Наших бьют

Александр Васильевич Стародубцев
Ох, уж этот клич... Пятьдесят три года миновало, а и сегодня, как вспомнишь, словно стеклом по слуху. 

Раздался этот клик  на Донбассе. В шахтерском городке, носящем тогда имя им. Артема, что в нескольких километрах от, ныне печально известной, Горловки. Раздался близко к полуночи. Окна в комнатах общежития этой майской ночью были распахнуты и зов о помощи услышали все. Более двухсот человек проживало в общаге. Считай, батальон молодых, призывного возраста, парней.

В коридорах первого и второго этажа скоро захлопали двери комнат, а по каменным ступеням лестницы застучали каблуки кирзовых ботинок, какие выдавали будущим  шахтерам на время обучения.

Толпа самовольщиков хлынула мимо растерявшейся  дежурной. Сегодня покой жильцов охраняла комендант общежития, какую парни между собой уважительно называли,  тетя - Сима.

- Куда?! Куда?! Хлопцы... одумайтесь... вернитесь... - предчувствуя недоброе, давясь тревогой, выкрикивала растерявшаяся женщина. Запоздало вспомнив о телефоне, дрожащей рукой пыталась накрутить номер директора.

А толпа уже вытекала на просторную спортивную площадку, где каждое будничное утро проводились построения училища на утреннюю поверку и развод на занятия. В выходные дни ребята азартно играли в спортивные игры, баловались штангой.

Скапливались молча в палисаднике, что невысоким штакетником отделял спортгородок от обочины проезжей части проспекта Пионеров. Под светом ночных фонарей, неохотно проглядывавших сквозь зелень молодой листвы, толпа выглядела безликим темным скопом.  Была подобна грозовой туче, какая затаилась над краем горизонта и в молчаливой угрозе копит заряд.

А все началось вчера. Праздничным первомайским вечером. Днем училище прошло мимо трибуны отцов города организованной колонной, распевая бравурную мелодию: "Комсомольцы - добровольцы". Вечером ребята были отпущены в увольнение.

Из горсада благополучно вернуться удалось не всем. Кому посадили под глаз приличный фонарь. Кому - разбили нос.  Кому-то порвали рубашку. Кто-то, убегая, потерял туфлю... Нападали местные пацаны. Вылавливали одиночек. Били без причины, абы побить "фезеушника". Обидели все училище.

На другой день второкурсники прошли по комнатам и объявили, что вечером в сад идут все. Кто не пойдет - пусть не обижаются.
До горсада по проспекту меньше километра. Двинуться всем вместе - нет смысла. Заметят. Разоблачат. Разгонят. Решили оккупировать сад в россыпную, сбиваясь по одной-две учебные группы.

Семен Ясенев, староста одиннадцатой, шел со своими ребятами. Учились они на машинистов рудничных электровозов.  Электрослесари и проходчики пробирались другими путями.

На половине пути их перехватил мастер производственного обучения - Гузеев Александр Васильевич. Строго попенял саросте на опасные замыслы, велел парней возвратить. Семен так и сделал. А повернув за угол, они устремились в сад по другой улице.

В саду, у таннцплощадки, от будущих шахтеров  становилось тесно. Второгодники  велели им кучками прогуливаться по аллеям сада, а когда начнется заварушка, сбегаться на призыв.
Вчерашние обидчики ребят забились на огороженную оградой танцплощадку затерялись в толпе и в трусливом ознобе соображали - как им теперь быть.

Через какое-то время от заводил "операции" пришло указание - всем возвращаться домой, поскольку вчерашних обидчиков не нашли, а невинных людей трогать грех. Все парни мирно вернулись в общагу и завалились спать.
Но отморозки не успокоились. Подкрались к общаге, выловили вернувшегося со свидания эектрослесаря и разбили ему недавно целованные любимой девушкой губы.

Ту вылазку Семен проспал. Проснулся уже когда все убежали. Одному скользить мимо коменданта, явный прокол и Сенька сиганул со второго этажа по пожарной лестнице. Скоро его встретили друзья, сообщили, что догнать варнаков не удалось. Вернулись


И вот этот клик...
Стихали редкие оговорки выбежавших под окно общежития парней. Толпа густела.  Густела и тишина. Наливалась гремучей смесью, какая, случись искра и полыхнет.

Драться охоты не было. Семен еще ни с кем в жизни не дрался. Не от того, что был труслив или слаб. Постоять за себя он мог. Никто из парней училища не удосужился поворить его рывок,  одной рукой вымахнуть над головой штангу весом в четыре пуда. Просто не было нужды драться. Он никого не трогал, не трогали и его.
Можно ли было улизнуть сегодня от этой вылазки? Можно. Но, тогда, среди своих он бы перестал быть своим, где один за всех, а все - за одного.

От Дома культуры, со стороны шахты  Северной приближалось  человек двадцать парней. Шли кучно. По тротуарам противоположной стороны проспекта. Злонамерений в их поведении не замечалось. Кто-то закинул на плечо пиджак, кто-то закатал рукава свитера, кто-то беспечно покручивал у щеки веточку сирени. В гнетущей тишине было слышно шарканье подошв.
Они бы прошли благополучно... Уже почти миновали готовую к броску толпу... Маятник терпения поджидавших уже готов был качнуться в сторону успокоения.

