«Зверь из Земли» (1919-ый год).
1919 год.
«Опрокинутся носилки, вихрем сметены.
Благородные лица укутаны одеждой.
Республика волнуется, поколеблена новыми людьми.
Белые и красные поступят неправильно» катрен 1 (003).
Падение Германской и Австро-венгерской монархий. Мишель Нострадамус использует слово «вихрь» – это указание на революционный гимн богоборцев: «Вихри враждебные веют над нами». Появление на карте Европы новых государств: Польши, Финляндии, Литвы, Латвии, Эстонии, Чехословакии, Австрии, Венгрии, Югославии.
Разгар гражданской войны на территории бывшей Российской империи (1918-1920). «Красные» – большевики, коммунисты, сторонники «диктатуры пролетариата». «Белые» – сторонники демократической формы правления в России.
Представления большевиков о Христианстве и Православной церкви и их перспективах в Советском государстве отразились в изданной в 1919 году огромными тиражами брошюре «Азбука коммунизма», авторство которой принадлежит Н.И. Бухарину (1888-1938). В ней популярно объясняется один из главных постулатов большевистской программы, согласно которому «религия и коммунизм несовместимы ни теоретически, ни практически».
«Церковь, – пишет Бухарин, – это общество людей объединённых определёнными источниками дохода за счёт верующих, за счёт их невежества и темноты…».
На подобного рода литературе и представлениях о Церкви воспитывалось не одно поколение большевиков.
Большевики были радикально антирелигиозны и враждебны Церкви. Даже в условиях Гражданской войны, в ожесточённой борьбе за сохранение своей власти они не пошли на компромисс с теми, кого считали врагами и отказались как от попыток добиться нейтралитета верующих в этой войне, так и от сотрудничества с той частью православного духовенства, которое активно включилось в общественную жизнь страны в период Февральской революции, а после октябрьского переворота высказало готовность к сотрудничеству с новой властью.
Когда сегодня некоторые современные историки пишут, что своими «заявлениями руководство РПЦ сделало первый шаг к конфронтации с новой революционной властью», то тем самым возлагают ответственность за конфронтацию на саму Православную Церковь, создавая иллюзию возможности иного варианта развития событий. Однако неконфронтационного варианта в отношениях между советской властью и Церковью просто не могло быть.
Из Программы РКП(б), принятой на VIII-ом съезде партии (март 1919 года), пункт 13:
«По отношению к религии РКП(б) не удовлетворяется декретированным уже отделением церкви от государства и школы от церкви, то есть мероприятиями, которые буржуазная демократия выставляет в своих программах, но нигде в мире не довела до конца, благодаря многообразным фактическим связям капитала с религиозной пропагандой.
РКП руководствуется убеждением, что лишь осуществление планомерности и сознательности во всей общественно-хозяйственной деятельности масс повлечёт за собой полное отмирание религиозных предрассудков. Партия стремится к полному разрушению связи между эксплуататорскими классами и организацией религиозной пропаганды, содействуя фактическому освобождению трудящихся масс от религиозных предрассудков и организуя самую широкую научно-просветительную и антирелигиозную пропаганду. При этом необходимо заботливо избегать всякого оскорбления чувств верующих, ведущего лишь к закреплению религиозного фанатизма […]».
* * *
Из передовой статьи «Советская политика в религиозном вопросе» в журнале «Революция и церковь», автор П.А. Красиков (1870-1939):
«Опыт французской революции и последующей борьбы с клерикализмом показал, что закрытие церквей и изгнание священников, поскольку сами массы ещё нуждаются в силу традиции и отсталости в услугах специалистов, умеющих, по их мнению, совершать те магические действия, которые якобы оказывают благоприятное для человеческого счастия влияние на богов и демонов, не ведёт к цели, поскольку первобытные верования и религиозная фантастика ещё не заменены в процессе революционного строительства новой жизни научным пониманием происходящих процессов. Больше того, такие способы борьбы с предрассудками ведут лишь к укреплению фанатизма и к ненужным трениям между передовыми и отставшими слоями трудящихся. Это не значит, что служителей культа, активно ведущих борьбу с советами, не следует арестовывать и предавать суду, но из всего сказанного вытекает, что очередная задача Советской власти по отношению к религиозным пережиткам состоит в том, чтобы уничтожить организованность церковного капитала, и в силу объективных условий оставить за церковниками лишь ту специальность, на которую ещё есть искренний спрос у обывательской массы, преимущественно у стариков и старух. Все остальные их функции должны перейти в руки самого народа в лице его собственных органов, не стоящих ни в какой связи с угнетательскими классами […]».
