Зверь из Земли (1918-ый год).
1918 год.
«После победы с мошенническим обманом,
Два флота объединены. Мятеж в Германии.
Глава союзников и сын его в шатре убиты.
Флоренция, Имола жадно преследуют Румынию» катрен 6 (077)
Владимир Ульянов (Ленин) с большевиками захватил власть в Российской империи путём «тайного» сговора. Для прекращения войны они немедленно начали переговоры с Германией и Австро-Венгрией, подписав невыгодный для России «Брестский договор». Боясь захвата Петрограда, новое правительство «Совет народных комиссаров» переехало в Москву, в Кремль.
Для полного закрепления власти Ленин, Троцкий и Свердлов приказали расстрелять в июне в Екатеринбурге императора Николая II, его сына Алексея, императрицу, четырех дочерей и четырех слуг.
В Германии Ноябрьская революция привела к свержению монархии кайзера Вильгельма II Гогенцоллерна и установлению Веймарской республики.
Ноябрьская революция в Австро-Венгрии привела к свержению институтов императора и к распаду страны на пять частей: Австрию, Чехословакию, Венгрию, Югославию, часть территорий отошли к Италии, Румынии и Польше.
* * *
Князь Н.Д. Жевахов вспоминал:
«Весь этот год прошёл, как год гордости человеческой, как год прямого вызова Богу, как год злобы и проклятия социальной ненависти, как год окончательно разделивший русское общество и Православную церковь. Удивительным образом, сбылось пророчество юродивой Марфы из Царицына. В 1910 году юродивая принесла в Церковь восемь кукол, завёрнутых в газете, на двух из них были царские короны. С силой бросив их на пол, закричала: «Это – они, это – они».
Затем из чайника облила куклы красной жидкостью и подожгла их спичкой. Когда все куклы вспыхнули, она воскликнула: «Вот ваше будущее! Все вы сгорите! Я вижу кровь! Много крови!» («Воспоминания товарища обер-прокурора Святого Синода», т. 2).
Что российское общество сейчас знает о скрытых пружинах революции в России и роли Церкви в этих событиях?
Ничего. Российское общество до сих пор не знает правды, оно знает только ложь, которую ему преподнесли, как правду.
* * *
Из воспоминаний генерала А.И. Деникина (1872-1947, с апреля 1918 года командующий Добровольческой армией, с 1920 года в эмиграции):
«Когда жизнь в стране стала принимать донельзя уродливые, аморальные формы, духовенство оказалось совершенно неготовым и бессильным для борьбы. Как нам сейчас стало известно, на первой стадии весной и летом 1917 года у большевиков было не более 20 тысяч агитаторов по всей стране, против четырехсот тысяч священников (я не включаю сюда: церковных старост, подвижников, служек и монахинь). Но русская Церковь не создала ни одного сколько-нибудь заметного народно-религиозного движения, хотя бы в таком масштабе, как некогда у лжеучителей Илиодора или Иннокентия, не выдвинула ни одного яркого имени поборника поруганной правды и христианской морали.
Я не берусь судить о действенном начале в Русской Православной Церкви после пленения её большевиками. Приведу только один пример: кажется, это было на третий или пятый день после переворота, большевики только, что захватили власть в Петрограде, идут бои между юнкерами и большевиками в Москве, вся же Россия и армия ещё верна Временному правительству. Божественные чаши весов колебались, ещё всё можно было изменить.
И в это время появляется Обращение Синода, одобренное Патриархом, в котором говорилось: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на её новом пути. Доверьтесь новому правительству, все вместе и каждый в отдельности приложите усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы».
Большевики широко распространили это обращение во всех городах, и можно с уверенностью заявить, что оно сыграло свою роль и помогло им, захватить власть по всей стране. Как не ужасны были последствия этого обращения для «Белого движения», однако допустить, что иерархи Церкви могли его дать в полном сознании происходящего, конечно, нельзя. Члены Синода, подобно многим другим, по-видимому, не отдавали себе отчета в том, что произошло […]» («Очерки Русской смуты. Крушение власти и армии», стр. 80).
Отличительная черта российского общества, любому отвратительному деянию – оно всегда найдём оправдание.
Какая разница, осознанно или нет, поступили иерархи Церкви?
