ОПБ

                ПРОЛОГ

   Агентами хаоса становятся с малых лет. Именно прошлое влияет на будущее, большинство секретов хранится в детстве

   Для протяжно завывающего мальчика, привыкшего прятаться на кухне, этот мужчина был оборотнем. Несмотря на положительную репутацию и успешную карьеру полицейского, во всей красе
“человек-волк” показывал себя дома: приходил, снимал ремень, кушал, смотрел телевизор и по наступлению подходящего настроения, когда в мозгах что-то застревало, брал в руки палку и… раздевал сынишку догола.
   Мальчик с замиранием выполнял садистские поручения. Он, хоть и знал, что будет испытывать в ближайшие полчаса-час, ненависть, страх, угнетение, не мог сему воспротивиться. Приходилось во всем быть покорным.
   - Живо становись к стенке! – крикнул отец, - Живо!
   
   Все следующее время до заката садист, как мог, сексуально извращался над сыном. Мать была в отпуске и, следовательно, не знала об этом. Оборотень воспретил шалуну кому-либо рассказывать об их “развлечениях”.
   Когда измученный ребенок попытался выскользнуть из злодейских объятий, педофил применил физическую силу.
   - Не смей отказывать мне!
   Кошмар продолжался ровно до приезда полиции, которую вызвали соседи, услышав, что происходит за стеной…


   Когда справедливость восторжествовала, и виновного отправили в стационарное учреждение, единственному очевидцу, сыну педофила, пришлось писать подробный отсчет: когда отец начал проявлять признаки злости, когда папа впервые его трах… поимел и говорил ли он кому-нибудь о папашкином влечении.
   Единственное, что смягчало крайне омерзительную ситуацию: за ребенком, в отличие от его мучителя, не замечалось никаких признаков психопатии. Он даже не проходил обязательный в таких случаях курс реабилитации.


               

                ЧАСТЬ 1
                ГЛАВА ПЕРВАЯ – УГРОЗА

      - Я – Пол Макдауэл, патриот США, расскажу одну душещипательную историю, не подумайте, что это вымысел чьего-то богатого воображения. Нет, это – быль.

   - В нас – в американских солдат – парней, посвятивших жизнь защите родины, безжалостно стреляли. Не просто убивали, как трещит наивная пресса, а валяли в грязи, затем вручали винтовку и отдавали жуткие приказы, например, убить своего. Приказы, от которых замирало сердце, как у трусов, плененных по ошибке, так и у самых крепких бойцов. Грех подумать, что именно они сделали нас мужчинами, но, как ни странно, это - чистейшая правда. Пройдя ад, мы стали сильнее…

 
   Шестое декабря две тысячи девятого года. В этот не предвещающий всемирной катастрофы день Соединенные Штаты Америки пережили возвращение российского революционера, создателя Российской социал-демократической рабочей партии большевиков, “демона”.
   В интернет просочилась зловещая видеозапись, на котором, как заметили просмотревшие, собственно, вещал живой мертвец.

   - Америка, ты меня слышишь? Ты чувствуешь приближение конца? Это – твои последние дни. Долгое время, лежа в гробу, я наблюдал за поломкой созданных мною механизмов и бездействовал! Теперь самое время их починить.
   
   Ленин, оказывается, в совершенстве владел английским. Примерно через час, после того, как видео набрало два миллиона просмотров, была взорвана база США в Западной Киргизии. Там, по непроверенной информации, поработали смертники…

   - Но такой глобальный ремонт нельзя осуществить, не уничтожив чего-то. Я избрал киргизскую дыру, где военные – отбросы, служащие ненавистной Америке. Их сердца пропитаны обманом, значит, их… нужно либо переделать, перепрограммировать, либо вырезать...
   
   После этого инцидента президент зашевелился и поспособствовал созданию уникального террористического спецподразделения. Сначала занялись отбором компьютерных мастеров для вычисления субъекта, залившего видео в сеть.
   Залившего нашли за сутки. Вернее, его труп. Им оказался парень восемнадцати лет. Как он сделал эту запись, связано ли грозное послание с недавно прогремевшим взрывом в Киргизии – вопросов накопилось немеренно.


                ГЛАВА ВТОРАЯ – ОТРЯД

   Вернувшись из горячего Вьетнама, где дела в последнее время шли совсем дурно, Пол обратился к своему дяде Стейну Редфорду – известному военному инструктору, имеющему крутые политические завязки. На данный момент Стейн работал в высоченном небоскребе, занимал должность заместителя председателя правления одного коммерческого банка в Лос-Анджелесе.
   - Ты должен помнить те славные времена, солдат. Мы с твоим отцом обсуждали возможность возобновления оружейных поставок в Пакистан. Он был очень надежным человеком, до сих пор чту его традиции…
   Пол всегда общался с люди, которые старше его на несколько десятилетий, с простецким выражением. Он не любил казаться больно интересным.
   - Помню… - такой блестящей выдержанности вьетнамского героя научила школа, а именно старшие классы, где прилежное поведение служило залогом, что тебя не побьют, - И все же, могу ли я поинтересоваться, для чего меня вызвали?
   Дядя казался нешуточно встревоженным. И вправду, его точно что-то гнобило. Как раз обсуждению этого и посвятились оставшиеся у них свободные полчаса до вылета.

   - Ты, наверное, уже слышал, я забил на выборы…
   - Надоело занимать чью-то позицию?
   - Надоело вообще участие в чем-либо. Не удивляйся, это особенности пожилого возраста… - Редфорд хотел рассказать племяннику нечто большее, но боялся, что тот не так поймет. Речь шла не только о его отце, поклявшемся защищать страну до конца дней. Причина, по которой Пола буквально силой заставили покинуть Юго-Восточную Азию, крылась в президентских инициативах: отряд ОПБ создавался с учетом, что многие воюющие за пределами Америки будут аккуратно возвращены домой. Homecoming!

   - Знаешь, Клинтон-младший чуть не получил сердечный удар на днях. Любой глава государства, переживая за собственную задницу, поступил бы аналогично.
   - Как?
   - Поднял бы на уши всех и вся, объявил о формировании какого-то никому ненужного спецподразделения. Запомни, чем выше шишка, тем страшнее ей падать.
   Господин Макдауэл по достоинству оценил дядинькин юмор:
   - Согласен – и приветливо улыбнулся.

   Редфорд объяснил прибывшему, через что ему в скором будущем предстоит пройти и чего можно ожидать от командира, назвал оплату – полмиллиона долларов в месяц. Бойца вполне удовлетворила эта цифра. Но Пол также выразил накипевшие сомнения:
   - Не думаю, что тебе, да и вообще кому-то из парней, придется по душе заместитель исполнительного директора - Тейлора Родригеса. Он, хоть мужичок и крепкий, морально выносливый, но дерзкий до ужаса. С такими сработаться ой как непросто… - хотя это больше походило на неофициальную консультацию, на прелюдию к чему-то более важному.

   Господин Родригес – вожак отряда. Его избрал лично президент. Отнюдь не по причине длительного знакомства или родственных уз. Родригес повидал все: смерть, огонь, войну и был по праву достоин высшего звания, но, не рвясь сваливать на покой, пропуская мимо ушей заманчивые предложения, добровольно оставался “внизу”.
   - Командир не сильно старше ребят.
   - Сколько ему?
   - Немного больше, чем тебе. Может, старше лет на десять. Недавно стукнуло…
   - Не называйте его возраст. Мне все ясно…
   - С ним было бы приятно иметь дело. Он – человек, который всего добивается за короткие сроки своим трудом, а не выслугой лет.
   Редфорд ввел Макдауэла в курс дела за какие-то полчаса. Объяснил все очень подробно, по порядку. Завтра, согласно назначенному графику, должна состояться стартовая миссия ОПБ – допрос стороннего агента.

   После взрыва, произошедшего в Киргизии, всевозможные редакции потребовали срочного ответа. Клинтон подсуетился и, приняв предложение заместителя Родригеса начать с расследования касательно взрыва, отдал первое распоряжение.
   Редфорд, по крайней мере, свою часть договоренности выполнил на пять с плюсом – вытащил самого надежного человека из пекла и переманил на сторону опустившего руки правительства.

   Макдауэл подвез дядюшку до дома, как и обещал. Пункт назначения - Бульвар Санта-Моника, Беверли-Хиллз.
   - Спасибо тебе, дружище… - отблагодарил Редфорд.
   Далее последовало крепкое мужское рукопожатие.
   - Не за что – пожал плечами Пол, - Рад был облегчить завершение рабочего дня.
   На прощание старик подарил племянничку ценный совет:
   - Вот что сделай, парень, отправляйся-ка домой, к семье, больше никуда не заезжай, чтобы замечательно провести время и просто хорошо отдохнуть. Тебе нужно переспать с мыслью о смене места…
   Солдат:
   - Обязательно. Война ведь еще не закончена…
   Редфорд в мыслях:
   “Ты живешь ею”


   Дом семейства Макдауэлов располагался на пересечении бульваров Уилшир и Сан-винсент. Пятиэтажное здание, не наделенное особой престижностью, казалось раем после нескольких лет необоснованного риска, неустанной стрельбы, гор трупов и кровавых ручьев. Двадцати шестилетняя Барбара – супруга Пола – крепко спала в комнате дочери. Судя по содержанию последних SMS-сообщений, девочку мучили кошмары, напрямую связанные с подозрительно долгим отсутствием папы.
   Посмотрев на спящих, солдат нервозно помотал головой и призадумался:
   “Я бы рад вымолить прощение, убрать все клятвы обратно в коробку, но, боюсь, не получится” – и засунул брюки в стиральную машину.

   Через пять минут.
   Достав из микроволной печи поджаристую пиццу, из холодильника – открытый кефир, оголодавший услыхал знакомые шаги. Оглянувшись назад, он увидел стоящую в коридорчике Барб.
   - Вернулся-таки – женщина с важным видом скрестила руки на груди, - Расскажешь?
   Еще не приступив к трапезе, супруг ответил:
   - Обязательно. Для чего ж я вернулся?
   Барбара подняла глаза кверху:
   - Хороший вопрос! – затем медленно-медленно подошла к чахнувшему над едой Полу Макдауэлу, - Я так скучала… – и крепко обняла.
   - Как Люси? – спросил муж. Он имел в виду девочку.
   - Спит.
   - И? Как сон?
   - Ну, однозначно лучше, чем вчера.
   - А если говорить про вообще, то как?
   Пол осмелился на взаимное объятие.
   - Ну, иди сюда, любовь – страсть уже властно овладевала им, он раскрыл ее губы в поцелуе, жаждая вкусить их погружающую в удовольствие сладость. Прижал еще сильнее, расстегнув ее блузку. Но… увидев в глазах любимой усталость, отстранился, строго взял себя в руки, погладил ее волосы…
   - Я скучала – призналась Барбара, - Очень…
   Пол чувствовал к ней то же самое:
   - Не знаю, поверишь ли ты, в принципе я сделал достаточно, чтобы от меня отвернулись, но я тоже, я тоже скучал. Только и думал, как бы поскорее вернуться.
   Они ушли спать. Пицца, про которую забыли, осталась остывать…


   Утром моросило, щеки собравшихся у гаража мужчин нежил прохладный ветер. Через час ожидания дождь усилился, лужи стали шире. Человек, которого собирались допросить ОПБ-шники (члены отряда ОПБ), отправил звуковое сообщение на телефон агента Игоря Петренко. Русский передал сотоварищам:
   - Он из России, говорит. Говорит, фамилия его Рыбаков. Говорит, будет в десять утра.
   - Твою мать! Вот же сука… – выругался Пол, выкинув в кусты намокшую записную книжку, - А обещал появиться не раньше семи, тварь! И как же теперь верить этим ходячим хранилищам информации? – он не любил “редактировать” речь, так как зачастую не видел причин сдерживать себя на такой опасной работе, - А?
   Петренко, напротив, не пылил, проявлял утомленно-снисходительное спокойствие и, таким образам, подавал хороший пример остальным:
   - Да успокойся. Мало ли какие у него еще могут быть дела? К тому же не будем забывать о дорожных пробках. Не всем удается вовремя появляться. Я вот тоже, бывало, опаздывал. Все под контролем…
   Но американец не хотел брать пример с русского:
   - Верно! Какие у него еще могут быть дела? Мир стоит на краю скалы, пропасть которой – хаос! – он был темпераментен, непослушен, гиперактивен, - Если наша, с позволения сказать, организация не зарекомендует себя, не выйдет на след преступника, оставившего дурное видеообращение, то и никакая другая не сможет, ибо нет на свете человека, власть которого могущественнее власти президента!
   Их малость затянувшийся диалог прервал высокорослый британец Чарли Канингхэм, заметив вдалеке того самого Рыбакова (узнал по вложенной в MMS фотографии):
   - Эй, что вы все выясняете? Наш знакомый уже здесь!

