"ТЕЭТЕТ"
Могут ли истинные знания основываться на ощущениях? Нет, ведь в этом случае мы должны будем допустить, что наши ощущения абсолютно точно соответствуют реальности. Но это неверно, ибо общеизвестно, что ощущения лишь приблизительно отражают реальность.
Кроме того, необходимо признать, что реальность вечна изменяется. Нечто само по себе не есть одно. Нельзя сказать ни что оно есть, ни каково оно; если назвать что-то большим, всегда останется возможность тоже именовать малым, а тяжелое может оказаться легким. Всякое утверждение относительно. Ничто не существует как что-то или какое-то, но из порыва движения и смешения одного с другим возникают все те вещи, про которые говорят, что они существуют, хотя говорят неверно, ибо ничто никогда не есть, но всегда становится. При обозначении явлений надо избегать выражений, обозначающих неподвижность. В согласии с природой вещей нужно обозначать их в действии, становлении, создании, гибели, изменчивости.
Следует учитывать, что ощущения не существуют сами по себе. Они всегда есть следствие взаимодействия ощущаемого с ощущающим. Так, например, белый цвет не есть свойство предмета и не есть свойство глаза, это только свойство ощущения – взаимодействия глаза с предметом. Таким образом, ощущение неразрывно связано как с реальностью, так и с нашим сознанием. Это как бы мостик между ними. Но, фиксируя какое-то определенное свойство изменяющейся реальности, ощущение отражает ее лишь приблизительно. С другой стороны, наше сознание способно порождать ощущения без взаимодействия с реальностью (бред, сновидения, галлюцинации), но при этом не всегда точно отделяет ложные ощущения от истинных.
Итак, ощущения дают лишь приблизительное отражение реальности. Но этого мало. Ощущая что-то мы можем еще не знать его. Например, увидев незнакомую письменность, мы можем судить о цвете, размере букв, но мы не можем постигнуть смысла написанного. Мы ощущаем, но не постигаем предмет.
Утверждающие, что ощущения и знание это одно и тоже, должны признать, что, после того, как мы перестаем ощущать предмет, мы перестаем его знать. Но в жизни все наоборот. Человек, к примеру, знает, что плащ его красный, даже не видя его.
Суть (идею) вещи невозможно постигнуть чувствами. Если брать каждое чувство в отдельности, оно дает лишь частное представление о вещи. Ее суть открывается не органами чувств, а душой. Именно поэтому вещь могут видеть многие, но иметь о ней правильное представление дано только мудрым.
Но тогда, знание - это не чувственное представление, а умозаключение, сделанное душой.
«ФЕДОН»
Поскольку человеческие чувства несовершенны и обманчивы, душа приходит в соприкосновение с истиной лишь через посредство чистого мышления. Подходя к решению любого вопроса строго отвлеченно, человек скорее постигает истину, чем исследует ее при помощи телесных чувств. Идеальные понятия постигаются только мышлением. Телесными чувствами невозможно обнаружить ни прекрасного как такового, ни доброго как такового. Их нет в реальности. Но с помощью мышления мы открываем, что они существуют.
Следовательно, в жизни, пока человек обременен своим телом, он не способен постигнуть истину. Лишь после смерти душа человека может отдаться чистому мышлению, и только тогда ей открывается истина.
Но существует ли душа после смерти? Несомненно! Один закон простирается над всем сущим: все возникает из своей противоположности и в нее возвращается. Большое идет от малого, доброе от злого и т.д. Таким образом, и смерть происходит от жизни, так же как жизнь от смерти. Мертвое возникает из живого, а живое из мертвого.
Души умерших переселяются через некоторое время в новые тела, и этот процесс уравновешивает всеобщее умирание. Возвращаясь к жизни, душа сохраняет в себе некоторую память о минувшем. Живущий человек имеет в себе воспоминания о былых перипетиях его души. Эти припоминания и есть врожденные знания. Но к постижению их человек приходит не путем напряжения памяти, как при обычном припоминании, а путем отвлеченного размышления или мышления. Эти врожденные знания есть именно идеальные представления (равное как таковое, доброе как таковое) – абстракции, не постигаемые чувством, а вложенные в душу.
