушил бы меня, прямо в этом кресле? Не надо так неосторожно размахивать руками, я ведь могу это трактовать не как категорическое отрицание, а как немедленную попытку выполнения. Да успокойся, Николай Александрович, достаточно показывать руками то, что я давно читаю в твоих глазах.
НАЧАЛЬНИК. Честное слово, Павел Петрович, там совсем не то написано, что вы читаете.
ДИРЕКТОР. А что там, в глубине твоего взгляда, написано? На твой взгляд?
НАЧАЛЬНИК. С моего взгляда, там написана решительная решимость сию же секунду превратиться из стайера в спринтера.
ДИРЕКТОР. Чтобы мгновенно покинуть мой кабинет? Желание понятное. Ладно, поговорим серьёзно. Ты уже полгода как взял цех в свои руки, а показатели, мягко говоря, не улучшились ни на процент. Помолчи, не следует перебивать старшего по возрасту, должности и мудрости...подковёрной борьбы. Скажу честно, если бы не настоятельная просьба сверху, я бы тебя начальником цеха не назначил. Рановато. Ты ещё слишком молод и неопытен, как в искусстве управления подвластным тебе коллективом, так и в дипломатии субординационных персональных отношений верхнего эшелона. Да и производство ты знаешь слабо. Твои познания ограничиваются тем, что ты смутно догадываешься о количестве ассортимента выпускаемой продукции, но в точной цифре, я уверен, ты не уверен. Не надо сейчас выдвигать цифровых версий. В общем, по совокупности, должен сам понимать, если не дурак, что ещё не дорос даже до должности начальника цеха, не говоря уже о кресле директора, на которое ты так самоуверенно и беззастенчиво метишь. Тебе для начала мастером поработать лет пять-семь. Понюхать, так сказать, пороху на передовой. Связи, конечно, это хорошо, они даже могут помочь занять высокое положение, но чтобы удержаться на этом месте, смею искренне уверить, этого крайне недостаточно. Любая связь имеет неприятное свойство обрываться в самый неподходящий момент.
НАЧАЛЬНИК. Да не мечу я на ваше место, Павел Петрович! Я днём и ночью только и думаю, как бы остаться на своём!
ДИРЕКТОР. А вот это правильный ответ. А чтобы на нём остаться нужны в первую очередь не связи, а стабильное выполнение плана, которого пока нет. И если так и дальше дело пойдёт, то, сам понимаешь, я буду вынужден принять неприятные для тебя меры. Всё понял?
НАЧАЛЬНИК. Всё понял, Павел Петрович!
ДИРЕКТОР. А для быстроты мышления, я тебе делаю последнее китайское предупреждение. Иди работай.
НАЧАЛЬНИК.(Выходит из кабинета, из приёмной, оглядывается по сторонам и легонько сплёвывает). Да пошёл ты!
Картина четвёртая.
Директор и Министр.
МИНИСТР. Ну что, дорогой мой, Павел Петрович, что-то ты сам подняться на ноги никак не можешь?! Точнее, поднять завод, сам-то, знаю, крепко стоишь на ногах. Одной ногой упёрся в трёх-этажный особняк с бассейном, второй - в пятикомнатную квартиру. А мелочах, вроде дорогих машин и драгоценностях, я уже и не говорю.
ДИРЕКТОР. Михаил Константинович, это всё стараниями жены и сына. Жена у меня бизнесвумен, сын - бизнесмен, а у меня только директорская зарплата. Правда, хорошая.
МИНИСТР. Вы все мне эти сказки рассказываете. Я уже их наизусть выучил. Но это, как говорится, на вашей совести. Я человек добрый, я не ОБЭП, я вам верю. Ты лучше скажи, почему до сих пор в финансовой яме? Не ты, конечно, - завод? Какие предприняты шаги по улучшению и стабилизации ситуации? Но учти, диагноз - "положение стабильно тяжёлое", меня и государство никак не устраивает.
ДИРЕКТОР. Делаем всё от нас зависящее. Рабочий персонал сократили на треть, что дало возможность остальным проявить трудовую доблесть в полной мере. Зарплату урезали также на треть, что наглядно показало сознательность и преданность заводу в тяжкий период кризиса оставшихся. Эти меры дали возможность произвести небольшую реконструкцию и модернизацию. Думаю, в скором времени всё наладится.