   Еще толком не познакомившись с будущими коллегами, Рыбаков сердито заважничал:
   - Что вы здесь базарите без дела? Лишнее внимание к себе привлекаете…
   - Успокойтесь, мистер – попросил Пол, включив, казалось, чуждую несвойственную себе вежливость, - Здесь район тихий, гаражи и бездомные. Опасаться, что кто-то подслушает… бред!
   - Нет уж, мой дорогой! – Рыбаков был по первому впечатлению бесхитростным, простоватым бродягой из Новороссийска, ни жадным, ни, тем более, хитрым, - Осторожность никогда не помешает. Это первое правило агента!
   - А вам-то откуда знать? – спросил Макдауэл. Он не очень-то был расположен к общению с русскими. Ему хватало Петренко, которому буквально за пять минут удавалось погружать собеседников едва ли не в зимнюю спячку, - Вы же не лицо, действующее по чьему-то поручению, не представитель какого-то учреждения. Просто очевидец - но он дико заблуждался насчет “бесхитростного”.
   - Ошибаешься, мальчик! – Рыбаков был старше Макдауэла аж на одиннадцать лет, - Я – агент!
   - Отлично! – недовольно воскликнул британец, - А недавно подключившимся, как всегда, ничего не говорят. Умалчивают… - Канингхэм переживал, что субъект может оказаться “крутым дядей”. Как выяснилось, не зря.
   “Я так и думал, что русский - агент. Не стали бы нас тревожить ради болтовни с простым гражданским”
   - Расскажите, кто ваш босс! – потребовал Петренко, - И тогда мы точно сработаемся. Вот увидите, непонятки вмиг испарятся!
   Рыбаков выразил присущую всем действующим под прикрытием металлическую категоричность:
   - Нет! Даже не интересуйтесь моим нанимателем. Лучше сосредоточьтесь на своей миссии. Я вам не враг, но и в друзья не спешите записывать. Сейчас глупо кому-то доверять!
   - Вы про что? – поинтересовался британ.
   - Про видео, вызвавшее восторг у многих антизападных пропагандистов.
   Из всей так называемой “шпаны” только Макдауэл отличился ответственностью и вспомнил основную причину встречи – воскресший Ленин.
   - Кстати, что у вас?
   Настроившись на откровение, Рыбаков забрался пальцами в изорванный карман своих спортивных брюк:
   - Ничего солнечного. Мальчика, который залил видео в сеть, порешили в его собственной квартире во время телефонного разговора с мистером Редфордом.
   Макдауэл заранее не питал больших надежд на успех, потому и не разочаровался от подобных нелицеприятных вестей:
   - Как?
   Русский продолжил рассказывать, доходчиво, спокойно.
   - Был совершен выстрел, убийца целился в голову. В черепе эксперты обнаружили патрон американской снайперской винтовки. Модель из вредности не стану называть. Но такими винтовками как раз вооружили бойцов первой группы ОПБ.
   - И?
   - Вы, я погляжу, нарываетесь? Хорошо, скажу как есть. Вы находитесь в списке подозреваемых, ребята!
   Эти слова должны были ударить, да не ударили. Ведь ОПБ еще даже не сформировалось толком. О существовании данного отряда страна
пока ничегошеньки не знает.
   - И? – повторил Пол, - Дальше-то что? Представим, эту лавочку закроют, допустим… эмм… завтра! Но, по сути, и закрывать-то некого и нечего. Мы просто призраки…
   - Вот-вот – потер нос Рыбаков, - Вас еще нет даже, а вам уже грозит обвинение в убийстве, в теракте, в попытке посеять в обществе рознь, устроить массовый резонанс, навести шум…
   - Да это все ерунда! – посчитал Петренко, - Догадки детишек дошкольного возраста, или младшего школьного… - но все же кое-что ему не давало покоя в этой истории, - Одна винтовка еще ни о чем не говорит, понимаете же. Подозрения одного из нас в совершении убийства погоды точно не сделает.
   - Если бы одна… - у русского было для них припасено кое-что еще, - Увы, недалеко от дома, где жил парень, полиция обнаружила жетон. Угадайте, какой?
   “Черт. Будто на сегодня разочарований не хватит” – мысленно ругнулся Макдауэлл.
   - Значок бойца ОПБ?
   Ведь он догадался, о чем пойдет речь.
   - Он самый.
   - Бред! – не сдержался Петренко, - Как можно подставить тех, кого не существует? Я сейчас про нас…
   Рыбаков насмешливо надул щеки и пустил в сторону пышный клуб дымы.
   - Как видите можно!

   - Твою мать.
   - О, боже.
   - Только этого не хватало… - столь негативная реакция ОПБ-шников не была удивительной.
   - Еще даже не встретились с командиром, а уже по уши в собачьих фекалиях…

   - Мириться с реальностью всегда непросто – подытоживающе молвил агент, - Но я верю в вас – на этой самой ноте Рыбаков покинул место встречи, неосознанно поставив Макдауэла перед выбором: вернуться во Вьетнам, где всегда громко и жарко, или помочь президенту не обделаться и тем самым представить стране потенциальную замену спецназа.

   Прошло десять минут. Дождь все лился. Бойцы стояли в оцепенении, смотрели друг на друга, рассуждали…
   Петренко совсем уж расплющился, повторив свое любимое:
   - О, боже…

   - Это полная задница, скажу я вам. Если сначала все так не айс, дальше будет еще хреновее… - боец не знал, когда нужно перестать скулить и взяться за ум. “Хреновее” – он произнес это по-русски.
   - И что предлагаешь? – Пол… тоже не сильно подходил на роль “крепкого бесстрашного мужчины”, по крайней мере, сейчас, - Я приехал домой, называется. А здесь такое, что, будь война, было бы лучше. Кругом одни подставы! Как же это надоело…
   - Заткнись! – крикнул Канингхэм, - Не неси бред! И войну вообще не вспоминай свою. Не каркай! Тоже мне, умник нашелся…
   - Нашелся! – Макдауэлл не собирался стоять до вечера и мокнуть, решил позвонить Стейну для выяснения обстоятельств…

   В трубке:
   - Пол, это ты?
   Пол:
   - Ну, и как это понимать?
   - Вечером все объясню. Я сам только недавно узнал про чертов жетон. Бывают же поганые ситуации…
   - Поганее, боюсь, не бывает!
   - Я не буду спорить с этим.
   - А кто просит?
   - Знаешь, поезжай-ка домой. Еще один вечер, проведенный в кругу семьи. Можешь поблагодарить за это бога…


   Пол вернулся в квартиру, снял с себя промокшую одежду, утонул в мягкой кровати. На кухонном столе лежала записка: УШЛА ПО МАГАЗИНАМ, ЛЮСИ – ВМЕСТЕ СО МНОЙ. ЕСЛИ ПРИДЕШЬ, МОЖЕШЬ ВЫТАЩИТЬ КУРИЦУ ИЗ ДУХОВКИ.

   Солдат произнес, засыпая:
   - Вьетнам… - и отключился.
   Спал долго-долго. До позднего утра. Про еду снова забыл…

   “Я так давно не чувствовал себя слабым, что… жить было уже неинтересно. Вернувшись, я ощутил себя прежним. Я все еще солдат, но уже другой.
   Какой я?
   Живой. Абсолютно не похожий на тех бешеных псов, каких подбрасывал убогий Вьетнам”


   Четырнадцать дня.
   Гул полицейских сирен, оцепленный район, звук выстрелов! После не самого удачного “рождения” ОПБ все же выступили. Их эффектное появление на улицах Лос-Анджелеса отметили прямым эфиром и взорвали поздравительными кликами.
   В полку прибыло: помимо уже сдружившихся Макдауэла, Петренко и Канингхэма, на задании засветились француз-нигилист Анри Бергсон, болельщик сборной Польши и тяжелый атлет Стэн Ковальски. Несокрушимый альянс!

   Задачи:
   освободить заложников
   обезвредить засевших в здании террористов

   Ограничения:
   использовать смертельное оружие лишь при крайней необходимости
   
   Но круче всех смотрелся руководитель операции – заместитель Тейлора Родригеса Феррант Рили, тоже француз! Накаченные мышцы, акулий взгляд, висящее на шее ожерелье, изготовленное из колючей проволоки – эти и другие “причуды” выделяли командира среди других мужчин.
   - А как же Тейлор? – поинтересовался Пол, - Или главный все еще в отпуске?
   - Поменьше вопросов, салага! – перед тем как отдать бойцам приказ войти в здание, Феррант проверил исправность своей M-16, - И тогда будет меньше шансов пулю схлопотать, понятно?
   Макдауэл положительно мотнул головой.
   - Идем на бой!


   Первое, что насторожило ворвавшихся внутрь ОПБ-шников – отсутствие света на нижнем этаже. Ковальски выдвинул версию, что темнота – друг террористов, который помогает им “скрывать следы”. Увы, эту гипотезу быстро осмеяли.
   - Заткнитесь… - осторожливо шепнул Феррант, стараясь прислушиваться к каждому звуку, - Это писк мышиный или что?
   - Похоже – сказал Петренко, обнаружив на полу, в самом углу помещения, кем-то раздавленную жирную крысу, - Грызуны - везде грызуны…
   Героя романа, Пола Макдауэла, не покидал страх уготовленной засады. Он поспешил передать о своих опасениях Рили, но в ответ получил лишь стандартное “ты на войне, солдат”.

   “Никого, ни единой души” – думал Петренко, осваивая территорию заброшенного ресторана. И правда, у любого другого человека первое впечатление было бы в точности таким же – забытое безлюдное место, в воздухе витает абсолютное чувство потерянности, потерянностью пропитан буквально каждый сантиметр.
   “Какой вообще придурок посчитал, что здесь могли затаиться преступники?” – русский правильно делал, что не решался произносить подобное вслух. Его бы живо исключили из отряда.

   Через десять минут безрезультативного осмотра появились первые признаки чьего-то злого присутствия.
   - Тсс… - издал Макдауэлл.
   Русский настороженно обернулся по сторонам:
   - Что там?
   - Я слышал шаги…
   Рили приказал всем присесть, желательно спрятаться за столиками. Спустя минуту по лестнице, что находилась за десять метров от бойцов, спустился бородатый отморозок с красным платком на голове и зубочисткой во рту. Он был ценным членом банды благодаря тому, что всегда подходил к делу со всей ответственностью и надлежащей внимательностью. Почуяв неладное (чутье у него было выработано, как у дикого зверя), бандит направился к притаившимся ОПБ-шникам. Пока еще не засек посторонних.
   - Четкое представление о сущности жестоких людей, этика… - балаболил Ковальски, явно струхнувши, - К черту все принципы. Надо мочить выродка…
   - Не смей – предупредил сидящий неподалеку Рили, опасаясь за сохранность “конфиденциальности”, - Кому сказал?
   Это остановило поляка.
   Но, как бы бойцы не старались, глазастый преступник все равно обнаружил их – увидел засветившуюся вдали макушку Канингхэма, после чего незамедлительно начал палить.

   Сообщники бородатого, засевшие на верхнем этаже, услышали звуки выстрелов.

   - А-а-а-а-а-а-а-а-а! – кричал распсиховавшийся бандит, стреляя во все подряд в надежде задеть хоть кого-нибудь из прячущихся. Но потом отмороженный понял – тратить боеприпасы впустую не стоило. Когда они закончились, к нему подошел преисполненный мужеством Феррант и, вытащив пистолет с глушителем, всадил пулю точно промеж глаз.
   - Они узнали… - сказал Ковальски, и… упал.
   - Скорую! – закричал Макдауэл, держа на руках истекающего кровью поляка.
   Феррант заценил ситуацию: один из отряда получил серьезное ранение и, по-видимому, не сможет продолжать операцию. Каким бы
циничным он ни был, не отказал ребятам в просьбе.
   - Дай я посмотрю… - француз попросил Пола отойти на пять метров, дабы не мешаться. Ковальски трясся, младенчески стонал…

   Прошло три минуты.
   Макдауэла пробирало плохое любопытство:
   - Что скажете? Что с ним?
   Рили озвучил вердикт:
   - Рана, хоть и глубока, а жить фруктик будет.
   - От нас что-то требуется?
   - Выйдите на улицу, его, естественно, возьмите с собой. Через дорогу слева стоит машина, замаскированная под ветеринарную неотложку. Покажете его докторам, они доставят парня в клинику…
   Макдауэл, как и все остальные, надеялся, что первое задание ОПБ пройдет без подобных инцидентов, поэтому, потому что надежды не оправдались, он был нескрываемо разочарован.
   Постепенно теряющего сознание Ковальски благополучно вынесли из дома.
   - Расступиться! – крикнул Рили собравшимся у здания журналистам, щенкам прессы, - А то только мешаете!