Если осознанно, значит, они предали свою паству, если нет, – то кому нужны слепые пастухи?
Они погубили и себя, и стадо им вручённое. Уча народ в течении девяти веков: о приходе лжехристов, сами первыми уподобились соблазну.
* * *
Из «Воспоминаний» генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля (1878-1928, в 1920 году главком Русской добровольческой армии):
«После захвата власти 24 октября большевики сорок восемь часов были отрезаны от русской провинции и от всего внешнего мира. Железнодорожники и телеграфисты отказывались передавать их телеграммы, почтовые чиновники не принимали от них почты. Только царскосельская правительственная радиостанция каждые полчаса посылала во все концы страны их бюллетени и заявления. В Петрограде шестнадцать министерств бастовали под руководством созданного «Комитета Спасения». К нему примкнули: исполком крестьянских Советов, старый ЦИК Первого съезда Советов, Центральный армейский комитет, Центрофлот, меньшевистская, эсеровская и фронтовая группы Второго съезда Советов, центральные комитеты меньшевистской, эсеровской и народно-социалистической партий, группа «Единство», Крестьянский Союз, земства, городские самоуправления, Союз железнодорожников «Викжель», торгово-промышленный Союз.
26 октября Председатель Войскового Правительства атаман Каледин выпустил Постановление: «Ввиду чрезвычайных обстоятельств и прекращения сообщения с Центральной государственной властью Войсковое правительство временно, впредь до восстановления власти Временного Правительства и порядка в России, с 25 сего октября приняло на себя полноту исполнительной государственной власти».
На третьи сутки казалось, большевики, так одиноки, как только могут быть одиноки авантюристы в цивилизованной стране и задачей дня является только обезврежение безответственных демагогов, чтобы восстановить единую демократическую власть и снова поднять престиж революции.
И в это время появляется Обращение Православного Синода к народам Российской республики, одобренное патриархом всея Руси Тихоном, которое фактически признавало власть большевиков.
Как мне впоследствии сообщил митрополит Макарий [Парвицкий, 1835-1926, митрополит Московский и Коломенский], когда патриарху Тихону подали Обращение, он был весьма расстроен, у него даже тряслись руки, но со словами: «Приходиться выбирать между Калединым или большевиками», подписал.
Было ли это сведением личных счетов, и пересекались ли когда-нибудь ранее пути патриарха и атамана, митрополит не знал, но последствия этого Обращения для России были чудовищны […]» («Воспоминания», Париж., стр. 118, 1924).
* * *
Из выступления священника Владимира Востокова кафедрального собора г. Уфы на заседании Поместного собора РПЦ, 22 января 1918 года:
«В этом зале слишком много было сказано о переживаемых ужасах и если ещё все их перечислять и описать, то можно было бы наполнить этот огромный зал книгами. Поэтому я уже не буду говорить об ужасах. Я хочу указать на тот корень, из которого создались эти ужасы. Я понимаю настоящее наше собрание как совет духовных врачей над опасно больной матерью – родиной. Когда врачи приходят лечить больного, то они не останавливаются на последних проявлениях болезни, но смотрят вглубь, исследуют коренную причину болезни. Так и в данном случае нужно обнаружить корень переживаемой родиной болезни. Русский народ обманут, и до сих пор никто ему не сказал полной правды. Настал момент, когда Собор, как единственно законное и действительно избранное народом собрание, должен сказать народу святую правду, не боясь никого, кроме Бога одного […]
Сталкивание исторического поезда с пути произошло в конце февраля 1917 года, чему содействовала прежде всего масонская всемирная организация, бросившая в массы лозунги социализма, лозунги призрачной свободы […]
Собор должен сказать, что в феврале-марте произведён насильственный переворот, который для православного христианина есть клятвопреступление, требующее очищения покаянием. Всем нам, начиная с Вашего Святейшества и кончая мною – последним Членом Собора, должно преклонить колена пред Богом и просить, чтобы Он простил нам наше попустительство развитию в стране злых учений и насилия. Только после всенародного искреннего покаяния умирится и возродится страна, и Бог возвысит нам свою милость и благодать. А если мы будем только анафематствовать, без покаяния, без объявления правды народу, то нам скажут не без основания: «И вы повинны в том, что привело страну к преступлениям, за которые ныне раздаётся анафема. Вы своим малодушием попустительствовали развиваться злу и медлили называть факты и явления государственной жизни их настоящими именами […]
Пастыри Церкви, защитите душу народную! И если мы не скажем народу полной правды, не призовём его сейчас же к всенародному покаянию в определённых грехах, мы выйдем тогда из этой палаты соборной изменниками и предателями Церкви и Родины. В том, что сейчас говорю, я так непоколебимо убеждён, что не задумаюсь повторить то же, если бы мне сейчас и умереть предстояло. Необходимо возродить в умах людей идею чистой, центральной власти, затуманенной всероссийским обманом. Единственное спасение русского народа – православный русский мудрый царь. Только через избрание православного, мудрого, русского царя можно поставить Россию на путь добрый, исторический и восстановить добрый порядок. Пока же у нас не будет православного мудрого царя, не будет у нас и порядка, а будет литься народная кровь, и центробежные силы будут разделять единый народ на враждующие кучки, пока исторический поезд наш совершенно не разобьётся или пока народы чужие не поработят нас как толпу, не способную к самостоятельной государственной жизни […]» (Деяния Священного Собора, т. 6. Деяние 67).
