Замуж Валентина вышла рано, едва закончила школу. Как раз летом ей исполнилось восемнадцать, и сразу же сыграли свадьбу.
Жених у девушки был давно, еще с пятого класса, когда она, после длительной болезни, вернулась в школу и узнала, что ее оставили на второй год, перевели в другой класс и посадили за одну парту с мальчиком. Маленький, лопоухий, с вечной соплей, выглядывавшей из одной ноздри, он не пользовался авторитетом в классе. Девчонки презрительно кривили губы, мальчишки обзывались и били на заднем дворе школы. Валентине стало жалко соседа по парте, таким он выглядел затравленным. В первый же день, увидев на перемене свалку из мальчишеских тел, в центре которой кто-то истошно скулил, Валентина, откуда только силы взялись, ринулась к ним, раскидала, растащила, кого-то укусила за мягкое место, кому-то больно ткнула локтем в лицо. Но она добилась, что мальчишки разбежались, оставив лежать на земле маленькую скрюченную фигурку. Девочка подошла ближе, присела на корточки и провела рукой по голове мальчика, стряхивая мусор и травинки.
- Эй, как там тебя? Ты в порядке? – спросила она.
Тот приоткрыл уже начинавший заплывать глаз, скосил его на Валентину и просипел:
- Нормально. Я уже привык. Они меня постоянно бьют.
- За что? Ты им что-то сделал?
- Просто так, ни за что. Дразнят доходягой и ушастым.
Мальчик начал подниматься с земли, и Валентина увидела, что его штаны разорваны, а курточка измазана чем-то белым.
- Тебе бы умыться надо. А то сейчас звонок будет, - сказала девочка.
- Я не пойду на урок. Ты мне портфель принеси, я домой пойду. И вообще больше в школу не буду ходить! Ну их! Надоели! – мальчик чуть не плакал.
- Ты это… Ты перестань! Я им всем сейчас скажу, что буду тебя защищать, пусть только попробуют тебя обидеть! – неожиданно для себя сказала Валентина. И ей очень понравился такой ответ! Да, она будет защищать мальчика, сил у нее хватит, она ведь старше их на целый год!
- Тебя как зовут? – запоздало спросила она.
- Валька, Валентин, - ответил мальчик.
- Вот это да! А я – Валентина! Тезки мы с тобой! Ну, пойдем, - и она начала отряхивать одежду соседа по парте. – А вот штаны надо бы зашить. Ладно, у меня в сумке есть нитки и иголка, пока так посидишь этот урок, а на следующей перемене я зашью.
Она взяла мальчика за руку и повела к школе.
И с того дня Валентина неожиданного тезку взяла под свое крыло. Она подкарауливала за трансформаторной будкой недалеко от школы самых отъявленных драчунов, обижавших Вальку, и доходчиво объясняла им, что нехорошо обижать слабых. И удивительное дело, ее слушались! А тезку она каждый день провожала домой, несла его портфель и внимательно смотрела по сторонам, не покажется ли где потенциальный обидчик.
Вот за своего тезку Валентина и вышла замуж. И хотя ему восемнадцати еще не исполнилось, их расписали, приняли во внимание справку о беременности девушки. Правда, справку им сделал двоюродный брат матери, работавший врачом.
И началась их семейная жизнь. Валентина работала на военном заводе, где всю жизнь трудились ее родители, ее там хвалили за активность и уже начали продвигать. Дома она быстро решала все бытовые проблемы, а молодой муж во всем слушался молодую жену, доверял ей. Он устроился работать на велозавод учеником слесаря, но вскоре грянула перестройка, завод приказал долго жить, и Валентин осел дома. Валентина к этому времени родила дочку, Нюрочку, которая постоянно болела и требовала к себе повышенного внимания со стороны мамы. Денег, полученных за декретный отпуск, хватило ненадолго. Родители иногда подкидывали сотню-другую, но что значили эти деньги, когда инфляция такая! Валентин понимал, что он – обуза для семьи, но поделать ничего не мог, работы в городке не было никакой. Из маленького лопоухого пацаненка вырос невзрачный мужичок, со слабыми руками, поэтому разгружать вагоны, как это делало большинство здоровых глав таких же бедствующих семей, он не мог. Пробовал собирать металлические банки и бутылки в мусорных контейнерах, но был избит и изгнан с застолбленных бомжами мест.
