Пролог.
- Ты всегда можешь забрать свое заявление.
Почти год работы в книжном. Мне всегда нравилось это место, но продолжать находиться в окружении давно погибших героев книг, было невыносимо. Я будто стою на месте, весь мир остановился со мной. Стабильность не принесла успеха, лишь нагнала тоску. Может всему виной ранняя осень в этом году.
- Мне здесь больше нечего делать.
- Нашел что-то интересней?
Владелец магазинчика всерьез интересовался, чем я буду заниматься, за время моей работы мы смогли неплохо подружиться. Так почему бы мне и правда, не остаться. Я окинул полки взглядом, и вновь нахлынуло чувство неизменности реальности.
- Пока ничего, но думаю, что-нибудь подвернется.
- Если захочешь вернуться, будем рады видеть, рабочее место для тебя найдется.
Мы пожали руки уже на улице. Я медленно брел до дома пытаясь понять, чувствую ли я то, чего ждал. Свободу? Может быть, но я все еще зависим от города, чем бы мне ни пришлось заниматься, рано или поздно, отставшая на время тоска проснется с новыми силами.
Первые листья опадали с деревьев. Природа готовилась ко сну. Сначала все это выглядит как праздник. Мир пестрит красками, люди способны улыбаться друг другу просто так. Прекрасное всегда сближает. Пройдет пара недель, света станет чуть меньше, а краски выцветут, тогда все и придет в норму, праздник смерти подойдёт к концу, а финал у него всегда грустный.
Но сейчас есть передышка, еще две недели сказки перед приходом зимы. Две недели взаперти с самим собой в окружении четырех стен.
;
1. Настя.
Рано или поздно в жизни наступает такой момент, когда предчувствие грядущих событий начинает ощущаться физически. После пары недель, проведенных в приятном одиночестве, я нутром чуял близость этого неизбежного.
Мой единственный хороший друг - Артур позвал на небольшую вечеринку в честь дня рождения нашего общего знакомого. Дом, которого часто был местом сбора разного сорта людей, где каждый мог найти близкого для себя человека. Не имея серьезных оснований для отказа, приглашение было принято. Хоть внутри что-то искренне противилось и удерживало меня от путешествий вглубь общества. О людях хочется думать хорошо, а чтобы это удавалось, лучше с ними просто не разговаривать.
Дарить же подарки всегда не просто. Основная сложность заключалась в выборе тематики. На полке у меня пылилось множество новых книг, все они были честно украдены из книжного магазина, в свое время дарившем мне работу и доступ к востребованной литературе. Подарок должен быть простым, дарить прикладные книги по типу рецептов, манер поведения, правилам общения может быть оскорбительно для получателя. Любой косвенный намек оказывается, воспринят как прямое порицание. Дарить нужно художественное произведение.
Наспех обернув подарок в праздничную бумагу, мы двинулись на вечеринку.
Андрей был моим старым приятелем, но общались мы будто лучшие друзья. Располагающая атмосфера, созданная Артуром, в свою очередь помогла достаточно просто избавиться мне от подарка.
Во всем помещении царила радость и шум чьих-то голосов, наполненных неподдельными эмоциями. Окончательно расслабившись, я позволил этой квартире, наполненной счастливыми, молодыми людьми унести меня куда-то далеко. На несколько минут удалось полностью раствориться в окружающей меня обстановке беззаботности, поверить, что все мы всегда будем, так хороши собой и способны радоваться жизни, как сейчас.
На кухне мною была произведена ревизия бутылки вина из холодильника, и я медленно отправился в путешествие из комнаты в комнату, из компании в компанию, иногда знакомые приветствовали меня. Тут же зарождались беседы на всевозможные темы.
Вдали от всей этой какофонии голосов и красок, в небольшом темном уголке несколько человек сидели и слушали, как на гитаре играет девушка. Сквозь мелодию гитары был слышен ее тихий, грустный голос. Слова песни разобрать было сложно, но всем кто был рядом, было глубоко наплевать на это. Каждый слышал что-то свое, каждый мог написать свой сценарий, способный рассказать именно ту историю, которую он давно хотел пережить сам.
Отложив гитару, она принялась писать. В полумраке ее фигура казалось пришедшей из другого мира. Распущенные волосы каскадом опускались на плечи, пропуская свет луны на страницы блокнота. Нарушать эту волшебную нить, связывающую наш мир и что-то более высокое, наверное, считается преступлением. Но мне так много нужно сказать.
- О чем ты поешь? – мы были не знакомы, но в подобных местах редко общаются на «вы».
- Да ни о чем, просто иногда хочется петь.
- Обычно когда людям хочется петь, их песни не наполняют грустью окружающее пространство.
- Видимо, только на контрасте с грустью и можно заметит что-то хорошее.
- Может быть, - не стоило вообще открывать рот и оставить свое мысли при себе, но отказываться от своих слов дело неблагородное.
- Интересная попытка достучаться нотами печали до чужих сердец, но почему обязательно грустить самой?
Ее аккуратные плечи вздрогнули. Она впервые посмотрела на меня с интересом, но увидев бутылку в руке, немного разочаровалась,
- Ты думаешь, что понимаешь меня, но ведь ты пьян.
- Я не пьян, я лишь пытаюсь спрятаться от мира за бутылкой, - мне совсем не хотелось что-то объяснять. Давно пора было уйти.
Насмешка в ее глазах выразительней любых слов. «Спрятаться от себя», так она услышала меня. Но в сущности разве это не одно и то же.
- По-твоему у тебя получается? – она определенно издевается надо мной. Да что, в конце концов, я тут делаю, почему бы просто не уйти. По итогу то, все мы внутри одиноки, так зачем же притворяться, будто общением способны что-то изменить.
- Какая, разница получится или нет. Главное, что блуждая по этой дороге, я способен найти и что-то прекрасное.
Она на секунду задумалась, я был готов уже к чему угодно, но она лишь спокойно ответила, - Не позволь этому прекрасному пройти мимо, - и протянула мне тонкую руку.
Я передал ей бутылку, в комнате остались только мы одни. Порой нужно так мало времени, чтобы узнать человека, а иногда и жизнь рядом проживешь в постоянном обмане. Люди могут быть не согласны друг с другом днем, но ночью все становиться немного иначе. Может быть, нами движет страх разрушить эту призрачную атмосферу тихого личного счастья. А может наоборот это самое счастье заполняет собой все внутри, не оставляя места дурным мыслям и предрассудкам.
- Мне нужно идти домой, я и так провела здесь больше времени, чем планировала, - ее голос разорвал туман мыслей в голове. Я ведь тоже собирался уходить.
- Я провожу тебя, - оставаться здесь и для меня уже не было никакого смысла.
