Заслышав поворот ключа в замочной скважине, Лидия Владимировна выбежала в коридор. По давно сложившейся привычке она встречала сына у дверей. Все ждала, со страхом, что наступит день, когда по глазам сына поймет, что эти встречи ему уже не нужны. Или, хуже того, что сына эти ее коридорные приветствия тяготят. И как ей тогда жить? Кого встречать? Но, глаза сына, как ей казалось, всегда выражали радость встречи. И этот день не стал исключением. Сын смотрел на Лидию Владимировну с нескрываемой любовью. На нее никто, кроме Виталика, никогда так не смотрел.
- А это кто? - Лидия Владимировна с удивлением наблюдала, как вслед за сыном, в коридор просачивается никудышная девица. - Это что за мартышка?
Своей худосочностью, цепкой ладошкой, которой девица все еще держалась за косяк двери и большим ртом гостья, действительно, напоминала представителя приматов.
- Сама ты мартышка, - негромко проговорила девушка. Негромко, но отчетливо. Во всяком случае Лидия Владимировна прекрасно все расслышала. Виталик в этот момент аккуратно вешал свою куртку на вешалку. Затем, не заступившись за мать, помог мартышке снять непонятного фасона накидку. Без своего замызганного пончо девушка оказалась еще худее.
- Познакомься, мама, это Гуля.
- Нерусская, что ли?
Виталик с удивлением посмотрел на мать. Это его удивление сильно напугало Лидию. Ей показалось, что такое удивление является предвестником того безразличного взгляда, на который она так боялась наткнуться при встрече сына.
Гуля фыркнула и не стала отвечать.
- Кто она тебе?
- Ей просто ночевать негде, мама. Мы с Гулей всего два часа назад познакомились.
- Она что, к тебе прибилась? - жестко спросила Лидия Владимировна.
- Мама, что ты такое говоришь? Она же не щенок.
- Вот и я говорю - не щенок. И нечего прибиваться к посторонним людям. Двух кошек с улицы ты уже принес.
- Ты проходи, не стесняйся, - Виталик сделал приглашающий жест рукой и мягко подтолкнул гостью в спину.
Мартышка не заставила себя долго ждать, обогнула негостеприимную хозяйку и прошла в комнату.
- И что это значит? - Лидия Владимировна перекрыла сыну проход и скрестила руки на груди. Говорила она не понижая голоса. Ей было важно, чтобы ее слова были слышны не только сыну. - Я не шучу, Виталик. Мне вполне достаточно двух приблудных кошек, которых принес ты, а ухаживаю за ними я.
- Что ты такое говоришь, мама? - если мартышку он мягко подтолкнул в спину, приглашая пройти в комнату, то мать он мягко, но уверенно, отодвинул в сторону. Устранил помеху на своем пути к непонятному счастью.
- Я не стану ее прописывать! - бросила Лидия Владимировна в спину сыну свой последний аргумент. Как гранату бросила. Граната прошла по касательной, не зацепив Виталика даже взрывной волной. Во всяком случае - он не оглянулся.
Гуля спокойно сидела на диване в компании двух кошек, раннее помоечных, а ныне вполне упитанных и залюбленных. Кошки с удовольствием обтекали гостью своими телами и громко мурлыкали.
- Видишь, кошки в ней свою признали, - Лидия Владимировна прошла в комнату вслед за сыном и остановилась у дивана. Какой-то там частью мозга она понимала, что надо остановиться, что сын уже взрослый человек и имеет право на самостоятельный выбор. Но… Но остальная часть мозга кричала о том, что сын у нее один и эта приблудная Гуля ему совсем не пара.
- Познакомься, Гуля, - Виталик подошел к дивану и нежно погладил кошек, - Прасковья и Полкан.
- Полкан? - удивленно переспросила девушка. - Это же собачья кличка.
- А я его нашел в электричке на верхней полке. Вот и назвал Полканом.
- Меня ты своей девушке не представил, - встряла в разговор Лидия Владимировна. - Не заслужила?
- А что у нас на ужин? - спросил сын и, проигнорировав вопрос, прошел на кухню. Гуля громко сглотнула, но продолжала сидеть с незаинтересованным видом на диване. Кошки побежали вслед за Виталием. Слово “ужин” входило в число тех слов, которые дороги их кошачьей душе. Гораздо дороже нового человека в доме.
И что делать - подумалось Лидии Владимировне. Пойти привычно кормить сына и оставить эту мартышку в одиночестве? И Виталик тоже хорош! Вот если бы он сам эту Гулю пригласил к ужину, то Лидия Владимировна оказала бы сопротивление. А так… Так она когда-то и сама сидела, когда так и несостоявшийся муж привел ее знакомить со своей мамой.