Душа по сути своей чистая, неизменяемая, идеальная субстанция. Однако в процессе жизни человек может «отяжелять», «марать» свою душу земными привязанностями. После смерти такая душа не стремится к идеальному миру, она тяготеет к миру реальности и вновь возрождается в новом теле. Это тело – не обязательно тело человека, ибо свою душу имеет все живое. Воплощаясь в теле, душа не приносит памяти о былой жизни, но определенным образом формирует характер, пристрастия и привычки человека. Только душа философа, то есть человека, сознательно отрешившегося от всего земного, не возрождается более, а переходит навсегда в идеальный мир богов и там обретает вечное блаженство.
Бессмертна ли душа? Очевидно, ибо всякая идеальная субстанция (например, горячее как таковое и холодное как таковое), рождая противоположность, никогда в эту противоположность не переходит. Именно в силу своей идеальности она неизменяема. Если какое-то тело остывает, вовсе не означает, что исчезает горячее как таковое. Просто идея горячего уходит из этого тела и заменяется идеей холодного. Перенося эти рассуждения на человеческую душу, мы должны признать, что жизнь входит в тело лишь вместе с душой (то есть, душа есть идея жизни). После ухода души из тела, им овладевает идея смерти. А раз так, значит идея жизни не может нести в себе идеи смерти. Следовательно, душа бессмертна.
«ФЕДР»
Что такое любовное исступление? После своего отделения от тела, душа попадает в идеальный потусторонний мир и там наслаждается идеей красоты. Продолжительность пребывания души в сфере идеального зависит от ее добродетели. Возвратившись потом на землю, душа забывает все виденное. Но встретив на земле нечто напоминающее идеальную красоту, душа ликует и радуется. Это и есть любовное исступление.
«ТИМЕЙ»
1. Сущее и несущее
Для начала следует разграничить две вещи: что есть вечное, не имеющее возникновения бытие и что есть вечно возникающее, но никогда не сущее. То, что постигается с помощью размышления и объяснения, очевидно и есть вечно тождественное бытие, а то, что подвластно мнению и неразумному суждению, возникает и гибнет, но никогда не существует на самом деле.
2. Причина возникновения космоса
Все возникшее нуждается для своего возникновения в какой-то причине. Рассмотрим же, по какой причине устроил возникновение и эту Вселенную Тот, кто их устроил. Он был благ, а тот, кто благ, никогда и ни в каком деле не испытывает зависти. Будучи ей чужд, Он пожелал, чтобы все вещи стали как можно более подобны ему самому. Желая, чтобы все было хорошо и чтобы ничто, по возможности, не было дурно, Бог позаботился обо всех видимых вещах, которые пребывали не в покое, но в нестройном и беспорядочном движении, и привел их из беспорядка в порядок.
3. Живой космос
Невозможно ныне и было невозможно издревле, что бы тот, кто есть высшее благо, произвел нечто, что не было бы прекраснейшим; между тем размышление явило ему, что из всех вещей ни одно творение, лишенное ума, не может быть прекраснее такого, которое наделено умом. Итак, согласно правдоподобному рассуждению, следует признать, что наш космос есть живое существо, наделенное душой и умом, и родился он поистине с помощью божественного провидения.
Мы не должны унижать космос, полагая, что дело идет о существе некоего частного вида, ибо подражание неполному никоим образом не может быть прекрасным. Но помыслим такое живое существо, которое объемлет все остальное живое как свои части, и решим, что оно-то и было тем образом, которому более всего уподобляется космос: ведь как оно вмещает в себя все умопостигаемые живые существа, так и космос дает в себе место нам и всем прочим видимым существам.
