Ф Л А М И Н Г О
Часть вторая
Глава V
Боцманская команда на «Фламинго» состояла из восьми человек: вышеупомянутых боцмана Казимежа, матроса (ОС) Гжегоша и ещё шести матросов АВ (первого класса), которые на переходах несли вахту на мостике вместе с помощниками капитана – по одному на вахту, меняясь раз в неделю.
К палубной команде относились, также и два мессбоя (официанта) в обязанности которых входило, кроме обслуживания в салонах рядовой и офицерский состав, стирка постельного белья и уборка общесудовых помещений и кают офицеров.
А остальные пять человек – боцман и четыре матроса, как только судно выходило в рейс из Европы в Южную Америку, начинали оббивку ржавчины на открытых палубах, грунтовку и покраску с носа до кормы. Надстройку и борта, как правило, красила специальная команда портовых маляров в Эквадоре, которая заявлялась на судно, после постановки его под погрузку.
В Европу «Фламинго» приходил в приличном состоянии: весь беленький с наружными палубами, окрашенными в зелёный цвет, но на палубах, начиная с носовой части, опять через краску начинала проступать ржавчина и опять повторялся весь цикл покрасочных работ.
В этом рейсе «Фламинго» должен был доставить груз в 8 тысяч тонн бананов в европейские порты: половину в Виана-ду-Каштелу, в Португалии и вторую половину – в германский порт Бремерхафен и затем, в балласте, вернуться опять в Эквадор за новым грузом.
Каждое утро рабочий день капитана «Фламинго» в море начинался следующим образом.
Надев белоснежный комбинезон, капитан Джёч начинал свой обход судна.
Первым делом, он спускался в машинное отделение, где всех там «ставил на уши», затем поднимался на верхнюю палубу, где «дрючил» боцманскую команду и всех, кто подвернётся под руку, затем поднимался в радиорубку к радисту непальцу по фамилии О ( да-да, такая вот фамилия у него была однобуквенная), где доводил этого небольшого, улыбчивого и спокойного человека до поросячьего визга и заканчивал свой обход ходовым мостиком.
Как правило, завершение обхода происходило на вахте Феликса. Капитан заявлял ему, что его подменит пока и посылал того заниматься какой нибудь ерундой, типа, драить медные таблички над входами в помещения в районе мостика или ещё чем-нибудь подобным, от чего гордого и самолюбивого Феликса, бывшего капитана рыболовного сейнера прямо-таки колбасило.
Но возразить тот опасался - на малейшее недовольство со стороны легионера ответ был стандартным: «Не нравится? Поедешь домой!». Домой досрочно ехать, причём за свой счёт, никто не хотел: не для того на контракт подписывались и, потому помалкивали, несмотря на самодурство капитана.
Короче, озадачив Феликса, капитан залезал в хозяйство Тимура, в обширную коллекцию морских карт, охватывающую весь, практически, мировой океан, и сложенных по-порядку адмиралтейских номеров.
Он их все перелопачивал, под видом того, что ищет какую-то нужную карту, потом беспорядочно запихивал в ящики штурманского стола и спокойно удалялся на обед и на отдых по окончании вахты третьего офицера.
Тимур, заступив на вахту в двенадцать часов, если позволяла обстановка, часа два занимался приведением коллекции в порядок.
Судно в океане или открытом море шло заданным курсом на авторулевом, контролируемым вахтенным матросом – рулевым-вперёдсмотрящим, Тимур ежечасно отмечал на карте место судна и корректировал курс, если необходимо; оценивал окружающую обстановку по одному из двух находившихся на мостике радаров, между делом занимаясь корректурой карт и книг.
Корректуры на самом деле было «выше крыши» и Тимуру казалось, что эта нудная работа никогда не кончится.
Иногда к Тимуру в рубку заходил радист О и жаловался на капитана-самодура, говорил, что много лет проходил в море, имеет большой опыт, на всех контрактах имел от капитанов только благодарности, но капитан Джёч так его достал, что он в море больше не пойдёт.
- У греков? – спросил Тимур.