К дочке его не допускали. Еще в самом начале, помогая жене и теще купать ребенка, он чуть не уронил девочку, после чего ее в руки ему не давали. И по ночам он не вставал, закрывал голову подушкой, чтобы не слышать, как надрывается младенец. А жена и не требовала помощи, прекрасно зная своего безалаберного мужа.
Через год, весной, у Валентина окончилась отсрочка, и его, несмотря на слабое здоровье, призвали в армию. Это было спасением для молодой семьи. И хотя на проводах мужа Валентина навзрыд плакала, умом она понимала, что ей станет легче, что уходит лишний рот.
Сначала письма с военными треугольными штампами приходили часто. Валентин писал о службе, о появившихся у него друзьях, о том, что у него обнаружился талант сочинять маленькие стишки-пародии, и его за это выдвинули в редколлегию стенгазеты. Примерно через год письма вдруг совсем перестали приходить, и Валентина начала беспокоиться. Она написала командиру части, и вскоре получила ответ, что ее муж, Валентин Иванович Степанов, в связи с болезнью был направлен в госпиталь в городок N. Валентина, посоветовавшись с матерью, решила навестить мужа.
Оставив Нюрочку бабушке и накупив на последние деньги гостинцев, она выехала в N. Госпиталь она нашла быстро, он был совсем недалеко от вокзала. В регистратуре ей сообщили номер палаты, где лежал Степанов, и она, набросив на плечи когда-то белый халат, пошла по коридору. Навстречу ей двигались больные, кто на костылях, кто, держась за поясницу, все в одинаковых темно-синих пижамах с белыми воротничками. У дверей палаты, где, как ей сказали, лежал ее муж, Валентина остановилась, перевела дыхание и свободной рукой пригладила растрепавшиеся волосы. Другой рукой она крепко сжимала ручки сумки с продуктами.
- Здравствуйте, - как можно веселее поздоровалась Валентина, открыв дверь палаты.
И сразу же застыла на месте. В комнате никого не было, все койки были пусты. Большое окно было приоткрыто, и с улицы изумительно пахло свежим снегом.
- Проходи, чего встала, - сзади раздался женский голос, и Валентина почувствовала, как ее тихонько толкают в спину.
Обернувшись, она увидела нянечку в синем халате со шваброй и ведром.
- Так ведь нет здесь никого, - сказала Валентина.
- Проветривание. Все вышли. А ты кто будешь? – полюбопытствовала нянечка.
- Я жена Валентина Степанова. Вот командир сообщил, что он здесь, и я приехала проведать.
- Это которого, лопоухого что ли? – и глаза нянечки хитро заблестели. – Так ведь у него тут жена уже месяц гостит. Что-то не то ты говоришь, девушка!
- Какая жена? Какой месяц? Я его жена, вот и документы есть! – и Валентина дрожащей рукой начала расстёгивать сумку. Замок, как назло, заело.
- Ты не спеши, дева, с документами, верю и так, - ответила нянечка. - А та жена, ну, которая уже месяц тут обретается, конечно, никакая ему не жена, просто у нее такая же фамилия, потому внизу, в регистратуре, и думают, что жена. У меня-то глаз наметанный, я все вижу и понимаю, как и что. Та вот что, пойдем отсюда, ко мне в подсобку пойдем, поговорим, проветрится палата, придут солдатики, и ты вернешься.
Валентина ничего не понимала. Как это – другая жена? Откуда? Она безропотно пошла следом за женщиной в синем халате.