   
   Через пятнадцать минут.
   Меж тем вооруженные до зубов преступники смотрели в окно, наблюдали, как враги уносят раненого…
   - Вот бы их всех положить – мечтал вслух Халид – главарь банды арабских эмигрантов, - Пользы от этих уродов никакой даже для создавшего их зажравшегося правительства. Погляди, на что они вообще могут быть способны? Бестолочи… - разговаривал он с родным братом, который и выслушает, и поймет, - Вот только не знаю, что делать дальше. Вроде все варианты ухода рассмотрел. Но… ничего не подходит…
   - В смысле? – братец, как никто другой, трясся за свою жизненку, переживал, что этот день может оказаться последним для их террористкой ватаги.
   - Я всегда учил тебя дальновидности, Вализ. Вдруг среди этих бестолочей имеется психопат-радикалист. Ну, допустим – Халид был умным, догадливым, все всегда предусматривал, - И, несмотря на заложников, решит разбомбить нас из вертушки. Как считаешь?
   - Боже, аллах! – перекрестился брательник, - Ты что несешь такое? Ты в своем уме?
   - Я-то? Вполне…

   Пока бойцы провожали подбитого Ковальски, желая ему удачи, прощаясь с ним вслух, Рили самостоятельно устранил все проблемы – забежал в соседний дом, постучался в квартиру, окна которой выходили на бывший ресторан. Выслушав просьбу, жильцы дома не отказали в содействии.
   Разложив на балконе снайперскую винтовку, Рили присел. Он, давно прослывший опытным тактиком, быстро отыскал в прорези прицела дискуссирующих арабов.
   - Держите подарочек, уроды! – и… дернул спусковой крючок, вместо того чтобы плавно потянуть, одним выстрелом снял сразу двух “зайцев”, - Вот и все…
   “Объявляю об успешном завершении миссии”


                ГЛАВА ТРЕТЬЯ – СТРАХ

   Второе видеопослание не заставило себя долго ждать.

   - Товарищи красноармейцы! Союз рабочих и крестьян Красной Армии - прочен, тесен, нерасторжим. Кулаки и очень богатые крестьяне пытаются устраивать восстания против советской власти, но их ничтожное меньшинство. Ненадолго и редко удается им обмануть крестьян. Крестьяне знают, что только в союзе с рабочими одолеют они помещика. Иногда называют себя коммунистами в деревнях худшие враги рабочего народа, насильники, прилипшие к власти ради корыстных целей и действующие обманом, позволяющие себе несправедливости и обиды против среднего крестьянина. Рабоче-крестьянское правительство твердо решило бороться с такими людьми и очистить от них деревню. Средний крестьянин не враг, а друг рабочего, друг Советской власти! – сначала вождь повторил свою старую речь, а только потом выдал новую, которая и послужила причиной хаоса в стране:

   - Америка – гигантский паразит на теле земного шара. Ее люди растеряли остатки чести, мужества. Ее власти без устали твердят про толерантность, а сами устраивают заговоры против государств бывшего Советского Союза Социалистических Республик! Мнимые попытки смягчить конфликтные отношения договорами – больше Штаты ничего не дали миру! Война из физического перешла на информационный уровень, заразив умы не окрепших той же дрянью!

   - Америка, помни, это - твои заключительные дни…

   
   Стейн Редфорд по просьбе временно отсутствующего Тейлора выступил в прямом эфире телеканала USA-2000 и прокомментировал со всей возможной внятностью:
   - Я и другие заинтересованные, ошарашенные случившемся в
Сан-Франциско… - он часто делал паузы, так как ему было порой трудно говорить и стыдно признавать вероятность причастности ОПБ к этим терактам, - Мы в ближайшем будущем намерены выяснить, имеются ли в нашем спецподразделении виновники, то есть, люди, ответственные за эти преступления. Знаю, с моих уст подобное будет звучать как дешевое оправдание, ведь я обещал стране нечто большее, нежели защиту от собственного проекта…
   За камерами Стейн обсудил дальнейшие планы по обеспечению безопасности общества и заверил, что в скором времени террориста(ов) поймают и призовут к правосудию. А также он посмел предположить, что, несмотря на зловещий тон послания, преступник таким шизофреническим образом пытается озвучить требуемую сумму, иначе выражаясь, посланник хаоса, вероятно, типичный программист-неудачник, применяющий навыки в преступных целях.
   Ведущие передачи очень иронично отнеслись к данной версии.


   - Запомните, солдаты! – Рили любил командовать, чувствовать власть над живыми. Собственно, за эти сомнительные качества его и наняли, мол, жестокость на войне всегда оправдана, - Оставлять ублюдкам жизнь нерентабельно, бесприбыльно! Их надо мочить без колебаний, стрелять по ним с таким хладнокровием, будто они вовсе не люди, а просто мясо!
   Пол Макдауэл, пожалуй, единственный, кому не пришлись по душе нравоучения циника. Однако он не отрицал его заслуг, да и признал, что строгость дает хороший стимул в экстремальных условиях.


   Под конец рабочего дня Стейну Редфорду вздумалось выпить. Складывая все нужные и не нужные документы в ящик стола, он обдумывал, в какой бар лучше пойти и одновременно переживал про себя:
   “Слишком много денег поставлено на кон, но я не перестаю себе напоминать, что жизни граждан важнее любых вложений”
   Вся эта морока, все эти переживания, бесконечные поездки и вынужденные обещания могли любого довести до психрасстройства.
   Внезапное появление племянника чуть не вызвало инфаркт у уставшего:
   - Боже! Пол, это ты?
   Нежданный гость почувствовал себя очень неловко:
   - Да, как видите… - и прикрыл дверь.
   - Замучился разгребать накладки президента, фуух… - хозяин кабинета от чего-то вздрогнул и коротким движением вытер тыльной стороной ладони покрывшийся испариной лоб, затем устало плюхнулся на кожаное кресло в углу офиса, - Мне бы здоровый отдых, а то так и спятить недолго.
   Макдауэл согласился с последним выражением дяди:
   - Это точно...
   Посидев молча три минуты, Редфорд поинтересовался:
   - Как ты-то себя чувствуешь? С женой успел пообщаться? С дочерью как?
   Гость задергал башкой:
   - Да, успел-успел. Все хорошо…
   И со стороны дядечки посыпались вопросы:
   - Что думаешь насчет Рили? Бешеный сукин сын, которого необходимо изолировать и запереть в глухом пристанище? А что насчет раненого? - вопросы-вопросы-вопросы, - Есть смысл посылать за ним после его выздоровления или можно снизойти и отпустить?
   Макдауэлл скромно:
   - Рили тип целеустремленный, хоть и взвинченный малость. А насчет Ковальски… сами решайте.
   - Я-то сам решу. Но меня интересует твое мнение. Как бы ты поступил?
   - Наверное, позволил бы ему самому выбирать…


   Центр боевой подготовки ОПБ - трехэтажка, расположенная вблизи Пентагона. Рили уведомил влиятельных соседей о пополнении отряда и попросил беспричинно не отвлекать, планируя приблизительно во второй половине дня, ближе к вечеру, провести вводную беседу.
   - Сестра зама Родригеса - сексопатолог поневоле. Даже не буду рассказывать, что у них там приключилось в семье, слушать не захочешь… - некоторые бойцы неодобрительно относились к попыткам Рили показаться больно крутым и нередко шушукались у него за спиной. Разговоры эти были интимного характера, - В общем, если ты меня правильно понял, французик, чья-то жизнь кипит уж очень бурно…
   Канингхэм, главный склочник команды, конкретно пристал к молчаливому Анри Бергсону и, не отходя от него ни на шаг, рассказывал про личную жизнь их куратора.

   - Все внимание! – крикнул Рили, и в зале воцарилась гробовая тишина, - Есть очень удобный способ рассортировать непослушные мысли. Нужно просто сильно получить по голове… - убрав руки за спину, он прошелся до двери и обратно, внимательно рассмотрел каждого присутствующего.

   Куратор обратился ко всем бойцам, но именно Пол, прячущий в рукаве свитера начатую сигарету, вынудил его остановиться:
   - Буду откровенен, мистер Макдауэл, я с самого начала не верил в ваш, так сказать, хваленый профессионализм. Но рекомендация Бредфорда заставляла бороться с сомнениями…
   Пол задал прямой вопрос, что было совсем не свойственно все вечно усложняющему Рили:
   - В чем дело?
   - На дебютном задании вы и господин Ковальски, который сейчас отлеживает задницу в частной клинике, мягко говоря, облажались.
   Боец до последнего не верил в собственное несовершенство:
   - Его случайно задело, ладно, со всеми бывает. Но я-то как облажался, интересно?
   - Показав себя жалким и нерешительным.

   Рили не собирался завязывать с публичным унижением Макдауэла, раскрывая коллективу все более заковыристы факты касаемо его присутствия в отряде:
   - Я навел справки, если так можно выразиться! Мистер Редфорд, всегда умело скрывающий свою личину под маской бесстрастного деятеля, являющийся одним из основателей нашего спецподразделения, приходится мистеру Макдауэлу родным дядей, о чем я, естественно, не должен был узнать!

   - Ведь кто я такой? Политик? Деятель? Нет! Простой пролетарий!

   От отчёта у Пола по страшной силе заболела башка, накатило утомление, слиплись веки…
   “Эта сволочь добьет меня когда-нибудь” – думал он, почти засыпая.

   - Проанализировав вышеперечисленное, хочу предложить рассмотреть уход мистера Макдауэла. Редфорд, наверняка, пообещавший дорогому племяннику полгода халявной беготни за мелкими террористами и уютное местечко с генеральскими погонами, позлиться на меня и… в итоге простит! Долго злиться все равно не будет, не тот возраст, знаете ли…

   “Мне бы хотелось встать, подойти к нему, посмотреть в глаза и спросить “как вы смеете”. Мне было бы нетрудно это сделать”

   - Чувак жжет, он прямо коммуникабельная версия Сталина… - послышался голос Петренко, который впервые за все время своего нахождения в штабе выкинул шутку, - О-ф-и-г-е-ть…


   Оторвавшись на нервной системе Макдауэла, Рили встал в центр комнаты и начал свой монолог:
   - Кто бы что ни говорил, кто бы ни спорил с данным заявлением, Ленин это настоящий монстр, что чуть не уничтожил государство, которое когда-то поклялся защищать.
   - это продолжалось на протяжении часа…


   “Будучи в семье единственным ребенком, все идеализируешь: брат обязан заступаться за брата, отец должен круглосуточно работать, мать – стоять у плиты.
   Но отбросим стереотипы, я жил более самобытно. Мне приходилось развиваться без посторонней помощи. Иногда за мной приглядывала тетя Молли, мамина подруга, учившая меня швейному делу, приносившая музыкальные пластинки. Но готовить, убираться в доме, стирать я научился самостоятельно.

   Отправляясь во Вьетнам, я думал, чем больше на мою долю выпадет происшествий, тем сильнее я стану. Нельзя сказать, что я был неправ. В молодости поиск самоуважения не кажется чем-то нелепым и сверхпредрассудительным. Человек завязывает со стремлениями, враждебными спокойствию и нравственному поведению, когда полностью взрослеет”
   
   
   Вторая по счету миссия ОПБ, исход которой должен определить судьбу отряда, состоялась в Тихом Океане. Правительство через своего “оловянного солдатика” Стейна Редфорда поручило бойцам захват торгового судна, не объяснив причину такой надобности.
   Рили предпочитал молчание и не хотел нарушать данное руководству обещание. Канингхэм же, не спеша делать какие-то громкие выводы, выдвинул версию:
   - Я тут кое-что выведал. Корабль, тот, который нам поручено взять под свое управление, плавает в пиратоопасных зонах. Капитан никак не реагирует на предупреждения.
   Макдауэл сразу смозговал, к чему ведет товарищ:
   - Ты хочешь сказать, что, вероятно, судно уже захвачено пиратами?
   Англичанин высказался более развернуто:
   - Эта операция нужна для того, чтобы развеять опасения более крупных контор. Кто-то страдает шизофренией, если говорить открыто. Но теперь, когда есть мы, все разленились и никто не хочет мараться.


