Каждый день.
Каждую минуту я думаю о том, кто ушел. Как больно. Как, точнее, наверно, больно.
Вам больно? А вам? А тому парню, что хоронит соседа, как думаете ему больно?
А вот той девушке, что плачет в платке, хранящем ее лице, как саван, больно ли ей? Она, кажется, плачет. Роняет свои бесценные слезы на гроб. Боже, кажется ей действительно больно. Или она играет эту свою странную, отвратительную бездушную роль плакальщицы? Вряд ли.
Коридор полный болезненного ожидания. Слез и надежд. Мы все здесь стоим и ждем, как пройдет операция. Родители девочки смотрят друг на друга, боясь заплакать. Слезы у людей ведь признак слабости, иногда очищения. У скептиков соль с водой. Никто настолько не практичен, чтобы просто понимать - это слезы. Это рефлекс. Рефлекс как дышать.
Не стоит мудрить. Не надумывайте. Раз вы плачете, вы в особенном положении. Сейчас весь мир вам обязан. О, нет, увы.
Идет врач. Он смотрит в пол. Глубоко дышит. И тут все мы понимаем... она не выжила...
Боль пронзает наши сердца, мы держимся как можем. Я иду к родителям, стоя рядом с ними в этот тяжелый момент. Врач говорит о том, что они делали и делали, делал и делали все, что могли. И дальше бы делали, но что то пошло не так.
А смерть, она знаете, такая. Сидишь, думаешь звонит доставщик пиццы, а это старуха с косой подошла. И тебя забирают. Как в армию. Как в страну чудес. Это кому как повезло.
Так вот родители. Горе их, конечно, безутешно. Я рядом, чтобы они знали, как кто то любил их дочь. Ей ведь было всего 12, а ее сбила машина. Как сложно.
Артерии, разорванные органы, ушибы, несовместимые с жизнью...что же это за слова.
Нет, не это стоит сейчас им говорить. Стоить сказать, какая она была славная.
Знаете, говорю я родителям, я живу неподалеку от вас. Я очень одинок. Вша дочь, когда уходила со школы, часто говорила мне сначала просто "здравствуйте", когда я сидел у дороги.
Я ценил даже это, но ее доброта была намного обширней.
Однажды, она подошла ко мне и предложила свой завтрак. Сказала, что специально взяла его для меня из школы. Я не отказался, я был голоден.
Через несколько дней она спросила меня , почему я всегда один. Кажется за ней кто то должен был прийти, я так решил тогда, но не пришел. Может я ошибся. Вообщем она была очень участлива ко мне.
Знаете, дорогие ее родители, я тогда понял, что дети - это самое светлое, что существует в этом мире, а ваша девочка - сосредоточение этого света. Она терпеливо слушала, как умерла моя жена, как я остался один, а потом вдруг вскочила и сказала, что дико извиняется, но уже давно должна быть дома.
Я попросил ее не огорчать родителей и впредь не отвлекаться на меня. Она бы и рада сдержать обещание была, но слишком у нее было доброе сердце. Ваша девочка ведь уникальной была. Она дарила людям надежду.
Вот и мне дала кусочек ее. Как то она пришла, по привычке отдавая мне свой завтрак. Говорит, я не выучила сегодня урок и больше всего боюсь расстроить маму, что получила двойку. А я ей говорю - такая умница как ты не может расстроить кого-нибудь, ты ведь умнее всех на свете. Ей, видать, понравился этот комплимент и знаете, ваша девочка начала мне рассказывать удивительные вещи.
Она говорила, что Пушкин писал два дневника, один найден, а второй нет. Сказала, что азот бывает жидким, но выглядит как газ. Я обомлел от того, что знала эта маленькая девочка.
Да и вы были бы в шоке. Точнее горды, это ведь ваш ребенок. Тут я понял, что надо и мне снова начать читать, узнавать новое. Захотелось поражать других людей тайнами мира, мне вдруг почудилось, что я и сам гений.
Я поверил в себя и теперь снова занялся изучением мировой истории, литературы и освоил даже лепку для души. Такая у вас была девочка... Внушала надежду и веру в себя. Знала удивительные вещи, говорила легко и непринужденно о самом важном.
Самое светлое дитя...не плачьте о ней...она была удивительным созданием...
На этом я ухожу.Обняв последний раз ее родителей, я ухожу к себе домой.
Ну что я чувствую дома. Ничего. Мир не спасен. Я не прекрасен. Будущее все также призрачно и не ясно. Остается только верить, что дальше все будет новее и свежее.
Моего друга ранили в живот. Какие то бандиты. Воры, не знаю, как их сейчас называют. Люди, отнимающие чужие вещи. Его сестра сидит в приемной и плачет. Даже не пытаясь сдержать слез, потому что мы понимаем, что смерть его уже вместе с нами сидит и огорчается. Никто не рад забирать молодых.
Такие дела творятся в жизни. Такие страшные и странные вещи, что невольно начинаешь верить в рок и судьбу. Как же иначе, мальчику двадцать два года, он даже не вкусил ужасов и прелестей семейной жизни.
Хотя стоило ли. Сестра глубоко безутешна. Родители умерли давно, брат любимый. Вот и все факты, надо ли еще. Я обнимаю ее, она спрашивает кто я. Я говорю, что знал ее брата. Он был хорошим парнем. Как то он заступился за меня перед старшими парнями, хотя видно было, что он и сам побаивался их. Надо мной издевались, а он взял и защитил меня.
