2.1. И отделился свет от Тьмы. Рождение Первое.
И был Свет слаб и немощен.
И зерна его, упавшие в бездну, породили первую мглу.
(С) Апокриф Цеттера Падшего. Глава 2. Бездна. Рождения, стих первый.
Сергей резко вскинул голову и несколько мгновений переваривал это внезапное признание, обдумывая, что сказать в ответ.
В кабинете воцарилась тишина, и в ней громким сердечным ритмом билось тиканье настольных часов. Время шло своим чередом, безразличное ко всему, что происходит и происходило в этом мире.
Велор же равнодушно изучал череду дипломов и сертификатов, которыми была украшена одна из светлых стен кабинета. После он перевел взгляд синих глаз чуть правее и стал читать названия на корешках книг, что стройными рядами заполняли пространство большого дубового шкафа.
"Психопатология обыденной жизни" Зигмунд Фрейд, "Клиническая суицидология", "Экзегетика сновидений", "Учение о галлюцинациях", "Психосоматика. Практическое руководство", "Воспоминания, сновидения, размышления", Карл Густав Юнг.
"Воспоминания, сновидения, размышления", - повторил Велор мысленно, - это как раз то, чего у меня в избытке".
Наконец, Сергей решил прервать затянувшееся молчание, и в очередной раз сдвинув очки вверх от кончика носа к переносице, произнес:
- Давайте добавим в эту беседу немного объективности, Вел. Мы говорим с вами о ваших сновидениях, то есть о том, что имеет к реальности опосредованное отношение. А чтобы говорить о факте убийства, надо иметь тело. Как юрист вы не можете этого не знать.
- Все верно, - согласился с ним Велор, слегка кивнув головой. - Нет тела – нет дела.
- А у нас с вами по нет не только тела, но и никаких оснований считать, что эта ваша незнакомка вообще когда-либо существовала, верно? - Сергей подумал немного и добавил: - Пока нет оснований.
- Да, это резонно. - Вяло отозвался Велор, потерявший интерес к этому разговору. Он встал с дивана и, приблизившись к книжному шкафу, взял с полки заинтересовавший его юнговский труд. Он машинально перелистывал страницы, не читая их. Внезапно все его внимание поглотила одна шальная мысль:
«Все верно. Нет никаких оснований считать, что рыжая когда-либо существовала, однако… если бы она была, и если бы она каким-то образом стала жертвой моего преступления, то авария стала бы чертовски удобной формой сокрытия улик и самого факта убийства. Автомобильная авария со смертельным исходом на мосту, у которого дурная слава гиблого места... Если бы я действительно кого-то убил, то наверное так и поступил бы, чтобы замести следы и избавиться от трупа… Впрочем, при столь высокой вероятности угробить и себя заодно, я наверное нашел бы способ получше отделаться от тела. Одинокая могила в лесу. Кислота, бензопила, свиная ферма. Впрочем... все это, конечно, увлекательно и задорно, но слишком сложно. Глубокая река с сильным течением – проще и в каком-то смысле практичнее. Что-то подсказывает мне, что я не боюсь вида крови. Итак, что, если способа лучше не было? Что, если я действительно подстроил свою аварию? Что если я – убийца? Гипотетически?».
Эта мысль показалась Велору дикой, страшной, но вместе с тем и удивительно занимательной.
В это время Сергей также поддался некоторой рефлексии.
- Знаете, вина, чувство вины, – это довольно сильный мотив, который может блокировать ваши воспоминания. Насколько я понимаю, кроме ваших экзистенциональных снов, у вас больше нет никаких воспоминаний? Ничего конкретного, за что вы могли бы зацепиться? Ваш дом, ваши знакомые должны быть катализировать процесс возврата памяти, но это пока не произошло. Вы же понимаете, это не произойдет по взмаху волшебной палочки? Сложные психические процессы так быстро не происходят...
-Да, понимаю. - Оборвал его Велор, поняв, что сейчас снова выслушает лекцию по психоанализу. - Меня недавно посетило что-то, что можно было назвать настоящим воспоминанием. Или, если выразиться точнее, легкой реминисценцией. - Он поставил книгу на место и вернулся на диванчик. - Я сделал уборку в доме, выкинув оттуда все, что посчитал лишним. В подвале я нашел кучу старых вещей. Если я правильно понял, они принадлежали моим родителям. По каким-то причинам я не избавился от них в прошлом. А потому не стал их трогать и в настоящем. Среди всего этого хлама были семейные альбомы. Знаете… эти старые семейные хроники, пропахшие нафталином, те, которые так любят пересматривать пенсионеры… Когда я листал эти альбомы и рассматривал выцветшие фотографии… у меня что-то обрывалось внутри. Лица людей, которых я не мог узнать, вызывали во мне дрожь. В какой-то момент мне стало так не по себе… словно кто-то сжал в кулаке мое сердце.