   Спустя двадцать три часа. Тихий океан.
   Шум вертолетного пропеллера заглушал звуки выстрелов. Капитан судна, плененный морскими разбойниками, прятался в одной из кают и тихо ждал, чем закончится разгоревшаяся бойня, приведшая к почти катастрофическим последствиям.
   - Вперед! Вперед! – кричал Рили, - Уничтожим этих дворняг, либо заставим прогнуться!
   Если не учитывать первое десятиминутье, проведенное в экстремальных условиях, когда пираты все еще верили в победу и проявляли большую активность, то эту вылазку можно назвать самой обычной операцией.

   К кораблю непрерывно подлетали все новые и новые вертушки. Исход был очевиден – здесь победит ОПБ! Конечно, самые упертые преступники не желали идти на контакт и бились до последнего: кричали “не дождетесь”, обещали “пришить капитана”. Троих отказавшихся сдаться добровольно застрелили, а одного упрямца ранили в ногу.
   Вспомнив тренировки по рукопашному бою и самообороне, индивидуальные курсы, Макдауэл “уделал” кинувшего ему вызов смуглого китайца: набросился, повалил, пустил в ход кулаки, и давай портить лицо, пока тот не вырубился.

   Ничего из того, что произошло, не предвещало сюрпризов. Собственно, ребята хорошо бы провели остатки дня и без них, все бы прошло еще спокойнее, чем ожидалось. Но… поганые вещи всегда случаются в неподходящее время и вместо долгожданного вечернего отдыха, игры в карты, распития пива, отряд получил новую болячку.
   Бойцы хорошенько рассмотрели лица убитых и обнаружили среди жмуров (Анри Бергсон обнаружил) своего.
   - Что? Он был за них? Но как! – француз не верил своим глазам. Да и остальные тоже.
   Заметив начинающуюся суматоху, Феррант поинтересовался у подчиненных, что стряслось, а когда увидел физиономию мертвеца, словесный ответ был уже не нужен.

   - Мы обязаны сообщить о…? Вы знаете, о чем.
   Макдауэл понимал, что подобная информация, информация о предательстве, негативно отразится как на их репутации, так и на репутации президента: люди перестанут верить в него, цивилизация, не только Америка, будет стремительно приближаться к закату, ура-патриотов ошарашат количеством трупов их соотечественников.
   - Обязаны… - твердо ответил Рили.
   Солдат предложил:
   - Может, не нужно? Может, сочиним какую-нибудь легенду и хоть раз плюнем на чертовы формальности?
   И услышал:
   - Нет, дружок. Ложь во благо – тоже ложь. Учись принимать правду, нечего ее приукрашивать…
   Командир достал свой сотовый и стал набирать номер Редфорда…

   По пути к вертолету Рили добил истекающего кровью индуса:
   - Приберем сантименты!

   
   Спустя сутки.
   - Одним из похитителей судна оказался оружейный инструктор, которого нередко замечали в кабинете Редфорда. Интересненько, какой сноб из всеми уважаемого руководства отвечает за кастинг! – Рили чуть не надорвал глотку, пытаясь достучаться до вышестоящих.
   Макдауэл, не сразу согласившийся с решением передать в центр печальную весть об измене, хоть и с трудом, но смог осмыслить позицию Ферранта.
   - Что будет, если начнется скандал? Враги правительства инициируют рассмотрение законопроекта, запрещающего формирование спецподразделений, повышающих эффективность антитеррористической деятельности? – он был весьма проницателен и читал страхи Рили, глядя ему в глаза, - Я прав?
   Тот не стал скрывать от подчиненного, что у них есть шанс упасть в лужу:
   - Да, все так…
   Тогда Макдауэл выдвинул очередное довольно жуткое предположение:
   - А если вот, допустим, в этот раз пронесет и все обойдется без судебных разбирательств, мало ли противники подумают, что один недоносок по глупости связался с головорезами ради получения
какой-то прибыли, пускай и имеющий отношение к ОПБ - не повод нас разносить. Все пройдет тихо, гладко, это недоразумение забудется через полгода. А потом произойдет нечто глобальное, опять же являющееся нарушением со стороны ОПБ, и конфликт зайдет за рамки, затронув европейскую политику.
   - Не темни – попросил Рили, - К чему ты клонишь? – затем, поморщившись, заинтересованно уставился на подчиненного и попытался угадать, что он сейчас выдаст.
   Пол предположил:
   - Может начаться война, которая в будущем охватит, по меньшей мере, два могучих континента. Евразия и Северная Америка утонут в войне, а ОПБ у представителей стран, которые остались нетронутыми благодаря везению, будет ассоциироваться с атомной бомбой.
   Рили улыбнулся, ведь он угадал.
   - Третья Мировая?
   - Что-то типа того.
   - Ты серьезно?
   Чувствуя себя полным идиотом, солдат промолчал.

   Похвала от Рили скрасила конец этой политизированной заумной дискуссии:
   - Молодец, ты был хорош, включил ярость и с умом ее применил. Раньше недооценивал тебя, думал, ты очередной ботаник, но, увидев в деле, понял, как сильно я ошибался…
   

   Во время очередной встречи Редфорда и Макдауэла первый, скорее, оправдывался, нежели инструктировал и пояснял. Причина всеобщей “внутриоргановой” взволнованности – додумки мнительного президента (так думал Редфорд).
   - Боже, Пол, я уже во сне вижу этот законопроект! У слабаков страх ослушаться вышестоящих растет непомерно, не сомневаюсь. А что мне прикажешь делать? Я не из таких!
   Макдауэл не спешил делать выводы из услышанного, но, судя по последней реакции дяди, еще чуть-чуть и он засомневается в объективности его позиции.
   - Но преуменьшать значимость власти еще безрассуднее, чем бояться ее. Вы мне сами об этом говорили…
   Стейн был готов опровергнуть все, о чем заявлял ранее:
   - Но тогда стояли иные времена! А сейчас подойдешь к окну, фигурально выражаясь, раскроешь глаза, посмотришь, что происходит, и живо простишь мне непостоянство!
   Задумавшись, боец согласился не давить на него:
   - Я бы изменил стратегию, но…
   - Но кишка тонка? – громко перебил Редфорд, - Попал в точку?

   - Глупый мой мальчик. Ты даже навскидку не способен представить, какая анархия торжествует в Белом доме только из-за того, что я
когда-то, точнее прошлогодней весной, сунул туда нос и назвал нашу эпоху эпохой, культура которой, в основном, воодушевлена новаторскими идеями. Теперь меня там считают люцифером, развратником, потому что я взял инициативу в кулак, крепко сжал их слабые, неготовые к новациям сердца!
   - Вы скверно относитесь к политике, да, дядя?
   - Не то чтобы питаю презрение. Я чувствую ее несуществующую душу. Блюдолизы Клинтона-младшего – марионетки, которые хотят, но не могут пойти по стопам Пиноккио Коллоди и избавиться от нитей.
   - Полагаю, вы хотите избавить их?
   - Увы, мне это не по силам. Я ведь не бог…
   - Тогда что хотите?
   - Спасти мир ценой беспокойной старости и риска. Хэх! – казалось, дядечка заигрался в умные слова, - Какой же невосполнимой покажется Америке утрата духовности, которая неизбежно приведет к концу всех концов! Это - паразитирующий процесс внутри клетки, губительная необратимость… - но он все также наделял их смыслом, как и раньше. Просто смысл стал более расплывчатым, более мыльным.

   - А что вы думаете по поводу тех видеопосланий? Мне интересна ваша точка зрения…
   - А что я, прошедший огонь и лед, должен думать? Это - узколобые мерзавцы, у которых хватило духу запятнать собственную честь. Сейчас Америка – компас, по которому все ориентируются. Не будут же негодяи вытворять такое, скажем, в какой-нибудь Швейцарии. На них просто не обратят должного внимания, и трюк с воскресшим вождем СССР не пройдет.


   Через пять минут.
   Макдауэл тоже подошел к окну. Захотелось посмотреть, как выглядит городская жизнь, когда смотришь на нее издали. Честно говоря, ему, в отличие от дяди, не понравилось.
   - Машины кажутся такими маленькими, а людей вообще еле видно. Точки какие-то…
   Редфорд и здесь не смог удержаться от многоглаголания, не смог пропустить мимо ушей замечание племянника:
   - Ты еще совсем зелен, незрел. Тебе сложно понять, что мне приходится ежедневно испытывать, да, собственно, и хорошо, что ты пока мозгом не дошел до моих забот. Как только дойдешь – пожалеешь.
   - Опять же, о чем вы?
   - Об устройстве. О зле, которое несет собой пристрастность. Один или два ореха из вашего отряда оказались с гнильцой, а под удар попали все вы. Ты же наверняка задумывался, почему в мире царит такая вопиющая несправедливость, что невиновные страдают из-за виноватых!
   - Допустим, и?
   - Я – фараон, если измерить мой жизненный опыт. Я всегда подскажу тебе, где искать правду!
   - Я слышал другое… - вдруг на Пола нашло сомнение, то же, что и на корабле, во время второй миссии, когда он предложил Рили скрыть факт предательства.
   - Что же?
   - Что правда имеет разрушительную силу…
   - Если ты про ту правду, которую навязывают народу политику, то да. Лжеправда, необходимая для вербовки, для заманивания. Это обманный маневр, не более.
   - Нет, я не про это…
   - А про что?
   - Про…
   “Говорить или воздержаться?”
   - Ну же, не молчи…
   - Про простую правду.

   - Ааа, ты об этом… - Стейн демонически улыбнулся и в течение следующих десяти секунд отошел от окна, - Любая палка имеет два конца – а закончил военный инструктор свою глубокомысленную речь очередным оскорблением в адрес современной политики, - Но правда – самое мощное оружие. С его помощью можно извалять партийное кредо в дерьме – и, повернувшись к племянничку, - Или в крови членов партий!
   Пол облегченно выдохнул набранный воздух и, поблагодарив за внимание, медленно направился к выходу из офиса. Дядя потянулся за графином…


   Укладываясь спать, солдат вспоминал свои последние два года, проведенные вдали от семьи. Прижавшаяся к его груди тихо сопящая Барбара не противодействовала погружению. Будто отключались все посторонние звуки, и возвращался жаркий Вьетнам – необыкновенная экзотическая страна, которая тянется на три тысячи пятьсот километров вдоль побережья ласкового Южно¬-Китайского моря.

   “Всюду огонь, ничего не видно. Едкий запах дыма проникает в ноздри, образовывается дискомфорт в горле, тяжесть в затылке с каждым пройденным мгновением давит все сильнее. Во вспышке близкого разрыва показались людские фигуры, затем послышались стоны горящих заживо некогда врагов. Они молят о помощи…
   Если следовать логике, простейшей военной смекалке, то я не могу их спасать. Не могу и не должен. Но мне все равно их было жалко, я чувствовал то, что, возможно, не чувствовали другие: сострадание к противнику.
   Разумеется, первое убийство далось мне с великим трудом. Это был дерзкий юноша с воспаленным взглядом, побежавший на меня, на обезоруженного, с ножом, похожим на охотничий. Нужно было как-то защищаться, и в ходе драки я переусердствовал: вспомнив все, чему меня учили на тренировках, сделал ловкое движение, машинально отобрал нож и, разозлившись, всадил юноше выхваченное оружие в область сердца.
   Без слез и самоугрызений не обошлось. Перед уходом в иной мир парень где-то на четверть излил мне свою душу.
   
   Отняв жизнь, возможно, не самого скотского азиата, я прослезился. Прослезился – обрадовался, что сохранил в себе необходимую даже для солдата частичку человечности, которая впоследствии вернулась домой вместе со мной. Кстати, я похоронил того юношу, несмотря на строгий запрет старшего прапорщика обращаться с убитыми врагами как с дерьмом”

   Перед тем как заснуть, временно избавиться от навязчивой повседневности, Пол еще раз посмотрел на лицо спящей супруги, поцеловал в лоб, так, чтобы не разбудить милую и повернулся на другой бок.
   Наступило завершение очередного тяжелого дня…

   
   …И пришло время для нового зловещего видеопослания.