4. Единство космоса
Однако правы ли мы, говоря об одном небе, или вернее было бы говорить о многих, пожалуй, даже неисчислимо многих? Нет, оно одно, коль скоро оно создано в соответствии с первообразом. Ведь то, что объемлет все умопостигаемые живые существа, не допускает рядом с собой иного; в противном случае потребовалось бы еще одно существо, которое охватило бы эти два и частями которого бы они оказались, и уже не их, но его, их вместившего, вернее было бы считать образцом для космоса. Итак, дабы произведение было подобно всесовершеннейшему живому существу в его единственности, творящий не сотворил ни двух, ни бесчисленного множества космосов: лишь одно это единородное небо.
5. Душа космоса
В центре космоса построивший дал место душе, откуда распространил ее по всему протяжению и в придачу облек ею тело извне. Бог сотворил душу первенствующей и старейшей по своему рождению и совершенству, как госпожу и повелительницу тела, а составил он ее вот из каких частей и вот каким образом: из той сущности, которая неделима и вечно тождественна, и той, которая претерпевает разделение в телах, он создал путем смешения третий, средний вид сущности, причастный природе тождественного и природе иного и подобным образом поставил его между тем, что неделимо, и тем, что претерпевает разделение в телах. Затем, взяв эти три начала, он слил их в единую идею, силой принудив неподдающуюся смешению природу иного к сопряжению с тождественным, слив их затем с сущностью и сделав из трех одно, он это целое в свою очередь разделил на нужное число частей, каждая из которых являла собой смесь тождественного, иного и сущности…
6. Время
Не было ни дней, ни ночей, ни месяцев, ни годов, пока не было рождено небо, но Он уготовил для них возникновение лишь тогда, когда небо было устроено. Все это – части времени, а «было» и «будет» суть виды возникшего времени, и, перенося их на вечную сущность, мы незаметно для себя делаем ошибку. Ведь мы говорим об этой сущности, что она «была», «есть» и «будет», но если рассуждать правильно, ей подобает одно только «есть». Между тем как «было» и «будет» приложимы лишь к возникновению, становящемуся во времени, ибо и то и другое суть движения.
7. Материя
Теперь же нам следует мысленно обособить три рода: то, что рождается; то, внутри чего совершается рождение, и то, по образцу чего возрастает рождающееся. Воспринимающее начало можно уподобить материи, образец – отцу, а промежуточную природу – ребенку.
Начало, назначение которого состоит в том, что бы во всем объеме хорошо воспринимать отпечатки всех вечносущих вещей, само должно быть по природе своей чуждо каким бы то ни было формам. Поэтому обозначим это начало как незримое бесформенное и всевоспринимающее, чрезвычайно странным путем участвующее в мыслимом и до крайности неуловимое.
8. Идеи, вещи и пространство
Приходится признать, во-первых, что есть тождественная идея, нерожденная, негибнущая, ничего не воспринимающая в себя откуда бы то ни было и сама ни во что не входящая, незримая и никак иначе не ощущаемая, но отданная на попечение мысли. Во-вторых, есть нечто подобное этой идее и носящее тоже имя – ощутимое, рожденное, вечно движущееся, возникающее в некоем месте и вновь из него исчезающее, и оно воспринимается посредством мнения, соединенного с ощущением. В-третьих, есть еще один род, а именно пространство: оно вечно, не приемлет разрушения, дарит обитель всему рождающемуся, но само воспринимается вне ощущения, посредством некоего умозаключения, и поверить в него почти невозможно. Итак, есть бытие, есть пространство и есть возникновение, и эти три рода возникли порознь еще до рождения неба.
«ПАРМЕНИД»
1. Единое и многое
Парменид говорит, что если существует многое, то оно должно быть подобным и неподобным, а это, очевидно, невозможно, потому что неподобное не может быть подобным, и подобное – неподобным, следовательно, невозможно и существование многого. Однако можно признать, что существует сама по себе некая идея подобия, и другая идея – неподобия. Не смешиваясь, сами по себе эти идеи могут одновременно присутствовать в вещи, делая ее одновременно подобной и неподобной. Тогда вещь может быть одновременно единой и многой, находиться в покое и двигаться и т.п.
