Я не должна была стать короной, блестящей безделушкой избалованных принцесс. Я – Рубиновое Сердце планеты бога войны, кровавое солнце первого мира, искры яростного огня, озарившего нашу вселенную. Это я должна быть мечом, которым пишется история, быть фибулой на бархатном плаще гонца, который несёт долгожданный мир.
Не вышло. Змея червонного золота прочно держала мои осколки, смотрела на мир янтарно и древне. В первый же день своего существования я отражалась везде: в начищенном до зеркального блеска паркете, в восторженных глазах придворных дам, в хрустальных фужерах и серебряных подносах. Дробилась и множилась, пёстрыми бликами создавая свою радугу цвета – красный, оранжевый, жёлтый. Тягучая музыка и смех, высокие разговоры и едва уловимая лесть соединялись в один нескончаемый гул, и я ненавидела всех.
Но время шло, я всё лучше и лучше понимала свою царицу – Ширу Цветущий полдень, и моя ненависть сменялась сдержанным одобрением к её поступкам. Мы устраивали балы восемь раз в год по большим праздникам, два месяца занимались делами в столице, а в остальное время путешествовали по всему континенту, посещая самые разные города и страны. Я видела, как цветут розовым деревья, как меняются фазы лун, как босоногие дети собирают ракушки и устрицы во время отлива, как сражаются в небе фениксы на весеннем турнире. Я была среди самых влиятельных людей, ходила на вечера высокой поэзии, посещала больницы и школы, но больше всего мне запомнилась совсем не это. Иногда Шира переодевалась в простое платье служанки и сбегала из дворца. Этот мир был щедр на бездушные драгоценности и скуп на хорошую ткань, поэтому мы с лёгкостью сливались с толпой. Мы были на чёрном рынке, видели птиц, рабов и зверей из других миров, ходили на базар сладостей, где одного только печенья десять тысяч видов, и после этого великолепия ели пресные лепёшки на ступенях храма вместе с больными и нищими. Я слушала их неторопливые разговоры, и понимала, что я в первый раз была счастлива быть короной.
Время шло, один из победивших на турнире стал царём, и у Ширы родилась дочь. Весь королевский двор умилялся этому ребёнку, и я тоже умилялась ей. Эта часть моей жизни была прекрасной. Мы больше не путешествовали так много, но деревья с розовыми цветами высадили на главную площадь, и луны иногда заглядывали в наше окно. Год за годом старые друзья приезжали со всех концов земель, особенно на летние карнавальные ночи, что пестрили масками и блёстками. Моя царица тоже принимала участие в этом, и – я благодарна ей за это – ни разу не сняла меня. Я всегда была частью какого-то нового костюма. Я всегда была частью её. Она смотрелась в зеркало, с удовольствием поправляла причёску, доводя свой марафет до совершенства. Такая хрупкая и невечная. Вокруг глаз уже собирались первые морщины, над левым виском была видна белая проседь – белая на серебре волос. Её златовласая дочь тогда мне показалась такой высокой, что будто смотрела на нас чуть свысока. Было тревожно смотреть, как люди – величайшие и прекраснейшие люди на этой планете – стареют, но мы веселились, и тогда я во второй раз была счастлива быть короной.
Мне трудно говорить о времени, я всё-таки предмет, но время продолжало идти. Ничто не вечно. И счастье больше всего. Мы жили тысячу в цветущем раю.
А потом пришли драконы и всё уничтожили.
Я упустила тот момент, когда полетели первые ласточки перемен. Шира почти не выходила из переговорного зала, бесконечные гонцы и посланники топтали красные ковры, но у царицы есть миллионы причин для головной боли кроме… кроме войны. Я до последнего верила в лучшее, до тех пор, пока улицы не наводнил бесконечный поток беженцев. Примерно тогда же началась всеобщая паника. Запад со всеми его научными изобретениями, со всей его магической мощью пал под натиском драконов, и мы, восток, были следующими.
Я никогда не смогу забыть тот день, когда вековые рощи вспыхнули, как порох, и небо стало чёрным от копоти и смога. Этот ад навсегда останется во мне напоминанием собственного бессилия. Шира вырывалась, сотрясаясь от боли и гнева, когда они пытали её мужа, выдирая огненные перья одно за другим, отчего пламя капало с крыльев, будто золотая кровь. А потом они дошли до её дочери, и у Ширы не осталось сил, чтобы стоять. Мы просто сидели на полу в главной зале, сгорбившись под тяжестью цепей, и от каждого крика по мне шли трещины. Император был милостив, как только надругался над дочерью, так сразу же и убил и наконец, вышел к нам.
Тот день оставил после себя выжженные земли, покрытые пеплом так густо, будто это был горный ледник. Я в третий раз была счастлива быть короной. Меня бросили безродной фаворитке драконьего императора, у которой, как, оказалось, были весьма интересные амбиции. Что же, я буду острее меча и стали, страшнее правды и слова, я буду короной на голове девушки, которая станет возмездием.
Ваша империя сгорит изнутри.