- Вам стало больно?
- Да, очень… глубоко внутри. В самом центре меня.
Велор снова замолчал. Скрестив руки на груди, он низко наклонил голову. Луч закатного солнца, пробившегося из-за неплотно задернутой шторы, осветил его лицо кровавым бликом.
Сергей тихонько постучал по блокноту карандашом:
- Хотите продолжить говорить об этом?
- Нет, - тихо произнес парень, - давайте лучше в следующий раз.
Он перевел взгляд в сторону окна и, не мигая, смотрел на сияющую щель между шторами.
Он не хотел рассказывать врачу о некоторых событиях, произошедших с ним за пару дней до этой встречи. К порыву перерыть весь дом и отыскать фотографии его привел разговор, случившийся в тот день, когда Велор впервые после продолжительного больничного посетил свое рабочее место.
***
Единорог
Компания "Unicorn", в которую Велора в свое время удачно пристроил отец, занимала три этажа крупного бизнес-центра "Fairy forest". Этот нашпигованный человеческими шестеренками, хорошо отлаженный механизм давно и успешно работал под чутким руководством своего основателя - Николая Васильевича Вийева.
Вийев был человеком практичным и даже прагматиком, любителем ультимативных требований и монархических настроений, но, несмотря на все это и даже на свой почтенный возраст, был страстным и преданным поклонником единорогов, и непосвященный посетитель, впервые попадавший в личный кабинет генерального директора компании, названной в честь этих сказочных созданий, в первые минуты впадал в легкий шок от обилия единорогов на квадратный метр. Следы единорожьей мании были везде: статуэтки, изображения, фигурки и силуэты, рожки и ножки фантастических коней высовывались из каждого угла.
И, конечно, первое, что видел посетитель, переступивший порог приемной Вийева, была исполинских размеров картина, написанная с мастерски отточенной техникой детализации, на которой белый единорог парил в ночном облаке, и на его узкой морде и остром витом роге сияли крупные капли алмазной росы.
Именно к этому человеку пролег путь Велора ранним утром второго вторника сентября.
В приемной Вийева суетилась его секретарша Вирджиния, длинноногая брюнетка в узком черном платье-футляре. Увидев Велора, она удивленно раскрыла раскосые глаза, из-за чего выражение ее лица стало одновременно глуповатым и хитрым.
- О, Велор! Это вы? Как давно вас не было видно...
- Здравствуйте, вы Джина, верно? Вийев назначил мне встречу на сегодня, на половину десятого.
Джина всплеснула руками:
- А Коля ... то есть Николай Васильевич сорвался с места и уехал решать какие-то срочные проблемы буквально за полчаса до вашего появления. Знаете, там у него какие-то сложности... с семьей. - Джина прикусила язык. Она часто болтала много лишнего, за что не раз получала пинки от босса, с которым ее связывали долголетние отношения, за время которых она так и не научилась вовремя затыкаться.
Джина, осознав, что оконфузилась, схватилась за гору папок, лежащих на столе и стала их перебирать, сортируя в две стопки.
Вел нахмурился:
- Я так понимаю, что если он сегодня и появится, то его лучше не трогать... раз уж проблемы с семьей.
- Да, наверное так, - произнесла Джина, моментально сделавшаяся грустной. Но это настроение пробыло с ней всего секунду. Она взглянула с Велора с любопытством.
- А что у вас с глазами, Вел?
- А что не так с моими глазами?
- С ними все в порядке! Но цвет у них сейчас потрясающий! Такой удивительно синий! - секретарша кокетничала, но кокетство не помешало ей продолжить разбрасывать папки по стопкам. - Я думала, что у вас карие глаза, Велор. Вы в контактных линзах сейчас?
- Нет, - Велор отрицательно мотнул головой. - Может быть я раньше носил линзы другого цвета?
Джина пожала плечами:
- Может. Я знаю, что у вас было плохое зрение, но вы, Вел, чаще носили очки, чем линзы.
Перекинувшись с девушкой ещё парой фраз, Велор, почувствовавший, что сейчас она начнет задавать неуместные вопросы про аварию, кому и потерю памяти, решил избежать неприятного для себя разговора и отправился в свой кабинет, располагавшийся на первом этаже.
В маленькой, но уютной рабочей комнате Вел обнаружил очки в изящной черной оправе, оставленные им когда-то на столе. Велор водрузил их себе на нос и попал в мутный мир близорукости, от которого заломило глаза и виски.
