«Нередко сетуют, что люди стали забывать цену словам. Но часто они забывают и то, как много безумства и абсурда может заключать молчание».
Саган, милая Франсуаза, она меня пропитывает и наполняет по сей день. Каждый раз я задаю себе все тот же вопрос, который напоминает мне, как важно не терять себя, как важно помнить что ты такое и кто ты такой и не растворяться до конца в другом человеке. Вопрос «Любите ли вы Брамса». Этот страх в голове, который у нее родился, это осознание, что она не знает ответа, что она не задавалась вопросом что она любит так много лет. Действительно, если мы все остановимся и задумаемся, любим ли мы Брамса? Для начала большая часть людей не слышала Брамса. Кто то может ответит «Не знаю,я его не читал», кто то скажет не знаю, мне все равно. Ка много людей смогут дать полноценный ответ ? Не только на этот вопрос, а на многое что касается нашей жизни. Любите ли вы ту еду, которую едите каждый день? Вам нравится красный? Вы точно любите свою жену? Какая симфония Бетховина ваша любимая? А макароны или спагетти? Хоть с чем-нибудь мы же должны были определиться. Ну, нам есть оправдание. В большинстве случаев мы не поддаем все анализу, мы выбираем интуитивно на уровне симпатии. На то мы и люди. Для того и эволюционировали. И все таки, люблю ли я Брамса?
Я нашла дома книгу Мережковского «Александр Первый». Если мне когда нибудь хватит усидчивости я ее прочитаю.Я не много читаю в последнее время. Хотя все время хочу это делать. Странное поведение, по сути называется апатия и лень.Знаешь, я вот тут все исследую свое раздвоение личности.И думаю, как удивительно устроен человек. Как он может рассыпаться на столько частей внутренне, а утром встать и пойти на работу. Вообще нет ничего сильнее чем социальные обязанности. Лежишь ночью, вспоминаешь Гиппиус, готовишься к самоубийству, пьёшь виски, слушаешь Джо Дивижен готовясь примкнуть к клубу 27, а наутро вспоминаешь что надо купить коту еды и заплатить за квартиру и вот ты уже едешь в метро на работу.
Так вот про части.А что тут говорить, тут целый рассказ на трехтомник нужен.
Я понимаешь, не могла бы не заставить Тимофея себя полюбить. Я внушила ему эту мысль, внушила всем, что доступно мне как женщине. Мозгом, ямочками на щеках, юмором, слабостью, запахом. Я как вампир, вдруг увидевший человека, который спасет его душу. Увидела то самое существо, которое чистое и не стоящее одной ногой в аду. Или в тупости. У нас теперь, малыш, общество делится на два типа. Так вот если кто то хоть что то понял, они как я, впадает в депрессию, или злятся, или просто с отвращением ко всему относятся. Но есть такие, кто вроде все понял, но с какой то своей светлой стороны, и вроде людей оправдывает, и зла им не желает и вообще вежливый с кассиршами на кассе, жующиму жевачку тебе в лицо. Я поступила как пиявка. Я поняла, что я так и останусь всегда гореть в своем аду. Я знаю, за что моя другая часть так тебя любила всегда. За миллион прекрасных в тебе качеств и еще за одно. За, что другим не понять. Я тебе всегда говорила, все, кто упал в яму не хотят быть в этой яме одни. И они тянут туда за собой своих любимых, тянут самых дорогих. И от этого всегда было плохо. Мучает совесть, ты себя не любишь, и отпускаешь их, бросаешь, как когда то я бросила Петю. Он ведь любил меня, но все время был несчастлив. Так вот, я вспоминаю фильм Куда приводят мечты. За что она хотела с ним развестись. Что он бросил ее в ее горе, он не начал сходить с ума, не стал частью этого безумия. А потом он пришел к ней ад и разделил его. И я даже с самыми близкими людьми всегда чувствовала эту грань, когда мы все равно будем общаться чуть-чуть через пленку. Но не с тобой. Ты сама по себе была со своим трупом в шкафу. И ты стала частью моей депрессии, не пытаясь вылечить меня от нее, не делая из этого трагедии. Мне не пришлось тебя тащить на дно. Ты пришла на этом дне сама уже и помогла сделать из этого дна вполне себе приятное жилище. Моя депрессия стала произведением искусства мысли. Я создала на ее пепелище стихи, рассказы, рисунки, открытки. Я сделала ее плодоносной. И с одной стороны, я нуждаюсь в человеке, который знает эту неуходящую тоску по ушедшим невесть каким и куда временам, оплакивающий тень чего-то, чего,возможно, никогда и не было. Который также,как я, шатается ночью из комнаты в комнату, сбивая побелку со стен.А с другой, я хватаюсь за чистоту, опрятность, за человеческие качества. Я уверена, что если буду рядом с ним, то смогу хотя бы иногда думать, что все во мне естественно. Что не было этих лет, нет этих язв внутри. Я слушаю его мысли и мне становится стыдно, что я не то, что он думает. Отя иногда он показывает свою удивительную проницательность, так что вполне возможно, он уже давно знает, что я как Манон Леско, ничего святого во мне не осталось.