- Нет, вообще! – отвечал О.
- А чем планируешь дома заняться?
- Есть у меня идея: займусь бизнесом – открою магазин по продаже компьютерной техники.
- Ну чтож, удачи тебе в будущем, О!
- Спасибо, Тимур.
Однажды, сдавая вахту Тимуру, Феликс, весь красный от злости, после выполнения очередного унизительного для него, как для штурмана, капитанского задания обратился к Тимуру:
- Скажи, Тимур, много у тебя корректуры?
- О, дружище, воз и маленькая тележка!
- Слушай, подключи меня к этому делу, может быть этот клещ отцепится от меня!
- С радостью, Феликс! Только отцепится ли?
- А, может, прокатит?
Так и сделали. Тимур проинструктировал Феликса по методике корректуры адмиралтейских карт и книг и определил ему первоначальный объём работ.
Феликс принялся за дело. Также, как и Тимур, закончив корректуру очередной карты или книги, указывал на них номера извещений мореплавателям, по которым была произведена корректура и ставил свою подпись.
На следующий день, завершая свой ежедневный обход судна, капитан зашёл, как обычно, в штурманскую рубку и увидел там Феликса, занимающегося корректурой.
И что это значит? – Воскликнул капитан Джёч, - с чего это вы выполняете работу второго?
- Ну, вы же знаете, в каком состоянии карты и книги! – Ответствовал Феликс. – Причём большинство из них уже устаревшие и отменённые! Второму офицеру до конца контракта их в порядок не привести, вот он и попросил меня подключиться к этой работе.
- Ну, хорошо, - немного подумав, сказал капитан, - занимайтесь! И покинул рубку.
Короче, номер «прокатил», как выразился Феликс, и с этого дня он был избавлен от унизительных для него занятий, а Тимур был только рад неожиданной помощи.
Ещё в Карибском море, придя однажды к Тимуру на вахту, капитан дал ему задание сделать расчёт перехода через океан по дуге большого круга.
- Если вы хотите идти по ортодромии, то почему нельзя воспользоваться Джи-пи-эс? – удивился Тимур, вводим исходные и конечные координаты и он всё рассчитывает!
- А я, вот, хочу, чтобы вы сделали мне математический расчёт вручную, не используя прибор! – Приказал вредный грек.
- Ну ладно, к завтрашнему дню будет готово, если вам не к спеху, - пожал плечами Тимур.
- Мне не к спеху! Чтобы через день расчёт был готов! Мы скоро уже выйдем в океан, - сказал грек и, больше ничего не говоря, вышел из рубки.
На следующий день, на своей дневной вахте, Тимур вручил капитану свои расчёты. Тот просмотрел их и сунул себе в карман.
- Ну что, годится? – спросил Тимур, прокладывать плавание по дуге на картах? Выигрыш по времени, как вы видите – больше суток.
- Годится! – Отвечал капитан, - но пойдём мы по локсодромии, я так решил.
- Так для чего эти заморочки? – Удивился Тимур.
- Хотел проверить вашу квалификацию, - отвечал капитан, а эти расчеты я забираю себе, может, когда-нибудь воспользуюсь вашим методом расчётов.
«Вот же зануда!» - в очередной раз подумал Тимур.
Глава VI
«Фламинго» рассекал воды Атлантики, держа курс к берегам Португалии.
После ужина в каюту к Тимуру заглянул Феликс.
- Курилка работает?
- Заходи-заходи, гостем будэш дарагой! – отвечал Тимур. – Чай, кофе?
- Ну, давай, по чайку, что ли.
- Ну, садись, однако.
Феликс присел на диван, закурил.
Тимур включил электрочайник, достал из рундука пару чашек, чай в пакетиках, сахар.
Коллеги не спеша беседовали, попивая чаёк. Феликсу через час - на вахту, а Тимур должен был менять его в 00.00.
- Так, где ты классно махаться научился? – спросил Тимур Феликса.
- Понимаешь ли, я ещё до развала Союза закончил школу КГБ в Нарофоминске, был направлен на учёбу, в своё время, комитетом комсомола.