МИНИСТР. А где производили реконструкцию и модернизацию? В своих кабинетах? Или в своих домах?
ДИРЕКТОР. Никак нет, Михаил Константинович, обновили два цеха. Полностью.
МИНИСТР. Я так понимаю, что полностью два цеха покрасили?
ДИРЕКТОР.(Неловко замявшись). Не только это. Полностью перестроили одну линию, и закупили новое оборудование для другой. Пока, к сожалению, большего позволить не можем. За всё надо платить, всё крайне дорого, а дотаций...(умоляюще смотрит в глаза министра).
МИНИСТР. Всё вам дотации давай. Привыкли. Нет уж, любезный Павел Петрович, ты хозяин - выкручивайся. И не откладывая этот процесс.(Небольшая пауза). А что всё крайне дорого, я знаю, а вот то, что за всё надо платить, ты, видимо, до конца не осознаёшь. Дороже всего стоит спокойствие в благополучии. (Очередная заминка). И всё-таки, я сильно сомневаюсь в положительном результате. Закостенел ты, Петрович, годы не те, энтузиазм не тот, блеска в глазах нет. Я это сейчас не о деньгах, а о работе. Видимо, пришла пора реконструкции и модернизации не только оборудования, но и кадров. Может пришло время уступить место молодым?(Хитро смотрит). Или нет? Пусть ещё подождут? Может я не прав? Может есть в крови секрет, который вырабатывает производственный адреналин, а не только диабет, для которого лишь нужен инсулин? Может есть ещё рабочий оптимизм, а не только в костях ревматизм? Испытываешь от работы оргазм, или уже только старческий маразм?
ДИРЕКТОР. Есть, Михаил Константинович, и адреналин, и оптимизм, и оргазм! Я ещё ого-го!
МИНИСТР. Меня вот и настораживает, и даже пугает это "ого-го". Как бы совсем завод не растащили. Нужен крепкий кулак, чтобы ужесточить дисциплину. И не только среди рабочего класса. Там, конечно, особенно. Надо всех взять за кадык и усилить требования. Вот такое моё требование, иначе...сам понимаешь.
ДИРЕКТОР. Ужесточим и усилим! Прижмём и придушим! Всё сделаю! (Пауза). Я там вам это...
МИНИСТР. Что - это?
ДИРЕКТОР. Я вам яблочек привёз из собственной оранжереи. Небольшой презент. Хотелось сделать приятное.
МИНИСТР. Ты мне сделаешь приятное, когда исправишь ситуацию на заводе. (Слегка улыбнувшись). Так ещё не сезон, небось, совсем зелёные? Точно твои, или из Европы?
ДИРЕКТОР. К сожалению, не из Европы - мои, поэтому зелёные. Но наливные. Красивые.
МИНИСТР. Что ты мне тут рассказываешь, будто я никогда зелёных яблок не видел. Просто я, всё-таки, предпочёл бы из Европы, но, как говорится, надо брать какие есть, раз угощают. Сколько?
ДИРЕКТОР. Как вы правильно заметили - не сезон, поэтому пока только семь штук. Надеюсь, урожайность в будущем повысится.
МИНИСТР.(Тяжело вздохнув). Я тоже искренне на это надеюсь. Ладно, завезёшь ко мне домой и передашь жене, пусть замаринует. Всё понял?
ДИРЕКТОР. Всё понял, Михаил Константинович, передам жене!
МИНИСТР. Я сейчас о работе, а не о яблоках. Спрашиваю ещё раз - всё понял?
ДИРЕКТОР. Так точно, всё понял!
МИНИСТР. Учти, Петрович, последнее китайское предупреждение. Езжай и работай.
ДИРЕКТОР.(Выходит на улицу, и, набрав воздуха, выдыхает шёпотом). Да пошёл ты!
Картина пятая.
Министр и Президент.
ПРЕЗИДЕНТ. Мне уже надоело и кричать на вас всех, и угрожать. Как школьники перед учителем: посидят, понурив головы, пошмыгают носами, выйдут, пошлют Президента, а все мои слова, как о стенку горох. Посты важные позанимали, правами пользуетесь через край, а обязанности свалили на Президента. Пусть он сам ездит, договаривается, торгует, выбивает контракты, а нам и так хорошо и удобно. Себе, мол, мы всегда сумеем наторговать. Торговать в свой карман и в убыток государству я не позволю! Вы должны спать и помнить, что существующее положение вещей я могу изменить в любой момент. Где это видано, чтобы глава государства, как барышник, занимался торговлей, поиском партнёров и заключением контрактов!
