Последние недели отчего-то муторно на душе. Всё вокруг пылает буйной прихотью осени, солнце ласковое, пусть даже и греет слабо, но яркое и, как кудесник, раскрашивает всё вокруг в непостижимый разноцвет. Живи и радуйся. А настроение странное какое-то, непонятное в такую чудесную пору.
Самая главная загадка – отчего? Отчего. Непонятно, отчего. Не могу найти объяснения.
Со мной уже однажды такое случалось. Осенью 1970-го. Октябрь был чудесным. Работа располагала к хорошему настроению. Много новых впечатления в такой радужный месяц. Закончился университет. Всё вокруг поёт – бери, это твоё! Твоя новая жизнь, радости и трудности. И осень вторит своим шелестом – не теряйся, обдавая тебя своим заревом красно-жёлтого пламени в лучах солнца.
А вот на душе было неспокойно и зябко. Что-то тянуло назад. В Питер. Но тогда особых вопросов не возникало. Жизнь в Ленинграде притупилась в сознании за прошедшие в трудах великих почти трёх лет, но всё равно почему-то часто мелькала во сне бесконечная вереница друзей и подруг. Просыпаясь, каждый раз не мог свести концы с концами в увиденном и, не находя себе места, в свободные от занятий утренние часы удалялся на близлежащий стадион. В нём около баскетбольной площадки располагалась небольшая дикая рощица. А в ней вяз... До того знакомый и добродушный, как и в парке Екатерининского дворца в Ораниенбауме. Не такой раскидистый, но такой же тихий и приветливый. Я часто просто приходил к нему побеседовать. Сам с собой. Я и вяз, добрый, тенистый собеседник.
Как это давно было. Сейчас и не вспомнить, по каким причинам меня туда так неотвратимо влекло.
Правда, один случай был исключением. Приехав поутру на электричке, я по привычке тропинками между домами направился к своему вязу. Город всегда утопал в этом районе в зелени тесно расположенных деревев. И было очень приятно по осени шуршать в такт мыслям листвой, словно музыкальным аккордом.
В тот день передо мной первой из вагона вышла девушка в кедах, по спортивному одетая в облегающий, типа олимпийского, костюм, популярного в те годы. Ветер бесшабашно поигрывал её распущенными, русыми, довольно длинными волосами. Девушка постоянно их поправляла, и в эти моменты было видно, как она чему-то внутреннему улыбается.
Наверное, торопится на свидание, подумал я, как вдруг она обернулась:
– Вы почему меня преследуете? – Резко спросила она, но было видно, не рассердившись. Её округлое лицо со вскинутыми по-цыгански чёрными глазами, ещё не потеряли следов улыбки.
– Извините, но я иду не за вами, а своим излюбленным маршрутом в парк. У меня там свидание.
Девушка смерила меня оценивающим взглядом, как-то странно улыбнулась и зашагала, интригующе покачивая бёдрами, сбавив темп, вперёд. Мне тоже пришлось сбавить ритм движения. Это явно не входило в мои планы. Через полтора часа, я должен быть снова в электричке, а в таком темпе у меня просто не останется времени. Тропинка в лесопарке была уже протоптана годами, и обычно молодёжь ею всегда пользовалась. Интимная, неширокая, она крутилась между вековыми деревьями и аккуратно высаженным молодняком.
– Вы меня не пропустите вперёд? Я тороплюсь.
– Пожалуйста, пожалуйста. – Она повернулась боком, чтобы я смог пройти, и чуть было не упала, поскользнувшись на листьях, подёрнутых росой. Поддержав её за локоть, с трудом протиснулся между ней и двумя соснами с едва видными кронами, улетающими ввысь к небесам, чтобы не задеть высоко посаженную, далеко не маленькую, грудь.
– Извините, – повторил я, наверное, покраснев от непредумышленного взгляда и, ускорив шаг, бодро устремился вперёд.
Она, оставшись сзади, последовала за мной в хорошем темпе, узнаваемого по шуршанию листьев под ногами. Так мы на небольшом расстоянии друг от друга пришли в парк, и я направился к своему вязу.
– Это моё место, – вдруг я услышал за спиной знакомый голос.
Девушка стояла перед вязом, подбоченившись буквой “Ф”, и с видимым интересом ждала моей реакции.
– Давид, – представился я. – А вас как величать?
– А никак. Просто прошу вас уйти в какое-нибудь другое место. Это мой вяз.
На вид ей не больше семнадцати. От силы восемнадцать. Спортивного вида милашка. Сразу стало понятно – просто так не уйдёт.
– Я добирался до этого места полтора часа с Васильевского. Мне нужно побыть одному только пятнадцать минут. Вы не возражаете?
На её лице застыло недоумение. Как же она всё-таки хороша, подумалось мне. И не зная по какой причине, увидев в метрах ста пустую скамейку, направился без слов к ней. “Жаль потраченное время. Настроение испортилось. Решил никуда больше не торопиться. Зайду в “Китайский”, давно не был внутри.” – Прошептал мысленно себе в своё оправдание.
Безусловно, вспомнить по какому поводу я оказался у вяза, не представляется возможным. Зато продолжение знакомства помню вполне отчётливо.