* * *
Из выступления на Поместном соборе викария Забайкальской епархии епископа Селенгинского Ефрема (Кузнецова) 22 января (4 февраля) 1918 года:
«...Что представляют собой переживаемые события в глазах человека верующего? Это – кара Божия. Вспомните, что творилось в последние годы в жизни государственной, церковной, общественной: мы это отлично знаем, и нет необходимости пред этим собранием это изображать. Несомненно то, что виноваты в том целые классы людей служения общественного, государственного, церковного, гордыня, самомнение, неверие, отрицание, тупое стремление всё святое вытравить, попрать, разрушить, богоборство, подкоп под власть, порок во всей наготе – вот атмосфера, в которой протекала жизнь нашей родины. И вот гнев Божий: война. Слова императора Вильгельма, что он послан Богом для наказания и вразумления народов, – сущая правда.
Не осталось в стороне от общего греха, от этого переживаемого теперь, воистину сатанинского, наваждения, и наше духовенство, являющееся в своём роде тоже интеллигенцией […]
Духовенство в массе, как и жалкая по своему умственному и нравственному содержанию наша светская интеллигенция, легко поддалось революционному психозу, в котором продолжает оставаться доселе, несмотря на жестокие удары переживаемого времени, невзирая на явное проявление гнева Божия, карающего и зовущего к покаянию. Доселе в Церкви творится то же, что и в государстве: попрание святынь, борьба за власть, стремление свести Церковь Божию с её канонического основания, ввести в ней те же демократические порядки, обмирщить и поставить её в ряд обычных человеческих учреждений. Мы видим, что переживаемая духовная эпидемия поразила наше духовенство не в меньшей степени, чем мирскую интеллигенцию. Буйствуя на своих собраниях и съездах, оно телеграммами приветствовало мирских разрушителей Церкви и в то же время с бешеной яростью набрасывалось на носителей церковной власти – епископов, стремившихся сохранить основные устои и святыни Церкви. А сколько духовных лиц оставило своё служение Святой Церкви и ушло на служение революции – в комитеты, кооперативы, милиции, на политическую деятельность в рядах социалистов до большевиков включительно, не снимая, на всякий случай, священного своего сана! Как характеризуют духовенство переживаемого времени такие факты, как насилие священника над своим епископом, факт ареста епископа священником, явившимся для сего «канонического» деяния в квартиру епископа с вооружённою бандою солдат и рабочих и с угрозою применения вооружённой силы в случае неподчинения или сопротивления! Не требуется ли, поэтому, прежде всего оздоровление церковных сил: покаяние самого духовенства, доселе в своём большинстве шедшего рука об руку с революцией, той революцией, которая в порядке своего естественного развития завершилась букетом большевизма […]» (Деяния Священного Собора, т. 6. Деяние 67).
* * *
Неполные данные о гонениях на Церковь в течение 8 месяцев с января по август 1918 года: убито митрополитов – 1, архиереев – 18, священников – 102, дьяконов – 154, монахов и монахинь – 94. Закрыто 94 церкви и 26 монастырей. Подвергнуты тюремному заключению за «контрреволюционную» деятельность 4 епископа, 198 священников, 8 архимандритов и 5 игуменов. Это было только начало, далее начался «Красный пролетарский террор», а аресты и расстрелы священников непрерывно продолжались до мая 1953 года.