МИНИСТР. Не буду говорить за остальных, но лично я никогда ничего подобного себе не позволю.
ПРЕЗИДЕНТ.( С минуту пристально и зло смотрит). Что-то я не тебя не понял? Это ты мне так нагло смеешь заявлять, что не позволишь своей важной персоне заниматься столь мелочной работой, как налаживание торговых связей? Что это не барское дело?
МИНИСТР.(Испуганно). Ни в коем случае. Я не то хотел сказать. Вы не так меня поняли. Я имел ввиду, и торжественно клянусь, что лично я вас никогда никуда не пошлю.
ПРЕЗИДЕНТ. Мне твоё посылание до одного места, а вот я могу так послать тебя, что можешь вернуться через десяток лет больным и тощим. А может, и совсем не сможешь вернуться. Я же знаю все ваши делишки, и твои в том числе, любитель фруктов. Это я, по доброте душевной, ещё с вами цацкаюсь, а былые времена тебя уже раз двадцать расстреляли бы с конфискацией.
МИНИСТР.(Испугавшись окончательно). Не надо, Ваше Величество!
ПРЕЗИДЕНТ. Что? Хм... Пользуетесь моим добродушием и не злопамятностью, сволочи. Только смотри, всякому терпению приходит конец. Я же предоставил вам все условия, свободу действий. Развязал, так сказать, руки. Работайте! Приносите пользу! Государству, а не только себе. Где отдача? Где конкурентная продукция? Почему я должен искать рынки сбыта? Или мы только взятки умеем брать? Я руки развязал, но ведь могу в любой момент надеть на них наручники. Да хоть сейчас!
МИНИСТР. Товарищ Президент...уважаемый Господин...да чтобы я... взятки...никогда в руки не брал.
ПРЕЗИДЕНТ. Если берёшь через посредников, то от этого, думаешь, у тебя руки чище? Хрен редьки не слаще - сядешь вместе с посредниками.
МИНИСТР. Ваше превосходительство!
ПРЕЗИДЕНТ. Что ты мелешь?
МИНИСТР. Ваше сиятельство!
ПРЕЗИДЕНТ. Совсем с ума от страха сошёл?
МИНИСТР. Ваше Величество, честное слово...
ПРЕЗИДЕНТ. Достаточно восклицаний и оправданий. Дело говори. Когда потекут из твоей отрасли денежные потоки в казну? Когда эти потоки превратятся в бурную реку?
МИНИСТР. Потекут! Обязательно потекут! А потом превратятся! Ещё как превратятся! Ух!
ПРЕЗИДЕНТ. Ну смотри у меня, иначе назначу на должность личного врага, а это, поверь, страшнее того, куда я мог тебя послать. Может быть, даже страшнее смерти.
МИНИСТР. Товарищ Президент! Ваше Величество! Да я предан Вам до гробовой доски!
ПРЕЗИДЕНТ. Тем лучше, но глупо, согласись, добровольно сокращать этот путь? Даю ещё один шанс и делаю последнее китайское предупреждение. Всё понял?
МИНИСТР. Абсолютно всё, товарищ Ваше Величество! Денежные потоки потекут в бурную реку, а потом превратятся в казну!
ПРЕЗИДЕНТ. Ну что ж, посмотрим. Свободен...пока. Работай. И напоследок - будь осторожен с незрелыми фруктами, дозируй количество употребления. Помни о побочном эффекте - аллергия и дизентерия, даже не знаю, что страшнее. Иди.
МИНИСТР. Счастливо оставаться, Ваше Величество! Будьте здоровы!(Покидает резиденцию президента, садится в свой автомобиль, смотрит из окон по сторонам, потом тихонько сплёвывает и еле слышно шепчет). Да пошёл ты, твоё величество!
Картина шестая.
Президент и Голос.
ГОЛОС.(С оттенком иронии). Что-то ты, Ваше Величество, уж больно крут?
ПРЕЗИДЕНТ. А с ними иначе нельзя. Чуть ослабишь вожжи, как сразу норовят государственную телегу на свой двор загнать.(Подумав). Да и разве это круто? Вот если бы на выходе из моего кабинета на них действительно надевали наручники...