В подсобке нянечка включила электрочайник, достала из тумбочки тарелку с печеньем. Валентине пододвинула табуретку, сама присела на ящик, накрытый сложенным грязно-серым одеялом.
- Ты зови меня бабой Верой, меня все так зовут. Раньше я тут же работала медсестрой, да вот возраст, да и болячки одолели. Сжалились, оставили санитаркой, проще говоря, нянькой. Так что всю жизнь в госпитале я, многое повидала. И таких историй, как твоя, полно было! Приезжают всякие - больные, увечные, с дальних частей, с лесу, со степей, там они баб подолгу не видят, а чуть дело на поправку пойдет - вот и заводят шашни с местными дамочками. Так что, милая, не ты первая, не ты последняя. Любишь? – вдруг строго спросила она Валентину.
- Да мы с пятого класса вместе! Дочка у нас, Нюрочка.
- Ну, если дочка, крепись! Биться надо за мужа. Сейчас чаю попьем и пойдем, я из палаты всех выгоню, твоего оставлю, поговорите, может, и несерьезно это у них, а так, интрижка, - с трудом баба Вера выговорила непривычное для нее слово.
Спустя десять минут Валентина снова открывала дверь палаты. На этот раз все кровати были заняты, на них сидели и лежали молодые мужчины с короткими стрижками, все как один в синих пижамах. Валентина поискала глазами мужа. Он сидел на кровати и что-то жевал, запивая соком из большой красивой коробки с изображением румяного персика.
- Ну-ка, мужики, все из палаты, я не домыла, - раздался строгий голос бабы Веры.
Солдатики поднялись и, ни слова не говоря, потянулись к дверям. Валентин тоже отставил сок и хотел встать.
- А ты, болезный, посиди, к тебе тут приехали, - баба Вера сказала это еще строже.
Валентин оглянулся и увидел жену, которая стояла, прижавшись к косяку двери, и смотрела прямо ему в глаза. У Валентина и челюсть отпала. Он не ожидал приезда супруги, письма он ей давно не писал, о том, что он попал в госпиталь, она не знала.
Женщина подошла ближе к кровати.
- Ну, здравствуй, муж, - сказала она. – А может, уже и не муж?
Тот забегал глазами, не зная что сказать.
- Ну, рассказывай! – Валентина присела на краешек постели и опустила сумку с гостинцами на пол. – Вот привезла тебе фрукты, соки, Нюрочке таких не покупаю, дорого… А тебе вот… - женщина еле сдерживала слезы.
- Валечка, Валюша, прости, так получилось…
- Что ж ты, гад такой, натворил?! Я же за тебя и в огонь, и в воду, вспомни, как я тебя защищала… Мы же с тобой… - и слезы хлынули из глаз.
Валентин стал быстро-быстро говорить, оправдываться. И выходило, что с Валентиной он якобы и не жил, а мучился. Она подавляла его, всегда решала все вопросы сама, а его, мужчину, ставила уже перед свершившимся фактом. А теперь он не тот, он изменился, его ценят, уважают, его слово для той, другой, - закон. Как он скажет, так и будет. И он решил после армии остаться здесь, в этом городке, тем более, что его новая женщина беременна.
Валентина сама не помнила, как она вышла из палаты, как спустилась по лестнице. Вслед ей из окна смотрела баба Вера и качала головой: не поборолась, знать, Валентина за своего мужа.
Так Валентина осталась одна. Вернее, вдвоем - с дочкой Нюрочкой.
С той поры Валентина запретила себе и думать о мужиках. Гады они все, предатели, не ценят женского внимания и заботы.
Годы шли. Дочка Нюрочка выросла, окончила школу, потом институт, вышла замуж за хорошего человека, ждала ребенка. Они с мужем жили на Севере, оба получали хорошую зарплату.
Валентина месяц тому назад по вредной сетке вышла на пенсию и готовилась воспитывать внука или внучку. Дочь обещала, что рожать она приедет к матери. И потом поживет хотя бы до исполнения годика ребенку.