* * *
«…Только с разгромом Собора [1917-1918], на его последнем уже тайном, совещании, ликвидационном, 2(15) августа 1918 года оказалась возвещённой Истина – для всех, кто способен её воспринять в разрез с господствующей Ложью. Оставшиеся члены Собора сформулировали два положения, определяющих сознание Русского Православия, которые получили ясную формулировку.
Во-первых, Церковь отказывается от каких-либо суждений о своем будущем, почему в силе полной остаётся только вопрос о верности Церкви в её исходной преемственности.
Во-вторых, не имеет Церковь суждения применительно к современности и о гражданском сознании русского человека и требует Церковь от каждого русского человека только одно: не действовать во вред истинной Церкви.
Другими словами Церковь, оставаясь в своей исходной преемственности, отчуждает себя от вновь возникающего мира, а от русского православного человека, таким желающего оставаться, требует только одного: осознания себя в верности Церкви именно этой, исходной, отчуждавшейся от современного мира. Перед нами идеология катакомбная, то есть оторванная от мира […]» (архимандрит Константин (Зайцев) «Куда зовёт Апостасия». № 1, стр. 1-2, 1971).
* * *
«В усыпальнице о. Иоанна в первые годы после революции служил прозорливый старец протоиерей о. Михаил Прудников. Один из двух ожидавших его почитателей сказал ему: «Отец Михаил, Россия гибнет, а мы, дворяне, ничего не делаем, надо что-нибудь делать!»
На это о. Михаил ответил резко:
«Никто ничего поделать не может до тех пор, пока не окончится мера наказания, назначенного от Бога русскому народу за грехи. Когда же окончится наказание, назначенное от Бога русскому народу за грехи, тогда Царица Небесная Сама помилует, а что помилует, – я знаю!»
Из церкви все трое прошли к о. Михаилу чай пить.
Пользуясь старой дружбой, то же лицо стало спорить с протоиереем Прудниковым, говоря: «Позвольте, ведь вот Деникин уже подходит к Москве, Колчак, Юденич, Миллер, – все успешно действуют».
На это о. Михаил опять резко, как бы даже с гневом сказал: «Всё это ни к чему, зря только кровь проливают, ровно ничего не выйдет […]» (И.К. Сурский «Отец Иоанн Кронштадтский», стр. 195).
* * *
Священник Павел Флоренский:
«Говоря о Церкви, мы часто цитируем слова: «Врата адовы не одолеют её». Но при этом мы забываем, что здесь дело идет о Церкви Христовой, а не Русской. Это – со стороны формальной.
А по существу я верую, что Русская Церковь устоит в каком-то меньшинстве, выйдет на правильную дорогу, но большими страданиями, потрясениями. (Так я говорю, учитывая наличные церковные силы). Впереди нас ждёт величайший крах церковной жизни, распад на многие отдельные течения, которые могут быть все еретичны и нецерковны. Нельзя обвинять людей. Обе они (стороны) пропитаны известным Духом и не могут быть другими […]
Вся Русская правящая Церковь никуда не годна. Вера ослабела. Русское духовенство малоавторитетно, некультурно и пассивно, готово пресмыкаться перед любой властью, в противоположность католическому клиру. Мне горько и стыдно признавать, но бесы не рассматривают Православное священство, как помеху своей деятельности.
Сегодня все высшие иерархи принадлежат к не церковной культуре. В существе все они у нас позитивисты, не в отдельности, а как общество, и не по индивидуальным грехам, а потому, что вместе они, собравшись, принадлежат к двойственной культуре, – позитивисты и рационалисты […]» («У водоразделов мысли», т. 2, стр. 275-276).
* * *
Преподобный отец Нектарий Оптинский (Тихонов, 1857-1928):
«Нилус, правда, написал свою книгу давно, когда ещё мало говорили об этом [о последних временах], но он всё-таки очень увлекается в своих заключениях о скором их начале… Нилус в своей книге поместил письмо одной девицы, в котором она описывает свой сон. Ей виделись святые на небе, которые сказали, что конец будет в 24-м году, но может быть ещё будет отсрочка.