- Ты можешь и остаться, ведь тут полно твоих друзей?
- Не могу позволить идти ночью девушке одной, да и со всеми «друзьями», я тут поговорить уже успел, - громкое слово друзья, разве можно ли иметь большое количество действительно хороших друзей.
- Ну, если так, то у меня нет причин возражать.
Она укладывала гитару в чехол. Мне тоже нужно было кое-что собрать. Пока все были собраны в зале, я еще раз зашел на кухню и забрал очередную бутылку, про себя, поблагодарив, владельца квартиры.
За дверьми дома нас встретил дождь. Мы медленно побрели по ночной улице, прижимаясь, друг к другу в попытке согреться. Дождь захватил город и беспощадно лил на крыши домов. Ему хотелось смыть все плохое, что могло накопиться. Завтра люди, ощутив это, смогут на несколько минут побыть счастливыми, но быстрый ритм жизни вновь развеет их мысли, заставив думать о личном быте. Когда она начала дрожать я достал свои резервы.
- Не хотелось бы быть ответственным за твою простуду.
Она с улыбкой взяла протянутое мной хранилище грез.
- Зачем ты украл у друга?
- Во-первых, не такие мы и друзья, во-вторых парень, который идет провожать девушку ночью, совершил бы преступление, не произведя похищение сокровища перед отправлением, если это возможно, - зачем вообще объяснять столь очевидные действия.
Она дрожала и смеялась.
- Ты часто пьешь?
Я не хотел отвечать, но и просто молчать сейчас я не мог.
- Только когда совсем пропадает вера в то, что этот мир способен на что-то хорошее.
- Судя по твоим словам – это происходит довольно часто.
Это было уже слишком, есть черта, переходить которую не стоит, поскольку за ней правила перестают играть хоть какую-то роль. А это снимает и обязательства общения.
Так мы и брели в тишине ночи, совершенно не понимающие друг друга, но неустанно жавшиеся навстречу.
Дождь затихал, с ним уходили и все обиды.
- Приходи туда еще, я там часто появляюсь, люблю сыграть, что-то новое, - она просила меня посетить ее мир и остаться там как можно дольше, стоит ли делать это?
Никогда не был завсегдатаем подобных вечеров. Да и врать мне не хотелось, хоть эта встреча и была чем-то необычным, возможно, тем чего мне не хватало. Но еще раз побывать в подобном месте было сверх моих сил.
- Хорошо как-нибудь там и увидимся, - я ободряюще улыбнулся и мы попрощались.
Я знал, что больше никогда там не появлюсь.
Несколько недель привычного ритма жизни. Артур говорил, что про меня спрашивала Настя. Так я и узнал ее имя.
Поначалу еще было желание подарить ей цветы или выкинуть что-то в таком духе. Можно было даже узнать, в какой квартире она живет, и оставить букет на пороге. Ей было бы приятно.
Со временем и это наваждение прошло, все со временем проходит.
Потеряв работу в книжном, я не перестал посещать подобные магазины, их немая сила притягивала меня постоянно.
Гулять по большому книжному магазину довольно странное занятие, но мне оно нравилось. Это место значительно отличалось от того, где мне приходилось работать. Можно часами ходить по разным секциям, периодически открывая те книги, что привлекают внимание. Есть в этом что-то захватывающее, каждую книгу кто-то однажды принесет домой и либо она займет почетное место и будет любима, либо же останется пылиться где-то в углу.
Там случайно мы и встретились. Я видел ее только в полумраке, а потому не сразу узнал. Днем она была другой.
- Отчего ты избегаешь меня? – приветствия были явно не в ее стиле. Я вновь увидел отблеск света в ее волосах, ненадолго задумался и ответил.
- Я и сам не знаю, рядом с тобой я почувствовал, что-то светлое и прекрасное, но неподвластное мне, - вот так просто, все мои мысли последних дней уместились в одно предложение.
- Неужели ты считаешь, что это плохо?
- Это, может и хорошо, но мир то от этого не меняется, как и люди в нем, так зачем же мне меняться, если впоследствии ждет только разочарование, - я смотрел в ее глаза и ожидал реакции.
Настя спокойно выслушала меня, и в ней я увидел понимание. Она спокойно принимала мир и всех людей в нем и меня как часть этого мира.
- Ты прав мы не можем изменить мир, мы можем только прятаться от него, - я будто слышу себя со стороны, то за что я себя ненавидел, вдруг, как непреложная истина звучит ее голосом.
Разве это правильно, разве это не считается бегством? Либо ты меняешь мир, либо он покоряет тебя. Мысль о создании локального убежища превращалась в бесконечные походы в алкогольный отдел.
- Я боюсь почувствовать себя трусом, разве прятаться не означает, что нам придется сдаться?
Она улыбалась, для нее все было просто.
- Нет никакой трусости. Если ты можешь создать что-то лучшее, чем предлагает вселенная, она лишь скажет тебе спасибо.
Слова, искренние слова, как много они могут поставить на место. Почему, чтобы открылись глаза, нужно обязательно почувствовать себя дураком.
- Ты свободна сегодня часов в 8?
- Да, была свободна и раньше.
- В то время, я был глуп.
- А сейчас? – веселые искорки в ее глазах согрели меня, внутри что-то растаяло.
- Сейчас я полнейший идиот.
- Увидимся вечером, - сказала она и поспешила к выходу.
Ее фигура медленно скользила мимо книжных полок, пока я провожал ее взглядом. Обстановка за ней преображалась. Мои мысли уносились куда-то за пределы стен.
;
2. Краски жизни.
При серьезных переменах в жизни, у человека меняется и его мироощущение, а потому все нужно познавать заново. Настя смогла принести эти изменения. Я снова учился ходить по ночным улицам, будто в первый раз начинал говорить об искусстве. Мысли тех, кто были невероятно близки по духу вдруг стали пусты. Новая философия медленно наполняла сознание – это была философия любви.
Сегодня мы решили пойти в кафе. Хоть для нас и было куда приятней просто где-то бродить, наслаждаясь первым снегом. Еще таким чистым, как и все мы когда-то. Рождаются то люди хорошими, плохими нас делает мир.
Я много раз посещал бары и кафе, но когда я отправился туда с Настей, все было как в первый раз.
Внутри было полно народа, рассчитывать на пустой столик не приходилось, как вдруг кто-то начал махать нам из глубины зала – это был Артур. Он сидел с двумя не известными мне парнями, но с моей спутницей они были знакомы.
- Присаживайтесь, мы заняли стол на шестерых, так что места хватит для всех, - он был искренне рад увидеть нас.
Артур был очень любезен. Но видимо он не мог понять простых вещей. Я пришел сюда с девушкой, вот мне и хотелось побыть только с ней.
