Красноармейцу Кузнецову Валентину Васильевичу с благодарностью…
Часть 1 (мои воспоминания)
Субботний день первого сентября 1956 года радовал теплом. С раннего утра солнце, вынырнув из-за речки, осветило сначала огромную, тридцати шести метровую, трубу цеха обжига фарфорового завода и, скользнув вниз по плоским бокам, замелькало по крышам цехов, расплылось по переулкам и улицам рабочего поселка, затопив осенней свежестью окрестности. В половине шестого, вырвавшись сжатым паром, прогудел первый гудок, возвещая о начале нового трудового дня.
Поселок оживал.
Потянулись к проходной рабочие первой смены. На высоком берегу речки Якоть, в кузнице, заскрипели ворота, задымилась труба, негромко звякнуло железо по наковальне. Загремели на стыках узкоколейки первые вагонетки с белой глиной и кварцем - голубенький электровозик потащил их в масса - заготовительный цех.
Все по налаженному укладу мирной жизни.
И все же это был не обычный день. Центральная улица была украшена разноцветными бумажными флажками, в воздухе витало праздничное настроение. Красная школа (из красного кирпича) и деревянная (рубленого бревна), находившиеся рядом, были еще украшены и живыми цветами - разноцветными георгинами.
Первое сентября.
Новая малышня ступала на путь знаний, и это было событием. Ребятишки в школьной форме, красивые и радостные, с букетами все тех же георгинов, желтых "Золотых шаров" потянулись к школе. Мальчики были в серо голубых костюмах и в такого же цвета фуражках с золотыми кокардами из переплетенных дубовых листьев, девочки в коричневых сарафанах и слепяще белых фартуках.
Многие шли в сопровождении счастливых мам, пап или бабушек.
Прозвенел первый звонок. Ребят развели по классам, рассадили по партам. Я тоже примкнул к своему классу. Ребят было много - человек сорок. Первая учительница Елена Ивановна Зудинова, познакомилась с нами, открыв классный журнал, устроив перекличку. Называла фамилию и имя - ребята вставали и все оценивающе, запоминая, смотрели на них. Пришел и мой черед:
-Лебедев Валя… - и оглядела класс. Я встал.
-Садись - сказала Елена Ивановна.
Потом рассказала нам о школе, расписании уроков, о порядке.
Часа через два нас распустили по домам. В коридоре школы и на улице ребята продолжали знакомиться, сбиваясь в группы, постоянно перетекающие одна в другую.
Кто-то из мальчишек с презрением, цикнув сквозь зубы, процедил:
-Валя…Имя у тебя какое-то девчачье!- и тут же, оказавшись на земле, пожалел об этом.
На меня накинулись, сшибли фуражку и заехали по носу.
Бои местного значения….
Часть 2 (из военных сводок, архивов)
Бои, сражения, битвы…
Наш народ одержал победу в Великой Отечественной войне. Далась эта победа очень не просто. Цена - неимоверные людские потери, разрушенные города, разрушенное хозяйство.
Мы знаем основные битвы Великой Отечественной. Это - Московская, Сталинградская, Курская, за Ленинград, Кавказ, Днепр. И нигде не упоминалась Ржевская битва. Лишь в 1949году в приказе Сталина от 23 февраля Ржевская битва упоминается наравне с этими сражениями.
Заслуженно. Ведь именно через Ржев, Калинин немцы готовили новое наступление на Москву, после провалившегося поздней осенью 1941 года.
"Командующему Калининским фронтом
11 января 42 г. 1 ч. 50 мин. № 170007
... В течение 11 и ни в коем случае не позднее 12 января овладеть Ржевом.
Ставка рекомендует для этой цели использовать имеющиеся в этом районе
артиллерийские, минометные, авиационные силы и громить вовсю город Ржев,
не останавливаясь перед серьезными разрушениями города.
Получение подтвердить, исполнение донести.
И. Сталин".
Получение подтвердили, а вот выполнить быстро, не получилось. И затянулась бойня до марта 43 года. Задействованы с обеих сторон огромные технические ресурсы. С нашей стороны только в осеннее - зимней операции «Марс» участвовало около 3300 танков, с противоположной стороны 1500. При ликвидации «кровавого многоугольника» и освобождении Ржева безвозвратные потери наших составили примерно 400 тысяч человек и санитарных более 700 тысяч. Немецкие войска потеряли около 380 тысяч солдат.