- Да что ты! Так ты, ведь говорил, что работал в БОРФе (База «Океанрыбфлот») капитаном на СЧС (тип рыболовного судна – средний черноморский сейнер)?
- Точно так! Мой сейнер работал в Карибском море, базировался на кубинские порты, команда была специально подобрана, поскольку мы выполняли некоторые деликатные поручения спецслужб.
- Вон оно как! Выходит, ты – лыцарь плаща и кинжала? Вот уж не ожидал!
- Всё в прошлом, дружище, всё в прошлом. Теперь я – законопослушный гражданин Литвы, хотя мне это и противно.
- А что противно-то?
- Не прикидывайся, всё ты прекрасно понимаешь, сам в Литве живёшь. Неужели не видишь, как нашего брата выдавливают титульные тихой сапой.
- Ну, пока на контракты выскакиваем, не пропадём, думаю.
- Только, лишь. А вот попытайся на берегу устроиться. Может, только, сторожем где-нибудь. Кстати, как тебе наша боцкоманда? – вдруг вне всякой связи спросил Феликс.
- Да нормальная, вроде бы. А что?
- Поляки, брат, поляки. А у них мозги промыты, что русские им - враги, на три столетия вперёд. Так, что от кого-нибудь какая-то пакость должна вылезти обязательно.
- Ты так думаешь?
- А что – «думаешь», я, ведь, сам поляк наполовину и эту публику хорошо знаю. Вот литовские поляки – совсем другой народ, это - наши люди.
- Ваши, в смысле, ты – сам из них?
- Не а, не попал. Я – родом из западной Белоруссии и моя мама – белоруска. А с поляками из Польши, я тебе так скажу: с ними хорошо водку вместе пить, тогда они будут говорить тебе, что они – братья-славяне, а дела какие-то с ними иметь нежелательно, ибо в любой момент могут на голубом глазу подвести и подставить.
- Спасибо, что предупредил. Как говорится: «Предупреждён – значит вооружён».
- На здоровье. Бди.
Кто-то поскрёбся в дверь каюты.
- Кам ин! – крикнул Тимур.
В каюту зашёл электромеханик Андрей, проживавший в соседней с Тимуровой каюте, а следом за ним – рефмеханик – Алекс.
- Ну, вот, и одесситы подтянулись! Заходите, гости дорогие! – воскликнул Тимур, - ставлю чайник?
- Ставь, Тимур, - сказал Андрей; мы с Алексом зашли ко мне, услышали голоса в твоей каюте и решили составить вам компанию, если не возражаете.
- Заходите, не стесняйтесь, пообщаемся, славяне.
- А у меня печенюшки имеются, сейчас притащу, - сказал Алекс.
- Давай, тащи, - одобрил Феликс, вставая, - только, братцы, я должен вас покинуть: труба зовёт! Пора на вахту уже. Пошёл менять старпома.
Феликс ушёл, Алекс принёс печенюшки и вновь прибывшие гости расселись на диване перед низеньким столиком, типа журнального, намертво закреплённого к палубе каюты.
Тимур продолжил беседу уже с двумя новыми гостями, угощая их чаем.
- Ну, как там у вас в Литве-то дела? – спросил Алекс, - здорово нацики притесняют нашего брата?
- А ты знаешь, пока не особо. Я ожидал худшего, после оголтелой обработки титульного населения в определённом ключе, - отвечал Тимур. – Но, тихой сапой, давление на нас нарастает, начиная уже с русских школ. Не знаю, что в будущем русских там ожидает, но, думаю, что ничего хорошего. Русофобская пропаганда в конце-концов даст свои плоды. Разделение по национальному признаку постоянно углубляется, выражаясь по-газетному.
- А ты не думал в Россию оттуда свалить? Или Литва - твоя родина? – спросил Алекс.
- Думал, Алекс, да не срослось, - отвечал Тимур, родина моя – Россия, но занесло меня в советские ещё времена в Литву, там женился, родились дети. Когда Литва начала отстёгиваться, попытался обменять квартиру на Калининград, но было условие новых литовских властей: обмен допускался только с титульными литовцами, проживавшими в России.
