Я помню густую темноту осенней ночи. Не было завывания ветра, не качались деревья за окном, а просто сгущался мрак, таинственно повисая на стенах. Не видно было ничего, и в тоже время я всё мог разглядеть: видел дверь, застывшую и ожидавшую, что кто–то неведомый вот–вот повернёт ручку; видел полки с книгами, дремлющими под слоями пыли; видел твои глаза… Видел свою давнюю собеседницу тишину. Она сидела напротив меня и напевала что – то грустное, прикрыв лицо ладонями, сквозь которые светилось её лицо. Медленно раскачиваясь в кресле, я наслаждался оцепенением и страхом. Чьё – то холодное дыхание тревожно прокатилось по комнате, заставив меня обернуться на чёрный силуэт двери. Она скрипнула и в комнату вошла Ты. На тебе было траурное чёрное платье, ты парила по воздуху приближаясь ко мне, впившись в меня неподвижными печальными глазами. Слова где – то застыли, мы слились в холодном поцелуе. Дрожь волнами прокатывалась по моему телу, некогда розовые щёки твои были бледны, а бездонные озёра глаз превратились в холодный мрак. Ты молчала и просто смотрела на меня. Комнату наполнил сладковатый запах ладана, пронзающий воздух тревожной неизбежностью. Вокруг всё было мрачно и торжественно… Прикосновения твои не грели меня, а сковывали. Но я любил тебя. Любил твои холодные губы. Твоё траурное платье. Могильный аромат ладана… И Ты любила меня. Любила так, как невозможно было любить – до последнего вздоха, взгляда, прикосновения… А ночь всё гуще лила свои краски в комнату, укрывая нас своим спасительным мраком, смешиваясь с запахом ладана.
Утром я узнал, что ты давно умерла.