- Привет Насть, прекрасно выглядишь, - это был один из друзей Артура.
Странное чувство. В твой крохотный дом для двоих, хочет ворваться кто-то совершенно лишний. Все обстановка в миг показалась безвкусной. Мне не хотелось вновь окунаться в тот мир, из которого я был вырван совсем недавно. Странность была и в том, что как Настя меня оттуда вытащила, так благодаря ей меня и тянет обратно.
- Спасибо большое, и привет всем, - они были очень хорошо знакомы, и, кажется, даже рады видеть друг друга.
Меня познакомили со всеми, мы заказали горячий чай, стоило согреться, после прохлады вечера.
Сразу же кто-то задал тему беседы, в которой все очень увлеченно принимали участие. Все кроме меня.
Я просто сидел и слушал их непринужденные разговоры, у них было полно общих интересов, но мне с ними говорить было не о чем, да и не хотелось вовсе. Я отрешенно наблюдал за происходящим, погружаясь в свои мысли.
Что же со мной не так, почему бы просто не успокоиться и не насладиться вечером. Правильно ли было схватить ее и просто сбежать от них? Наверняка по отношению к ней вышло бы глупо. Но что я мог ей предложить, я не знал о чем мне с ними говорить. До этого дня, я бы с легкостью влился в их компанию, но только не сейчас.
Внутри что-то сжалось как пружина, но, в конечном счете, ведь ничего не происходит. Просто встреча хороших друзей, да, наверное, все это так.
- Почему ты молчишь, что-то случилось? – Ее взгляд выражал искреннюю озабоченность.
- Просто мне кажется, что я пришел не на свою вечеринку.
Она все поняла. Ей не нужно было объяснять что-то еще.
- По-твоему ты ведешь себя правильно? – Теперь в глазах осталось только разочарование, а ведь все так хорошо начиналось, это должен был быть наш вечер. А не вечер ее друзей в этом ужасном кафе.
Все кафе неумолимо неслось куда-то вниз. Что я только успел напридумывать у себя в голове? Собственный рай? Наверное, забыл, что нельзя держать птицу в золотой клетке.
- Извини, сейчас я, правда, только все порчу, - смотреть на нее было выше моих сил. Пожалуй, мне нужно домой.
Я встал и начал прощаться со всеми.
- Уже уходите? – в глазах парней читалось разочарование.
Передо мной все заволокло туманом. Слишком слаб, чтобы совмещать любовь и дружбу.
- Мне срочно нужно идти, Артур, проводи Настю.
- Будет сделано.
Она продолжала молчать. Ну и пусть. Этот вечер становился претендентом на звание самого худшего. Как же мы мало друг друга знаем и познакомились то совершенно случайно, чего же я хотел.
На улице зажглись фонари. Мой путь до дома будет очень длинным. Хотелось, чтобы первый холод прочистил голову от всего, что накопилось.
Неподалеку был небольшой парк, лучшее место, если хочешь остаться наедине со своими мыслями.
Парк был завален снегом. Но кто-то ведь делает первые шаги по сугробам, протаптывая дорогу для других. Сегодня этим человеком стану я.
Мороз пронизывал ноги насквозь, холод как никто отрезвляет рассудок. Забавно, как поздно приходят оценочные мысли. Как ужасно должно быть вся эта сцена выглядела в ее глазах.
- Ей парень, хватит мучить себя, рядом есть дорога, парк все равно завтра будут чистить, - возле дерева сидел старик, разведя под ним костер.
- Что?
- Дорога говорю, есть рядом, зачем по сугробам снег собирать.
Да он прав, по той стороне, неторопливо шли люди. Им не нужно ходить по сугробам, чтобы решить проблемы. Я подошел к костру.
- Мне не хочется идти по проложенной кем-то тропе. – Я указал на сугробы и продолжил - Этот путь сложен, но он мой.
Он задумчиво взглянул на меня. Ухмыльнулся и достал флягу, сделав солидный глоток, протянул мне. Я выпил.
- Так могут рассуждать либо идиоты, либо бесконечно влюбленные люди, - он рассмеялся, наблюдая за моими попытками вытащить снег из обуви.
- Хорошо вот так бы определить, кто я.
- Поумнеть никогда не поздно, а загробить здоровье успеешь всегда, - для него все тоже было просто. Мои проблемы кажутся ему смешными.
- Но почему здесь могут идти только влюбленные или идиоты?
- А кому еще нужно ночью тащиться по сугробам набивая полные ботинки снега и страданий?
Со стороны все выглядело разумно, почему же мир не может быть понятным и для меня. Зачем я сам создаю себе преграды. Ведь есть девушка, с которой можно быть счастливым, а все остальное можно откинуть, как ненужное.
Я простоял с ним около 10 минут, именно столько мне потребовалось, чтобы обдумать события вечера.
- Так кто же я? – старик вновь смерил меня взглядом, приложившись к фляге.
- Безнадежно влюбленный идиот.
Самые прекрасные слова. Идиот, и еще какой, сам рушу то, что нужно было строить дальше. Да иногда могут попадаться не лучшие материалы, но если бы все возводилось само собой, сумели бы мы стать людьми? Именно проходя преграды можно познать истину.
- Спасибо вам большое.
- Да не за что, сынок, ступай-ка ты на ту сторону.
Мы пожали друг другу руки, и я рванул домой. Завтра же утром позвоню ей. Столько всего нужно исправить, но для начала неплохо бы извиниться.
Возле дома на лавке сидел призрак, уже ставший для меня знакомым. Я подошел к Насте вплотную, она согревала руки дыханием.
Мне хотелось так много ей сказать, чтобы выразить все накопленные мысли. Но разве мог я что-то объяснить словами. Ведь она не бросала громких слов, но совершала великие поступки.
- Я вдруг понял, насколько я глуп и как ты прекрасна.
Она резко подняла голову, на лице отразилась вымученная улыбка.
- А я вот тут тебя ждала, а то телефон у тебя не отвечает.
- Но ведь я мог уже быть дома, - мне просто не верилось, что можно вот так сидеть на морозе, имея призрачную надежду на нашу встречу.
- Свет в твоей комнате не горит, значит, ты не дома, у Артура ты тоже не мог быть, так как он в кафе, - для нее этот поступок будто ничего не значил, но для меня открывался целый океан эмоций.
- Но я просил его отвести тебя домой.
- Он и хотел, но я убежала, - она улыбается. Я должен сделать так, чтобы она улыбалась всегда, только этим можно исправить свои ошибки.
- Нам срочно нужно в тепло.
- Вот и ты начал говорить правильные вещи. Но погляди на этот золотой снег, он прекрасен.
Фонари окрашивали пространство в мягкий желтый оттенок. Снег просто отражал их свет. Так я мог думать раньше, но не сегодня.