   - Думаю, самое время поговорить о двоевластии. Коренной вопрос любой революции должен быть о государстве. Без его уяснения не может идти и речи о каком-то сознательном участии в переворотах. Чтобы стать властью, потенциальные рабочие обязаны завоевать доверие большинства. Ой, о чем это я…

   - Америка предала Советский Союз Социалистических республик, Америка предала Россию, предала мир. А когда кого-то предаешь, разумно готовиться к ответному удару. Из-за бесстыжести общего руководства пострадают американские дети… 

   Один факт присутствия на видео человека, который, согласно всем существующим интернет-источникам и документам, является давно, умершим, вселял ледяной ужас. А этот тонкий намек о, вероятно, произошедшем преступлении: “пострадают американские дети” усилил панику в сердцах просмотревших.


   Семь утра.
   Пол еще спал и спал бы, с удовольствием переживая приятные сны. Но прозвучала ненавистная мелодия сотового и солдату, вопреки острому нежеланию, пришлось принять вызов.
   - Да! Слушаю!
   После весьма продолжительной паузы в трубке послышался знакомый голос:
   - Одевайся, боец, ночка обещает быть жаркой!
   - Что?


   ОПБ-шники сели в грузовик, вооружились, прочитали несколько инструкций, описывающих порядок действий при квартирном пожаре. Феррант, заскочивший в машину, выглядящий крайне возбужденно, в подробностях рассказал о случившемся:
   - Все внимательно меня слушаем и не перебиваем. Очевидец – пожилой мужчина, работающий охранником склада, расположенного через дорогу от детского приюта, связался с полицией, увидев двух подозрительных типов. После их побега, по словам охранника, произошел пожар. Но потом подтянулось еще трое…
   Канингхэм, никогда не задававший французу прямых вопросов, в этот раз сделал исключение и отличился красноречивостью:
   - Мать твою! Я понимаю, нас вызвали, потому что мы вдруг, как всегда, оказались нужны, но вы уж признайтесь, почему этим не займется полиция?
   Рили пришлось “расколоться”:
   - Нас кто-то норовит подставить, о чем говорят результаты первых подвигов! Мы опередили закон! Ведь если в полицию попадет что-то вроде найденного неподалеку от обгоревшего приюта значка ОПБ, или копы арестуют человека, который входит в состав организации, нас всех затаскают по судам, а само спецподразделение будет развалено. Сечешь?
   Канингхэм замолчал.

   - Бойцы, от вас зависит спокойствие и, возможно, благополучие страны! Сейчас вам нужно будет попытаться вытащить детей, не факт, что всех сможете спасти. Пламя разгорается быстро. Засевшие на территории приюта преступники точно что-то затеяли, но мы дадим им бой! – Феррант был приверженцем проб и ошибок, его память содержала множество ярких примеров, когда упорство помогало достичь недостижимого. Но он понимал, что сегодня – исключительный случай, и права на ошибку у них нет.

   Первым из авто выбежал Пол Макдауэл, за ним спокойно вышел сонливый Анри, третьим – выскочил британец, четвертым – Петренко. Рили остался, чтобы отвечать на звонки Редфорда и других основателей.


   Отбросив актуальное в подобных экстренных ситуациях дурное предчувствие, ОПБ-шники выбили входную деревянную дверь. На их счастье вторая металлическая была не закрыта. Как Феррант и говорил, внутренности здания полностью охватило смертоносное пламя.
   - Что будем предпринимать? – труся заходить, спросил Анри, - Не полезем же мы туда без огнетушителя?
   И нарвался на брутальный ответ господина Макдауэла:
   - Полезем!

   Чуть двинувшись вперед, ребята приостановились, остерегаясь осыпающегося потолка. Кое-кто из них услышал подобие детского плача, быстро превратившегося во что-то неясное. Разумеется, это было ожидаемо.
   - А ведь громко доносится. Но из-за огня… - не досказав мысль до конца, русский повторно осмотрел территорию первого этажа.
   Нервничая, Анри часто болтал. Не всегда по делу.
   - Многочисленные исследования показали, что мыши-долгожители обладают идеальной координацией и…
   - Помолчи! – сказал ему Пол, - И так тошно – прикрывая кожаной перчаткой рот и нос, он несознательно разглядел вокруг обгоревшие трупы подростков, наверное, попытавшихся сбежать.
   Это же увидел и Канингхэм:
   - Господи, они же все… - ему было так жутко, так мерзко, что движения ртом удавались с несусветным усердием, - Все мертвы. Боже…
   - Не падать духом! – подбадривал Анри, - Согласен, детские тела – не лучшее зрелище, тем более для несобранных. Но есть ведь маленький повод верить, что кто-то еще жив и нуждается в спасении, так?
   - Да вряд ли – Чарльз судорожно сглотнул слюну, - Только посмотри, что творится, все пылает… - и был прав. Надежды, как таковой, не оставалось, если оценивать степень сожжения.

   Вдруг команда замерла:
   - Я слышу… - слабо улыбнувшись, подергав губами, Макдауэл посмотрел в сторону кухни и произнес с восклицательной интонацией, - Здесь точно есть выжившие!
   Все последующие минуты нахождения в горящем здании бойцы наблюдали за попытками Пола добраться до запертых на верхнем этаже ребят. Не передать, с каким благородством он это делал.
   “Пока человек жив, идеи никогда не закончатся”
   Забежав на кухню, посмотрев на дыру в потолке, боец заметил в ней движение. Какая-то девочка, вероятно, из младшей группы, слегка наклонилась и исчезла.
   - Сейчас вытащу тебя, только не уходи! – крикнул ОПБ-шник до жути перепуганному ребенку.
   Состояние, все сильнее походящее на шок, разблокировало ранее дремавшее гиперболизированное мужество. Ярко выраженное сознание предполагаемого печального исхода медленно просочилось в разум американца. Макдауэл совершил то, на что не решился бы никто из его
близких-знакомых-друзей – встал на маленький стул с непрочными ножками и запрыгнул.
   Заключительная часть задания – выжить.


   Ожидающие возвращения друга Канингхэм, Бергсон и Петренко вдруг засекли подозрительное движение. Выйдя из здания, бойцы включили наствольные фонари и сосредоточенно осмотрелись. Успев облиться потом в той “парилке”, они сочли погоду ветреной и знобкой из-за резкой смены температуры.
   - Что там, в кустах? – приговаривал Анри, - Кто-то прячется, да?
   - Сейчас узнаем… - поддержал разговор Чарли, - Только подойдем поближе…

   Через мгновение прогремело два выстрела. Застывшие ОПБ-шники испуганно посмотрели на Ферранта Рили, вытащившего старый отцовский револьвер. Деспотичный куратор был не прочь поразмяться.
   - Ну что, сосунки, готовы отсосать у меня за то, что спас ваши никчемные шкуры?
   “Спасенные” изумленно пораскрывали рты. Рядом валялись два бездыханных тела.
   Бергсон медленно выжил из себя:
   - Да уж, вы неплохо владеете дудкой… (другое название пистолета).
   Но Феррант претендовал на нечто большее:
   - Лучше, чем ты! – и, как всегда, не упустил возможности самоутвердиться, - Не забываем, бездельники, здесь должен ошиваться еще один, так что, глядеть в оба!


“Не допускаю я преград слиянью
Двух верных душ! Любовь не есть любовь,
Когда она при каждом колебанье
То исчезает, то приходит вновь”

   От отчаянья, от коварного страха Пола спасали нотки Шекспира. Он раз за разом проматывал любимый сто шестнадцатый сонет…

“Любовь есть крепкий столп, высокий, как мечта,
Глядящий гордо вдаль на бури и на горе;
Она - звезда в пути для всех плывущих в море;
Измерена же в ней одна лишь высота”

   Помутнение в глазах и одышка не пугали так сильно, как мысль о неуспехе, означающем смерть девочки. Долго мелькавшая впереди цель исчезла из виду. На опухшем лице добровольного спасателя проступила колючая досада.
   - Где ты? Иди сюда! Я же говорил, что помогу выйти! Тебе нужно только довериться!
   Огня вокруг хватало. Бедный боец замучился стряхивать танцующие на одежде языки.
   - Где?
   
   Первые признаки скорого обвала крыши вынудили встать перед непростым выбором: продолжать поиски ребенка, рискуя жизнью, или спастись, выпрыгнув в окно. С выбором пришлось ускориться, ведь еще чуть-чуть и настанет глубокая безысходность.
   Спустя минуту:
   - Где… - он уже хрипел. Хрипел и ничего не видел. Казалось, поздняк разворачиваться Ненадежное окружение мешало следовать замыслу: миг-два и держащаяся на соплях конструкция разлетится на обломки.
   Не соображая, в какую сторону могла умчаться малышка, Пол нехотя нагнулся, вытянул руки вперед и, падая, уперся ладонями в металлический сейф, стоящий рядом со шкафом.
   “Все…”
   Вздрогнув, обессилевший шумно выдохнул и наполнил легкие воздухом, пропитанным серой и вонью горелого мяса. В двух метрах от него лежали еще одни останки, на сей раз принадлежащие взрослому.

   “Что мне делать? Остаться или прыгать?”
   Остаться, чтобы попытаться спасти, или прыгнуть в окно?
   “Остаться или прыгать?”

   Остаться или…
   Уже прозвенели отчаянные крики с улицы:
   - Пол, ты где? Дом рушится, выходи быстрее!
   Боец внутри попросил прощения у ребенка…

   
   Возвращаясь домой, Пол Макдауэл был подавленным и настроенным лишь на продолжение сна. Хоть на часах и стояло еще позднее утро, день для него не задался заранее. Барбара подходила много раз, много раз спрашивала, но муж всячески увиливал от разговора, отмалчивался, резко менял тему или под каким-нибудь предлогом выходил на улицу и через пять минут заходил снова.
   - Что с тобой, а? – чувствуя, что его что-то угнетает, что-то серьезное, напрямую связанное с работой, Барбара не прекращала попыток достучаться, - Ты можешь мне довериться…
   - Ничего такого – выцедил Пол, - Просто…
   - Просто… что?
   - У каждого человека рано или поздно в жизни происходят перевороты. Морального характера. С ними трудно бороться, так кажется поначалу…
   - И? Что ты хочешь мне этим сказать?
   - У меня как раз случился такой переворот. Но я поднимусь, обещаю…
   - Ты всегда поднимался.
   Затянутый поцелуй не излечил душевную травму, но обезболил на какой-то период времени.

   Пол лег спать во второй половине дня. Почитав книгу о социальной адаптации людей с ограниченными возможностями (неплохая замена художественной литературе), Барбара дождалась объяснений, но не осталась в восторге от услышанного:

   - Я вызвался помочь, пытался спасти ребенка, который, видимо, испугался меня и убежал…
   - И… - она была очень умна и прозорлива, - Ты не смог?

   Уже прозвенели отчаянные крики с улицы:
   - Пол, ты где? Дом рушится, выходи быстрее!
   Боец внутри попросил прощения у ребенка и, выбив локтем окно, выпрыгнул…

   - Я не смог. Девочка осталась внутри и погибла, а я, как трус, сбежал…
   - Не вини себя. Судя по рассказу, ты бы все равно ее не спас, но погиб бы сам. А ты достоин жить…
   Теплые, ласковые, полные уважения и любви слова Барбары заставили Пола нешироко улыбнуться, утешили, насколько это возможно.

   Барбара как-то рассказала историю про самозванного экзорциста из Греции, прославившегося высказыванием “вера – непоколебимое принятие, в ней нет места для сомнения”, а позже загремел в тюрьму за мошенничество. Фамилия негодяя стала нарицательной в тех краях.
   Засыпая, Пол спросил, к чему это. Барбара ответила, что про веру лжеклирик был прав.
   - Ясно… - неудавшийся спасатель подложил под голову мягкую теплую подушку и “отключился”.