Впереди был бросок на северо-запад в Белоруссию.
Часть 3 (написана по воспоминаниям мамы)
Серый треугольник дрожал в натруженных пальцах и, Елизавета никак не могла решиться его раскрыть. Почтальон, молодая женщина из военно учетного стола поселка Вербилки, торопливо сунув ей письмо и опустив глаза, быстро выскочила за калитку, загребая валенками утренний снег, оставив её один на один с этой весточкой с фронта.
-От кого? Что в ней?
От Леши? А может от Вольки - Валюши? От Алексея давно не было, а Вальку, как четыре месяца назад забрали, так и не было известий.
Буквы на конверте расплывались, и Лиза с трудом разобрала: Кузнецов Валентин Васильевич.
-Валька, сынок…Живой... Ну где ты пропадал? Извелась я вся, исплакалась.
Пальцы теребили клочок бумаги, разворачивая исписанный таким родным, почти детским почерком листок, а она все приговаривала:
-Лешка, тот хоть постарше, училище военное закончил, офицер… Связист…. А ты-то птенчик мой, мальчишечка мой непутевый…- слезы, капая на фиолетовые чернила, уже не давали прочитать размытые буквы.
На крыльцо, маленького домика на Пушкинской улице, выглянула младшенькая - дочка Нина. На мгновение застыла с полуоткрытым ртом и испуганными глазами:
-Мам, кто?
-Да живой…. От Вольки - и зарыдала, протягивая ей письмо.
Нина схватив его, жадно, скороговоркой, выискивая самое главное, захлебываясь, перескакивая по строчкам, стала лепетать:
-Калининский фронт, подо Ржевом, будем стоять еще дней шесть…. На Витебск…. Страшно мама…. Боюсь больше не увидимся…
Женщины обнялись и, уже рыдая в голос, ввалились в небольшую кухоньку и присели на табуретки.
Нина, обожгла мать взглядом и, не веря в мелькнувшую мысль, шепотом произнесла:
-Я поеду к нему, найду…
Лиза испуганно взглянула на дочь, что-то шевеля губами, не понимая задуманного дочерью.
-Я найду его - повторила Нина.
-Собери ему что-нибудь.
-Да куда ты, девка? Что надумала? Не пущу! Война там! - причитала Елизавета, но, уже почти поверив в не сбыточное, боясь решиться, сопротивляясь.
-Мам, Валька пишет, что с ним двое парней одногодок-Толя Белов из Вербилок и Ваня Климов из Деревни Батулино. Побегу к Беловым домой, родственникам скажу, а ты, посмотри, сколько у нас сухарей, да драников нажарь…
Накинув пальто, забравшись в валенки и повязав платок, Нина, прижав письмо к груди, выскочила за дверь.
Декабрьский ветер, ледяной, с мелкой крошкой снега, казалось насквозь продувал старенькое пальтишко, пробирался к плечам, знобко поселяясь между лопаток. Быстро добежав до центра, Нина быстро нашла дом за голыми вишнями по первому адресу. Настырно постучав в дверь, потянула ее на себя и вошла в низкие сени. Навстречу ей из-за теплой двери выглянула молодая женщина лет двадцати пяти. Шура Белова - старшая сестра Толи и, посторонившись, пропустила гостью в прихожую.
-Ты чё, Нин?
Сбив платок на плечи, Нина сунула ей исписанный прямоугольник письма и, комментируя, глотая слезы, поведала задуманное:
-Поедем! Как-нибудь доберемся.
Как ни странно, но Шура быстро согласилась и вызвалась сбегать в деревню к родне Климова. Девчонки расстались, договорившись встретиться уже этим вечером.
Оставшись дома одна, Лиза причитая и приговаривая что-то сокровенное себе под нос, спустилась в подпол и, покопавшись в углу, извлекла из песка несколько подмороженных, полу гнилых картофелин, собранных ночью, поздней осенью на колхозном поле.
Сложила их в подол фартука, подумав, добавила еще пару.
-Нам с Нинкой хватит - крутилось в голове.
- У соседей займем, ежели что…
Тщательно перемыла клубни и, промакнув их тряпкой, стала натирать на крупной терке, не срезая кожуры. Из темного чулана принесла кастрюлю, в которой на два пальца оставалось серой, с зерновой плевой, грубой, ржаной муки. Разожгла керосинку, поставила на нее старую чугунную сковородку. Стала формировать лепешки.
