Борька Тимофеев был самым крупным парнем в пятом "А". Всякий, обративший внимание на мать - рослую, крупную женщину с ребенком, невольно подмечал общие их черты - как бы высеченные грубые лица, широко расставленные голубые глаза и раздутые ноздри. Кроме того, Борька родился в октябре и пошел в школу, лишь когда ему до восьмилетия оставался месяц с гаком, а потому в классе был также самым старшим. И, добавим, самым наглым. Дело было в том, что родители отрока были люди совсем не простые. Отец, Николай Федорович, являлся ни больше, ни меньше, как мэром города, второго в области и крупного промышленного центра. Если читатель полагает, что мамаша Борьки являлась фигурой, исходя из положения своего мужа, то он ошибается. Это было далеко не так и совсем не так. Нет, мадам Тимофеева не являлась выдающимся деятелем каких-то наук или, как ныне выражаются, бизнесвуменшей. Нет. Ларчик, дорогой читатель, открывался просто. Отец Надежды Тимофеевой был шишкой в самой столице. Москве. И работала эта шишка в самом Кремле, так что сам губернатор области обращался с супругами весьма дружелюбно, ходил с Николаем Федорович на охоту, а как-то по случаю подарил Борьке дорогущее помповое ружье, из которого шустрый малец умудрился в тот же день застрелить соседского пса до смерти напугав выгуливающего его пенсионера. Скандал, разумеется, быстренько умяли (подарив страдальцам тысячу долларов), а Борька клятвенно пообещал более в людей и животных в городе не стрелять. Конечно, имея такого тестя, Тимофеев запросто мог бы перевестись в столицу и зажить, "как все". Но все оказалось гораздо сложнее. Тесть еще до замужества дочери построил в городе крупный завод по производству алкогольной продукции, а после передал его в ведение зятя, не упуская при этом контроля за финансовыми потоками. Что такое завод алкогольной продукции? Это колоссальные деньги и не менее огромная ответственность, ибо характер и легкость реализации конечной продукции привлекают множество проходимцев самого разного толка. То работнички самого предприятия пустятся во все тяжкие, то воровство готовой продукции, то мутная финансовая отчетность, то наезды со стороны братков. Словом, хлопот было много, а потому шишка держала зятя на коротком поводке, правда, туманно обещая всяческие блага в самом недалеком будущем.
Надежда Константиновна преподавала русский язык и одновременно являлась классной руководительницей искомого пятого "А". Надежда Константиновна слыла крепким специалистом и умела держать класс в руках, в совершенстве владея древнейшими методами "кнута и пряника". Конечно, русичка имела пару-тройку осведомительниц, умело скрывала это, зато была в курсе всего происходящего и запросто на корню пресекала всякие заговоры или поползновения на них. Натурально, она прекрасно владела личной информацией каждого ученика и знала, "кто есть кто" из родителей, а потому отношение ее к проказнику Борьке было особое - ласкательно-льстивое., тем более, что директор школы Нина Ивановна периодически ей об этом напоминала.
- Ну что, дети, скороговоркой проговорила русичка, - вам было задано выучить стихотворение Лермонтово "Бородино" наизусть. Есть желающие?
Разумеется, дураков не было и даже круглая отличница Зина Скобелева демонстративно разглядывала свои ногти.
- Ну что ж, - нахмурила брови русичка, - Нет, так нет. Ага, Филимонова, иди отвечать.
- Надежда Константиновна, я вчера болела...
- Никаких отговорок, Филимонова! Ты выучила урок или нет?
Бедняжка, опустив голову, молчала.
- Садись, два, - злорадно произнесла училка и обвела хищным взором класс. Все дети дружно опустили голову, конечно, за исключением негодяя Борьки. Надежда Константинована кстати вспомнила, что на прошлом уроке Валерка Шмелев надувал шары.
- Так. Шмелев, иди отвечать.
Малыш Шмелев вразвалку подошел к доске.
- Отвечай.
Шмелев впился взглядом в штатную суфлершу Дину.
- Скажи-ка, дядя, - прошептала Дина.
Но Надежда Константиновна не дремала.
- Так, Шмелев. Садись, два. И тебе два, Коробкова.
Класс заволновался. Кто следующий?
- Гончаров, иди отвечать.
- Я не знаю урока.
- Два.
Борька, не любивший Павла Гончарова, захохотал. Надежда Константиновна, не продумав свои действия, возмутилась.
- Ничего смешного в этом нету! Давай, Тимофеев, иди отвечать.
Борька слез с парты и вразвалку направился к доске.
- Ну?
- Счас. Значит так. Бородино. Скажи-ка тетя, ведь недаром...
Класс несмело засмеялся, а Надежда Константиновна почувствовала себя загнанной в ловушку.
- Дернул же черт вызвать его к доске!
- Борис. Будь посерьезнее.
Борька приосанился и уставился на Коробкову.
- Скажи-ка, Дина, ведь недаром...
Надежда Константиновна прервала проказника.
- Хватит, Борис. Садись на место.
Конечно, поставить Борьке двойку было бы немыслимым, ужасным поступком. Надежда Константиновна была уверена, что ее немедленно уволят и, что гораздо хуже, перекроют кислород фирме ее мужа, который держал небольшую типографию и кормился заказами из мэрии. Поэтому русичка поудобнее устроилась на стуле и стала изучать журнал на предмет следующей жертвы. Тут, однако, события приняли совершенно неожиданный оборот, потому что получивший двойку Павлик Гончаров, крупноголовый, упертый поборник справедливости спросил.