               
                ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ – ШПИОНСТВО

   - Эскалация… О ней не нужно забывать даже тогда, когда выбиваешь кому-то зуб и бьешь башкой об край стола! – по личной просьбе Стейна Редфорда и работника финской юридической фирмы, отцу которого принадлежало угнанное судно, Феррант Рили провел неофициальный допрос одного из арестованных пиратов с причинением тяжких телесных повреждений. Иначе не умел.
   - Что… что вы хотите узнать от меня? - плевался кровью измотанный арестант. Он еле двигал ртом.
   - Твоими дружками вскоре займутся южнокорейские власти, а тобой буду заниматься я до тех самых пор, пока не получу имя главного инициатора…
   В надежде на прекращение избиений пират во всем сознался:
   - Главным инициатором можете считать меня – и сказал даже больше, чем ожидалось, - И я же заказчик…
   - Как интересно! С этого места, прошу, поподробнее… - Рили отошел в сторонку, скрестив руки. Допрос проходил в первом штабе ОПБ.
   - Не найдя никого получше, мне пришлось восстановить старые контакты, связаться со своими давними друзьями.
   - Как давно знаешь подельников?
   - Достаточно. С ними я еще в школе учился.
   - Сколько ушло на отработку?
   - Мы обдумывали план по захвату корабля чуть дольше двух недель.
   - Почему так долго?
   - Не решались…
   - Трусы?
   - Как хотите, так и считайте. Вы хозяин своих мыслей.
   - А ты кусок дерьма и всегда им будешь!
   Исходя из заданного в разговоре тона, пират понял одно – стоит ожидать худшего.


   Код 55756554
   Пароль: богемский дворянин.
   Рили втайне от начальства проник в хранилище, содержащее улики, биографии арестованных, в которых указаны не самые приятные моменты из их прошлого. Таким хитроумным способом ОПБ получает власть над ними и право использовать их в шпионских целях. Иными словами ОПБ осуществляет вербовку преступников, привлечение...
   Рили не стал долго копаться в вещдоках. Он знал, где находится то, что ему нужно – дело Августаса Бёрча. Чтобы убедиться, заместитель Родригеса прочитал первые строки документа.
   “Отлично”


   На следующий день со стороны бойцов посыпались вопросы:
   - Вы выбили все показания из будущего заключенного? – первым полюбопытствовал Петренко.
   Это было предсказуемо. Зная, что по версии конкурентов к преступлению в открытом океане причастно спецподразделение, бойцы волновались за собственное будущее.
   - Тебе-то что? – Феррант недоверчиво оглянулся на русского. Он вообще предпочитал никому не доверять, - Ты, что ли, допрашивал?
   - Я? – Петренко прижал указательный палец к груди, - Нет. Что вы…
   - Тогда что спрашиваем, а?
   - Просто интересно…
   - Посадят ли его?
   - Если преступник согласится сотрудничать с правоохранительными органами и поможет добиться поимки друзей?
   - Эмм, нет! Отделается условным сроком…

   - А как же его связь с нами? Какие сведения о предателе?
   - Никаких…
   - Это почему же? Мне рассказывали, вы мастер по выбиванию откровений…
   - Все верно.
   - Тогда почему Августас продолжает отмалчиваться?
   - Значит, и впрямь ничего не знает. Знал бы – раскололся!


   Пол Макдауэл без разрешения Рили зашел в комнату, где пребывал арестант. Августас Бёрч сидел на полу, прижавшись спиной к стене, тряс мокрыми руками и ежесекундно вздрагивал при мысли, что садист вернется и продолжит делать это с ним.
   У бойца было к Августасу немало вопросов, но, увидев его состояние, он тут же забыл о них.
   Он спросил лишь:
   - Как давно у нас?
   Глядя бессмысленными глазками на правое запястье, из которого торчал кусок окровавленной проволоки, избитый прошептал:
   - Не так уж и давно… - речь давалась с трудом. Нарастающее онемение колыхалось под сердцем, грозя прервать дыхание, а побледневшее лицо почти не передавало эмоций, - В общем, вы поняли.
   При всем при этом смерть ему не грозила. Рили, будучи профессионалом в области пыток, наносил жертве максимальные увечья, но та не умирала, а мучилась. Пол же, являясь гуманистом и строгим противником таких извращенных методик, был категорически против их применения.
   И сейчас боец не мог не попытаться помочь преступнику, ожидающему транспортировки:
   - Как бы вас восстановить… Это же не дело! Может, принести воды? И вам станет чуточку полегче, я не знаю…
   Изувеченный слабо кивнул и перед тем, как тот покинул комнату, благодарно произнес:
   - Большое спасибо – от неаккуратности замазав его штаны своей кровью, - Вода – спасительный ингредиент в моей незавидной ситуации. Она облегчит…
   Пол ответил:
   - Не за что. Принесу через пять минут.
   - Ага…
   - Ждите!


   Августас Бёрч дождался своей воды. А Пол после очередной недолгой беседы с пиратом попался на глаза возмущенному Рили, приказавшему зайти в его кабинет для назначения дальнейших указаний.
   Там Макдауэла поджидал час бешеных криков и выговор. Ферранта возмутило, что он “увидел в преступнике жертву”.
   - Жалость к мразям, добывающим бабло наездами, шантажом и убийствами – черта некомпетентных. Избавься от нее, если хочешь работать…
   - Но… - Пол осмеливался возникать и даже обсуждать приказы, - Если я вдруг позабуду о сострадании, заброшу жалость, чем же буду отличаться от них? Мне всегда казалось, что именно наличие таких положительных качеств создает разницу между хорошими людьми и плохими, разве не этой позиции стоит придерживаться?
   Рили полагал, что услышит подобное. Макдауэл всегда был брезгливым чистюлей, поэтому заранее приготовил аргументы:
   - Наивность не есть хорошая черта, не путай одно с другим, малыш!
   “Как он меня назвал?” – подумал Пол.
   - То есть, сострадать это, по-вашему, неразумно?
   - Каждый случай требует индивидуального рассмотрения. В данном случае жалость неуместна – Феррант говорил негромко, но и дружелюбным его тон нельзя было назвать, - Если желаешь сознаться в неготовности, то не тормози. Чем у тебя меньше секретов от меня, тем у нашей команды меньше шансов обделаться на следующем задании. Мне нужны собранные мальчики, а не прячущиеся под мамину юбочку раскисшие восьмиклассницы!
   “А теперь мне придется бороться с самим собой, заняться внутренней перестройкой. Но ради чего? Чтобы быть угодным Ферранту?”
   - Я еще ничего не сказал…
   - Тогда рожай быстрее, мать твою!

   “Придется обо всем доложить ему. Я не могу и дальше скрывать это”
   Макдауэл временами производил впечатление застенчивого человека, не старающегося скрыть свою неловкость, интроверта, не ожидавшего, что жизнь забросит его в такие дальние дали и привяжет к службе Уильяму Джефферсону.
   - Я порылся в ваших записях, пока вы отсутствовали. Это было вчера вечером. Простите меня. Мне очень стыдно…
   - И?
   - Вычитал в заметках, что устроившие поджог бандиты, которых вы застрелили, пока я безуспешно выискивал ребенка, сами вызвали полицию.
   - И?
   - То есть, они хотели, чтобы их арестовали. Почему повели себя столь нелогично – страшно предположить. Ведь никакого охранника, как выяснилось в ходе расследования, не было…
   - А вот и я не знаю, я же не всеведущ. Может, пироманьяки почувствовали укол остатков совести и решили завязать, узрев преимущество в самоаресте? Как думаешь?
   - Я не…
   Рили встал из-за стола, чтобы наказать бойца за проникновение в чужой офис и своеволие.
   - Это залет – и с размаха залепил ему кулаком, разбив десну.
   Тугой противный сгусток выскользнул из ротового отверстия Пола, кровь обильно потекла на подбородок.
   Макдауэл повторил:
   - Простите… - и направился к выходу из комнаты, но перед тем как захлопнуть дверь, услышал:
   - Еще один подобный заскок и будешь привлечен, солдат, по всей строгости! Если понял, можешь отваливать…


   Через час за Августасом пришли федералы вместе с работником финской юридической фирмы. Они были довольны подарочком со стороны ОПБ и одновременно трещали зубами от желания добить неудачного грабителя.
   Отец финна, переживающий за будущее сына, пообещал, что обязательно найдет его корабль и человека, его похитившего. Обещание богач сдержал. Но кроме корабля, парень получил и негодяя.
   Встретить гостей вышел Рили, на лице которого просияла широкая улыбка:
   - Вы можете быть горды своим президентом! Создав нас, он, считайте, создал режим обуздания!
   - Кем еще гордиться? Мы не американцы… – напомнил финн, - Забыли?
   Командующий спецподразделением спрятал улыбку:
   - Простите, заговорился…
   - Итак, где субъект?

   Он провел их к Августасу, как те и просили. Немного отойдя, арестант был вынужден познакомиться с истинными хозяевами судна. Но радости ему эта встреча нисколько не принесла. Скорее, еще сильнее усложнила жизнь:
   - Кто вы такие? – спросил он у них, - Я в чем-то еще провинился?
   - Хороший вопрос – загримасничал финн, который был молод, но до несносности дерзок, - Думаю, твоя основная и единственная вина состоит в том, что ты… - сомкнул губы, - Просто родился!
   Предвидя, что может вскоре произойти, Августас произнес:
   - Да, наверное, не надо было…
   Рили прокомментировал:
   - Сучёнку и без вас хорошенько намяли бока. Стало меньше на несколько зубов…
   По прошествии некоторого времени у Бёрча сложилось ощущение, что его мучители мерятся злорадством.
   Финн почти выкрикнул:
   - Но мы тоже внесем свою лепту!
   - Как хотите. Он полностью ваш.
   - От ушей до пяток?
   - Да! - Рили без угрызений оставил их наедине с морским разбойником, а сам, как ни в чем не бывало, посвистывая, вернулся к делам.


   Августасу повезло. Его шпыняли не дольше пяти минут. В коридоре появился высоконравственный Макдауэл и немедленно остановил этот жуткий процесс превращения человека в кусок полуживого мясца.
   - Вы совсем с ума съехали? Хотите заработать срок? – обратился он к финну.
   Парень разгоряченно сплюнул:
   - Не блефуйте. Кто за него вступиться? Ведь он же мразь!
   Пол подошел к нему поближе, встал почти в упор:
   - Заступаются за всех, даже за мразей. Я сейчас не ваш беспредел обсуждаю, я говорю о законе.
   Мажорик вел себя так, будто не знал страха:
   - Закон на стороне денег. Таких случаев – девяносто девять процентов. Или вы желаете поспорить?
   ОПБ-шник через силу терпел подобную вульгарность и сжимал кисти рук, чтобы не сорваться:
   - Если вы сейчас же не перестанете, если не уйдете, то я, как и вы, забуду о законе, возьму кого-то за шкирку и собственноручно выбью всю дурь, накопившуюся за неправильное детство!
   Финн поправил черный блестящий костюм, сидящий на нем, как влитой, сделал аналогичное с воротником белой рубашки и, закрыв глаза, что-то прошептал. Прошла минута, две… Пол уступать не собирался. Когда мажорик понял это, то приказал своим качкам-телохранителям идти к выходу.


   - Я, конечно, горжусь тобой, что кто-то предотвращает нарушения. Но вчера ты перестарался.
   - То есть, мне не стоило впрягаться за…
   - Августас Бёрч – настоящая реинкарнация дьявола. Если бы ты знал, сколько Тейлор искал эту мразь…
   На следующий день Макдауэл увиделся с дядей Редфордом, чтобы доложить о недавних событиях в штабе. Встреча состоялась в председательском кабинете. Старика не сильно смутил цинизм Рили, он повел себя слишком холодно…
   - И что? – Пол стоял на своем, - Даже такие веские причины разозлиться не позволяют законотворцам выходить за рамки допустимого. Признайте уже неидеальность нашей репутации и прекратите закрывать глаза на противозаконные и аморальные действия некоторых агентов!
   - Эх… - дядя вздохнул с каким-то непонятным ощущением, близким к отчаянию, - Не могу не согласиться, ты - самый здравомыслящий из всего быдлоконтингента человек. Но будь осторожнее, против большинства не попрешь…
   - А как же законы?
   - А что законы? Их вводят, чтобы нарушать. Самоутверждение, знаешь ли.
   - Не смею спорить…
   Стейн Редфорд вдруг захотел что-то показать племяннику и начал рыться в письменном столе, за минуту с чем-то осмотрел все разделы. Его угнетала мысль о пробивающем себе дорогу таланте в условиях, где есть запреты, о царящей во время отсутствия Родригеса вседозволенности. Но он ничего не мог сделать, не мог помочь Макдауэлу, и понимание этого, равное осознанию собственной беспомощности, отнимало последние моральные силы.

   Стейн и Пол работали сообща, о чем Рили и другие важные шишки могли только догадываться: они с особой тщательностью проверяли кадры, делились информацией, регулировали поступающие наводки, проводили личное мини-расследование по делу “терактов Ленина”.
   Дядя находил племянника очень сообразительным и трудоупорным, окончательно созревшим для мотивированного суждения о законодательстве, властистроении, о первоначальных замыслах президента, затронувшего тему о создании спецподразделения только после неудачного покушения.
   Отец Пола – ярый патриот – не мог и представить, что его сын поднимется с низов (ранее Пол работал не по специальности и получал весьма скромную зарплату, на которую невозможно прокормить семью) и станет приближенным самого президента.