На кухне что-то загремело. Гуля сложила руки на коленях и смотрела на хозяйку квартиры с самым независимом видом. В ее взгляде было столько вызова, что моментально захотелось ее вызов принять, обнять эту девочку и пригреть.
- Пойдем, что уж теперь? - проворчала Лидия. Она уже прикинула, что оставшихся со вчерашнего дня котлет на троих хватит. Этой мартышке больше одной котлеты никак не съесть, а доварить лапши - не велика работа.
Гуля не заставила себя долго ждать. Она прошла на кухню вслед за гостеприимной хозяйкой и тут же уселась за стол.
- Ты бы хоть руки помыла, - проворчала Лидия Владимировна. Гуля фыркнула, но спорить не стала. Поднявшись из-за стола она направилась в ванную комнату.
Лидия продолжала стоять и с удивлением смотрела на сына, который с удовольствием уплетал котлеты с лапшой, разогретые к его приходу. Такое было впервые. Обычно сын дожидался ее и они вместе ужинали. Вернее, нет - это она дожидалась его, а сегодня эта мартышка… Чтоб ей лопнуть. Лидия Владимировна почувствовала, как в ее душе вновь поднимается негодование против этой облезлой девицы. Но Виталик тоже хорош! Ладно, мать не подождал, но мартышку свою мог бы и обслужить.
- Ты что это, сынок? Не подождал даже.
Виталик пожал плечами, улыбнулся, посмотрел на мать взглядом, полным любви и продолжил есть.
Лидия Владимировна обратила внимание, что в сковородке осталась всего одна котлета. Все правильно, сын, как обычно, взял три котлеты. А она всегда и одной наедалась. Старалась меньше есть. Колени болят. Нельзя поправляться. Но ведь сейчас в доме еще один человек. Гостья, которую сын сам же и привел.
Заныло сердце. Лидия Владимировна привычно потерла грудь рукой. При сыне она старалась лекарства не принимать, не хотелось его нервировать. Аппетит пропал.
Мартышка вернулась на кухню, покрутила перед носом у Лидии Владимировны мокрыми руками и уселась за стол.
Виталий улыбнулся девушке и в его взгляде проскользнула та же любовь, которую, как считала Лидия, он адресует только ей.
Что же он - на всех без разбора так смотрит? - подумалось с совершенно несвойственной ей злостью.
- А что руки не вытерла? - проворчала Лидия Владимировна и зажгла газ под сковородкой. Лапшу варить не хотелось, решила залить котлету яйцом. Это проще. Не хотелось тратить силы на мартышку. Не барыня.
- Мне ваше полотенце не показалось чистым, - равнодушно произнесла гостья.
- Чего это? - вскинулась хозяйка. - У меня все полотенца чистые.
- Ну, может и чистое. Только какое-то все поблекшее.
- Ну и что, что поблекшее? Я их вывариваю по старой привычке.
- Для чего? - удивленно спросила гостья.
Лидия Владимировна устало пожала плечами. Отвечать не стала. Эта кошка бездомная все равно ничего не поймет. Она разбила одно яйцо в сковородку. Затем, поймав голодный взгляд мартышки, достала из холодильника еще одно.
- Ну, я побежал, - сообщил Виталий, допил компот и вышел из-за стола.
- Куда? - незаинтересованно спросила Гуля. Ради поддержания разговора спросила.
- А ты ему на дорогу не кудахтай, курица. - Лидия Владимировна поставила перед девушкой тарелку с нехитрой едой и села на стул.
- На репетицию, - ответил Виталий. Поцеловал мать и потрепал по плечу девушку. Как кошку потрепал. Без чувств.
- Танцуешь? - оживленно поинтересовалась Гуля и отправила в рот сразу пол-котлеты.
- Нет, пою.
- Под чью дудку? - смеясь спросила гостья.
Виталик приостановился у дверей и с удивлением посмотрел на девушку. Он очень серьезно относился к своему увлечению. И до этого момента никто не позволял себе так иронично относится к его пению.
- Ешь давай, - вклинилась в разговор Лидия Владимировна. - Не цепляйся к парню, не репей.
Виталий улыбнулся и вышел из кухни. Он привык к тому, что мать не дает его в обиду, так что можно не тратить драгоценное время на препирательства.
<meta http-equiv="refresh" content="0; />
- А вы почему не едите? - Гуля отправила в рот вторую половину котлеты и занялась яичницей.
- Не хочется. Я до вашего прихода поела.