2. Абсолютное единое (космос до возникновения)
1) Абсолютное единое ни есть целое, оно не имеет частей, не может иметь ни начала, ни конца, ни середины. Следовательно, оно беспредельно и лишено очертаний. Будучи таким, оно не может быть нигде. Оно не может находиться ни в другом, ни в самом себе, ибо это предполагает границы единого. Ведь если единое окружено еще чем-то, значит оно уже не единое.
2) Абсолютное единое не может ни двигаться, ни изменяться, поскольку, изменяясь, единое уже не может быть единым. А перемещаться оно могло бы только относительно чего-то (чего не существует). Кроме того, если бы единое появлялось в чем-то, то необходимо, чтобы, пока оно только появляется, оно еще там не находилось, но и не было бы совершенно вовне, а это возможно лишь с тем, что имеет части. Следовательно, единое не движется и не изменяется.
3) Но поскольку единое не может находиться в самом себе, то оно никогда не может находиться в одном и том же месте. Следовательно, оно одновременно не стоит на месте и не движется.
Единое не может быть тождественно ни иному, ни самому себе. Будучи тождественно иному, оно было бы этим последним и не было бы самим собой. Но оно не может быть также отличным от иного, пока оно остается единым, ибо не подобает единому быть отличным от чего бы то ни было: это свойственно только иному и ничему больше.
Однако, единое не может быть и тождественным самому себе. Поскольку единство и тождество это не одно и тоже (ведь если бы единство и тождество совпадали, то всякое тождественное становилось бы единым, чего нет на самом деле). Следовательно, если единое будет тождественно самому себе, то оно не будет единым с самим собой и, таким образом, не будучи единым, не будет абсолютно единым.
Итак, единое не может быть иным или тождественным ни самому себе, ни иному. С другой стороны, единое не обладает свойством быть иным, ибо в этом случае оно обладало бы свойством быть большим, чем одно.
4) Единое не будет ни равным, ни неравным ни себе самому, ни другому. Ведь, будучи равным, оно будет иметь столько же мер, сколько то, чему оно равно. Но, непричастное тождественному, не может иметь что-либо тождественное другому. А что не одной и той же меры, то не может быть равно ни себе самому, ни другому. Кроме того, заключая в себе большее или меньшее число мер, оно состояло бы из стольких частей, сколько содержит мер, и, таким образом, опять не было бы единым, но было бы числом, равным числу содержащихся в нем мер. А если бы оно содержало всего одну меру, то было бы равно этой мере, но, как говорилось выше, единому невозможно быть чему-либо равным.
5) Далее, единое не может быть старше, моложе или единого возраста с чем-либо. Потому что оно будет в этом случае причастно равенству во времени и подобию, что невозможно. Другими словами, оно вообще существует вне времени. Ведь то, что существует во времени, должно постоянно становиться старше самого себя. Однако, поскольку старшее существует всегда не обособленно, и лишь по отношению к младшему, то единое, становясь старше себя, становилось бы вместе с тем и моложе себя, коль скоро в нем (и только в нем!) будет то, старше чего оно становится. Другими словами, по времени единое не бывает ни старше, ни моложе, но становится и есть, было и будет в течение равного себе времени, то есть единое не причастно времени и не существует ни в каком времени.
Получается, что абсолютно единое ничем не причастно бытию и, следовательно, никаким образом не существует. Не существует, следовательно, ни имени, ни слова для него, ни знания о нем, ни чувственного его восприятия, ни мнения. Нельзя ни назвать его, ни высказаться о нем, ни составить себе о нем мнения, ни познать его, и ничто из существующего не может чувственно воспринять его.
3. Относительное единое (Бог)
Рассмотрим теперь единое, взяв за основу положение, что оно существует.