Многие тогда из Литвы ломанулись в тот же Калининград и жившие там литовцы предлагали весьма неравноценный обмен: лучше варианта, чем поменять мне мою трёхкомнатную в Клайпеде на двухкомнатную проходную с частичными удобствами в Калининграде не подворачивалось, а куда мне с двумя детьми и двумя больными стариками на такую площадь? Да и время на всё про все было ограничено – каких-то полгода на принятие решения о принятии или нет литовского гражданства да и на тот же обмен жильём.
С обменом ничего не выгорало, на берегу затяжное сидение не получалось – надо было при первой возможности в море идти, деньги на хлеб зарабатывать, поскольку после выхода Литвы из состава Союза все сбережения, что были на книжке, обесценились в сто раз!
Пустить всё на самотёк, то есть плюнуть на всё и, ничего не предпринимая, уйти в море, тоже нельзя было: вернувшись с контракта и, не имея литовского гражданства, было бы мной потеряно всё: и права на недвижимость (квартиру, гараж и садовый участок) да и паспорт советский упразднялся и морские документы заменялись сначала на литовские, а потом – на международные.
Вот в таком цейтноте я тогда оказался. Да и с другой стороны как вначале было? Литва, хотя и объявила себя независимым государством, но въезд и выезд в республику и обратно был беспрепятственным: взял билет и поехал куда хочешь, как во времена СССР; ни границ, ни таможни.
Надежда теплилась, что границы «прозрачными» останутся.
Короче, время поджимало, с переездом не получалось, а тут – работа подвернулась и не оставалось другого выхода, как принять литовское гражданство и воссоединение с исторической Родиной отложить на неопределённое будущее.
- Ну, у нас на Украине, примерно такая же ситуация сложилась, правда, не так жёстко, как у вас. Хотя, по моим данным, в Латвии и Эстонии – похлеще, чем в Литве: там половина народа – «неграждане»! – сказал Алекс.
- Да и в Литве бы было то же самое, но, не знаю насколько это точно, но у нас в народе поговаривали, что в таком случае Союз, а потом Россия могли претензии предъявить на Клайпедский край, доставшийся Союзу от Германии, как военный трофей.
- А я думаю, что ты ничего не потерял от того, что там остался, - заявил, до сих пор молчавший, электромеханик Андрей. – Чего хорошего в этой Раше?
Москва-матушка, столица, понимаешь – позорище какое-то: не город, а блошиный рынок! Пол-страны, как минимум, сидит без зарплаты, российская армия – сброд оборванный и голодный, страну грабят все, кому не лень, преступность – зашкаливает, война в Чечне, и это – пока только там, посмотрим, что дальше ещё будет. Президент – алкаш... . Моё мнение, да и не только моё, такое: скоро мы все будем свидетелями грандиозного шухера – полного развала этого недоразумения, называемого «Российская Федерация».
Тимур ничего не сказал, мрачно взглянув на Андрея, а Алекс опять вступил в разговор:
- Да ладно тебе! Можно подумать у нас на Украине всё в шоколаде! Коррупция – невиданная, гаишники обнаглели дальше некуда, воровство, как национальный вид спорта: воруют все! А тут ещё бандерва кое-где голову поднимать начала, а на Западе, так вообще уже маршируют недобитки бандеровские, а властям – хоть бы хны! А такое попустительство добром не кончится, помяните мои слова.
А зарплата у работяг! Слёзы, а не зарплата!
- Не хочу я с тобой спорить, с упёртым, - сказал Андрей. – Если не нравится на Украине, чего ж с Одессы не уезжаешь в ту же Россию? Что, не климат?
А у нас всё устаканится в конце-концов. Как говорится, не сразу Москва строилась. Просто нам, украинцам, надо поменять ориентиры с «лапотного» Востока на индустриально развитый и просвещённый Запад. Вот увидите, через несколько лет у нас будет всё, как там почти, только сбросить с себя надо этот совковский менталитет и не давать сбивать нас с панталыку «братскому» русскому народу.