Валентина давно не вспоминала о бывшем муже. Последний раз они виделись в суде, когда разводились. У Валентина к тому времени уже родился сын, и он гордо начал рассказывать, как встает к нему ночью, кормит из бутылочки, стирает и гладит пеленки. Днем гуляет с малышом, потом готовит обед.
- А жена что делает? – спросила Валентина.
- Она не может вставать ночью, ей нужно высыпаться, она же женщина, кормящая мать и должна спать не менее восьми часов.
- Ну-ну! Счастья вам! – хмыкнула Валентина и ушла, навсегда вычеркнув этого человека из своей жизни.
Вчера Нюрочка звонила матери, сообщив, что до родов остался месяц, и она уже взяла билеты на самолет. Чувствует себя хорошо, так что Валентина пусть не беспокоится, а готовится встречать будущую мамочку и будущего отца. Муж взял отпуск и летит вместе с ней.
Отключив телефон, женщина засуетилась, прикидывая, как будет встречать-привечать долгожданных гостей. И хотя зять не был привередлив в еде, хотелось накормить его повкуснее. А насчет того, куда поселить молодых – давно уже было решено. Соседка Валентины по площадке, Эмма, месяц тому назад вышла замуж за немца и уехала на ПМЖ в Германию. Первоначально она хотела квартиру сдавать, но узнав, что вскоре приедет Нюрочка с мужем, вручила ключи от своей двухкомнатной квартиры Валентине со словами:
- Это еще и лучше, чем сдавать посторонним людям. Я знаю, какая ты чистюля, и Нюрочка в тебя, не угваздает мне квартиру. Так что пусть живут, пока я решаю свои вопросы в Германии. Если все будет хорошо, то потом приеду и продам жилплощадь, а нет – всегда могу вернуться. Но на год можете рассчитывать! И тебе удобно будет – только через площадку перебежать к молодым в случае чего.
Валентина заранее выдраила соседскую квартиру, приготовила комнату для ребенка, купила и повесила новые светлые шторы на окно. Какие-либо покупки для будущего внука или внучки она не делала, чтобы не сглазить. Но уже приметила и коляску, и кроватку, и теплый комбинезончик для прогулок, как раз были и голубой, и розовой расцветки.
Сегодня нужно сходить в магазин за продуктами и забить холодильник Эммы под завязку, чтобы и молоко было, и фрукты, и соки, и мясо. Валентина взяла большую сумку, накинула плащ и открыла входную дверь. И остановилась на пороге. Напротив нее, подняв руку к дверному звонку стоял невысокий мужичок неопределенного возраста в замусоленной кепочке на голове с сильно оттопыренными ушами. Он, видимо, собирался надавить на кнопку, но не успел.
- Здравствуй, Валюша! – произнес мужичок.
- Добрый день! – ответила женщина. – Вы к кому?
- Не узнаешь, Валя? Это я – Валентин! Пустишь?
Валентина посторонилась, впуская нежданного гостя в квартиру. Тот вошел, стал разуваться, и прихожая сразу же наполнилась «ароматом» давно не мытых ног и нестиранных носков.
- Ты как сюда? Проездом? – спросила женщина.
- Я - это, как бы сказать, - замямлил Валентин, - я решил вернуться. К тебе, к дочери. Вот так вот. Примешь?
- С какой стати? – строго спросила Валентина.
- Жить мне негде, Валюша, жена ушла, сбежала с каким-то хмырем, сын выгнал, сказал, что я ему не нужен, раз я ему не отец…
- Как это не отец? – Валентина удивленно вскинула брови.
- Да вот так вот получилось. Я пройду в кухню, можно? Пить очень хочется, может, чаю дашь? А лучше бы и поесть, второй день во рту ни крошки. Денег хватило только на билет сюда, - и он бочком протиснулся в кухню.