- Солнце днем несет свои лучи на Землю, и первый снег способен впитать его и сиять золотой чистотой, это просто нужно понять и попытаться подражать ему, - этот снег я назову в ее честь.
Пропуская ее вперед, я провел рукой по спине. Она обернулась.
- Просто проверял, где ты прячешь свои крылья.
- Какие еще крылья?
- Разве ты не ангел?
- А разве ангелы летают?
И вот мы сидим в комнате, на окраине города, но нам казалось, что мы находимся на другой планете, где нет никого кроме нас. Неужели люди могут пропускать столь простые прелести жизни мимо себя. Ведь рецепт счастья до боли прост, нужно лишь найти человека, с которым тебе будет хорошо и не отпускать его.
Лампа мягко освещала комнату, а мы все сидим и болтаем, это и будет нашим личным миром. Здесь мы сможем спрятаться от всех и написать свою историю.
- Нам нужны краски, - я с непониманием уставился на нее, в полумраке ночи все походило на сон.
- Чего ты хочешь?
- Эта комната должна стать самой лучшей в мире.
- Когда ты пришла сюда она ею стала.
- Но я ведь не всегда буду здесь.
Я бы остался в этой ночи навсегда. Мы берем краски и рисуем на стенах, комната наполнялась светом.
;
3. Вкус жизни.
Двери автобуса распахнулись в холодный мир. Я быстро побрел в сторону магазина. Настя две недели назад простыла и все никак не могла поправиться. Это так встревожило ее мать, что она решила отвезти ее на три недели в санаторий. Всего три недели, не так и долго, можно подумать. Но не для молодых влюбленных. Когда чувства достигают столь высокой отметки, и потребность в родном человеке становиться безгранична, дни могут растянуться на недели.
Уже был поздний час, когда я смог высвободиться из городского плена и уделить время столь близкому для меня человеку. Завтра рано утром она уже уедет, так что в нашем распоряжении лишь сегодняшний вечер.
Ее мать была против наших встреч, поскольку я мог принести с улицы какой-то страшный вирус, и ее девочка заболела бы еще сильней. Похоже, она не видела, как начинают блестеть ее глаза после наших встреч. Возможно, ей просто не хватает чуточки душевного счастья, чтобы окончательно сорвать оковы надоевшей болезни.
Всего один вечер, за который нужно сказать столько слов и постараться запомнить друг друга, на последующие три ужасающе длинные недели.
Идея, чем занять спутницу своей жизни родилась у меня еще днем, именно поэтому я должен заскочить в магазин.
- Две бутылки вина, пожалуйста.
Денег у меня было немного.
- Какого именно?
- Красного и белого.
Расплатившись, я позвонил Насте и сказал, что уже подхожу к ее дому. Нотки радости в ее слегка охрипшем от затяжной простуды голосе поднимали мне настроение. Счастье в предвкушении последней встречи несло меня все быстрей.
На пороге меня ждали самые приятные объятия в мире и стойкий запах лекарств. До моего прихода она сидела и читала, погрузившись в грезы выдуманных персонажей. Сегодня они все нам будут завидовать, дорогая.
Я взял ее гитару и попытался сыграть что-то. Хоть у меня и был самый прекрасный учитель, талант от этого сам собой не мог возникнуть.
Она отобрала у меня гитару и протянула книгу, прочитанную накануне.
- Ты можешь оставить ее у себя, - мне хотелось подарить ей все на свете, но я мог предложить только книги. Книги, которые я тайком выносил из магазина, но если действительно уважал автора, то мог отдать последние деньги за произведение.
- Разве тебе не нужно отнести ее в библиотеку? – она указала на печать внутри книги.
- Ах, да, совсем забыл об этом.
Не важно, что она лежала у меня дома почти год.
Мы сменили тему, и речь зашла о болезни.
- Днем мне правда стало намного лучше, но мама не желает ничего слышать, она лишь говорит о рецидивах.
Настя всегда относилась несерьезно ко всем земным проблемам. Эту ее черту я буду любить, и боготворить целую вечность и еще пару дней после этого.
- Думаю тебе пора прогнать оттенок грусти из твоих глаз, сегодня я хочу сделать тебя счастливой.
- Твое присутствие уже делает меня счастливой.
После подобных слов невозможно держать себя в руках. Я хватаю это создание, сотканное из света, и прижимаю, как можно крепче. Порой настолько не веришь, в возможность своего счастья, что даже глаз недостаточно, чтобы передать всю глубину чувств.
- Ты вообще представляешь, как сильно я люблю тебя?
- Не думаю, что мне нужно это представлять, если я живу только когда ты рядом.
- А что же ты делаешь, когда я где-то там, за стенами квартиры?
- Болею.
Она, как всегда права. Если меня городские заботы и отвлекают от серости мира, то ей приходится прятать себя в страницах романов.
- Чем же нам заняться за те часы, что у нас остались?
- Неси шахматы и готовься почувствовать вкус жизни.
Настя достала доску и начала расставлять фигуры, у меня в руках две бутылки вина. Она все поняла без слов. Две бутылки, две стороны, только ты и я. Наша партия длиною в жизнь.
Правила довольно просты, пешка маленький глоток, серьезная фигура – большой. Играли мы быстро, но рассудительно, азарт захватывал нас с головой. Поражение или победа, в сущности, неважно. Нам нравилось делать что-то вместе, мы сидели вдвоем, спрятавшись от всего мира.
Довольно странно, как меняется восприятие времени человека, когда он рядом с тем, ради кого готов терпеть весь ужас мира. Минуты счастья готовы превратиться в секунды. А минуты разлуки в часы. Я говорю ей об этом, она «рубит» моего коня, мне приходится выпить.
- Прошу, не говори ничего, что может меня оторвать от нашей сказки.
Почему я не мог просто наслаждаться жизнью, рядом с ней. Почему меня так терзала мысль, что я еще долго ее не увижу.
- Тебе мат, Настюш. В ее глазах мелькнула искра.
- Не называй меня так.
Не знаю, почему ее это так бесило. Я любил ее имя, готов был просто повторять его. Для меня оно было ее частичкой, которую я всегда носил рядом.
Я хватаю ее за руку и притягиваю к себе.
– Хочу и буду называть, ты не посмеешь мне это запретить.
Она улыбается. Улыбаюсь и я. Два безумца.
Одной рукой я обнимаю самое дорогое, что есть для меня в этом мире. Другой глажу ее спину, хотелось запомнить ее всю.
Почему у нас так мало времени на двоих. Некоторые считают, что любовью можно насытиться и потерять всю остроту чувств. Интересно, те, кто так заявляют, вообще когда-нибудь любили? Я вот люблю и мне не стыдно говорить это той, что сейчас рядом. Ведь этот мир существует только для нас двоих и вся Вселенная должна замедлить свой полет, от полноты наших чувств.