   - Когда ты вернулся из недоброго Вьетнама и рассказал мне, как сильно хочешь увидеть Барбару, свою дочь, созвониться с друзьями, я подумал, что ты стал прежним – каким был до призыва.
   - Отчасти я таким и остался – Пол не очень любил, когда его хвалили. А если без приуменьшения, то не любил вообще, - Человек неспособен измениться в корне. Что-то в нем проходит переосмысление, но… не все и не существенно.
   Стейн осмелился поспорить с данным утверждением:
   - Чушь! Совсем недавно ты жужжал об обратном! Мол, Вьетнам перепрограммировал тебя, перенастроил все, что только можно!
   Боец попытался оправдаться:
   - Вспылил…
   - Нет, сказал искренне! – вскликнул дядя, - Не спорь, это будет лишне.
   - Хорошо…

   Неожиданно разговор перешел в совсем другое русло – в обсуждение проблем внутри организации. Макдауэл и представить не мог, что Редфорд – самонадеянный босс, уважаемый руководитель, бывший куратор Родригеса попросит его, еще зеленого, о помощи. Вначале боец не верил и считал дядину просьбу проявлением его тонкого чувства юмора. Но… увидев в его взгляде мимолетно пробежавшее отчаяние, все сомнения в серьезности автоматически отпали. Это лишний раз подтвердило теорию о распространяющейся среди высокоуполномоченных лиц безнадеге.
   - Ты должен знать, Пол, ты и никто другой…
   - Я вас превнимательно слушаю.
   - В ОПБ обитает сила, которой даже я со своими почти безграничными привилегиями ничего не могу противопоставить. Я связан по рукам и ногам, пока отсутствует мой ученик – Тейлор Родригес. Он – мои глаза и уши.
   - А я должен буду временно заменить его?
   - Правильно улавливаешь.
   Пол спросил напрямую:
   - Шанс попасться есть?
   - О, да, это, конечно, очень рискованное занятие, не пахнущее деньгами. Про выгоду лучше забыть. Но разве ты откажешься прощупать почву?
   - А вы чем будете промышлять, пока я…
   - Развивать дружбу с держателями облигаций, выпущенных акционерной компанией, по-прежнему притворяться бумажным червем, тайно направлять тебя… - хоть предложение Редфорда и звучало как строгий приказ, вопреки понятному желанию отрицательно помотать головой, племянник согласился стать его “правой рукой”. Перечислив в уме все технические риски, которые могли отговорить многих других – заработать срок, получить пулю в затылок, поневоле сесть на крючок и стать предателем, Макдауэл набрался мужества и дал согласие:
   - Я готов ко всему, о чем попросите. Самому не терпится разоблачить преступную… как бы вы это назвали?
   Дядя улыбнулся:
   - Организация внутри организации! – и тут же поспокойнел, перескочил на более сдержанный тон, - Я ничуть не сомневаюсь, что пока мы с тобой тут беседуем, так сказать, дергаем наболевшее, кто-то в штабе готовит очередной фокус.
   - Но… - его опасения начали казаться Макдауэлу маниакальной идеей, - Там же везде камеры. Глупо что-то такое замышлять в самом штабе.
   Сам же Редфорд не переставал считать племянника наивным:
   - Да, господи, о чем ты говоришь? Им плевать на камеры! Командный дух, Пол. Если грызунов несколько, они все, что хочешь, могут подстроить.
   - Так-то это так…
   - Тогда, если согласен, к черту прогоняй все сомнения и дуй на базу. Бегом!


   Выйдя на улицу, стараясь выбросить из головы плохие мысли о дядиной шизофрении и сосредоточиться на поручении, Пол не смотрел под ноги. Перешел дорогу, ни на что не реагируя, смачно поплевывая на сигналящие ему проезжающие рядом машины.
   Какой-то невоспитанный колумбиец, выглянув из бокового окна, прокричал:
   - Эй, полоумный, вздумалось попасть под колеса? Только не под мои, идиот! Я сегодня помыл тачку…
   Сильнее всего хотелось отправиться домой, но в силу своих давно сформировавшихся волевых качеств он не мог пойти на поводу у желаний. Для него обещание дяди – святое.


   Вернувшись в штаб, Пол связался с Редфордом. Перед этим выяснил, кто присутствует, а кого – нет.
   Рили не было. Петренко – тоже. Он решил действовать незамедлительно.
   - Але, я на месте.
   - Отлично, мой мальчик! Инструктирую…

   - Тебе нужно попасть в комнату, где хранятся архивы. Это, если мне не изменяет моя далеко не фундаментальная память, находится на втором этаже. Серая металлическая дверь.
   - You? Она же с кодовым замком…
   - Не переживай, солдат, я продиктую код.

   Макдауэл делал пробежку, осматривался, делал пробежку – осматривался. Он не мог допустить, чтобы его вдруг уличили в шпионстве и по-тихому закопали.
   От возрастающего волнения американец мысленно твердил, крепко сжимая челюсть:
   “Серая металлическая дверь. Второй этаж. Серая металлическая дверь. Второй этаж – это повторялось каждые пятнадцать секунд, - Серая металлическая дверь. Второй этаж. Серая металлическая дверь. Второй этаж” - снижению беспокойства не сильно способствовала даже дядина помощь.

   Внешней причиной для сильного удивления служит внезапное возникновение смертельно опасной ситуации. Добравшись до пункта назначения, Макдауэл обнаружил, что дверь открыта нараспашку.
   “Значит, внутри кто-то есть? Должно ли это вызывать подозрение?”
   - Что у тебя там?
   - Она не пуста…
   - Что?
   - Неважно…
   - Говори со мной, Пол! Говори все, что у тебя там происходит. Ты не можешь делать это в одиночку! – дядя явно переживал за племянника.

   - Эй! – крикнул ОПБ-шник и, остерегаясь чего-то бесплотного, мгновенно цепляющего внимание, наступил на порог, - Здесь
кто-нибудь есть?

   - Что там? Доложить, солдат!
   - Странно. Дверь хранилища открыта. Но внутри ни души.
   Вдруг дядя выкинул ошеломляющий приказ, который Пол точно не ожидал услышать:
   - Тогда, не думая, сваливай оттуда!
   - Но я ведь только зашел. Еще даже не огляделся…
   - Да брось ты притворяться правильным. В архивную никто не заходит без разрешения архивариуса, который, к слову, сейчас находится в разъезде по сугубо личным делам.
   - Это означает, что кто-то здесь уже основательно покопался до нас?
   - Если не хуже. Так что, не дури, Пол, выметайся.
   - Хорошо, я задерживать не буду, раз вас это так тревожит. Я лишь проверю кое-что важное и…
   - Без всяких проверок. Или ты хочешь, чтобы тебя, невиновного, прибили, потому что я не смог тебя отговорить?

   - Комитет начальников штабов соберется в воскресенье. Но сначала президент хотел обговорить со мной нечто важное…

   Хранилище архивов – “тайная комната” штаба, доступ к которой имеется только у Рили, Родригеса и Редфорда. В ней хранится целая библиотека, включающая наиважнейшие данные об опаснейших террористах, некогда бродивших по Земле. Клад настоящего неразбавленного зла.
   Не поделившись своими старыми подозрениями, которые со временем только окрепли, Редфорд неосознанно подставил Макдауэла: тот так и не узнал, от кого стоит держаться подальше.

   Непослушанье ведет к катастрофическим последствиям. Вдруг кто-то закрыл дверь. Макдауэл оказался запертым в хранилище.
   - Эй, а ну, откройте! – начал он стучать по двери, бить ногами, - Я кому говорю? Откройте или пожалеете! Будьте уверены, я так это не оставлю! Я разберусь со всеми, кто…
   - Что случилось, солдат? – голос дяди нынче вызывал, скорее, раздражение, чем надежду.
   - Кто-то, кого я не успел разглядеть, закрыл меня. Тут нет дверей, нет окон…
   - Боже, почему ты меня не послушал, упрямый мальчишка…
   У ОПБ-шника затрясся подбородок и задергались губы:
   - Простите, я, правда, не…
   - Поздно! Теперь тебя нужно как-то вытаскивать…

   Агрессивная форма поведения в экстремальных ситуациях встречается у мужчин очень часто, но при этом они остаются способны к самоконтролю. У противоположного пола напротив – легкая тревога, напоминающая слабоумие, переходит в состояние шока и полной потери контроля. В обоих случаях естественная реакция организма – мобилизация доступных ресурсов. Люди во многом похожи на животных, у них тоже имеются инстинкты, способствующие самосохранению, срабатывающие при возникновении смертельной угрозы.
   Порой инстинкт самосохранения активирует свою ослабевающую человека сторону – страх. И уже в зависимости от индивидуальности напуганного, от его психологических особенностей, возникает либо мобилизация, либо состояние ступора, из которого не так-то просто выйти, выражающееся в частичной или абсолютной блокировке психологических и физиологических импульсов.
   Самая закономерная и правильная реакция организма на возникшую опасность – агрессия.

   - Что там у тебя? Доложи…
   Эта ситуация все больше и больше напоминала клишированную сцену какого-нибудь боевика девяностых: через вентиляционную систему проник удушающий бесцветный газ.
   - Мне тяжело…
   - Что?
   - Дышать… - Макдауэл опешил и облился липким потом. В нем ожесточенно соперничали тревога и страх. Сливаясь воедино, они принимали крепкую форму – превращались в орудие, уничтожающее
кольчугу духа.
   И мысли дурные посетили:
   “Может, колебаться уже поздно? Может, сдаться? А?” – проникли в голову, чтобы в ней прижиться и мучить до наступления конца, ведь рождены они не чем-нибудь, а коварством, и тоже являются происками зла.

   - То есть, дышать не можешь? Пол? – дядя помогал племяннику не уходить, возвращая в мир из сил последних.
   Покраснев лицом, опустившись на одно колено, боец ответил:
   - Да – и более доходчиво: - Чертов газ!


   Редфорд, там, у себя:
   - Газ-газ-газ. Так… - добрался до трубки и набрал номер Чарльза Канингхэма – еще одного ОПБ-шника, которому был вынужден довериться.
   Слушая однотипные гудки, некий аккомпанемент к его онемевшему состоянию и угасающей надежде, он ворчал в уме:
   “Только ответь”
   Ему нереально подфартило – в телефоне послышался голос.
   - Але.
   - Здороваться не буду. Скажи одно, ты как далеко от штаба?
   - Да вот вышел недавно. Еще и такси не поймал…
   По щекам Редфорда потекли слезы радости:
   - Срочно возвращайся!
   - Эмм, для чего?


   Спустя пять минут.
   Пол лежал на полу. Не двигался. Но сердце все еще билось, хоть и ритм его заметно ослаб. В голове мелькало что-то вроде навязчивого образа смерти – непонятный взгляд Барбары, то приближающийся, то убегающий, в ушах звенели выстрелы Вьетнама.
   “Это конец, это конец” – и думать ни о чем другом не приходилось, лишь о худшем.
   Какие бы странности жизнь порой не преподносила, как бы непредсказуемо она себя не вела, но даже на войне Пол не умудрялся попадать в такие передряги. И сейчас он нескрываемо жалел, что не скончался в окопах от ран. Не было бы такого позора!

   Изо рта начала идти пена. Газ попадал в легкие. Еще бы немного и все, пиши пропало. Но на помощь умирающему явился сам… мистер Канингхэм! Бодрый ОПБ-шник за минуту взломал дверную
мини-панель (не без инструкции Редфорда) и помог лежачему встать.
   Приводя его в себя, приговаривал:
   - Давай, Пол, это ерунда, ты еще сто раз оклемаешься…


   Получив от Чарльза весть о том, что племянник выжил и сейчас пытается очухаться, постепенно приходит в себя, Стейн громко проговорил следующие указания:
   - Как вы?
   - Все обошлось…
   - Я был в тебе уверен, знал, что поможешь.
   - Отлично, что дальше? Везти его к вам?
   - Не торопись. Нужно будет еще кое-что сделать.
   - Что?

   - Перед уходом заскочи в комнату с мониторами. Попытайся пошуршать там. Может быть, где-нибудь и осталась интересная видеозапись. Вряд ли, но на всякий случай проверить необходимо. Тот, кто чуть не прикончил заносчивого Пола, по всей видимости, свалил. Но он мог поспешить и не позаботиться о камерах.