А недостатки свои мы, Алекс, изживём. Страна у нас спокойная и позорных войн, как Россия, мы на своей территории не ведём и это – главное!
- А я верю, что Россия переболеет и возродится, - тихо сказал Тимур.
- Эх, наивный ты человек! – Насмешливо произнёс Андрей, - да и вообще мне непонятно, что ты так переживаешь за эту ТЕРРИТОРИЮ, ты свой выбор сделал и теперь ты гражданин другой страны, которая успешно интегрируется в Европу.
- Эта «территория» - моя Родина, за которую мой отец кровь проливал, воюя в московском ополчении, - отвечал Тимур.
- Ладно, история нас рассудит, - примирительно сказал Алекс, тронув за руку Тимура. – Да будет так, Фомич, как ты сказал! – добавил он, улыбнувшись.
Андрей, лишь, саркастически ухмыльнулся.
Глава VII
А рифер «Фламинго» шёл себе и шёл через Атлантический океан. Время было зимнее, временами штормило, но не так уж, чтобы сильно на этом переходе.
Члены экипажа занимались каждый своим делом: несли ходовую вахту на мостике и в машине, производили палубные работы и работы по мелкому ремонту. Электромеханик поддерживал электрооборудование судна в рабочем состоянии, рефмеханик – рефрижераторную установку, контролируя поддерживаемую температуру в трюмах.
В, так называемых, кулерных отсеках, примыкающих к каждому трюму, располагались компьютеры, обслуживаемые рефмехаником Алексом. В его обязанности входило заправлять их перфолентой, на которой ежечасно отображались: температура воздуха в трюме, дата и время. (Регулировкой температуры занимался, естественно, Алекс).
Ежедневно, достав использованную перфоленту, Алекс предъявлял её капитану, а тот, проверив соответствует ли температура той, которая необходима при перевозке бананов, разрезал эту ленту на равные куски и подшивал в специальную папку.
Задача была довести бананы до порта назначения только в зелёном виде! В противном случае, если, вдруг они по пути созреют, то бишь – пожелтеют, то такоё обстоятельство признавалось коммерческим браком и на перевозчика мог быть наложен немалый штраф. В этом случае судовладельцем или фрахтователем делались соответствующие оргвыводы, производилось расследование и виновные несли наказание – как правило, досрочно списывались с судна, а в сименсбуке (мореходной книжке) виновнику ставилась «чёрная метка», то есть, «неуд».
И что характерно: если, не дай Бог, в начале перехода созревали бананы в одном ящике, то по-приходу в порт назначения они были жёлтенькими уже во всём трюме!
Для чего я описываю всю эту технологию? А для того, дорогой читатель, чтобы тебе, понятнее стали некоторые события, которые произойдут с героями этой повести в дальнейшем.
Временами, в каюте Тимура собиралась на чаепитие вышеупомянутая компания: сам Тимур, Феликс, Андрей и Алекс, поскольку каюта Тимура была просторнее, чем у них. Моряки вели беседы на разные темы или просто играли в карты.
К слову сказать, у каждого на «Фламинго» была своя компания: у поляков своя, как сейчас говорят, «тусовка», у греков – своя.
Негр-танзаниец, Султан, дружил, например, с пакистанцами – четвёртым механиком и вторым коком, кто-то ещё с кем-то, только, похоже, у улыбчивого радиста О почему-то не было приятелей. В портах не ходил он, как другие по пивнушкам и жил отшельником.
Греки, в общем-то, были нормальными мужиками, кроме зануды капитана и угрюмого старпома. Между старпомом и капитаном существовали какие-то непонятки, они не переваривали друга и, однажды, поднявшись по делу на мостик на старпомовской вахте, Тимур стал невольным свидетелем скандала между ними. Они что-то по-гречески орали друг на друга, выпучив глаза, и Тимур, чтобы не попасть «под раздачу», поспешил незаметно смыться.
Комсостав «Фламинго» питался в кают-компании, рядовой состав – в салоне команды.