Надо ясно понимать без всяких оговорок и допусков: антицерковная политика первых лет советской власти была составной частью политики «военного коммунизма» и одновременно – одним из фронтов развязанной большевиками Гражданской войны. Только в этом качестве можно понять логику Ленина и его соратников по партии, начавших в условиях Гражданской войны борьбу с Православной Церковью.
В августе 1918 года Ленин обратился телеграммой к Пензенскому губисполкому:
«… провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев, сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города».
В коммунистическом будущем не было места ни для лояльного духовенства, ни тем более нелояльного. От поведения этого духовенства ничего не зависело.
Борьба с Церковью, как с политическим противником, по планам большевиков должна была сопровождаться масштабными кампаниями её дискредитации, в том числе в печати. Большая часть агитационных плакатов времён Гражданской войны была посвящена разоблачению церковников.
Особое место в антицерковных акциях первых лет советской власти занимает кампания по «вскрытию мощей». Как и во всём, что делали большевики, следует выделять два момента: официальные инструкции по проведению акции и методы реального их осуществления.
«Идя навстречу почину и настойчивым требованиям трудящихся» – так начинается принятое 16 февраля 1919 года коллегией Наркомюста первое постановление об организованном вскрытии мощей. В нём предусматривался «порядок их инспекции и конфискации государственными органами».
Согласно инструкции, само вскрытие, то есть снятие с мощей церковных облачений, должны были производить сами священники при обязательном присутствии представителей местных органов советской власти, ВЧК, медицинских экспертов. Организаторы призывались к «соблюдению известного такта по отношению к религиозным чувствам сторонников православной религии». Вскрытие рекомендовалось «производить отнюдь не во время богослужений». После оформления протокола вскрытия мощей, подписанного священниками и медицинскими экспертами, к их осмотру рекомендовалось привлекать «самые широкие массы».
От начала и до конца кампании её освещала советская и партийная пресса, со смакованием сообщая о выявленных в ходе «мощейной эпопеи» (как эта кампания именовалась) «мошеннических проделках и фальсификации церковниками нетленных мощей».
Одновременно власти организовывали митинги и печатали «возмущённые деятельностью церковников» обращения рабочих и красноармейцев различных полков в их поддержку. Эта модель проведения правительственных пропагандистских кампаний, состоящая из «по просьбе» и «в поддержку», так себя хорошо показала, что сохранится весь период советского режима.
Вскрытие раки преподобного Сергия Радонежского было снято на киноленту, растиражировано и показано в кинематографах по всей России. Изъятые у церквей и монастырей святые мощи демонстрировались на специально устраиваемых выставках. В дальнейшем они были распределены для выставок по различным антирелигиозным музеям, а после ликвидации большинства из них сосредоточены в Музее религии и атеизма в Ленинграде, в здании Казанского собора. Всего с февраля 1919 по осень 1920 было произведено 63 вскрытия.
* * *
Патриарх Тихон весной 1918 и летом 1919 года, несмотря на многочисленные просьбы части прозревшей русской интеллигенции, категорично отказался благословлять белых генералов, не говоря уже о Белой Армии, и пропеть анафему большевикам. Об этом сегодня скромно умалчивает Русская Православная Патриархия, хотя очень необходимо провести тщательнейший исторический анализ и дать персональную оценку деятельности высших иерархов Церкви в 1917-1922 годах, чтобы не повторить их ошибки в 2013-2026 годах.
«Отказ Патриарха в благословении «Белого движения» некоторыми трактуется, как желание держаться в стороне от всякой политики, что вряд ли верно. – писал митрополит Вениамин (Федченков, 1880-1961). – Достаточно вспомнить его слова, «что в ветхозаветные времена в жертву за грех приносили животных. Сейчас наступило время, когда для искупления грехов русского народа понадобились жертвы человеческие. А в жертву Бог избирает не худшее, но лучшее […]» («Божьи люди. Мои духовные встречи», стр. 216).
Ранее такая позиция греко-православных священников привела к гибели пяти православных епархий: Иерусалимской, Антиохской, Александрийской, Карфагенской, и, наконец, после длительной борьбы и Константинопольской.