И тут с тротуаров, донеслось игривое или насмешливое:
- Ну, что - штангисты...
Тишина осеклась. Поперхнулась. Семен услышал вскипающий  вокруг себя тяжкий выдох, перерастающий в рычание и рев. Успел заметить, как ноги всех, шедших по тротуарам, парней разом согнулись в толчке и сорвались на рысь.
Никто не командовал, но вся орава, в следующее мгновение, волной перехлестнула через штакетник и кинулась в погоню.

Наиболее резвые вырывались вперед, остальные отставали и швыряли в убегающих кусками засохшей до каменной твердости грязи.. Семен в число спринтеров не входил, поскольку увлекался тяжелой атлетикой, а потому бежал в замыкающей группе.

Краем глаза успел заметить падающего на обочину местного парня. Другой сидел поодаль, зажав голову руками. По рукам сочилась кровь...
Неизвестно, какой бы еще бедой закончились эти гонки, если бы из рядов преследователей не донеслось паническое:

- Тарасов!... -
Этого вопля хватило, чтобы все посмотрели в нужную сторону. По проспекту, со стороны Нелеповки, освещенный ночными фонарями, исполинскими шагами поспешал Михаил Денисович. В такт шагов размахивал руками. Словно лыжник. Словно загребал ими, чтобы двигаться быстрее. В правой руке была зажата бита для игры в городки...

- Ой! Батя!... - стрельнуло в мозгу каждого преследователя.
Последовавшее затем движение большой группы людей Семену довелось увидеть еще раз на военной службе, во время строевой маршировки роты. - Все разом развернулись на месте и еще быстрее кинулись назад.
Теперь в глазах бегущих парней отблески фонарей не светились боевой отвагой, а мерцали потерянностью и страхом.

Михаила Денисовича, директора училища уважали за справедливость. Любили за отцовскую заботу. Боялись - за строгость.
Неукротимая, недавно, толпа торопливой змейкой прошмыгнула в бщежитье мимо торжествующей тети Симы и мышками юркнула под одеяла.

Тигриный рык разгневанного директора слышала каждая комната:
- Идиоты! Не могли мне сказать... Я бы тех мерзавцев сам нашел и отлупил. А вы как шпана, разбоем занялись! Людей невинных покалечили. По тюрьмам рассадят... -

На другой день нескольких парней вызывали к директору "на ковер".  Не обошла судьба и Семена, как зачинщика массовой драки.
Через два дня училище было собрано в клубе на общую порку. На первом ряду - трое пострадавших.

Такого сурового лица директора Семен раньше и потом не видел. Говорил он резко. Грубо. Безжалостно. Велел бухгалтеру посчитать убытки пострадавших. Сумма в рублях составила более трехсот рублей. Директор потребовал назваться участникам драки.

Никто не решался. Семен встал и оглядывал зал, недоумевая, почему больше никто не встает. Ведь на ковер вызывали не его одного и ярлык бандита присвоили не только ему... Ребята его группы ухватили Семена, кто за что и усадили на место.

Директор потребовал ответа еще раз, но ребята крепко держали своего старосту.
- Никто не признается, значит все виноваты. Всем и отвечать. - Гремел над залом директор. -  Бухгалтер, вычтите ущерб из заработков у каждого. -

А это значило, что все ученики, на уроках слесарного дела, смастерят по одним плоскогубцам бесплатно.  В фонд погашения. А так бы получили по полтора рубля. За такой мудрый вывод безобразников из беды, Михаила Денисовича стали уважать еще больше.

В последующие дни выяснилось, что свару распалила кучка отморозков, которую молодежь города не считала своими друзьями, а пострадавшие  местные парни, были совершенно непричастны к возникшему конфликту.

Хватило ума. Разобрались. Помирились. Подружились. Местные ребята приходили играть в волейбол и баскетбол. Мы ходили в спортзал шахты в секцию бокса. Одной командой с ними ездили выступать на соревнования в Дзержинск.
 Местную шпану приструнили и никаких недоразумений больше не возникало.

Не вспомнился бы этот эпизод, да и нет в нем ничего интересного, если бы нынче не терзали Донбасс события не сравнимые с тем случаем по масштабу потерь и по глубине трагедии.

Но, до чего же однородна аналогия между той досадой и нынешней  бедой Украины?! - Тогда малая горстка отморозков разожгла в городе драку между нормальными парнями. А нынче такие же отморозки, последыши Бандеры - разожгли братоубийственную войну между жителями всей Украины. Да только ли...

 Верится, что очнется Украина. - Прозреет. Стряхнет нацистскую погань.
Помудреет Россия. - Повинимся. Помиримся. Подружимся.

На левом снимке: Училище идет на демонстрацию 1 мая 1963 года.
На правом снимке: ДК, видный на первом снимке, в наши дни.