- А что получил Борька, Надежда Константиновна?
- Ничего. Я думаю, на первый раз мы его простим. Правильно, дети?
Поскольку Борьку не любили, то в ответ класс недовольно загудел, а неугомонный Паша продолжил.
- Это несправедливо, когда кого-то выделяют. Если всем нам вы поставили двойки, то...
- Замолчи! - Вскинулась русичка, - Не твое дело, кому я что ставлю. Здесь я учительница, а не ты.
Гончаров не смутился.
- Все должно быть по-справедливости.
Класс одобрительно загудел.
- А поэтому вы должны и Борьке поставить двойку. Или нам не ставить.
- Ишь чего захотел, - возмутилась училка, - А ну, вон из класса и без родителей в школу не приходи! Считаю до трех, а потом я выведу тебя сама. За шиворот.
Гончаров поплелся к выходу, а Надежда Константиновна более искушать судьбу не стала.
- На следующий урок постарайтесь все-таки выучить стихотворение наизусть. Ведь это - одно из самых патриотичных стихотворений нашей литературы!
И, увлекшись, училка остаток урока вдохновленно рассказывала о Лермонтове, о Великой Отечественной войне и о самом стихотворении.
На беду, мать Гончарова оказалась такой же поборницей справедливости и с ходу стала на русичку нападать.
- Паша мне все рассказал, а он врать просто не умеет. Вы всем поставили двойки, а Борьке Тимофееву, который тоже не выучил урока - не поставили. Это же на самом деле несправедливо!
- Женщина, я вызвала вас не для этого, - сварливо произнесла Надежда Константиновна. - Ваш сын мне дерзит, спорит и мешает вести урок, вот почему! И потом. Каждый должен быть в ответе за самого себя, согласны? Так вот, ваш сын элементарно не выучил урока. Или я что-то не то говорю?
- Нет, нет, я считаю, что вы правильно сделали, выставив ему двойку. Но...
- Никаких "но", женщина. Каждый в ответе за себя, за свое поведение и вашему сыну нет никакого дела, выставлю я другому двойку или нет.
- Но это несправедливо, - всплеснула руками мать, - поймите же, наконец, вы ведь не только учите детей русскому языку, но и учите их правильной жизни!
- Послушайте, давайте не спорить. Вам бы лучше заняться своим сыном и научить его, как правильно вести себя!
Гончарова вспыхнула.
- Мой сын - очень честный, умный, справедливый и воспитанный ребенок!
- Воспитанные дети с учительницей не спорят!
- Спорят! Если учительница не права!
- Женщина, у меня в классе свои законы. Ученики не должны спорить с учительницей. Ясно! Так что, вместо того, чтобы спорить со мной, вы бы вдолбили своему сыну, что спорить с учительницей нельзя. А заодно, что надо учить уроки. А если вам это не нравится, можете забрать своего умного, воспитанного мальчика в другую школу.
- Что? Забрать его в другую школу? Из-за того, что он прав, а вы не правы?
- Замолчите, женщина, - закричала Надежда Константиновна, - Да, да, забирайте! И чтоб я вас больше не видела!
Гончарова покраснела, как рак, повернулась и побежала. Через десять минут в учительскую заглянула секретарша.
- Нина Ивановна просит вас к себе.
Атмосфера в кабинете была накаленной.
- Объясните, Надежда Константиновна, что случилось? Вот, родительница жалуется.
- Нина Ивановна, Гончаров не выучил урока, получил двойку, а потом стал спорить.
- Нет, не так. Да, он получил двойку. Это справедливо. Но Борька Тимофеев, который тоже не ответил, почему-то двойку не получил. Вот поэтому мой сын и стал выступать против несправедливости!
Волосы на голове Нины Ивановна стали дыбом.
- А какое собачье дело вашему сыну до других? - завопила директор, - Мало того, что ваш сын не сделал домашнее задание, так после этого еще и спорит с учительницей, а вы, вы его защищаете!
Гончарова затихла и со страхом смотрела на Нину Ивановну.
- Я вас категорически предупреждаю! Пусть ваш сын возьмет себя в руки и ведет себя нормально. В противном случае мы поставим вопрос о его отчислении из школы!
Гончарова открывала и закрывала рот как рыба, выброшенная на берег.
- Вам ясно? - рявкнула Нина Ивановна.
- Гончарова кивнула и, мелко тряся головой, вышла из кабинета.
- Какова, а? - кивнула ей вслед Надежда Константиновна.
- Дрянь. Взять бы исключить этого Гончарова из школы. Ладно, Надя, ты была б осторожнее, а?
- Хорошо, Нина Ивановна. Ну, я пойду?
На следующий урок первым же делом Надежда Константиновна вызвала Гончарова отвечать.
- Бородино. Михаил Юрьевич Лермонтов. Скажи-ка, дядя, ведь недаром....
В полной тишине, с выражением, Павлик без единой заминки зачитал все стихотворение целиком.
Надежда Константиновна была удовлетворена.
- Молодец, Павлик. Садись. Пять.
Как говаривал Остап Бендер, статус-кво было восстановлено.