1) Если единое существует, значит оно причастно бытию. Следовательно, должно существовать бытие единого, не тождественное с единым, ибо иначе это бытие не было бы бытием единого, и единое не было бы причастно ему, но было все равно сказать «единое существует» или «единое едино».
2) Таким образом, существующее единое будет целым, а единое и бытие – его частями. Причем обе эти части не могут существовать обособленно друг от друга, и сколько бы мы не дробили единое, в каждой части его обязательно будут и «единое» и «бытие». Следовательно, единое представляет собой бесконечное множество.
3) Если единое причастно бытию, то оно неизбежно должно быть также и многим. Бытие отлично от единого и единое отлично от бытия, коль скоро единое не есть бытие, а бытие не есть единое. Если это так, то единое отлично от бытия не потому что оно единое, равно как и бытие есть что-то иное сравнительно с единым не потому что оно бытие, но они различны между собой в силу иного и различного. Следовательно, там, где единое причастно бытию, есть и третья категория – иного. Иное не тождественно ни единому, ни бытию. А там, где есть «один», «два» и «три», там должно существовать число. Но при существовании числа должно быть многое и бесконечная множественность существующего. Ведь всякое число ограничено самим собой, но число как таковое всегда бесконечно. Поскольку каждое число причастно бытию каждой своей частью, то бытие поделено между множеством существующего и не отсутствует ни в одной вещи. Каждая существующая вещь необходимо должна быть всегда чем-то одним. Таким образом, единое присутствует в каждой отдельной части бытия. Находясь во множестве вещей одновременно, единое не может оставаться цельным.
4) Однако, так как все части суть целого, то единое должно быть ограничено как целое. Ведь части охватывают целое, а то, что их охватывает, есть предел. Следовательно, существующее единое есть одновременно и единое, и многое, и целое, и часть, и ограниченное, и количественно бесконечное. Раз единое целое имеет границы (ведь целое всегда имеет границы), значит оно причастно форме.
5) Обладая формой, единое находится в себе самом и в ином. Ведь каждая из частей находится в целом и вне целого нет ни одной. Следовательно, единое составляет целое. Значит, можно сказать, что единое схватывается единым и, таким образом, единое уже находится в себе самом. Но, с другой стороны, целое не находится в частях. А раз оно не находится в частях, то не может быть и в их совокупности. Значит, оно находится в чем-то ином (ведь вообще нигде не находится оно не может, так как в этом случае оно было бы ничем). Следовательно, поскольку единое – это целое, оно находится в другом, а поскольку оно совокупность всех частей – в самом себе. Таким образом, единое необходимо должно находиться и в себе самом и в ином.
6) Обладая такими свойствами, единое должно одновременно двигаться и покоиться. Оно покоится, коль скоро находится в самом себе. Но коль скоро оно находится в ином, то оно одновременно не может никогда быть в том же самом. А раз оно не может быть в том же самом, то оно не может покоиться, то есть оно должно двигаться. Итак, всегда находясь в себе самом и в ином, единое должно всегда двигаться и покоиться.
7) Исходя из свойств 5 и 6, заключаем, что единое одновременно тождественно себе самому и отлично от самого себя, тождественно другому и отлично от него.
8) Все неединое – иное по отношению к единому, и единое – иное по отношению к тому, что не едино. Следовательно, единое должно быть иным по отношению к другому. Но само тождественное и иное противоположны друг другу и не могут находиться друг в друге. Теперь, если мы сделаем предположение, что иное находится в чем-то, то значит одновременно отличное находится в тождественном, но поскольку это невозможно, значит иное не может находиться ни в чем из существующего. Следовательно, иное не может находиться ни в том, что неедино, ни в едином. Следовательно, ни посредством иного будет отлично единое от того, что не едино, и то, что не едино от единого. Они будут различаться не посредством себя самих, так как не причастны иному. Следовательно, неединое тождественно единому.