Последний глоток, я уже не знаю, кто из нас победил, вдруг пришло окончательное понимание того, что не увидеть мне этих глаз еще довольно долго.
Груз неизбежности нахлынул на нас довольно внезапно. Настя направила пронзительный взгляд на меня.
- Сейчас я сделаю, что-то очень глупое.
Я с вопросом смотрю на нее.
Она подошла к окну, открыла его нараспашку, впустив холодный вечерний воздух, в наше убежище.
- Я влюблена!
Крик птицы счастья. Это так прекрасно. Я конечно ни разу не был в опере, но уверен, что ничего прекрасней этого там бы не услышал. Так молода и красива, слишком влюблена и слишком пьяна.
- Все это уже слишком.
Не хотелось нарушать столь прекрасный момент, но воспаления легких своей любимой желать я тоже не мог, поэтому отогнал ее от окна и закрыл его.
- Ты ведь скоро уйдешь.
Вот и была разрушена сказка.
- Да, часто нужно уходить, когда так тянет остаться.
- Отчего так происходит, дорогой?
- Мы просто живем в мире, где все наоборот. В мире, где счастью люди предпочли боль, только она дает им ощущение реальности, вот они ее и ищут повсюду.
- Почему же мы с тобой должны жить по правилам мира таких людей?
- Может и мы с тобой такие.
- Нет, нет, нет. Мы другие, это я точно знаю.
С этими словами она притянула меня к себе и сжимала очень крепко. Удивительно откуда в ней столько сил.
Я хотел что-то сказать, любое слово может оказаться неверным, должно быть в такие моменты нужно молчать.
- Ты точно сильней их всех и сможешь изменить эти правила.
- А ты?
- А я всегда буду рядом.
Она тихо заплакала.
Я стараюсь держаться и придать своей стойкостью ей сил, а может, самого себя пытаюсь обмануть. На душу будто повесили целую планету.
Поцеловав ее в последний раз, я покинул нашу обитель.
Так паршиво, что даже теплая ночь не могла радовать. Я снова зашел в магазин.
- Две бутылки вина, пожалуйста.
Денег у меня было мало.
- Какого именно?
- Дешевого.
Сегодня я буду пить за всех влюбленных в разлуке.
;
4. Жестокий мир.
Уже вторая неделя без нее. Постепенно можно принять любое испытание как данность и спокойно переносить разлуку. Особенно трудно заставить себя принять это долгими вечерами. Связь у нас была минимальна, мобильники там были запрещены ввиду какой-то духовной терапии.
Каждый день я заглядывал в свой почтовый ящик с надеждой на письмо от нее. Было в этом, что-то забавное, в нашем мире люди стали невероятно близки, но потеряли глубину чувств. Может быть, стали более поверхностны в своем общении, именно поэтому, в обычном письме могло скрываться гораздо больше, чем в сотнях электронных сообщений.
С удивлением я обнаружил сразу два письма адресованных мне, в одном даже прощупывался какой-то небольшой предмет. Будничная печаль растворилась в океане счастья, наконец-то!
**
Дни здесь тянулись непозволительно долго. И хоть я уже давно выздоровела, мама настаивала на продолжении нашей поездки, ради укрепления здоровья. Наверное, она права и может спокойно считать, что выполняет свой материнский долг.
Я старалась посещать всевозможные сеансы, чтобы хоть как-то отгородить себя от грустных мыслей. В какой момент мы стали так зависимы, что несколько недель уже считаем страшным испытанием. В этом потерянном веке, где люди совсем не замечают друг друга, можно наплыть, на островок чувств, тогда мы воображаем, будто под нами бесконечный остров. А когда приходиться покидать его, замечаем, как он мал. Боль разлуки с любимым вызывает лишь печаль. Хорошо ли это, уметь чувствовать?
**
Сложно передать всю гамму эмоций от предвкушения перед ее письмом. Стены комнаты заливали лучи заката, преображая все вокруг, и все наши рисунки на стенах словно дарили тепло. Ощущение того, что она рядом – грело душу.
Я разорвал конверт. На стол выпал небольшой красный камень. Я поднес его к свету, неровные грани заиграли в лучах заката. Улыбка не покидала моего лица. Во всем мире такой камень могла найти лишь она.
**
Гулять возле берега моря сегодня не хотелось. Бесконечная гладь воды, нагоняла тоску. Волны бы снова обрушивались на камни, я снова бы заплакала, глядя на яркий закат.
Неподалеку располагались пещеры, от них разило сыростью и смертью. Не то чтобы мне хотелось идти туда. Но может быть оттого в них так неуютно, потому что люди приходят туда, и оставляют все самое плохое, неустанно заглядывая в черные провалы, ведущие бесконечно вниз.
Случайно заглянув в одну из них, мое внимание привлек чуть видимый отблеск красного света. Опустившись довольно низко, солнечные лучи сумели проникнуть вглубь пещеры, зародив жизнь в маленьком кусочке камня.
**
Я мог наблюдать за камнем долго, но на столе меня ожидали два письма. Откинув разорванный конверт в сторону, я принялся читать послание моей любимой.
Настя писала от руки. Но я понимал, что даже так не передать всего одними словами. Действиями то не всегда это удается, но для меня этот лист бумаги был олицетворением всей красоты мира, которую только мог бы создать человек. Я прочел его раз шесть, восхищаясь каждой букву, каждым словом. Мне хотелось оказаться рядом с ней, просто быть рядом. Я и должен был быть с ней и никогда не отпускать. Дав себе обещание навсегда держать ее рядом, я схватил второй конверт.
**
Второй вечер сижу на берегу, держа в руке заветный камень. Мне было нужно, чтобы он смог впитал все тепло лучей этого солнца и за сотни километров мог согреть безумно близкого для меня человека. В такие моменты особенно ценишь время вместе. Но не с грустью в глазах, а с каким-то призрачным счастьем. Только так осознаешь, что и кто тебе нужен в этом мире, кому ты готов подарить себя.
Так, наблюдая за волнами, я и решила на следующий день отправить письмо, в котором для него будет заготовлен кусочек моей души. Не только в словах, но и в моей прекрасной находке.
**
Второе конверт был подписан ее матерью, в нем лежало короткое письмо.