Но был один нюанс: хотя мессбой в кают-компании «с понтом» накрывал столы для всех офицеров, греки и начальство и рядовые – все вместе – питались отдельно, непосредственно на камбузе и сидящие в кают-компании офицеры-легионеры, ежедневно слышали доносящиеся с камбуза весёлые греческие голоса и звон стаканов: греки ежедневно пили вино, а иногда и вискарём заправлялись.
Легионеров же кормили неважно, Тимур сперва было подумал, что шеф-кок готовить не умеет, но однажды, на Пасху, тот расстарался на славу и Тимур изменил своё мнение.
Выручал, так называемый, индивидуальный камбуз – небольшое помещение, в котором стоял холодильник и была там электроплитка. То-есть, по-идее, тот кто не наедался тем, что готовили коки, мог в любое время приготовить себе что-то сам из того, что было в холодильнике.
Однако, консервы, колбасу и ветчину, которые хранились в холодильнике есть было невозможно: Тимуру казалось, что это какая-то бутафория с яркими этикетками, похоже, сплошная синтетика.
Что можно было употребить в пищу, это были хлеб и обыкновенные куриные яйца. Перед ночной вахтой Тимур варил их в своём электрочайнике и, как говорится, жизнь продолжалась!
А бутафорская нарезка и консервы месяцами стояли нетронутыми.
Правда, легионерам, два раза в неделю в обед выдавалось по стакану вина или по бутылочке пива, а для непьющих – кока-кола.
Шло время и вот, «Фламинго» ошвартовался, наконец, в порту Виано-ду-Каштело. Началась выгрузка бананов из двух трюмов.
Тимур находился на мостике один, когда в рубку зашёл радист О.
- Я зашёл попрощаться, сказал он, грустно улыбаясь. Мне сегодня прислали замену – русского из Риги. Спасибо тебе.
- За что? – спросил Тимур.
- Ты один меня слушал. Я хочу сделать тебе подарок. И О достал из кармана и протянул Тимуру красивый узкий нож с рукояткой из слоновой кости и с такими же ножнами.
- Я хотел им убить капитана, - сказал он совершенно спокойно, с той же улыбкой. – Но Всевышний не дал мне этого сделать. Возьми, он тебе может пригодиться. В портах Южной Америки опасно. Имей его при себе на берегу.
Тимур машинально принял подарок. Радист О бесшумно вышел и неслышно прикрыл дверь рубки.
Простояв неделю под выгрузкой в Виана, «Фламинго» взял курс на следующий порт – германский Бремерхафен.
Славян полку, как говорится, прибыло на судне. Место загадочного О занял небольшой, проворный и дружелюбный радист Гена, рижский «негр» (негражданин). Лоб его над правой бровью пересекал по диагонали некрасиво сросшийся шрам. Он быстро вписался в коллектив, проводящий чаепития в каюте Тимура и всем пришёлся по-нраву.
Гена и Алекс часто вступали в спор с Андреем, когда он начинал критиковать Россию и прославлять Украину. Тимур, как правило, отмалчивался. Но однажды он заметил:
- У меня, Андрей, такое чувство, что кто-то там у вас промывает вашему брату мозги и довольно успешно, что даже такой человек, как ты, не глупый, с высшим образованием, закончивший ОВИМУ (Одесское высшее инженерное морское училище) как зомби выдаёт, как по-писанному, пропаганду наших общих противников, задача которых нас, братьев по крови, рассорить вдрызг и натравить друг на друга. Неужели ты веришь, что Украина нужна Западу для каких-то других целей, чтобы взять её такую вот драгоценную и осыпать ништяками? Не дай себя оболванить, дружище! Пропускай хоть что-то через голову и не слушай своих «теоретиков», явно проплаченных заокеанскими спецслужбами.
Андрей после этого разговора вроде бы как обиделся и несколько дней к Тимуру не заходил.
Выгрузив вторую половину груза бананов в Бремерхафене, «Фламинго» в балласте отправился в обратный путь, через океан, в Эквадор.
(Продолжение следует)