Впустив клубы мороза в дверь, вбежала дочка и с порога оглушила мать:
-Все, едем с Шуркой. Она еще Нюру уговорит. Собираемся!
Лизавета жарила лепешки. Они дымили на сковородке, обгорая краями источая тяжеловатый запах.
Нина стала собирать одеженку. Пальто, шерстяной платок, валенки. Из сундука достала мужские брюки - примерила. Брюки были Лешины-старшего брата - хоть двое влезай!
-Ничего, утянусь - думала Нина.
Затем в чулане нашла чистенький, латаный холщовый вещмешок и стала помогать матери.
Уже поздно вечером, когда женщины, засветив свечку, складывали «подарки» в мешок, без стука ввалились в дом Шура и Аня. Возбужденные, решительные - сразу перешли к делу.
-Когда едем? Что берем?
Нина показала на горку драников - штук двадцать получилось и сатиновый мешочек с сухарями.
-Еще соли наберу.
Договорились завтра пораньше с утра идти на станцию Вербилки. Добраться до Москвы и пробираться на Ржев.
Ночью шел снег. Густой, тяжелый. Он засыпал старые следы, новя чистотой улицы поселка, черное небо редко подмигивало пробившейся сквозь тучи звездочкой.
Лиза с дочкой всю ночь не спали, плакали, улыбались сквозь слезы, представляя, как обрадуется Валька встрече. Только под утро, прижавшись друг к другу, женщины забылись на час чутким сном.
Еще не рассвело, в дверь постучали. Нюра с Шурой, плотно закутанные платками вошли в дом. Нина была уже готова. Попрощавшись с опять расплакавшейся матерью, обнявшись, Нина с девчонками вышла на улицу.
У калитки стояла запряженная в сани лошадь. Нанесло конским потом, морозным сеном. Тесть Нюры решил помочь добраться им до станции, выпросив у председателя колхоза транспорт.
Лошадка, пробежав по спящим улицам поселка, скрипя полозьями саней, быстро доставила путешественниц до железной дороги. Извозчик, перекрестив девочек и пожелав им благополучного пути, хлопнул вожжами по крупу лошади и умчался обратно.
Станция освещалась одиноким фонарем и стучала стыками замерзших рельсов. На север, в сторону Углича тянулся грузовой состав. На открытых вагонах, покрытая брезентом, угадывалась военная техника.
Часа через полтора девчонкам удалось подсесть в товарный вагон поезда следовавшего в Москву, а в конце дня подруги уже ехали на поезде в сторону Волоколамска.
В Волоколамске гражданский состав остановили военные и дальше не пускали. Эшелоны с солдатами двигались на Ржев, по дорогам гудели машины, волоклись конные повозки.
Удалось пристроиться на крыше какого-то товарного вагона и проехать около полусотни километров. Напросились переночевать в железнодорожной казарме.
Еще день добирались до Ржева. Где на буферах вагона, где на попутных машинах, где пешком.
Ржев встретил холодными окоченевшими развалинами, разбомбленными зданиями, воинскими частями, зычными командами, толпами пленных немцев, идущих по улицам города в сопровождении наших солдат.
На берегу Волги развалины драматического театра, на цоколе которого огромными белыми буквами четко читалось: ВОЗРОДИМ ТЕБЯ, РОДНОЙ РЖЕВ.
На станции длинный состав, солдаты, бегающие командиры. Молоденький лейтенант осипшим голосом кричал в огромный рупор номера частей, какие-то фамилии.
Под его руководством, солдаты строились, напра-нале и размещались в вагонах, в кузовах машин. Шло распределение частей. Девочки, набравшись смелости, подошли к офицеру и, показав письмо, спросили его о части, в которой служил Валентин. Лейтенант, полистав блокнот, сказал, что часть располагается в пятнадцати километрах от Ржева и что может взять с собой одну девчонку, так, как едет в ту сторону.
Аня с Шурой уговорили Нину не бояться и ехать одной с офицером, а они ее догонят на перекладных.
Потеснив шофера, усатого солдата с обожженным лицом, Нина втиснулась в тесную деревянную кабину полуторки.