«Сегодня вечером Настя пошла к морю в шторм, мы пока не знаем, что произошло, но она утонула. Я должна была тебе это сообщить»
Уже час я сижу и тупо смотрю перед собой, не понимая до конца, что именно произошло. Мозг отказывался принимать реальность. Стены комнаты куда-то исчезли, передо мной был лишь лист, на котором был подписан приговор для моей души. Может это все глупая шутка и сейчас я закрою глаза и, открыв их, пойму, что конверт был лишь один. Да, точно, так и будет. Но мир не собирался меня слушать, исчезло все кроме этих коротких строк…
Зачем все это? Зачем мы живем в этом мире? Почему все именно так? Почему я не удержал ее рядом с собой? В какой момент на мне лежит ответственность за уход света из этого мира?
**
Письмо отправят только утром, ну и пусть, лишь бы дошло до него, как можно быстрей. Затхлый воздух палаты только душил. С черного входа можно было незаметно выскочить в свежесть и чудеса ночи. Я быстро собралась и покинула территорию корпуса.
Над морем светила луна, вода наполнялась серебром. Было бы под рукой мелкое сито, чтобы собрала немного ее света и дать его людям.
Начинался шторм, а мне безумно хотелось жить, шум прибоя тихо звал к себе. Вода была хоть и холодной, но несла мистические силы луны, медленно унося меня от берега.
**
Бесконечные вопросы, не отставали от меня третий день. Предо мной постоянно находились ее грустные глаза, смотрящие как в день расставания.
Через неделю я смог впустить к себе Артура, только его я мог пустить к осколкам того, что осталось от меня. Он не собирался меня утешать. Будучи не глупым парнем, он понимал, что сопереживания тут не помогут. Какое может быть сочувствие, когда незнакомо и близко дыхание смерти, не отпускающее бессонными ночами.
Он принес выпить. Напиваться мне не хотелось, но я должен был. Молча мы просидели несколько часов. Ночью Артур ушел. Ему нужно было уезжать куда-то на пару недель. Он боялся оставить меня одного, мне было все равно.
Объективная реальность впоследствии стала для меня невыносимой, я становился завсегдатаем местных баров.
- Ты уверен, что тебе оно нужно? – бармен редко о чем-то со мной говорил, но иногда когда народа оставалось мало, мы перекидывались парочкой фраз.
- Я просто знаю, что оно мне нужно, я уже заплатил за последствия гибелью своей души.
Откуда у меня эти слова, мир снова менялся, но становился с каждым днем все хуже. Когда я успел так опуститься? За то время пока был заперт в комнате, наполненной нашими рисунками, или когда позволил забрать ее.
В любых наших действия и поступках кто-то находиться рядом, возводя тебя к небесам, либо помогая опуститься на дно.
- Ты мне рассказывал, что она ангел, думаешь это, сближает вас?
Как много он понимает, но, сколько еще не знает. В том мире, где я оказался, всего неделю назад, нет места ангелам, все хорошее погибло где-то вдали от меня, там, где она мечтала всегда быть рядом. Сейчас передо мной лишь открывались врата во тьму, так почему бы не ползти в них, а влететь на бешеной скорости.
- Ты разве знаешь, как они выглядят на самом деле, да для меня она была такой. Но ее здесь нет, - внутри что-то судорожно сжималось, этот процесс уже не остановить.
Именно в этот момент я понял, насколько ужасен и жесток наш мир, разве он стоит того, чтобы беречь его и существовать по его законам. Отвечать было некому.
Мне снился сон, я в своей комнате, но все что могло напомнить о тебе, исчезло. Так будто и не было тебя никогда. Меня окружали только пепел и прах.
Сколько раз я приходил уже сюда, мне хотелось спрятаться от всего мира. Но погружаясь в себя, становилось только хуже. Во мне все было на двоих, это и было моим миром. Когда же ты ушла, мир превратился в руины.
В этот раз что-то изменилось, явное присутствие кого-то еще заставило меня озираться. Ты подошла ближе, твой силуэт я узнаю везде, твои глаза наполнены сожалением.
- Ты не должен оставаться здесь навечно, - ее голос наполнял пространство, она была так реальна.
- Но мне больше нигде нет места.
- Может ты просто его не искал.
- А может мне и не нужно его искать. Все что-то ищут, когда потеряли, но не пытаются вернуть ушедшее.
- Ну что ты дорогой, конечно, они пытаются, но есть вещи, которые вернуть невозможно.
Я не хотел ей верить, эта правда была не для меня.
- Они недостаточно стараются, слишком слабы, мы были сильней.
- Да, мы были такими, но наше время ушло.
**
Я очнулся в своей комнате, легкие рвались от нехватки воздуха. Открыв окно и впустив закат в комнату, я осмотрелся по сторонам. Вроде бы ничего не изменилось, и стены те же, и рисунки на них.
Но на столе лежал кровавый камень и два письма. Мир страданий и боли продолжал существовать, в котором я остался один.
;
5. Антарктика.
Не первый раз пишу письмо для нее. В нем я высказываю все, что должен был объяснить раньше. Пока растут эти строки, мои иллюзии о том, что все это было просто глупой шуткой, казались реальными.
В баре оставались только я и небольшая компания музыкантов, я был на их концерте этим вечером. Я не запомнил ни одной песни, я просто улетал куда-то далеко, пока звучала музыка.
- Что ты пишешь? – ко мне подошла девушка, кажется, в группе она играла на гитаре.
Все мне казалось сном, поэтому я слегка вздрогнул и пристально уставился на нее. Такая живая, такая настоящая.
- Извините?
- Ты уже второй час сидишь и что-то пишешь.
Уже два часа прошло. Наверное, стоило пойти домой, я достаточно выпил, чтобы просто упасть на кровать и постараться забыть все на свете.
- Письмо, - я мог бы легко соврать, но ложь бы ничего не изменила.
- Кому?
- Девушке.
- Тогда почему же ты грустишь?
- Это письмо она никогда не получит.
Я ждал ее реакции хоть и понимал, что сам уже сижу чуть ли не в слезах. Она не собирается уходить.
- Может тебе стоит пойти с нами?
Что это? Сочувствие? Она ведь понимает, что я вообще не в состоянии поддерживать нормальную беседу.
- Куда?
- Да в отель, мы послезавтра уезжаем, вот и решили отметить.
Почему она зовет меня с ними? Должен ли я согласиться?
- Почему бы и нет.
Девушку, что позвала меня, звали Аня. Она была милой и общительной. От всей их компании исходило какое-то живое тепло. Я чувствовал себя явно лишним, но покидать их мне не хотелось.
Номер находился на пятом этаже, в нем уже были их друзья. Я старался держаться ближе к Ане, она знакомила меня с кем-то и ободряюще улыбалась. Я потихоньку расслаблялся.
Повсюду разносилась музыка, но в душе у меня зияла огромная дыра, которая вбирала в себя все, но не могла заглушить леденящий холод.
Аня тянет меня танцевать, мое тело мне не подчинялось. Мы качались в такт музыки, прижимаясь, друг к другу. Совсем разные, совсем незнакомые.