Отец Иоанн Кронштадтский говорит о 30-ом годе, что в этот год будет снята шестая печать. У нас всё время была опасность со стороны гражданской власти, эти три года мы (Оптина) держались чудом, а теперь начинается опасность в самой Церкви нашей Русской. Ведь теперь началось вольнодумство в Церкви, а это опасно. Вы знаете, что если перевести с греческого слово «вольнодумец», то получается апокалипсическое число 666. Именно это имя имел в виду апостол Иоанн, говоря: «сочти число Зверя» […]» («Цветочки Оптиной пустыни. Воспоминания о последних Оптинских старцах», стр. 26-27).
Однажды старца Нектария в 1918-ом году спросили «о кончине мира», и он ответил:
«Что это вы все обращаетесь к моему худоумию. Если люди, которые занимаются изысканиями признаков кончины мира, а о душах своих не заботятся, это они всё делают ради других. Так вот, людям не полезно знать время второго Пришествия: Бдите и молитесь, сказал Спаситель, значит не надо предугадывать событий, а в своё время верным будет всё открыто» («Воспоминания о последнем Оптинском старце», стр. 6).
Да, батюшка Нектарий был провидцем и никогда не говорил случайных слов.
Когда на общем собрании братии его предложили в старцы, он заплакал при всех и произнёс: «Я скудоумен и тяготы такой, понести не могу».
А позднее признавался, что уже тогда, в 1913 году, всё знал – и про грядущие гонения на Церковь, и про разгром обители, и про собственное изгнание. Знал, но не мог сказать, так как видел около себя людей, живущих одним днём, которые бы не поверили ему.
«Я многим говорил о предстоящих гонениях, многим намекал, да не слушали меня, видимо Господь помутил их разум. Я им говорю, впереди злой век наступает, иконы прячьте, а они меня всё о земном, и о земном. Я им говорю тайник надо делать, а они мне крышу надо починить, да стены кое-где надо побелить. Потому и согласился на этот крест только за послушание» («Воспоминания о последнем Оптинском старце», стр. 9).
И как потом выяснилось, все слова старца Нектария имели глубочайший, двойной смысл.
«Мы живём сейчас во время, обозначенное в Апокалипсисе, это – после того, как ангел восклицал – «горе живущим» – перед явлением саранчи…
Жизнь человека есть послушание Богу, это высшее его приобретение на земле. Но в послушании нужно разумение и достоинство, иначе может произойти большая поломка жизни. Смиренный человек бесу не супротивник. Праведников и раньше, и сейчас на земле много, а подвижников мало […]» (митрополит Вениамин (Федченков» «Божьи люди», стр. 148).
Окружающие старца Нектария, готовы были пойти на мученическую смерть во имя Христа, претерпеть гонения за веру, и многие из них в годы террора взошли на свою Голгофу. Обманутые, они готовы были бороться – молитвой, отвечать на зло добром. На реальные дела для противления Злу у них духа не хватала, и старец – это прекрасно видел и понимал. Получается, не полезно знать времена тем, кто не верит и не собирается бороться со Злом.
Спящим лучше спать!!!
* * *
Священник Павел Флоренский:
«Фактически правящая Церковь произвела религиозно-политический переворот, лишив большую часть Православного народа истинного Слова Божия. Кроме того, существует колоссальное давление извне. В мире существует религия, которая рассматривает христиан как идолопоклонников. Изучая древние тексты, читаем: «Знай, что назареи, блуждающие по следам Иисуса, хотя их догматы различны, тем не менее все идолопоклонники и что с ними надо поступать, как подобает с идолопоклонниками». Так учит Талмуд. Нельзя недооценивать значение этой книги. Со времен падения Иерусалима евреи, не принявшие Христа, постепенно отошли от Пятикнижия Моисеева, заменяя его различными религиозными нововведениями, полностью исказившими смысл Завета, данного Богом Моисею. Эти новые толкования и комментарии Высшего Закона собраны в сборнике, получившим название Талмуд.