-Куда тебя несет, дочка? - шофер улыбнулся обгорелой щекой.
-К братишке, дяденька - Нина прижала мешок с подарками к озябшим коленям.
-Годков-то сколько?
-Уже семнадцать-гордо заявила Нина.
-Ой, беда, беда…. Что ты война наделала?.... -усатый покачал головой.
Лейтенант, хлопнув дверью, кивнул шоферу:
-Поехали. Давай гони…- и назвал какой-то населенный пункт.
Разбрасывая на стороны снег, машина затряслась в колеях дороги.
Дорога была наезженной и широкой. Машины в попутном направлении с солдатами, с пушками на сцепках, конные повозки. Встречные - с ранеными. Толпы пленных загоняли в снег. На обочинах разбитые танки, еще дымящиеся иногда черным маревом, трупы лошадей, разбитая техника.
Остановились у деревни на берегу Волги. Лейтенант побежал в полуразрушенное здание:
-Я быстро, Федорыч – крикнул, обернувшись.
-Хваткий…Молодой - прокомментиравал шофер.
Через амбразуру оттаявшего окошка виднелся берег реки и кучка ребятишек, катающихся с горы.
-На чем они катаются? - Нина с ужасом разглядывала странные сани.
-Детишки придумали. Трупы фашистов, клали на спину, поднимали руки, ноги.
Обливали водой и морозили. На них и катаются.
У старого солдата на небритых скулах ходили желваки.
Вернулся лейтенант и, засовывая пакет за отворот белого полушубка, запрыгнул в кабину.
Машина побуксовав, вывернула в переулок и запылила среди повозок в толкотне военной дороги, раздвигая толпу военнопленных, тащивших куда-то телеграфные столбы.
-Электричество восстанавливают - бросил офицер, взглянув в пустое боковое окно.
Среди круговерти машин, техники, людей, махая красным флажком, кому-то что-то объясняя, в огромных валенках и белом полушубке просматривался силуэт регулировщицы.
-Все девонька, приехали. Видишь справа на горе дым? Тебе туда. Там деревня была. Там ищи своего братишку. Вчера там стояли. - лейтенантик вышел из машины пропуская Нину.
-Удачи тебе, милая, не застудись…- кивнул шофер на прощание.
-Спасибо вам дяденьки - Нина смело шагнула в сугроб и, выйдя к колеям, влилась в людской поток, пошла в сторону горушки.
Слева на белом поле, почти стройными рядами стояли березовые кресты, на некоторых висели немецкие дырявые каски.
-Немцев хоронили - справа и чуть сзади шла женщина с двумя ребятишками, замотанными в одеяла, тащившие пестрые узлы.
-А вот и наши солдатики - женщина взглядом показала на правую сторону дороги.
Там, покрытые рваным снежным саваном, виднелись трупы наших солдат, по одному, кучками, лежащих под несущейся поземкой.
Лицо женщины плакало. Нина до крови прикусила губу и, не стесняясь слез, зарыдала.
Через час дорога уперлась в разбомбленную деревеньку с одиноким маленьким домиком на отшибе. Остальные дома дымились, кое - где торчали почерневшие печные трубы. Людей не было видно.
Идти было больше некуда. Нина пошла вдоль слободы к уцелевшему строению.
Послышались голоса. За домом бабушка с дедом пилили обгоревшее бревно, негромко разговаривая меду собой.
-Здравствуйте!- выкрикнула Нина и остановилась.
-Кто ты дочка?- бабка подбежала к Нине.
-Окоченела вся… Вась! Пошли в дом, топи скорее печку и, обняв Нину за плечи, повела ее к крыльцу, толкнула ногой низкую, скрипнувшую дверь. Прошли в полутемную комнату.
Старушка заохала, засуетилась. Запалила светильник, сделанный из орудийной гильзы.
-Солдатики оставили - всхлипнула и заворковала возле Нины.
Усадила на кровать, стащила валенки и начала дыханием отогревать ей ноги.
Впустив клубы морозного воздуха, в дверь с охапкой дров втиснулся дед.
Свалил их у печки, опустился на колени и стал щипать лучины. Под подом колодчиком сложил дрова и сунул в них горящие щепки.
Дрова быстро принялись, языки пламени облизнулись и устремились вверх, скрутились, обогнув козырек, соря искрами, рванулись в пустоту трубы.