Другой пример, митрополит Вениамин (Федченков, 1880-1961) пишет:
«Епископ Иннокентий [Солотчина, в схиме Иоанн, 1842-1919] Я не раз поражался такой Божественной премудрости Владыки. Дух Божий руководил им. Пришла революция. В районах «Белой власти» постоянно бранили красных. Владыка, благодаря своему благодатному духу, и здесь занял особую позицию:
«Вот мы всё осуждаем их и молимся о себе. Да ведь еще неизвестно: о ком нужно больше молиться-то? – потом, подумав, Владыка добавил: – О них нужно молиться, они – в опасном духовном положении».
Ни слова ненависти, ни намека на их политику, ни даже какого-нибудь осуждения, а лишь – о молитве: молитва истинная идёт от любви и приводит к любви. Любовь и Смирение спасёт мир.
Ещё вспоминается его ответ о войне: что он думает по этому вопросу? Тогда либеральное мнение осуждало всякую войну. А он, задумавшись немного, со спокойной решительностью и ясной для себя несомненностью сказал по-деревенски:
– Ежели всмотришься-вглядишься, то, пожалуй, еще скажешь: слава Богу, что есть войны! Без них еще хуже было бы.
Признаюсь, что такой ясной и смелой формулировки о войне, с благодарением Богу, я не читал нигде. Такие люди, как он, не умственно подходят к вопросам, а духом зрят основную правду или неправду в решении их.
Пример – недавняя война против немцев... Ее принял сознательно и русский народ вслед за правительством; ее благословила и Церковь от всего сердца. И, конечно, нужно сказать:
– Слава Богу, что война была!
Однажды он заговорил о фарисее, хвалившемся собою:
– Да ведь как тут не подумаешь о себе хорошо, когда сравниваешь с мытарями, прелюбодеями и другими грешниками? А если бы он сравнил себя с пророками, а мы теперь – с Пресвятою Богородицею, апостолами, мучениками, с великими преподобными, вот тут уж не станешь хвалить себя, а опустишь голову, как евангельский мытарь, да только и скажешь: «Боже, милостив буди мне, грешнику».
Почитатели Владыки, зная его прозорливость, часто обращались к нему: Владыка, Россия гибнет, а мы ничего не делаем, надо что-нибудь делать?
На это епископ Иннокентий постоянно отвечал: Никто ничего поделать не может до тех пор, пока не окончится Мера наказания, назначенная от Бога русскому народу за грехи. Когда же окончится наказание, назначенное от Бога русскому народу за грехи, тогда Царица Небесная сама всех помилует […]» («Божьи люди. Мои духовные встречи», стр. 245-247).
А это уже не позиция, это – диагноз тяжёлой болезни, паническая боязнь иерархов Церкви ответственности за свои поступки и страх перед любой государственной властью чиновников.
Вы скажите: епископ Иннокентий великий молитвенник земли Русской, о его чудесах в бытность Алтайской миссии слагают легенды:
«Однажды стан отца Иннокентия остановился на границе языческого поселка. У миссионеров не было пищи. Сам отец начальник пошёл с мешком к одному из жителей, прося хоть продать муки или хлеба. Но тот отговорился бедностью и указал на богатого шамана (местного жреца). Отец Иннокентий и пошел к нему, прося хлеба «Христа ради». Тот встретил его недружелюбно, но сделал вид, что хочет дать муки. Пришли к амбару. Шаман приказал раскрыть мешок. И, взяв одну щепоть муки, сказал с насмешкой:
– Вот тебе Христа ради!
Не смутился Христов ученик. Истово перекрестившись, он упал с благодарностью шаману в ноги и сказал:
– Да спасет тебя за твой дар Христос Господь!
Жрец так был поражен смирением монаха, что тут же просил научить его вере христианской и без долгих проповедей крестился сам со всем посёлком […]» («Божьи люди. Мои духовные встречи», стр. 240).
Пример, конечно, интересный, только о чём он говорит: епископ Иннокентий [Солотчина, в схиме Иоанн, 1842-1919] жреца не боялся, а самого мелкого чиновника боялся всю жизнь.