Это предвидел апостол Иоанн и оставил нам свое предупреждение, как только появится «вольнодумец», который вознамерится соединить Евангелие с Талмудом, ждите взрыва страстей невиданной в истории силы. Произойдёт снятие последней, седьмой печати. Я не думаю, что это случится в нашем веке, скорее всего это будет в начале следующего тысячелетия. Поэтому всё происходящее сейчас в России, надо рассматривать, как генеральная репетиция, перед приходом человека Греха в мир. Первый удар был по Католической Франции, второй по Православной России, третий будет нанесён по всему Христианскому миру […]» («У водоразделов мысли», т. 2, стр. 338-339).
Господь заранее предупредил живущих. Но люди, глухи и слепы.
Почему святые отцы поставили в один ряд сроки прихода Спасителя, со сроками прихода скажем «Багряного Зверя»?
Приход «Зверей» зависит от понимания человечеством Слов Бога, согласно плану Божьего, согласно последовательности пророчеств, и годы знать российское общество не только может, но, и обязано, чтобы быть готовыми к борьбе. К борьбе, а не к Смирению и Терпению. От того, как российское общество будет бороться со Злом, будет зависеть, время прихода Спасителя. Если же российское общество, возглавляемое священниками, будет кричать «Ура» Владыке Мира и рукоплескать ему, то Спасителя ещё долго не дождёмся.
Последний оптинский старец Нектарий это прекрасно понимал, ибо к нему приходили за советом рабы, а не борцы. Он прекрасно видел, что к нему приходят за словами утешения, а не за благословением на сопротивление. Что у него просили и ждали, то он и давал, сам, зная, очень хорошо времена и сроки прихода «Багряного Зверя».
* * *
Из статьи епископа Нарвского Антонина (А. Грановского, 1865-1927, будущий обновленческий «митрополит Московский») «Православие и 17 октября»:
«… Невольный грех Православия в том, что его доселе заставляли нести солдатскую охрану государственного режима. Священное горение сердец и задушевность церковных молитв были культивируемы на пропаганду и защиту общественного строя, именуемого «самодержавием». Этот полицейский мотив убил церковную искренность и силу авторитета. Слово Божие и молитва выставлялись в оплот и освящение тех жизненных порядков, которые в последних судьбах нашего отечества явили себя плачевными и тягостными и назначены к упразднению. Православие и самодержавие не только органически не связаны между собою, напротив, они взаимно отталкивают друг друга. Глубокое горе самодержавия – безвинность и безответственность, неискупляемость плохого или беззаконного употребления власти […]
Верная завету Христа, церковь в своей канонической организации всегда была чужда самодержавия, и в предупреждение поползновений в эту сторону на знамени своем, в символе веры, утвердила принцип свой: Соборность […]» (газета «Церковная правда», Симбирск, № 1, 1917).
* * *
Священномученик о. Иоанн Восторгов писал в 1918-ом:
«Власть прежняя добровольно отреклась от властительства и, нужно сказать, отошла, молчала и держится доселе в величайшем нравственном достоинстве. Смолкли постепенно все вопли ненависти против нее, и рушились за этот год одно за другим все личные против нее обвинения. Взявшие власть после низвержения монарха творили свою волю. Они за нее ответственны перед историей, перед народом, перед Богом. Но Бог попустил им совершить Его воздаяние и нам, и себе самим. Как древние народы, бывшие орудием наказания Израиля, и они все без конца делились на наших глазах, друг друга ниспровергали и в течение года прошли тот путь, на который потребовалось в древности пятьсот лет. Сразу объявив себя вне Бога и всякой религии, строили они Вавилонскую башню, совершали Вавилонское столпотворение и пришли к взаимному непониманию и полному разделению. Тяжела оказалась шапка Мономаха. На престол власти забраться было легко, но усидеть на нем оказалось слишком трудно, как и вообще трудно сидеть на острие меча или штыка... И Боже, Боже! Какой страшный за этот год свершился Твой правый суд. Все получили возмездие и ковали его себе – собственными руками.
Партии интеллигентско-дворянские — где они? Разбиты, изгнаны, преследуемы! Как тянулись к власти, как искали ее члены первого временного «благоверного» – вместе с атеистами Керенским, Гучковым и Шингаревым – правительства! Как веселились и торжествовали в упоении власти, как утопали в приветствиях, как радовались якобы безкровной революции, как заваливали Россию и народ своими обращениями, призывами, воззваниями! Где они, эти первые властители? Покажите хоть одного у власти! Убиты, в тюрьмах, в изгнании, в трепете, в неизвестности! [...]