– Ты на меня не дуйся, – промолвила она, подойдя сзади, положив руку на моё плечо.
От неожиданности я вздрогнул. Как она так незаметно подкралась ко мне, если это октябрь и вся трава горит жёлто-красным свечением поднимающегося солнца. О чём же я так задумался в тот момент, остаётся загадкой.
– Фрося я. Так меня друзья называют, а по паспорту Алёнка. – Она наклонилась надо мной сбоку и прошептала: – ваши пятнадцать минут настали. Только я не понимаю, как можно к дереву приезжать так издалека? Ты, наверно, шутишь или того, – она покру-тила пальцем у виска.
Такое бесцеремонное обращение, всё-таки мне было двадцать пять с небольшим, предусматривало какое-то продолжение знакомства. Интересно, чем и где всё кончится.
– Давид, пойдем во Дворец. Я тебе покажу мою любимую комнату. – Бесхитростная улыбка осветила её лицо, открыв ровный ряд мелких, белоснежных зубов. Во взгляде была абсолютная уверенность в моей безотказности.
Странное дело, как это может нечто, не особенно важное, так врезаться в память, что даже интонация голоса до сих пор отдаётся в ушах.
– Вы интересный молодой человек и я совсем недурна. За мной все однокурсники табуном ходят. – Глаза, всё-таки Алёнки, засветились и она протянула мне руку. – Я обожаю стеклярусный кабинет.
Никаких тормозов. Лишь уверенность в своей неотразимости в совокупности со свободой поведения. Я и сам был таким, правда старался соблюдать хотя бы какие-нибудь рамки приличия. Армия научила. А на хорошеньких девочек обижаться или не дай бог нравоучать – ни-ни.
Как это было давно, больше сорока лет назад. Я слышал Дворец уже отреставрировали и вернули первозданный вид. Во время войны в него не попала ни одна бомба. Ораниенбаумский пятачок оборонялся достойно, иначе Ленинград бы пал. Но и тогда, в те давние времена, залы летней резиденции Екатерины II выглядели завораживающе.
Не отпуская мою руку, Лена, как я думаю, по паспорту, потащила меня по только что высохшей от росы траве, напрямик через лужайку к входу. Я улыбнулся сам себе – похоже, не зря приехал. По крайней мере, девушка понравилась. И независимые манеры исключали чопорность ленинградских институток.
– Чему ты так улыбаешься? – Она выпустила мою руку и побежала вперёд.
Я остановился, любуясь её беспардонной независимостью. Кто знает, кто знает – провертелось в голове, когда Лена вдруг остановилась почти в дверях с широко раскрытыми глазами. И юркнула в дверь. Прибавив шаг, зашёл в вестибюль. Мы были, наверно, первыми посетителями в столь ранний час вторника. Лены нигде не было. “Уже в своей “стекляруснице””, пролепетал себе и быстрым шагом самым коротким путём направился в зал.
В комнате никого не было. Рассматривая панно стекляруса (торопиться уже было некуда) впервые отметил для себя некоторую тусклость стеклянных трубочек. Наверно, для достижения пастельного вида. Издалека картины на стенах выглядели изысканно, не выделяясь резким контрастом красок.
– О чём ты задумался? Я уже несколько минут наблюдаю за тобой. И почему такой грустный? Потрясающий день, чудесная, редкая осень, а ты такая бука.
– Лена, – я в первый раз назвал её по имени, – настроением не всегда можно управлять, если с ним проснулся и ещё под его влиянием.
– Не Лена! Я Алёна. И прошу не путать. Разве я не поменяла твоего настроения? – Её лицо вдруг стало серьёзным. Что-то изменилось в тоне, тембре, интонации или бесшабашности поведения. – Я вам не понравилась? – Вдруг перейдя на вы, Алёна потускнела во взгляде и отвернулась к панно. Даже плечи опустились. – Мне всегда говорят, что я слишком самонадеянна.
Не оборачиваясь, она выбежала из зала. Странно. Всё решила за нас двоих, не дождавшись хотя бы моего ответа. Ну вот опять настроение испаряется.
Я вышел из Дворца и вернулся на скамейку. Разноцветная листва быстро подсыхала и от небольшого ветерка начала оживать. Уже забылось, зачем мне нужен был вяз. Что за мысли витали с утра. Алёна перебила всё и пропала, как и появилась, из мой жизни. Жаль, наверно. Смешная девушка с повышенным самосознанием. Это вовсе не всегда минус. Как вдруг прохладные ладони закрыли мои глаза.
Мягкие и ласковые они не шевелились. Молчание затягивалось.
– У тебя есть девушка? – спросила она, не отпуская рук.
– Есть, – вырвалось с сожалением.
– Жаль. – В первый раз её голос слегка дрогнул. – Пойдём просто молча побродим по парку.
Больше мы никогда не виделись. Но картинка запечатлелась. Странно. Странно устроен мир. Никто не знает, что потерял. И где приобрёл. А в действительности такие воспоминания оставляют лёгкую грусть на сердце в минуты душевного одиночества.
11.08.2016.