В ней будто горел неиссякаемый факел счастья. Мы пили вместе и смеялись. Реальность ускользала от меня, будто вода сквозь пальцы. Я не знал, правильно ли я поступаю.
Выйдя на балкон чтобы освежить голову, я наблюдал, как за окном зима медленно уступала позиции осени. Возможно, и мне пора очнуться от своего кошмара. Прохладный ветер принес ясность рассудку, я достал письмо, которое писал накануне. Подобных писем у меня хватило бы, чтобы выпустить книгу.
- Ты была для меня всем, я не могу просто забыть тебя.
По щеке ползли слезы, но глаза оставались сухими. Я все еще не готов вернуться. Возможно когда-то, но не сейчас. Вино и веселье не заглушило боль, я лишь понял насколько мне тяжело.
Вниз медленно летели капли с крыши. Я чувствовал, что и сам готов улететь куда-то вниз, меня ведь уже ничего не держит.
В центре номера Аня танцевала с каким-то парнем, они целовались уже минуты три. А ведь я мог быть на его месте, может не сейчас, а когда-то раньше. В какой-то другой жизни.
Обрывки прошлых воспоминаний нахлынули очень резко. Все жизнь до Насти походила на воспоминания совсем другого человека, но точно не меня. А все, что было после, словно немое черно-белое кино, в котором главный актер умирает изо дня в день. Это поганое чувство совсем не покидало меня.
- Нужно уходить, срочно, я должен уйти.
Схватив бутылку, я покинул номер по-английски. Все эти люди казались мне нереальными, слишком живыми, слишком счастливыми.
На улице меня встретил еще крепкий ночной мороз. Я медленно побрел куда-то, напиваясь все больше.
В голове стоял лишь ее образ, мы даже о чем-то говорили, безлюдная ночь позволяла быть самим собой. Проходя под мостом, я услышал знакомый голос
- Все так же бредешь в поисках счастья?
Это был старик, которого я встретил, в один из лучших дней своей жизни. Тогда он помог мне, указав на то, как глуп я был.
- Не уверен, что для меня существует это счастье.
- Неужели ты его упустил? – он с вопросом смотрел на бутылку в моей руке. Не раздумывая, я отдал ее.
- Мне кажется, что я его предал.
Мы молча стояли рядом.
Я вспоминал, как под этим мостом Настя учила меня надувать пузыри. Ученик из меня был так себе, поэтому часто наши уроки заканчивались бесконечными поцелуями.
Я вспоминал, как мы уезжали до конечной станции на трамвае, а потом несколько часов брели до дома, замерзшие, но счастливые.
Я вспоминал, как по ночам мы ходили на качели, а после танцевали в лучах луны.
Я вспоминал, как мы клялись жить только друг другом. Я представлял, как в очередной совместный день попрошу руки и сердца. Весь мир был не властен над нами.
Мы не были парой, мы были одним целым, полюбив друг друга на столь короткий срок. Я ненавидел мир, слово справедливость было точно не о нем. Всю боль я постоянно носил с собой в том месте, где раньше горел огонь.
Мои мысли прервал его голос.
- Не думал ли ты, что пора двигаться дальше, ведь шаг вперед не означает предательство.
- Я способен лишь падать куда-то в сторону, - я с трудом произносил слова.
- Что будешь делать дальше?
Вот куда я пришел, к пьянству под мостом. Где обо мне волнуется старик, которого я видел второй раз в жизни.
- Мне больше нечего делать.
- Тебе нужно уехать, сбежать если не от мира, то хотя бы от самого себя.
Разве можно сбежать от себя? Я уже ничего не слышал, может он и продолжал стоять молча. Или говорил что-то в спину.
По ночной улице медленно шли проститутки. Неужели я выглядел так ужасно, что ни одна не заговорила со мной.
Вернувшись в свою комнату, холодная хватка смерти царапала горло уже почти физически. Что ж я ждал тебя довольно долго.
В беспамятстве опустившись на кровать, я рассчитывал уже никогда не очнуться.
;
6. Вероника.
Артур все так же продолжил заглядывать ко мне. Мы никогда не говорили. Давно уже не было сил отвечать. Мы оба ждали, когда я оставлю этот мир.
Порой мое сердце переставало биться, и я уже готов был оправиться в вечный мрак, но что-то заставляло его приходить в себя и поддерживать жизнь в разбитом теле.
Я пропустил ее похороны, но продолжаю ежедневно переживать свои.
Кто-то мне говорил, что опускаться можно бесконечно долго, но вот уже целую неделю ничего не менялось. Я сидел в этой нише страданий, не видя света. Никто не может жить в темноте, вот и у меня закончились силы.
В одно утро я постарался привести себя в порядок и решил уехать подальше от этой комнаты.
Пристанище я нашел в одной из церквей, где меня приняли на работу, пообещав кров и еду, за ежедневную работу. Именно это мне и было нужно. Хотелось посвятить свою жизнь хоть чему-то.
Частенько я слушал служения. Их слова были полны лжи, но мне так хотелось им верить. Местный представитель Бога часто говорил со мной. Очень много красивых слов о страданиях и вознаграждении. Я уже не мог просить справедливости, да и у кого ее требовать? У Бога? Но я не верил тем, кто отстаивал его веру на Земле.
Обычно я следил за овощами в теплицах или ухаживал за розами в саду. Бывало, целыми днями я сидел там и ни о чем не думал. Все бы отдал, чтобы просто суметь забыть.
Когда наблюдаешь, зарождение чего-то прекрасного и всеми силами стараешься помочь, можно подумать, что мир не так уж и плох. Если в нем есть столь прекрасное. Почему же мы вынуждены постоянно страдать?
Были ли люди счастливы, если все бы мы попали в райские условия беззаботности и света. Может быть. Но мне было известно, сколько живут розы, после того как их отсюда выносят.
Иногда в корпус для работников приезжали люди, либо ищущие бога, либо себя. Но все их стремления часто объединяло одно – потеря.
Я снова спорю в саду с местным посланником Бога. Вокруг нас ходят люди, многие просто любуются красотой в этом царстве цветов.
- Все в мире взвешено, и счастье часто граничит со страданием, - он звучал как цитатник.
Мне никогда ни в чем его не убедить, на его стороне непоколебимая истина.
- Но сколько в мире людей, жизнь которых только и наполнена страданием.
- Никто и не отрицает их существования, но с вашей стороны говорить о справедливости глупо, поскольку все мученики будут вознаграждены после смерти, - ему нравилось со мной общаться, он верил, что рано или поздно и я смогу понять его мир.
- А ни кажется ли вам, что если жизнь человека до краев наполнена страданием, то его вера просто растворится, получается, что и он не заслужил рая.