И все, в чем обвиняли старую власть справедливо, все повторили новые властители, только все усилили в тысячу раз. И здесь – какой Божий приговор, какой позор перед человеческой историей и полное отсутствие какого-либо оправдания! Так случилось с первой властью, без конца менявшеюся в своем составе, пока ее не разгромили наши нынешние властители, вышедшие из ее же рядов и ею же вскормленные. [...]
Предстают пред нами от Бога посланные мстители со-вне – Вильгельм, а внутри – большевики. Повторяем: и они творят свою волю, они ответственны за все свои деяния, за все жестокости, за всю кровь, за все насилия, но Бог попускает им творить злую волю для проявления Своего суда. Есть во всем этом что-то ужасное, и есть что-то провиденциальное. Они – орудие гнева Божия, и Вильгельм не раз об этом заявлял. Как древний Рим, железный и кровавый, безпощадный и безжалостный, воцарились они теперь над развалившеюся жизнью. Не злорадство говорит нашими устами. Ведь и пророк не сочувствовал, конечно, Риму, не радовался его приходу, – он только со скорбью предрекал его явление, предрекал и конец народной истории, – как от наводнения... Но Бог судил и судит, и перед нашим сознанием стоит эта мысль: есть Бог, и есть Его нелицеприятный суд!
И в годовщину революции я раскрываю третью главу таинственной книги. Она имеет надпись: «И окончательная, предопределенная гибель постигнет опустошителей...» (Дан. 9.27). Если Вильгельм, если нынешние наши правители не поймут знамений времени, то их постигнет страшный суд Божий еще здесь, на земле. Они сами разделятся и погибнут в междуусобной войне. «И сбудется слово»: «Меч их внидет в сердца их, и луцы их сокрушатся»... (Пс. 36, 15). [...]
Как логическим следствием социализма в его исканиях свободы был большевизм, так последовательным и логическим концом свободы будет анархия, и она грядет к нам, – чёрная, страшная, таинственная и ужасная. Она сметет нынешних правителей, она еще раз явит страшные страницы суда Божия. И этот Божий суд откроет нам воочию, что свободы полной и абсолютной у человека нет и быть не может, что она ограничена и направляться должна Законом Божиим: подобно пару или паровозу, при отсутствии разумного правителя, она ведет к разрушению жизни, подобно реке, текущей не в русле и вне берегов, она обращает жизнь в болото и в источник болезней. И когда перед нами предстанет «конец от наводнения», тогда начнется, – конечно, если покаемся и будем достойны жизни, а не смерти, – начнется воссоздание жизни. И это не только в России, а во всем человечестве, в России же только тем для нас вразумительнее и яснее, что перед нами теперь – модель мирового движения […]» («Есть Божий Суд», «Церковность», стр. 7-10, 1918).
* * *
С этого года большевиками начинает формироваться путь «официальной церковности». Создавать её было поручено безбожнику, в будущем заслуженному чекисту Е.А. Тучкову (1892-1957, заведующему 6-го отделения секретного отдела ГПУ). В центре внимания историков, описывающих судьбу Российской церкви в XX-ом столетии, в основном, находится линия её развития, связанная с именем первого «сталинского» Патриарха, с появлением на свет его «Декларации» о лояльности советскому режиму, история со вступлением его в права Местоблюстителя и тому подобные события.
Историк Церкви М.Е. Губонин (1907-1971) пишет:
«С конца 1918 года вся масса «антирелигиозной» литературы настолько скомпрометирована своей беспардонной демагогией, подтасовыванием фактов и бессовестностью выдумок, что в глазах историка представляется ничем иным как необъятной горой макулатуры, бумажного утиль – сырья или, в лучшем случае, памятником тому, как не следует вести «научно-атеистическую работу», чтобы в будущем не краснеть за неё пред лицом потомков […]»
Необходимо, конечно, создать точную в научном отношении картину эволюции высшего церковного управления за годы коммунистической власти, когда добрый пастырь должен был пройти свой путь страданий вместе с верными овцами, а не выбирать для себя особого привилегированного положения. Однако, всё же главное содержание церковной жизни тех грозных десятилетий заключается в поведении верующих, в их преданности Богу среди моря предательств и малодушия.
* * *
ДТН.