Поленья затрещали, пыхнуло сыростью сажи и теплым дымом.
-Откуда ты, милая? - старая женщина вытирала мокрые от слез щеки Нины.
-Рассказывай.
Нина, всхлипывая, рассказала бабушке Вере (так она назвалась), про брата, про подруг, про их затею увидеть мальчишек.
Вера, слушала сбивчивый, вперемешку со слезами рассказ Нины, вдруг потемнела лицом, запричитала, еще крепче прижав ее к своему большому теплому телу.
-Стояли они у нас доченька. Да, да – были два темненьких - Толя с Ваней и Валя-беленький такой. Голодные, рваненькие - все шинельки штопали. А Валюшка - то ноги в ботинках очень стер. Обмотки в крови были. Болел очень. Как же, как же - были. С Москвы говорили. Угнали их вчера. Посажали на машины и, говорят, на Витебск пошли. Не догнать вам девоньки, да и война там. Щас дедка пойдет твоих подруг встретит… - баба Вера повернулась к Василию, а тот уже кутался в старую телогрейку, натягивал на голову солдатскую шапку.
-Найду - крикнул уже с порога.
Часа через два погремели стеклом окошка и в дом вошли все в снегу Нюра и Шура в сопровождении деда.
-Вот, привел красавиц! Давай корми девок!
Пока усаживались за маленький столик, Нина рассказала подругам про ребят. Расплакались.
Вареная картошка, чай с морковью. Девчонки достали свои подарки. Вера с Василием отказались и попросили все раздать завтра солдатам.
За окном слышался гул недалекой войны. Где-то громыхали пушки. Небо на западе отсвечивало всполохами разрывов, иногда по небу шарились отблески ракет, ярких прожекторов, высоко выли моторы самолетов.
Война…
Девочек уложили спать на кровати. Старики легли на полу. Подруги, измученные дорогой, быстро уснули, а старики еще долго о чем-то говорили, вздыхали…
Война…
На следующий день подруг подобрал караван машин с ранеными и довез до Ржева, а 28 декабря они уже спрыгивали с площадки товарного вагона на станции Вербилки. На севере светились редкие огни поселка.
Часть 4
В апреле в поселок вернулся Ваня Климов. Без руки. Заходил к Кузнецовым. Рассказывал про бой. Видел, как убили Толю Белова, Валька тогда был живой. Потом Ваню ранило, и он очутился в госпитале.
И вот где-то в середине июня сорок четвертого в дверь дома на улице Пушкина 48 постучали. Молоденькая девчонка протянула Елизавете желтое ИЗВЕЩЕНИЕ….
-Кто? - Лиза вскинула глаза и съехала на ступеньки крыльца.
Девчонка зарыдала в голос и, выдавив:
-Простите - выскочила за калитку.
Лиза расправила прямоугольник:
Ваш сын, Красноармеец Кузнецов Вале….
..убит в январе месяце 1944 года.
Густая пелена заволокла глаза, а она все шептала засиневшими губами:
-Валька, Волюшка мой, ну как же так?....Не сбе-ре-глиииии….- и завыла. По бабьи, горько, страшно.
А в марте сорок пятого еще одна похоронка,повторная:
..погиб 10 февраля 1944 года в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество…похоронен с отданием воинских почестей, д.Побединщино, Витебского района, Витебской обл.
Сухие канцелярские строчки, подсчитывающие убитых, павших, отдавших свои жизни за наше будущее.
Кузнецов Валентин Васильевич родился в ноябре 1925 года. После окончания ремесленного училища работал в Москве, на Шарико - подшипниковом заводе. При эвакуации завода не поехал с ним, а остался и пошел в военкомат.
В сорок девятом родился я. Моя мама Нина назвала меня именем своего брата.
Вот и живу за него….
С его именем….
Мама с папой летали в 1975 году в Витебск и разыскали братскую могилу, в которой был похоронен Валентин.
Привезли с могилы горстку священной земли. Урна с землей долго стояла в стене памяти павших в поселке Вербилки.
Урн было много. Из Сталинграда, Ленинграда, Пскова….Варшавы, Праги, Берлина……,каких-то мудреных чужих мест….
Прошлый год заметил, что возвели новую стену, более грандиозную, из современных материалов.
Но урн с землей с могил погибших уже не было….