И мои скромные мысли в связи с последними событиями, что так всколыхнули весь мир, не оставив безразличными многих на страничках в социальных сетях, ведя активную дискуссию...
Я не политик и далека от политических прогнозов на наши взаимоотношения между нашими странами, но свои мысли сообразую с мыслями людей, о которых упоминала в своём творчестве...
Итак.
Джек Мэтлок - американский дипломат. Посол США в СССР в 1987—1991 годах. Доктор философии, профессор, почётный доктор трёх американских колледжей.
Оставил дипломатическую службу в 1991 году. Затем в течение пяти лет являлся профессором Колумбийского университета, после чего перешёл в Институт перспективных исследований в Принстоне, где в 1996—2001 годах являлся Кеннановским профессором. Написал несколько книг о советском режиме, последняя из них была опубликована в 2010 году.
Мэтлок - окончил Университет Дьюка в 1950 году с красным дипломом, где с 1948 года посещал курс русского языка. Степень магистра искусств получил в Колумбийском университете в 1952 году, тема диплома «Функционирование „руководящих органов“ Союза писателей СССР». В 1953—1956 годах преподавал русский язык и литературу в Дартмутском колледже.
(Из Википедии)
*
В своём эссе, посвящённом юбилею, проводимому в Казани в августе 2012 года писателю Василию Павловичу Аксёнову, я упоминаю и о воспоминаниях Джека Мэтлока о своём друге, каким считал он Василия Павловича.
Полностью статью его можно прочитать в журнале "Октябрь" №8 за 2012 год
Вот некоторые выдержки из статьи в переводе А.Воздвиженской:
"Я был ненамного старше Васи и только начинал дипломатическую карьеру. Моей академической специализацией была русская литература, и я стремился встретиться с как можно большим количеством советских писателей. Я и в Институт зарубежной службы пошёл в частности потому что понимал: пока жив Сталин, служба в посольстве - это единственная для американца возможность жить в Советском Союзе и иметь прямой контакт с русской культурой....
...Официальные встречи с советскими писателями мы обычно устраивали в тех случаях, когда американские писатели или другие деятели культуры посещали посольство в соответствии с соглашением о культурном обмене Америки и СССР. На одном из таких встреч я встретил впервые Васю....
Мне особенно запомнились две наши вашингтоские встречи. В самом начале 1981 года я был поверенным в делах нашего посольства, но вскоре вернулся в Вашингтон для консультаций. По приезде я получил от Васи и Майи приглашение на вечеринку в их вашингтонской квартире. Не помню по какому поводу созвали гостей, возможно отмечали чей-то день рождения, однако вечеринка в результате вылилась в довольно странную комбинацию праздника и траура. Центр Вудро Вильсона предложил Васе стипендию на год, и тот покинул Москву без всякого намерения эмигрировать. А незадолго до той самой вечеринки узнал, что лишён советского гражданства.
Для Васи это был настоящий удар. Россия - неуютная, суровая, полная совковых запретов и ограничений - была его домом. Горькое сознание, что его отвергла собственная страна, что теперь он не может вернуться на родину когда ему этого захочется, трагически оттенялось к тому же ощущением присущей Америке безграничной творческой свободы...
Лишь во время горбачёвской перестройки Васе разрешили вернуться на родину. Я был тогда американским послом в России, и мы с Ребеккой (жена Мэтлока) пригласили Васю и Майю остановиться у нас во время их пребывания в Москве. Вместе с Аксёновым мы посетили спектакль, поставленный Олегом Табаковым в "Современнике" по автобиографической книге Евгении Гинзбург "Крутой маршрут", а также спектакль по Васиной повести "Затоваренная бочкотара" - оба они были поставлены великолепно. Вася был искренне растроган глубиной режиссёрского и актёрского проникновения в переживания своей матери и хвалил Табакова и труппу за то, что они сумели уловить дух и юмор написанной им "повести с преувеличениями".