* * *
Епископ Варнава (Н.Н. Беляев, 1887-1963), Христа ради юродивый, вспоминал:
«Многие из духовенства удручались, наблюдая пропасть, разверзшуюся между Церковью и обществом, сокрушались, что в прежние мирные годы не начали осуществлять приходскую реформу. Считали, что сейчас верующим нужно организоваться в разнообразные союзы, чтобы влиять на политические настроения простых людей и самой власти. Благочинные одного из уездов организовались в отдельный союз и призывали епархиальное священство последовать их примеру, за ними потянулись низшие клирики. Идея полезная, однако в тех условиях демократические процедуры и рычаги не работали. Нарастал хаос.
«Свободная столица широко распахнула свои двери, – писали после свержения монархии в журнале «Огонёк» про Петроград. – И влилась в них с первых же дней революции со всех концов света… масса преступного и уголовного элемента. Одни языком и подкупом вносили разложение в ряды армии и населения, другие ножом и отравляющим морфием и кокаином наводят панику на мирных граждан…».
Благонамеренные граждане пребывали в растерянности, искали правильную выигрышную позицию, надеялись на различные политические фигуры, силы […]» (П.Г. Проценко «Биография епископа Варнавы (Беляева)», 1999).
* * *
«Ложе было в полутьме, закрываемое от луны колонной, но от ступеней крыльца к постели тянулась лунная лента. И лишь только Пилат потерял связь с тем, что было вокруг него в действительности, он немедленно тронулся по светящейся дороге и пошёл по ней вверх прямо к луне. Он даже рассмеялся во сне от счастья, до того всё сложилось прекрасно и неповторимо на прозрачной голубой дороге. Он шёл в сопровождении Банги, а рядом с ним шёл бродячий философ. Они спорили о чём-то очень сложном и важном, причём ни один из них не мог победить другого. Они ни в чём не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем. Само собою разумеется, что сегодняшняя казнь оказалась чистейшим недоразумением – ведь вот же философ, выдумавший столь невероятно нелепую вещь вроде того, что все люди добрые, шёл рядом, следовательно, он был жив. И, конечно, совершенно ужасно было даже помыслить о том, что такого человека можно было казнить. Казни не было! Не было! Вот в чём прелесть этого путешествия вверх по лестнице луны.
Свободного времени было столько, сколько надобно, а гроза будет только к вечеру, и трусость, несомненно, один из самых страшных пороков. Так говорил Иешуа Га-Ноцри.
Нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок.
Помилуйте меня, философ! Неужели вы, при вашем уме, допускаете мысль, что из-за человека, совершившего преступление против Кесаря, погубит свою карьеру прокуратор Иудеи?
– Да, да, – стонал и всхлипывал во сне Пилат.
Разумеется, погубит. Утром бы ещё не погубил, а теперь ночью, взвесив всё, согласен погубить. Он пойдёт на всё, чтобы спасти от казни решительно ни в чём не виноватого безумного мечтателя!
– Мы теперь будем всегда вместе, – говорил ему во сне оборванный философ-бродяга, неизвестно каким образом ставший на дороге всадника с золотым копьём. – Раз один – то, значит, тут же и другой! Помянут меня, – сейчас же помянут и тебя!
– Да, уж ты не забудь, помяни меня, сына звездочёта, – просил во сне Пилат. И, заручившись во сне кивком идущего рядом с ним нищего из Эн-Сарида, жестокий прокуратор Иудеи от радости плакал и смеялся во сне. Всё это было хорошо, но тем ужаснее было пробуждение Пилата […]» (отрывок из романа «Мастер и Маргарита»).
Среди наших писателей послереволюционной эпохи, М.А. Булгаков (1891-1940) теснее других связан в литературе с темой религиозного пророческого прозрения событий происходящих в СССР.
* * *
Своему другу и философу П.С. Попову он писал:
«Я ни за что сам не берусь уже давно, так как не распоряжаюсь ни одним моим шагом, сама Судьба берёт меня за горло и ведёт».
«Трусость – это самый страшный порок».
Трусость и не желание Православных священников изучать тексты пророков и «Откровение» Иоанна Богослова, написанные для них, привели к тому, что в 1917 году Тьма накрыла души русского народа. Семь долгих лет безбожники в России убивали людей, отнимали их имущество. Семь лет в стране пролетариев не было ни одного Закона, судили: «враг народа», «буржуй», «во имя революции – расстрелять». Революционеры лихо выполняли свои решения, по всей территории России разбросаны безымянные ямы, куда сбрасывали трупы убитых русских людей.