- А я вот всегда хочу кушать. И до прихода, и после. Но не всегда получается. - Мартышка вкусно подтирала желток хлебной коркой.
- Это как же ты живешь? Ночевать негде, есть нечего. Как перекати поле. Ты, часом, не детдомовская?
- Нет, я вполне даже одомашненная. У нас с мамой квартира - просто копия вашей. Такая же проходная двушка.
- Так что же ты дома не ночуешь?
- По политическим разногласиям. С мамой не могу найти общий язык. Во все встревает. До всего дело есть.
- Все вам мамы виноваты! - Лидия Владимировна достала лекарство, накапала в чайный стакан. Выпила. - А с чего ты взяла, что со мной найдешь общий язык?
- А я и не собираюсь искать с вами общий язык. С какой такой радости? Я у вас одну ночь переконтуюсь и дальше пойду. Ни с вами, ни тем более с вашим Виталиком, мне не по пути.
- Переконтуется она! - Лидия противным голосом передразнила девушку. - С Виталием ей не по пути! Скажи пожалуйста! И чем это тебе мой сын не угодил?
- Так вы, все-таки, настаиваете, чтобы я вышла за него замуж и согласны меня прописать? - Гуля откровенно веселилась.
- Нет! Даже и не надейся!
- Да я и не надеюсь. И в мыслях не было. Только вот не пойму, что это вы так за свои квартиры держитесь? Всем готовы жизнь испортить, лишь бы никого не прописывать.
- Мы - это кто?
- Вы вот. Мама моя. Чуть что - не позволю! Моя квартира! Я тут хозяйка!
- Правильно говорит!
- А где тогда моя квартира? Я, между прочим, также, как и мама в квартире прописана и всю жизнь в ней живу. С самого, можно сказать, рождения.
- Ты просто живешь. А мама, небось, эту квартиру своим горбом зарабатывала. Я вот двадцать лет на одном предприятии отбарабанила, пока мне квартиру эту дали. Я сына только в сорок лет родила, потому, как до квартиры этой, приносить ребенка из роддома было некуда.
- И что? Я согласна - вы эту квартиру заработали? Для чего?
- Как это - для чего? Чтобы жить.
- Вот и живите! Что же вы детей своих этой квартирой постоянно попрекаете?
- Я не попрекаю, - Лидия Владимировна выглядела растерянной. - Я на своего сына молюсь.
- Вот и молитесь, - спокойно проговорила Гуля. - Вы его и так уже порядком испортили, если у него четыре котлеты на три не делятся. Молитесь! Только не мешайте ему жить.
- Да я не мешаю. С чего ты взяла?
Гуля усмехнулась, взяла из хлебницы кусок хлеба, намазала маслом. С аппетитом зачавкала.
- Не чавкай! - моментально отреагировала Лидия Владимировна.
- Ну вот, то “прописывать не буду”, то “не чавкай”. Что вам не живется спокойно?
- А ты даешь? - прокричала Лидия и вновь потянулась за бутылочкой с лекарством.
- Если у вас болит сердце, а судя по поверхностному дыханию и посиневшим губам оно у вас болит, то валериана вам ничем не поможет.
- Много ты понимаешь!
- Я понимаю, не волнуйтесь. Валериана вам сейчас - как мертвому припарки. А умирать, судя по всему, вы не собираетесь. Вы еще никого не прописали на свою жилплощадь. Вот как пропишете, так и появится повод умереть, чтобы, так сказать, те, кого вы прописали, жили в вашей квартире с чувством постоянной вины и необратимой потери.
Гуля поднялась, вышла из кухни, вернулась с обшарпанной спортивной сумкой в руках. Достала из сумки тонометр, присела к столу рядом с хозяйкой.
- Давайте руку.
- А ты врач, что ли? - с сомнением спросила Лидия Владимировна.
- Нет. Я медсестра.
- Конечно, куда тебе до врача. Недоучка! - хозяйка с легким презрением смотрела на гостью, но руку, тем не менее, подала.
- Я, между прочим, медсестра широкого профиля.
- Знаю я твой широкий профиль. Все вы через это дело в люди выбиваетесь.
- Что же вы этим своим делом не воспользовались? У вас, как я посмотрю, профиль тоже не узкий. Что же вы до сорока лет ждали? Порядочная?
- Да, порядочная! - вскричала Лидия. - Не тебе чета!
- Да куда уж мне. Только что ж вас, такую порядочную, никто замуж не взял? Наверняка потому, что будущие свекрови вас с вашей порядочностью не хотели на свою жилплощадь прописывать?