- Все совсем иначе, после смерти, повстречав Бога, человек понимает, что его жизнь была лишь испытанием духа и непременно раскается и уверует.
Меня не покидает чувство, что все вокруг меня никогда не знали людей. Хорошо, видимо жить в мире иллюзий и надежд. Я молча погрузился в собственные мысли.
- Сколько вы были вместе? – он впервые спросил меня о ней.
- Четыре месяца.
- Не так и долго.
- Для меня это больше целой жизни, - я хотел верить, что хоть кто-то сможет меня понять.
Этим же вечером я сидел в саду и наблюдал за цветами. Эта терапия мне нравилась, было в ней что-то невинно прекрасное. Сложно думать о плохих вещах, глядя на красоту.
Ко мне подошла девушка и села рядом, на вид ей было около 30, но глаза ее выдавали. Пережить она успела гораздо больше для 30 лет.
- Красивые цветы.
Мне не хотелось говорить, и в то же время из меня рвался безумный крик. Но здесь его никто бы не услышал.
- Что? Цветы? Да, очень красивые.
- Зачем ты постоянно споришь с ними о таких вещах? - кажется, она и сама не знала, почему подошла. Наверное, все мы здесь хотели, чтобы кто-то нас услышал.
- Я просто рассказываю о своей реальности, даль, что меня никто не слышит.
- Сколько тебе? – она спросила о возрасте. О нем я никогда не думал, зачем считать свои года, их и так не много.
- Мне было около 20, когда я умер.
- Значит, для тебя идет уже вторая жизнь.
- По-твоему это жизнь? - я поднялся и ушел.
Ей было 32 года. Самое неудачное время, чтобы потерять себя. Ты уже полностью привыкаешь к жизни, мир кажется незыблемым. Счастье в ежедневной серости и будничной рутине, она тоже оказалась его лишена. Ее звали Вероника.
Иногда мы случайно встречались, обменивались приветствиями и уходили, душить друг друга чужим горем не хотелось.
Вечером я решил пройтись вдоль озера. Лучи заката отражались от водяного зеркала и проникали куда-то глубоко, где их ждал холод.
Вдоль берега располагались лавки. На одной из них виднелся знакомый силуэт Вероники. Она приходила сюда и тихо плакала. Мне не хотелось ее тревожить, но что-то внутри заставило меня сесть рядом.
Какое-то время я просто сидел и слушал ее тихие всхлипы, пока она не заговорила.
- Иногда я просыпаюсь и думаю, будто ничего не произошло, - ей хотелось выговориться.
Но каждый из нас думал только о своем, и говорить нам приходилось о разных вещах.
- Способны ведь некоторые видеть во всем что-то хорошее, - я почему то начал говорить о Насте, впервые за эти полгода.
- И часто не могу уснуть, мне кажется, что родные не оставили меня, а просто разыграли и скоро все мы посмеемся над этой шуткой, - она была здесь уже месяц, говорить о шутках было безрассудством. Но что еще нам оставалось делать.
Каждый рассказывал свою историю, все, что накопилось, рвалось наружу. Редко мы отвечали друг другу. Но понимали все, о чем рассказывал собеседник. После этого приходило облегчение.
Я проводил ее до комнаты. Вернувшись к себе, впервые моментально заснул спокойным сном.
Это вошло у нас в привычку, иногда мы сидели в саду, иногда у озера и просто говорили. Говорили в пустоту, но в то же время, обращаясь к кому-то.
Всем нужен тот, кто сможет понять не только слова, но и движения и даже просто взгляд. Когда-то это было доступно и нам.
Так продолжалось несколько недель, пока мы не стали просто сидеть, молча созерцая закаты. Лучи солнца смогли пробиться сквозь преграду льда и если не оживить, что было убито, то расчистить завалы боли, накопившиеся внутри.
Я уже ни с кем не спорил, днем я работал в теплице, а вечерами сидел рядом с ней.
- Я, конечно, понимаю что это очень глупо, но я должен сказать, спасибо тебе за все, - я говорил искренне, как и раньше, но впервые за все время говорил о чем-то хорошем.
- Да, спасибо и тебе.
Спустя пару дней она решила уехать, я пошел провожать ее у ворот.
- Уверена, что можешь вернуться в тот мир?
- В чем вообще можно сейчас быть уверенной, - она улыбалась, неужели мы смогли излечиться.
- В чем угодно, но не в самом себе.
- Знаешь, ты помог мне обрести уверенность в людях.
- Не позволяй им разрушить тот свет, который есть в тебе.
- Обещаю, что не позволю, - она подошла вплотную и обняла меня. Ее волосы пахли розами, тело было наполнено жизнью, она спасена.
- До свидания, Вероника.
- Звони, если посчитаешь нужным.
- Договорились.
Она возвращалась в город, в объятия ужаса общества и чудес людей. Она оказалась гораздо сильней меня и больше ее ничто не сломит. Эти мысли уносили меня куда-то далеко, пока я вновь не пришел к озеру.
Людям нужно так мало, так мало. Это легко понять, все мы можем сделать мир чуть лучше для тех, кто рядом.
В закат медленно улетали птицы, он сидел и улыбался заходящему солнцу. На душе было спокойно. Больше его ничего не тревожило, оранжевый свет заходящего солнца принес свободу. На лице мелькнула улыбка, он вспомнил Настю.
Так и сидел он один на берегу огненного озера. К полуночи его сердце уже не билось.
;
7. Эпилог.
Вероника, стояла в магазине и задумчиво изучала полки книг. Иногда хочется прочесть историю о людях, в жизни которых все было хорошо.
Рядом стоял старик и задумчиво наблюдал за ее выбором.
- Как вы можете читать подобное? – в его глазах сияла ободряющая улыбка.
- Хочу понять, как нужно жить.
- Непостижимая истина. Как бы мы не старались жить правильно, ничего не выйдет.
Вероника задумчиво разглядывала его, было в нем какое-то великое, но простое понимание мира.
- Все это мне известно. Люди просто не ценят свое счастье.
- Нет, проблема не в том, что мы не ценим счастливые моменты, а в том, что жить счастливо мы хотим вечно, - он на секунду замолчал, взглянув на Веронику.
Она молча ловила каждое слово. Он продолжал говорить.
- Люди мало того что не бессмертны, так они еще и заставляют себя страдать и топтаться на месте. Мир никуда не пропадает, когда приходит горе, он лишь дает нам понять, что счастливыми мы можем быть, познав несчастье.
- Но ведь есть люди, жизнь которых беззаботна и у них нет причин быть несчастными.
Старик мило улыбнулся и ответил.
- Ты, правда, считаешь, что такие люди бывают искренне счастливы?
Вопрос был риторический.