Но самый страшный грех Беззакония был тот, что благодаря не разумной, а иногда прямо скажем безответственной деятельности Православной Церкви, русские отвергли само существование Бога. Ум человека слаб, и он может додуматься только до власти диктатуры. Уничтожили всё: имущество, храмы, лили кровь невинных, не считаясь с потерями. Так начали строить Коммунизм.
* * *
«Послание Святейшего Патриарха Тихона с призывом к православному клиру и мирянам о невмешательстве в политическую борьбу».
«Многократно с церковной кафедры обращались Мы к верующим со словом пастырского назидания о прекращении и распрей и раздоров, породивших на Руси кровавую международную брань, но и доныне эта брань не прекращается, и кровь обильным потоком льется по всему обширному пространству Русской земли, взаимная вражда между борющимися сторонами все больше и больше разгорается, всё чаще и чаще проявляется в жестоких кровавых расправах не только над теми, кто принимал непосредственное и деятельное участие в этой борьбе, но и над теми, кто только подозревается в таковом участии, иногда и без достаточных к тому оснований.
Если ужасы кровавой расправы враждующих между собой лагерей не могут не производить гнетущего впечатления на сердце каждого христианина, то неизмеримо более тягостное впечатление производят эти ужасы тогда, когда жертвами их делаются нередко неповинные люди, непричастные к этой страстной политической борьбе.
Не мимо идут эти ужасы и нас, служителей Церкви Христовой, и много уже и Архипастырей и пастырей, и просто клириков сделались жертвами кровавой политической борьбы. И все это, за весьма, быть может, немногими исключениями, только потому, что мы, служители и глашатели Христовой Истины, подпали под подозрение у носителей современной власти в скрытой контрреволюции, направленной якобы к ниспровержению советского строя. Но Мы с решительностью заявляем, что такие подозрения несправедливые: установление той или иной формы правления не дело Церкви, а самого народа. Церковь не связывает себя ни с каким определённым образом правления, ибо таковое имеет лишь относительное историческое значение.
Говорят, что Церковь готова будто бы благословить иностранное вмешательство в нашу разруху, что Она намерена звать «варягов» прийти помочь нам наладить наши дела… Обвинение голословное, неосновательное. Мы убеждены, что никакое иноземное вмешательство, да и вообще никто и ничто не спасёт России от нестроения и разрухи, пока Правосудный Господь не преложит гнева Своего на милосердие, пока сам народ не очистится в купели покаяния от многолетних язв своих, а через то не возродится духовно в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины (Еф. 4.24).
Указывают на то, что при перемене власти служители Церкви иногда приветствуют эту смену колокольным звоном, устроением торжественных богослужений и разных церковных празднеств. Но если это и бывает где-либо, то совершается или по требованию самой новой власти, или по желанию народных масс, а вовсе не почину служителей Церкви, которые по своему сану должны стоять выше и вне всяких политических интересов, должны памятовать канонические правила Святой Церкви, коими Она возбраняет Своим служителям вмешиваться в политическую жизнь страны, принадлежать к каким-либо партиям, а тем более делать богослужебные обряды и священнодействия орудием политических демонстраций.
Памятуйте же, отцы и братие, и канонические правила и завет святых апостолов: «блюдите себя от творящих распри и раздоры», уклоняйтесь от участия в политических партиях и выступлениях, «повинуйтесь всякому человеческому начальству» в делах мирских (I-ое Петр. 2.13), не подавайте никаких поводов, оправдывающих подозрительность советской власти, подчиняйтесь и ее велениям, поскольку они не противоречат вере и благочестию, ибо Богу, по апостольскому наставлению, должно повиноваться более, чем людям (Деян. 4.19, Гал. 1.10).
Посвящайте все свои силы на проповедь Слова Божия, истины Христовой, особенно в наши дни, когда неверие и безбожие дерзновенно ополчились на Церковь Христову, и Бог любви и мира да будет со всеми вами. Аминь (II-ое Кор. 13.11)».
Тихон, Патриарх Московский и всея России.
Троицкая Лавра.
Сентября 25 (октября 8) дня 1919 года.
(«Распоряжения Высшей Церковной», №21/22, Вятка, 1919).
* * *
ДТН.