Во время своей первой поездки назад в Россию, - тогда она ещё была частью Советского Союза, - Вася согласился прочитать лекцию в "Спасо-Хаусе", московской резиденции американского посла, о годах своей жизни в США. Он назвал её "Русский писатель в Америке" Насколько я помню, суть его выступления сводилась к следующему: "Я русский писатель, живущий в Америке. Когда моя страна отвернулась от меня,, Америка меня приняла. Но я всё ещё р у с с к и й писатель. Русский писатель в Америке." В следующем году Вася был восстановлен в статусе советского гражданина"
Здесь, пожалуй, уместно привести и строки из эссе Василия Павловича "Чувство России" где он пишет:
"...Приблизительно также дело обстоит с понятием родина, в пренебрежении которой меня сейчас обвиняют советские журналисты. Я подумал о том, что, если хоть на миг я приму и х концепцию этого понятия, я вынужден буду сказать, что моя родина груба, коварна, лжива, что от неё не видел ничего, кроме унижений, оскорблений и угроз. А между тем к родине, к какой то другой, то ли умозрительной, то ли единственно реальной родине, остались ещё и, видно, всегда пребудут чувства нежные и живые. Чаще всего о них и не помнишь в своём новом доме, но вдруг они приходят, всегда неожиданно, когда на концерте в центре Кеннеди Митька Шостакович под взмахом палочки отца тронет клавиши и снимет с них первые аккорды фортепианного концерта деда или когда вдруг на университетском семинаре разбежишься по книге Мандельштама и споткнёшься на стансе...
И я вхожу в стеклянный лес вокзала,
Скрипичный строй в смятеньи и слезах,
Ночного хора дикое начало,
И запах роз в гниющих парниках,
Где под стеклянным небом ночевала
Родная тень в кочующих толпах...
Именно в качестве представителя этой России я профессорствую в американских университетах...
Таковы превратности судьбы. Оказалось, что мне надо было уехать, чтобы перечитать, а потом разобрать на семинаре с мерилендскими студентами всего Гоголя, и всего Достоевского или всю гениальную кучу поэтов Серебрянного века. Именно в Америке у меня возникло незнакомое прежде ощущение близости к российскому девятнадцатому веку.
Катя после семинаров из Балтимора в Вашингтон в потоке машин мимо международного аэропорта, мимо ипподрома Лорел и Форд Мид, мимо Космического центра Годдарда, я думаю о Пушкине и Мандельштаме, о Набокове и Гоголе, о Чернышевском и Достоевском, об Ахмадулиной, Битове, Искандере, Катаеве, Трифонове, Соколове... Всё это представляется мне теперь одним куском "нашего времени, куском современной российской жизни в двухвековом масштабе, в принципе очень непродолжительным ещё куском, несмотря на то, что столько было изобретено за это время и столько всякого случилось, вплоть до переноса части России в столь непостижимые заокеанские края.
Я почти не сомневаюсь, что Р о с с и я с у щ е с т в у е т и в А м е р и к е, и это относится не только к физическому cуществованию нашей этнической группы.
Эта "а м е р и к а н с к а я Россия" разумеется не совпадает с советской версией, но не и с к л ю ч е н о, что она б л и ж е к астральному телу и душе."
И как бы продолжая мысль, что озвучена Василием Павловичем в конце его эссе, есть необходимость добавить и строки из статьи его американского друга Джека Мэтлока:
"Как американца, чья жизнь была связана с русской культурой, меня успокаивала мысль, что в сложные, неспокойные времена моя страна служила убежищем для творческих людей, столкнувшихся на родине с политическими преследованиями. Василий Аксёнов и Юрий Любимов, наряду со многими другими, включая Владимира Набокова, Александра Солженицына, Мстислава Ростроповича, Эрнеста Неизвестного и Иосифа Бродского, обогатили и американскую и русскую культуру своим присутствием на нашей земле. Любому, кто утверждает, будто коренные интересы России и Америки противоречат друг другу, следует хорошенько обдумать тот факт, что наши культуры не только совместимы, но и обладают общими ценностями. Никакая культура не может существовать в вакууме, без взаимодействия с иными культурами, и лучшее тому доказательство - творчество Василия Павловича Аксёнова.
9 ноября 2016 года
Ссылки на использованную литературу:
https://www.stihi.ru/2012/08/22/878
Журнал "Октябрь" №8 2012 год.