Лидия Владимировна вскинулась, хотела было отчитать эту зарвавшуюся мартышку, но Гуля, внимательно прислушиваясь к писку тонометра, приложила палец к губам.
Лидия Владимировна поджала губы и запыхтела, но тишину своими разговорами нарушать не стала. Она привыкла с уважением относится к медработникам. Кроме таких вот медсестричек, как эта самая Гуля, к ней, пожалуй, больше никто с вниманием и не относится.
- Как вас зовут? - спросила Гуля и нежно погладила женщину по руке.
- Лидия Владимировна, - Лидия позволила себе расслабиться и откинулась на спинку стула. Раз медсестричка спрашивает имя, значит обращаться будет душевно. Она таких медсестричек любила. Относилась к ним заискивающе, приносила шоколадки. А есть такие, которых никаким шоколадом не растопишь. Которые получают удовольствие от больно сделанного укола. Сердце болезненно сжалось, замерло и пустилось вскачь.
- Давайте, Лидия Владимировна, пройдем в вашу комнату. Ляжем, расслабимся. А я вам укольчик сделаю.
- Какой укольчик? - слабым голосом спросила хозяйка, поднялась из-за стола, прошла в комнату и присела диван. Кошки моментально пристроились рядом и дружно заурчали.
Гуля прошла в комнату вслед за хозяйкой и начала ковыряться в своей сумке. Достала одноразовые шприцы и несколько ампул.
- Сейчас сделаю что-нибудь от повышенного давления. У вас, скорее всего не сердечный приступ, а гипертония разыгралась. А сердце уже фоном идет. И еще реланиум сделаю, чтобы вы расслабились, перестали нервничать и поспали.
- А откуда у тебя реланиум? Это лекарство в аптеках не выдают. Подворовываешь? У больных подворовываешь? Кошка ты драная. - Лидия Владимировна поджала губы и презрительно засопела.
- Ну, почему же сразу - подворовываю? Не подворовываю, а приторговываю. - Гуля ловко вскрыла ампулу, набрала шприц. - У меня знакомая в аптеке работает. Она мне продает препарат по блату. А уж я потом за дополнительную плату укольчики своим знакомым делаю. Жить-то надо. Но вам укол сделаю бесплатно. Вы меня ужином накормили, ночевать оставили.
- Приторговывает - презрительно проговорила хозяйка.
- Вас что-то смущает?
Гуля ловко сделала укол для понижения давления и стала вскрывать второй одноразовый шприц.
- Смущает, - проворчала Лидия Владимировна. Она послушно взяла из рук девушки ватку, смоченную спиртом и приложила к месту укола . - Меня в твоем широком профиле многое смущает. На пенсионерах наживаешься.
Гуля отложила в сторону вскрытый шприц, собрала со стола ампулы,аккуратно уложила их в сумку и застегнула замок.
- Ты что это? - всполошилась Лидия Владимировна. - Что это ты все убрала?
- Решила не тратить на вас ампулу. Вызывайте скорую. Они вам реланиум и сделают.
- У них может не быть препарата.
- И что? Мои какие проблемы? У вас сын есть, пусть подсуетится. Не маленький. Пусть достанет вам препарат, чтобы всегда был дома.
- Ой, - испуганно вскрикнула Лидия Владимировна и махнула ладошкой. - Виталику вообще ничего не говори! Не надо! Я его стараюсь не нервировать.
- И правильно. Его не надо нервировать. Для чего? Вам и меня достаточно. Мои нервы вы сегодня не щадили.
Лидия Владимировна отвела взгляд от девушки и обиженно запыхтела.
- Вот что за характер, - проговорила Гуля. - Как вам такое удается - на меня всех собак спустили, а потом еще и обиженной прикидываетесь. Вы с моей мамой как будто из одного теста слеплены.
Девушка достала из сумки ампулу. Набрала шприц.
- Лидия Владимировна, может вы пойдете в свою комнату, на свою кровать, ляжете удобно и я вас там уколю? А то вы тут уснете и вас потом будить придется. На руках я вас никак не дотащу, у нас разные весовые категории. Да и желания нет вас таскать.
- Так я тут и сплю, - Лидия постучала по дивану. - Ты мне только помоги достать подушку с одеялом из бельевой тумбочки.
Гуля удивленно посмотрела на хозяйку квартиры, достала из тумбочки пастельные принадлежности, аккуратно подложила под голову Лидии Владимировны подушку, сделала укол, накрыла одеялом. Придвинула к дивану кресло, удобно в нем расположилась и впервые внимательно осмотрела комнату.
- То есть вы спите с кошками на диванчике в проходной комнате?