9) В чем же причина этого парадокса? Дело в том, что единое отлично от иного в такой же мере, как иное отлично от единого. Таким образом, им обоим присуще свойство «быть отличным», и единое будет обладать тем же самым отличием, каким обладает иное. А что хоть как-то тождественно, то подобно. В силу того, что единое обладает отличием от иного, по этой же самой причине каждое из них подобно каждому, ибо каждое от каждого отлично.
10) Единое не соприкасается с иным и с самим собой.
11) Единое равно самому себе и иному, так как не содержит в себе идеи великости и малости. Ведь если идея малости содержится в едином или охватывает его, значит она будет равна ему или больше его. Но идея малости не может быть больше чего-то. Следовательно, она нигде не может находиться. Идея великости тоже не может ни в чем находиться, раз нет ее противоположности, ведь они обладают соотношением лишь по отношению друг к другу.
12) Поскольку, кроме единого и иного ничего нет и, существуя, они должны находиться друг в друге (так как больше им негде находиться), они неизбежно будут либо больше, либо меньше друг друга.
13) Если единое причастно бытию, оно причастно и времени. Но, существуя во времени, оно остается в одном и том же возрасте, то есть, не поддается его влиянию. Ибо в момент настоящего оно становится старше себя в прошлом, то есть оно одновременно старше и моложе. Следовательно, единое всегда есть и становится и старше, и моложе самого себя. Но поскольку оно есть и становится равное себе время, значит оно имеет один и тот же возраст и не изменяется во времени.
14) Однако поскольку единое причастно бытию, поскольку оно было, есть и будет, то возможно познание его, мнение о нем, чувственное его восприятие.
15) Приобщаясь к бытию и отрешаясь от него, единое и возникает, и гибнет.
4. Иное (материя)
1) Иное есть другое по отношению к единому. Оно не есть единое, иначе оно не было бы другим. Но иное вовсе не лишено единства и некоторым образом причастно ему. Оно должно быть единым законченным целым, имеющим части. Но вместе с тем иное, в отличие от единого в каждой своей части есть беспредельное множество, ибо делимо до бесконечности.
2) Исходя из того, что каждая часть иного стремится к пределу, оставаясь беспредельной, можно заключить, что части его неподобны друг другу. Они тождественны и отличны, движутся и покоятся и вообще имеют противоположные свойства.
5. Несуществующее единое
Предположим, что единое не существует и рассмотрим его свойства.
1) Прежде всего необходимо признать, что это единое познаваемо. Иначе нельзя было бы понять слов: «Если единое не существует».
2) Это единое отлично от иного, иначе его нельзя было бы отделить от него, следовательно, ему присуще отличие.
3) Это единое, конечно, не присуще бытию, но оно причастно многому, ибо мы отличаем его от существующего единого, говорим именно об этом едином.
4) Поскольку единое именно такое, как мы утверждаем, значит оно причастно истине, значит оно существует. То есть, единому для того чтобы не существовать надо быть причастным бытию.
5) Раз единое претерпевает переход от небытия к бытию, оно движется.
6) Однако, несуществующее единое не может ни перемещаться, ни изменяться, поскольку оно не может находиться в соприкосновении с существующим (перемещение) и не может развиваться, чтобы не быть многим (изменение), его движение особого рода и не имеет связи с движением существующего.
Но может ли единое не существовать? Если мы знаем, что есть иное, мы должны подозревать существование единого. Ведь иначе иное не могло бы быть иным. Оно непременно должно иметь нечто, в отношении чего оно должно быть иное. Если нет единого, то иное может быть иным лишь по отношению к себе самому. Это иное будет лишено единства, то есть будет представлять собой бесконечное скопление неподобных, бесформенных, несвязанных субстанций. Таким образом, без единого иное, хоть и причастно бытию, но фактически не существует. Следовательно, без абсолютного единого, иное невозможно. В этом случае вообще ничего не существует.
Платон http://www.proza.ru/2010/08/30/212