ГОЛОС. Лучше бы, конечно, кандалы. А потом переобуть в "испанский сапог" и сделать общий массаж косточек на "дыбе".
ПРЕЗИДЕНТ. Это совершенно ни к чему - не выдержат одного вида этих тренажёров. Народец нынче хиленький и хлюпенький, уж я-то их, стервецов, знаю.
ГОЛОС. Да, силы духа маловато, но воровать и взятки брать ведь не боятся?
ПРЕЗИДЕНТ. Тут уже другое. Страх упустить шанс хапнуть, чтобы не кусать потом в остервенении локти и не рвать в неподобающих местах в истерике волосы, сильнее страха быть пойманным. И делают так потому,что все надеются на самый железный аргумент: наше легендарное - "авось пронесёт". Такая у нас психология.
ГОЛОС. Да и не только в этом. Они побаиваются только тебя, а в своей вотчине чувствуют себя уверенно и безнаказанно. Главное, чтобы был хоть какой-то поток в казну, хоть ручеёк, а уж себе они всегда сумеют выкроить кусок. А знаешь, за чей счёт создаётся этот поток-ручеёк? Правильно, за счёт самой низшей и незащищённой прослойки общества - рабочего и крестьянина. Ведь ты сам дал отмашку на свободу действий ради результата. Ну и где результат?
ПРЕЗИДЕНТ. Если бы я этого не сделал, нас бы просто раздавили. Мы и сейчас находимся под постоянным экономическим прессом. И потом, я им дал свободу действий в пределах разумного - установить железную дисциплину в рамках закона. И это правильно.
ГОЛОС. Ты хоть сам в это веришь, или сам себя убеждаешь, закрыв глаза. Закон всегда хорош на бумаге, к тому же тебе прекрасно известно - кто его пишет и для кого, а кому на него всегда было наплевать.
ПРЕЗИДЕНТ. Но я же не могу заниматься каждым отдельным мелочным эпизодом! У меня полно других, более важных дел!
ГОЛОС. Да, извини, я забыл, что ты у нас Главный Менеджер страны, весь в делах и поездках:"встречи, рауты, вояжи". Бесконечное кругосветное путешествие. Только знаешь, когда собственный народ становится мелочным эпизодом, следует опасаться беды. Хоть класс он и низший, но именно на нём держится любое государство. Как бы чего не вышло? Бунта не боишься?
ПРЕЗИДЕНТ. Бунт? Кто? Мой народ? Да его хоть задницей на гвоздь посади - почешется, притрётся, привыкнет и успокоится. К тому же у меня...
ГОЛОС. Знаю-знаю, Вооружённые силы, мощное МВД и ещё много чего боеспособного. Это, конечно, очень хорошо, но лучше, всё-таки, улучшить бытие трудяг на периферии. Твои вассалы там иногда просто зверствуют. Ведь как ни старайся, но от силовых структур не дождёшься выпуска материальной продукции. Тем более, качественной и конкурентной. Каждому своё, а ломать - не строить. Разрушать всегда легче, чем созидать, но раздача благ этот тезис напрочь опровергает.
ПРЕЗИДЕНТ. Ты ничего не понимаешь в политике, а суёшься со своими дурацкими советами. Лучше железная дисциплина везде и во всём, чем расхлябанность, разгильдяйство и халатность.
ГОЛОС. Так я же об этом и говорю. В головах тамошних хозяев такая расхлябанность, что к государственной работе относятся халатно,а в отношении рабочего человека полное разгильдяйство.
ПРЕЗИДЕНТ.(Недовольно поморщившись). Хорошо, я разберусь. Вот закончу неотложные дела и...
ГОЛОС. У президентов важные дела никогда не заканчиваются. Только по истечении срока полномочий, но с такими полномочиями этот срок наступит не скоро.
ПРЕЗИДЕНТ. Надоел. Отстань. Я всё сделаю и всё решу.
ГОЛОС. Уже всё так запущено, что лучше бы не откладывать.
ПРЕЗИДЕНТ.(Крайне раздражённо). Да пошёл ты!
ГОЛОС. Увы, но этот приказ я выполнить не в силах. Я вынужден, хочу этого или нет, всегда находиться рядом с...Вами, Ваше Величество. Эх, как же иногда хочется сделать Вам последнее китайское предупреждение, но и с китайцами Вы уже на короткой ноге.