- Так что там случилось с женой и сыном? – спросила женщина.
Умащиваясь на табуретке и пряча под нее вонючие ноги, бывший муж начал свой рассказ:
- Да что, что… Полгода назад жена нашла себе кого-то, переписала квартиру на сына и умотала. Перед отъездом сообщила, что сын не мой, а неизвестно чей, она ко многим солдатам в госпиталь бегала. А только я,такой дурачок, женился. И растил неизвестно чьего парня. Вот он-то меня и выгнал. Привел деваху размалеванную позавчера вечером, а меня под зад коленкой. Деньги были на сберкнижке – нету, все жена забрала, только вот на билет и набрал. Решил к тебе податься. И к дочери. К Нюрочке.
Валентина слушала и перед ее глазами проносилась их жизнь. Вспомнилось, как она когда-то сама выбрала себе этого мальчика, как практически женила его на себе, хотя никакой любви к нему не испытывала, просто привыкла, что он всегда рядом, что он нуждается в ней, в ее защите, да и ему было так удобно, за него все решалось без его участия, жениться надо – женился, потом ребенок родился, ладно, все путём, такая жизнь у всех, значит, и у него будет так. Но все-таки жизнь была! Спокойная, размеренная, без взлетов и падений. Это потом случилось, что, находясь в госпитале, увлекся яркой девушкой, полной противоположностью жене, это и подкупило, решил попробовать пожить по-другому. И вот результат. Плачевный, нечего сказать. И что теперь с ним делать, с этим никому не нужным мужчиной? У нее, Валентины, давно уже своя жизнь, в ней и места нет для этого тезки. На нее скоро такие заботы нагрянут с внуком или внучкой, совсем не до бывшего мужа. Куда его сейчас? И зачем он ей?
- Ладно, сейчас покормлю, - сказала Валентина устало. – А потом уходи! Не нужен ты мне! Ты мне в душу когда-то плюнул, да еще ногами растер, не помнишь? Так что не надо меня жалобить. Сам выбрал свой путь, сам и хлебай свою чашку!
С этими словами Валентина зачерпнула половником еще не успевшего остыть наваристого борща с кусочками мяса, обильно полила сметаной, подала на стол. Затем отрезала большой кусок хлеба и молча протянула Валентину. Тот уже хлебал вовсю, забыв про хлеб. Однако тут же почти вырвал из рук женщины краюху и, подчищая ею пустую тарелку, прошамкал:
- Ох и вкусный у тебя борщец, Валюха! Давно я такого не ел! Я обычно супчики варил, с крупой. А борща давно не едал. Да еще со сметаной! Спасибо! А нальешь еще?
Валентина вновь наполнила тарелку. Хорошо, что борща наварила много, в расчете на дочь и зятя. Теперь придется снова готовить.
Валентин опорожнил вторую тарелку и сыто зажмурился:
- Спасибо, сыт. Теперь бы еще чаю да вздремнуть пару часиков, а, Валюш? Я потом уйду, не беспокойся. Конечно, у меня здесь никого уже не осталось, родители умерли два года назад, квартиру их я продал, деньги на книжку положил, да нету теперь денег…
И пригорюнился.
- Вот разве Пашка… Ты помнишь Пашку? Мы с ним работали когда-то на велозаводе. Может, у него поживу…
- Да помер твой Пашка давно! Спился и умер под забором! Так что не придется тебе у него пожить, - ответила Валентина.
- Да ты что?! Когда? – удивился Валентин.
- Тебе-то какая разница – когда? Давно, лет пятнадцать назад.
- И что же мне теперь делать? – удивился бывший муж. – Куда мне теперь-то? Обратно хода нету.
- И сюда тебе ходу нет! – резко ответила женщина. – Ты пришел, поел-попил, про свою жизнь поплакался… А ты спросил, как мы без тебя тут жили, как дочка без тебя росла?! Где она сейчас и как она?! Тебя ведь это не интересует вовсе! Тебе просто себя жалко, что с тобой так жизнь обошлась. Вот ты и разнылся. А до других тебе дела нет! Так что не взыщи, поел, вот тебе Бог, вот тебе порог! Иди на все четыре стороны, не обессудь!