Парень снял очки и слегка потер веки.
Если раньше он нуждался в коррекции зрения, то теперь эта нужда отпала.
Вечером того же дня, Велор, перекопав весь дом и не найдя ни контейнеров с линзами, ни растворов, ни коробочек, бороздил просторы интернета, пытаясь отыскать информацию о внезапной и радикальной смене цвета глаз. Но, кроме истории о Дэвиде Боуи, один глаз которого сменил цвет после того, как ему заехали по голове клюшкой, и специальных операций, нацеленных на устранение пигмента в глазах, он в общем-то ничего и не нашел.
Была, правда, еще странная статья некоей Стефании Дий о тонкостях работы с церемониальной магией и о последствиях некоторых ритуалов.
Велор щелкнул ссылку и перешел на сайт, оформленный в тяжелых готических тонах.
Статья сообщала:
«… Цвет глаз символизирует цвет нашей жизненной силы. Часто бывает так, что именно оттенок глаз магистра теней подсказывает нам, под эгидой какого цвета пройдет ритуал.
Считается, что самый сильный цвет – черный, так как потенциально хранит в себе все цвета, но мы встречали на своей веку сильнейших магов, цвет глаз которых был далек от черного. В пример можно привести желтоглазого Гефаса, что именовал себя инкарнацией бога Гефеста, серебристо-сероглазую Ламиру, что управляла седыми облаками, Магнуса, который был обладателем лилово-фиолетовых глаз, или его сестру Мегару, воина и мага, чьи глаза и вовсе были лишены зрачков и радужной оболочки, из-за чего многие считали ее слепой.
Некоторые ритуалы приводят иногда к смене цвета глаз, и это применимо к ритуалам, нацеленным на изменение природы своей силы, – это явление временное и, как только сила ритуала сходит на нет, к магу возвращается его природный цвет глаз.
Если же у вас неожиданно и радикально поменялся цвет радужной оболочки после того, как вы провели церемонию, это говорит о том, что во время магической операции были допущены ошибки. Если же вы уверены в чистоте проведенного процесса, возможно, имело место чье-то вмешательство, оставшееся незамеченным.
Это приводит нас к мысли, что часто смена цвета глаз – первый признак одержимости, подхватить которую вы могли из-за…»...
«Вот же бред», - раздраженно подумал Велор и закрыл страницу.
Он выключил ноутбук и отошел к окну, за которым начинавшийся полчаса назад мелкий дождик превратился в настоящий водопад, ринувшийся с небес на серые улицы.
Велор некоторое время наблюдал за разгулявшейся непогодой, скрестив руки на груди и прислонившись к выступу оконного проема.
«Так тоскливо здесь… - внезапно для самого себя подумал он, - так муторно. Земная человеческая жизнь преисполнена тоски, несвободы, закована в лед роковых предначертаний… Как этот дождь прибивает к земле пыль, так и воля иных миров припечатывает людские жизни к почве, превращая в грязь. И не воспарить человеку от этой грязи, ни взмыть над нею… Только теряя свою плоть, человек способен стать чем-то бОльшим, чем он был при жизни… И негде здесь развернуть крылья, если они выросли из человеческой спины, негде…».
От этих странных мыслей его оторвали не менее странные звуки, раздавшиеся с обратной стороны входной двери. Велор приподнял голову и прислушался. Загадочные звуки никуда не исчезли.
Среди ливневого шума Велор услышал слабые стоны, походившие на кошачье мяуканье, и громкое царапание когтей. Звук нарастал, и через какое-то время стало казаться, что кто-то снаружи дома расчесывает покрытие входной двери наждаком. Звук был неприятным и мерзким.
Велор, продолжая вслушиваться, медленно двинулся к двери. Он прошел мимо модернизированной им гостиной, которая представляла уже полную противоположность той комнате, в которую он вселился пару дней назад. Веселенькие обои, содранные со стен, были заменены на мрачную серую краску, большая часть мебели исчезла, освободив пространство и сделав дом просторным, но угнетающим.
Впрочем, самому Велу нравилась тяжелая атмосфера его дома, и он не хотел ничего в ней менять.
Подойдя к двери, он повернул ключ в замочной скважине.
Дверь, за которой происходила уже какая-то вакханалия, распахнулась.
Увидев то, что за ней скрывалось, Велор опешил и тряхнул головой, решив, что видит очередное наваждение.
Но наваждение не растворилось, сделавшись прозрачной дымкой, а смело уставилось на парня двумя парами зеленых глаз.
***
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...