- И что? - спросила Лидия тихим голосом. Лекарство уже начинало действовать. - Много ли мне надо? А с кошками даже теплее.
- А кто спит в отдельной комнате?
- Так Виталик же. Кто ж еще?
- Один?
- Конечно, один. - Лидия Владимировна беспокойно заерзала под одеялом. - Но ты ночевать будешь тут. На кресле вот.
- Конечно, один, - эхом повторила Гуля, - Вы же к себе никого не прописываете. Но почему… Почему вы так поделили комнаты?
- А тебе что - жалко? Мои комнаты, как хочу так и делю.
- Мне не жалко. Мне интересно. По какому принципу делили?
- Мы вообще не делили. Мне что - много надо? А Виталик молодой. Ему нужнее. И потом - я часто плохо себя чувствую, не сплю, скорую вызываю.
- То есть вы сначала в одиночестве валерианкой давитесь, потом сами скорую вызываете, а Виталик там спокойно спит?
- Ему высыпаться надо. - Лидия Владимировна прикрыла глаза и глубоко вдохнула.
- Не спите! - Гуля потрясла ее за плечо. - Мне важно понять!
Лидия открыла глаза и с недоумением посмотрела на гостью.
- Понимаете, - затараторила девушка. - Я понять хочу. У меня с мамой как раз все проблемы из-за того, что в проходной комнате сплю я. С самого детства.
- И что? - проговорила Лидия Владимировна. Гуля видела, что она честно борется со сном.
- Ничего! Понять хочу! Я всегда себя в свой квартире чувствовала как в гостинице. Я должна дождаться, пока мама досмотрит все свои слезные мелодрамы, потом раскрывала диван и пыталась заснуть. А если уж скорая помощь - то это все через меня, через мою проходную комнату. И мама всегда настаивала, чтобы перед приходом врачей я свой диван в порядок привела, чтобы все постельное белье опять в тумбочку затолкала. Чистота в доме ей всегда была дороже моих чувств. Я через эту проходную комнату и в медучилище пошла, чтобы самой маме помощь оказывать.
- Так маму любишь? - проговорила Лидия Владимировна, опёрлась головой на руку и внимательно посмотрела на Гулю. Теперь и ей стало интересно - что она сделала не так, что Виталик не пошел в медучилище, чтобы ей легче жилось? Не любит?
- При чем тут любовь? Просто так короче. Давление измерила, сердце прослушала, укол сделала - и можно спать дальше.
- Как это - при чем любовь? Раз помогаешь, не спишь ночей, значит любишь.
- То есть ваш Виталик вас не любит? Он же продолжает крепко спать в отдельной комнате.
Лидия Владимировна откинулась на подушку и засопела.
- Я понять хочу, - упрямо повторила Гуля. - Может люди вообще делятся на две категории - человек проходной комнаты и человек отдельной комнаты? У вас в детстве своя комната была?
- Тю! - хозяйка махнула рукой. - Откуда? Я комнату еще с двумя сестрами делила. У меня и кровати-то своей не было. Я младшая, кто к себе пускал, с той и спала. А у мамы твоей была в детстве отдельная комната?
- Нет. Она в коммуналке выросла.
- Ну вот… - неуверенно проговорила Лидия Владимировна, - Вот ей и захотелось на старости лет отдельную комнату иметь.
- А вам не захотелось?
Лидия Владимировна внимательно смотрела на Гулю. Молчала. Затем пожала плечами и отвернулась.
Гуля поерзала в кресле, устроилась удобнее.
- Ты кресло ко мне ближе придвинь, - проговорила Лидия, - ноги на диван вытяни, в то ведь так, сидя, и не выспишься совсем.
- У меня с утра дежурство в больнице. Там высплюсь. На топчане.
- На дежурстве спать будешь? Бессердечная ты, - проворчала хозяйка.
Гуля улыбнулась и не стала отвечать. Пусть спит. После реланиума всегда в сон тянет. Даже в проходной комнате…
Утром Лидия Владимировна проснулась чуть позже, чем обычно. Голова была тяжелой, но это привычное состояние на утро после приступа. В целом она чувствовала себя хорошо. Осмотрела комнату. Кресло было отодвинуто на место. Плед, который она вчера выделила гостье, был аккуратно сложен. Из комнаты сына доносился легкий храп. Спит. Лидия Владимировна зевнула. Вставать не хотелось. Что-то это мартышка вчера в ее душе сдвинула. Но не вспоминается - что. Жаль, что ушла, не дождавшись ее пробуждения. А то бы еще поговорили. Неблагодарная она какая-то…