Валентин испуганно смотрел на бывшую жену. Не такого он ожидал приема. Он думал, что ему обрадуются, ведь вернулся муж, хозяин! Они без него плохо жили, скучали, конечно, но он вернулся, и они должны быть счастливы! За что же его так, носом в дерьмо?
- Валь, ты что? Зачем так? Ну, я виноват, конечно, но ведь столько лет прошло, пора простить уже… - начал было он, но Валентина прервала его монолог:
- Нет, Валентин, все! Ты выбрал себе свой путь, иди по нему до конца, а у нас с дочкой свой путь, и они нигде не пересекаются! Иди, мне нужно в магазин.
И она вновь взяла в руки сумку, показывая, что разговор окончен. Валентин понуро поплелся в прихожую, обулся, снял с вешалки свою видавшую виды кепчонку и поклонился:
- Ну, спасибо за хлеб-соль, Валюха! Бывай здорова!
С этими словами Валентин вышел из квартиры, следом вышла и женщина. Заперев дверь на два замка, она подтолкнула мужчину в спину:
- Давай шагай, да дорогу сюда забудь! Нет тут для тебя запасного аэродрома!
В магазине Валентина, покупая продукты, отвлеклась от недавнего события. Но по дороге домой вдруг зазвонил сотовый телефон. Звонила дочь, чтобы сообщить, что вылетают завтра в 13.30. В голосе матери она почувствовала какое-то напряжение и спросила, что случилось.
Валентина не хотела сначала ничего рассказывать, но Нюрочка кого угодно могла уговорить, и слово за слово, мать поведала, что приезжал отец с повинной, так сказать.
- И что ты решила? – осторожно спросила дочь.
- Ничего. Выгнала. Сначала покормила, а потом выгнала.
- Ну, мама, тебе решать, конечно, тут я тебе не советчик. Я ведь его и не помню совсем.
- Где тебе его помнить, когда он в армию ушел, тебе год с небольшим был. А вот то, как мы с тобой жили, как с хлеба на квас перебивались, ты должна помнить.
- Мама, хватит уже о той жизни вспоминать! Сейчас у нас все хорошо, мы сыты, обуты-одеты, работаем с Сережей, деньги есть, машину недавно купили. Ты на пенсию вышла, здоровье нормальное, вот будешь скоро молодой бабушкой, - и дочка счастливо засмеялась.
- Да, ты права, Нюрочка, сейчас у нас все хорошо, - и Валентина постучала трижды себя по голове, за неимением деревянной поверхности рядом.
- Ну, вот и ладно, мамочка! Все, мы вылетаем, жди! От Сережи тебе привет! – и Нюрочка отключилась.
Валентина медленно пошла к дому. У подъезда она увидела знакомую скрюченную фигурку бывшего мужа. Он сидел в одних носках на скамейке и крутил в руках свою кепочку. Рядом стояли ботинки, а сверху на них лежали полуистлевшие стельки. Подойдя ближе, Валентина увидела, что все лицо мужчины залито слезами. Они бежали по щекам, застревая в отросшей щетине, капали на грязный свитер и мятые брюки. Валентин не замечал бывшую супругу, он мелко трясся, то и дело отирая с лица слезы. Поза его говорила о том, что ему очень и очень плохо.
Валентина протянула руку и положила ее на плечо бывшего мужа:
- Что, Валентин, плохо?
- Сердце что-то… Очень больно. Сейчас пройдет, и я уйду, не переживай.
- Ладно, пойдем домой, у меня валидол есть. Вставай, сможешь?
Тот закивал головой:
- Могу, только зачем тебе это нужно, Валя?
- Не знаю, зачем. Поживем – увидим, Валя!