*** *** ***
Сегодня – никаких прогулок. Пусть хвостатые сами бегают, шуршат листьями. Что-то я устала. Вокруг грипп свирепствует, может, заболеваю? Или просто день такой? Туманный, сырой и немного морозный. Туман тянется из яров, путается в ветках деревьев, оседает каплями-кристаллами на хвое сосен. Серое сукно тянется в окно. Что это? Кончики сосен праздничны по-новогоднему. Светятся белыми искрами. Первый, слабенький морозец. Даже, скорее, заморозок. Трава от него стала белой, и сосны заиндевели. Дикая черешня за окном пламенеет. Сверху – малинового цвета, дальше – россыпи ярких цветов: от прозрачно-жёлтых до бронзовых. Угольной чернотой светятся ствол и ветки. Вот интересно, как только листья облетят, то исчезнет и эта чернота.
Осень в этом году просто роскошная. Про такую осень песни петь, да стихи сочинять. Даже под серым небом, в туманной сырости и серости полыхает золотом и багрянцем. Отсветы ложатся на таинственную зелень ёлок и сосен. Из лесу потянуло чуть кислым запахом подмёрзшей калины. Шиповника бы успеть набрать до морозов. Красные продолговатые витаминчики. Дочке в Киев обязательно нужно отослать. Они там в своём мегаполисе совсем дохлые. Чуть какой грипп, сразу обвешиваются соплями, как новогодняя ёлка шариками. Пусть чай пьют.
За всякой домашней работой думки разные думаются. Вспомнилось, как давным-давно нагадала мне цыганка, что буду жить за границей. Я тогда училась в седьмом классе. На перроне станции Курганной провожала меня бабушка. Я ехала к маме в Черновцы. Вечерело. Поезд "Адлер-Киев" вот-вот должен был прибыть. Огромное красное солнце садилось в степи. Оттуда лёгкий ветерок доносил пряный запах степных трав: полыни, мяты, чабреца, ещё чего-то неизвестного, горьковатого. Над рельсами дрожало чуть заметное марево.
Молоденькая цыганка, держащая на руках ребёнка, остановилась рядом. Ребёнок капризничал и бабушка дала ему яблоко. Жёлтое, почти прозрачное. Она их называла медовыми. Из своего сада. Ребёнок с упоением принялся грызть яблоко, потом заулыбался и попросился к бабушке на руки. Он себя там явно почувствовал уютно.
– Ай, какой ты хороший человек, – пропела цыганочка, покачивая огромными серьгами. – Давай внучке долю добрую нагадаю.
Не дожидаясь ответа, она схватила меня за руку и принялась водить по ладони тонким пальчиком. Было щекотно и смешно.
– Не будешь жить скучно, яхонтовая моя. Много где побываешь, много чего увидишь. Многих потеряешь.
– Кого? – пискнула я испуганно.
– Знать тебе всего не надо. Потеряешь то, о чём и подумать не подумаешь. А вот жить будешь за границей.
Последняя фраза сняла напряжение. Все рассмеялись. Надо же? Предсказать девочке-школьнице в семидесятые годы, ожидающей поезда на маленькой станции в краснодарской степи, о жизни за границей – что может быть смешнее? Уже не смешно. Всё исполнилось. Живу за границей, потеряв то, о чём никогда не подумалось бы.
В школьные годы мы пели: "С чего начинается Родина?" Много с чего она начинается. С того, о чём поётся в песне. С того, что есть у каждого своего, заветного. И с песен нашей юности. Помните? "Широка страна моя родная. Много в ней лесов, полей и рек". Ни леса, ни поля, ни реки никуда не делись. А вот Родина? Что с ней сталось? Осталась в легендах, как мифическая Атлантида. Рассеяны по белу свету атланты, помнящие то, чего уже нет и никогда не будет. У меня в паспорте, в графе "место рождения" написано: "Ставропольский край, Урупский район". Я не уезжала из своей страны, у меня никогда не было заграничного паспорта. Но теперь, чтоб поехать в родные края, на могилу к бабунечке, мне он нужен. Потому что я – иностранка.