Без просьбы, без причины. Просто такой был человек. Как то он одолжил мне денег на свидание с девушкой, которая мне нравилась. Хотя я не просил. Но он знал, что мне негде больше взять. Я влюбился тогда в ту девушку, а он еще долго посмеивался надо мной, что меня так легко сцапать.
Денег назад он не взял, сказал на такое дело не жалко. Вообще, иногда он подшучивал надо мной. Не сказать, что злобно, так, скорее с вызовом, чтобы я исправился.
Стал умнее, мужественнее. Стал лучше. Он был лучшим другом. Он знал, когда стоило промолчать, когда говорить. Знал, чего я стыжусь и избегал этих тем. И бесконечно тебя любил, дорогая его сестра, он так тебя любил и готов был изменить мир для тебя.
Это болезненная потеря. Для всех нас. Что ж, мы были к этому готовы.
Дома у меня все не очень. Я слушаю музыку с плеера, смотрю иногда фильмы, которые крутит государственное телевидение. я не сильно грамотен, потому что в свое время не прочитал нужных книг. Иногда я стараюсь повторять красивые слова за ведущими, но чувствую себя нелепо.
Если посмотреть в мое окно, то там только улица с редкими прохожими. Третий этаж, внутренности двора, старые перила. Что ж тут разглядишь прекрасного.
Погода радует, бывает. Но разве это радость. Пригрело и прошло. Другое дело люди. Они могут согреть так, что всю жизнь будет греть память о них. Даже если они давным давно ушли. Память о их добрых поступках. О словах, сказанных, чтобы ободрить нас.
В глубине души у нас есть камин, а дрова в нем слова и поступки наших близких. Они его топят, они же его и тушат. Хотя не без нашей помощи. Все ведь от нас зависит. Можно любое событие как радость, так и как трагедию расценить.
Сложно все. Главное запомнить того, кто был с нами, самым лучшим человеком на земле.
Эта бабушка, что сегодня умерла, оставила после себя двоих детей и они, в свою очередь, трое внуков. У одного два, и у дочки один. Наследство ценою в жизни. Я разговаривал с сыном, у которого двое детей, двое ее внуков, и посчитал необходимым сказать ему, что она успела не только заботиться о них, но и обо мне. Всегда спрашивала, как настоящая бабушка, не голоден ли я. Рассказывала о тяжелых годах ее жизни. О том, как ушел ваш отец, ее муж. Как она любила его смех.
Она часто приносила мне поесть, я, дело в том, что сидел консьержем в ее подъезде. Иногда, не каждый день, когда платили. Сами знаете, система сложная, ну не выясняйте. Короче говоря, бабушка была как родная мне. Я свою даже не видел, слишком рано умерла. Не беспокойтесь, что уделяли ей мало времени, она никогда не сердилась. Наоборот говорила, что не зачем с ней сидеть сутками, она от этого только устает.
Говорила, что рада вашим редким встречам и от того они еще милее ей.
И волос седых она не стыдилась. Ей даже к лицу была старость. Она ждала конца и говорила о нем с юмором. Так что не скорбите. Она счастлива там, где сейчас рассказывает о своей молодости...
Обнимая родственников бабушки, я отхожу. Иду по коридору, заворачиваю за угол. Там меня ждет моя прямая обязанность в этой больнице. В моей комнате лежат аккуратно расставленные швабры и метелки, тазы и ведра. Тряпки сушатся на батарее, порошки стоят в углу. Порядок не нарушен, я готов к работе. Начинаю мыть с первого этажа. Там сложно мыть, очень много людей.
Много ожидания, слез. И так многим нужна моя помощь. Эти люди - они страдают. Они теряют кого то, о ком может мало знали. Или мало позаботились при жизни. Теряют того, кого любили больше всего на свете. Я мою полы и слышу, как врач мимо меня говорит "он вряд ли выживет, его глубоко цепанули". Вижу в коридоре стоящую женщину, она ждет когда ее мужа? брата? прооперируют. Врач скажет, что он не выживет. Это значит, что я домою пол и пойду к ней. Я скажу, какой, в сущности, славный был этот парень, как однажды он
обыграл всех на курсе, а он не учился в институте, ну я имел ввиду школу, да, конечно школу. Да я скажу, что он лучше всех умел убеждать преподавателей отпустить нас с урока, я шел мимо и увидел, что его везут, у меня, знаете, тут жена лежит, лечится от мигрени. А он да, был умелым заводилой.
Мы все за ним была, как за каменной стеной. Он часто говорил, что "пока ваша крепость стоит, вы тоже лицом в грязь не падайте", такой был парень. Самый сильный.
Она запомнит его самым сильным и храбрым. Она бы и так его помнила лучшим, но ведь это ее воспоминания. А тут другое дело, незнакомый человек. Говорит, что ее брат или муж был самый сильный, лишенный страха рыцарь без упрека.
Ее сердце наполняется теплом, его смерть станет героическим жестом его последней мужественной воли.
Такие мы люди. Мы внушаемся с легкостью, с которой пьянеем. Мы верим чужому мнению, больше, чем своему. Мы рады, когда кто то вспоминает о дорогом нам человеке славные поступки, хотя и сами знаем подобных миллион.
Я говорю этим незнакомым мне людям о еще более незнакомых мне людях эти вещи, потому что это так важно и так просто одновременно. Придумать небольшую историю о человеке, чтобы в чьей то памяти она стала самой важной. Чтобы она там она расцвела, дала плоды, стала опорой. Эти благодарные глаза, которые говорят мне "Спасибо, что помните нашу девочку" , они делаются легче под гнетом своего горя. Они знают, их девочка продолжает жить в памяти других людей.
В вымышленной моей памяти. Но это ли важно.