   Просьба Редфорда была удовлетворена сиюминутно. Чарльз и Пол взяли ключи от нужной комнаты. Зайдя, они стали копаться в столе, включили экраны и принялись выискивать недавнюю запись. Но пользы это никакой не принесло.
   - Я начинаю сомневаться, что команда вообще соблюдала хоть
какие-то, даже малейшие правила – Макдауэлу с трудом далось это предположение.
   Чарли подключился мгновенно:
   - Думаешь, повсюду анархия? Хаос?
   - А что, не похоже?
   - Да я не знаю. Я просто… - вдруг он кое-что удумал, - А если поковыряться в вещах главного?
   - Что? – Пола возмутила чересчур смелая и безрассудная идея напарника, - Ты серьезно?
   Канингхэм оказался “круче”, чем о нем думали:
   - Да, а почему бы и нет? Должны же мы узнать, кто тебя чуть не грохнул, да и потом, твой дядя дал добро. Почему бы не сделать проверку?
   Макдауэл прижал ладонь ко лбу и зажмурился:
   “Произошло то, чего я так  боялся. Отлично. Просто супер”
   И решил расспросить бойца об их дальнейших “телодвижениях”.
   - Так уж и быть, отговаривать не стану. Да и вижу, что не получится. Стейн всегда умел убеждать. Но скажи мне одно.
   Чарльз повернулся к нему:
   - Да, говори, конечно!
   Пол сделал свой взгляд максимально умным:
   - Вот ты устроишь погром в кабинете Рили, что-то возьмешь… А как планируешь возобновлять с ним дружеские отношения? Ведь если он окажется невиновным, непричастным к творящейся хрени, он бросит все силы, но добьется твоего отстранения. И это будет еще везением, ведь если…
   - И это все? – сколько бы ни длился разговор, Рили так и не начал представляться Чарльзу угрозой планетарного масштаба, - Что ж, тогда, боюсь, мне, действительно, терять нечего.
   Напарник дернул плечами - то ли всхлипнул, то ли ухмыльнулся:
   - Ладно…

   В ходе небольшого “расследования” выяснилось, что наблюдение не велось с позавчерашнего дня.


   Неизвестное место.
   Петренко, о местоположении которого Редфорд с сотоварищами даже не догадывался, был привязан скотчем к холодному металлическому стулу и неслабо побит – на губах пенилась кровь, разбитая переносица давала знать о себе каждую секунду, кости рук горели от многочисленных переломов. В голове кружила идея, которой, чтобы спасти, нужно было стать навязчивой:
   “Опытному десантнику не впервой терпеть боль. Ему не надо к ней привыкать”

   В такой позе десантник пробыл четыре часа. Он, конечно, не отрицал, что для него уготовлено нечто ужасающее, но кое с чем точно не ожидал столкнуться: в неутепленное помещение с белым кафелем зашли похитители.
   Среди них находился зачинщик хаоса – Владимир Ильич Ленин. По крайней мере, визуально этот человек являлся его точной копией, неотличимой от оригинала.
   - Ох, уж эти пластические операции, да регулярные визиты к хирургу! Приходится тратить нервы, чтобы поддерживать имидж политического лидера – но голос “мертвеца” был достаточно мягким и немного женственным, - Порой жалею, что подписался на…
   - Фрукт здесь! – рядом с ним стоял освободившийся Августас Бёрч с довольной неприятной гримасой, - Он полностью в вашем распоряжении, уважаемый. Спокойно упаковали и привезли. Вам не стоило волноваться за…
   - Молчать! – бешено крикнул Ильич, - Ты, прежде чем разбрасываться тезисами, поинтересовался бы состоянием его костей!
   Бёрч впал в недоумение:
   - Эмм…
   - Американские псы очень выносливы! – этот человек, тратя всю моральную силу, пытался выказать присущую вождю суровость, - Нельзя забывать, чей кулак обучал их! – но ему чего-то не хватало. Врожденной ярости, потенциала. Это подмечали все, кто находились рядом и лицезрели данное представление.
   Бёрч недобро усмехнулся:
   - Уместная отмазка для утопающих. Не забывайте имя вашего нанимателя.
   Лжеленин быстро попритих, будто слова пирата разоблачили его сущность.

   - Оставьте нас – вдруг потребовал вождь, и, придвинувшись к столу с хирургическим подносом, взял длинные медицинские ножницы с зажимом.
   - Как вам угодно, сэр.
   Пираты с покорностью покинули помещение.
   - Меня не единожды замечали в Финляндии без бороды. Спорить не буду, это были нелегальные выезды, к тому же там я скрывался от преследования… - упиваясь ностальгическими воспоминаниями, главзлодей не спешил приступать к пыткам, - В Мавзолее мне хотели постричь бородку, но передумали. Знали ведь, что нельзя трогать труп, который когда-то воспрянет…

   Но ностальгия закончилась, и пришло время для “веселья”. Настоящего веселья. Привстав с корточек, нарочито громко кряхтя, Ильич с ненавистью опустил взгляд на русского:
   - Ты не сдал вашу сраную конторку моим подчиненным. Но со мной все будет иначе… - и легким движеньем всадил ножницы в предплечье плененного, - Ты мне все выдашь, мразь, как на блюдечке! - засунул их поглубже, - Уверяю… - и затем резко вытащил.
   Изнеможенный ОПБ-шник напрягся, встрепенулся, до боли сжал челюсть. Кровь обрызгала пиджак Ленина.
   
   Садист оценил выносливость парня:
   - Сильный… - и ударил кулаком, в котором были зажаты автоключи, тем самым распоров ему губу, - Но достаточно ли? Можешь сказать навскидку, сколько еще проупрямишься? Мои дебилы вон какие хороводы вокруг тебя выплясывали, а ты все не становишься милым. Это разочаровывает…
   - Думаешь, я расколюсь? Думаешь, что-то скажу? Неа, не дождешься. Ничего я тебе не скажу, мразь! – Петренко небрежно сплюнул на пол кровягу, старательно прикидываясь, что ему вообще пофиг на боль, - Русские своих не сдают. Эта тема не про нас…
   Данное заявление чрезвычайно сильно возмутило злодея:
   - Что? – так, что он побагровел как помидор, немолодое лицо исказилось от гнева, - Ты русский? Смеешься? – приоткрыв рот, наклонился к сидячему и начал водить закругленными концами ножниц у его носа, - Ты не русский, а собака, продавшая душеньку Штатам! В один прекрасный день сгорят в огне твои Штаты, и что думаешь, тебе позволят вернуться в Россию – в страну, которую ты, скот такой, предал?
   Сей вопрос Петренко проигнорил, словно прослушал. Но не забыл вставить через минуту:
   - Я - русский, а все, что ты говоришь - бред извращенца, не иначе. Давай, заканчивай уже…
   Ленин надул щеки:
   - Пффф… – и прокомментировал, - Заканчивать? А что так быстро-то? – затем, не совладав с гневом, по-новой вонзил ножницы в плечо, - Возьми на заметку, твои мучения только начинаются!


   В кабинете Рили ОПБ-шники ничего не нашли. Все пошло насмарку. После очередной неудачи они почувствовали себя виноватыми за это
незаконное вторжение и духовно приготовились к худшим последствиям.
   И мобильник затрещал по обычаю. На дисплее высветилось hunky (дядя).
   - Але.
   - Как успехи? – Редфорд оставался все в том же “не в духе”, - Нашли что-нибудь компрометирующее?
   - Нет, ничего – Макдауэл поджал подбородок, - С особой тщательностью проверили. Офис вообще практически пуст, что, кстати, странно. Нет даже пирамидки рабочих журналов…
   Редфорд уже жалел, что втянул ребят в это. Он понимал, что, скорее всего, теперь им придется несладко.
   - Мда, все мои подозрения можно списать на старческий маразм, а меня самого упечь в психушку.
   - Но зачем вы так? – самокритичность дяди расстроила Пола, - Все когда-нибудь ошибаются. К тому же еще ничего не выяснено. Рили основательно подчистил свое гнездо, если так можно выразиться.
   - Ладно, проваливайте оттуда и никому не слово про то, чем занимались. Если ваш неадекватный куратор нагрянет и начнет кричать, скажете, как все было на самом деле. А я уж все сам утрясу. Совестный заказчик всегда вступается…
   Чарльз чуть не забыл и крикнул напарнику:
   - Спроси, куда нам ехать!
   Пол моментально отрефлексировал.


   Затем, через минуту после разговора со Стейном, сотовый вновь завибрировал. На сей раз позвонил Игорь Петренко, у которого появились наиприятнейшие новости:
   - Это русский – шепнул Макдауэл и безраздумно принял вызов:
   - Але!
   - Да, ты что так поздно? На часах уже полночь!
   Голос позвонившего был надорванным, несдержанным, бешеным. Сложилось чувство, что Петренко либо пьян в усмерть, либо пребывает под воздействием чего-то более тяжелого.
   - Ребята, я чуть не сдох! Но я… - он заикался, находясь в состоянии невообразимого счастья, - Я не просто выжил! У меня есть сюрприз!
   - Какой сюрприз? – Пола заинтриговала неукротимая восторженность друга.
   - Один ностальгирующий по дореволюционным временам придурок сейчас лежит связанным на полу и просит, чтобы я сжалился! – но оказалось, Петренко не просто настроенчески возвышен, а еще и очень агрессивен, - Я сотворю из его рожи произведение искусства, подлинно художественное, настоящий артхаус, без попсы!
   Чарльз отобрал у друга мобильник и попросил русского озвучить координаты. Его тоже неслабо заинтересовала эта напыщенная взвинченность.
   - Где ты? Мы сейчас приедем!
   - На углу бульвара Юг Санта Моника и Север Камден Драйв есть гараж. Там меня держат. Ой, точнее держали. Честно, я и не надеялся, что кто-то обо мне вспомнит…
   - Ты, главное, не падай духом, держись. Мы будем приблизительно через час-два у тебя.
   - Я-то? Я-то держусь. Говорю же, все скверное позади.
   - И хорошо.
   - Точно!


   Гараж на углу бульвара Юг Санта Моника и Север Камден Драйв.
   - Точно! Тучи ведь уже ушли… - раны и увечья ослабили бойца, но не до такой степени, чтобы тот не смог справиться с чудаковатым актеришкой из французской деревни Туртур, на которого вышли действующие в тени террористы. Под угрозой убийства они вынудили его примерить шкуру советского вождя, снабдили системными историческими знаниями, пониманием места и роли, и подвергли радикальным физиологическим изменениям (пластическая операция). Проще говоря, создали вторую личность, которая впоследствии не без влияния психического отклонения субъекта затмила первую.
   
   Сейчас несостоявшийся злодей валялся на полу, связанный тем же липким скотчем, что недавно удерживал Петренко. Пытался удержать.
   Русский церемониться не стал и, освободившись при помощи спрятанного в рукаве ножика, заткнул Лжеленину рот.
   - Потерпи немного!
   Связанный дергал ногами, мычал, извивался…

   Прошло пять минут.
   - М-м-м-м-м-м-м-м! – мычание не прекратилось. ОПБ-шник подумал, что актер вздумал поделиться информацией и снял скотч с его губ. Но как бы не так, вместо раскаяния и обоюдовыгодного сотрудничества плененный проявил очередные признаки расстройства.
   Он закричал:
   - Я Ленин! Я Ленин! Я воскрес из мертвых! Я Ленин! Я Ленин! Я воскрес…
   - Да твою же мать – ругнувшись, Петренко снова залепил ему рот, - Боже! – и обреченно схватился за голову.
   - М-м-м-м-м-м-м-м!


   Друзья немного задержались по причине дорожных пробок, и появились в гараже не через два, как обещали, а через три часа. Заждавшийся русский, взволнованный вероятностью возвращения Бёрча и бандитов, сделал несколько облегченных вздохов. Он сидел на корточках, зажимая рану правой рукой…
   - Тебя травмировали? – вопрос болтуна Канингхэма содержал львиную долю риторики, - Покажи плечо, не шевелись.
   - Ты что, врач?
   - Не совсем. Моя сестра учится на медика и мне кое-что от нее передалось.

   Пока товарищи занимались врачеванием, Пол обратил внимание на псевдовождя.
   - Это… - боец ничего не смог произнести от глубинного замешательства, внезапно настигшего неподготовленный к таким сюрпризам разум, - Это…
   - Он-он! – подсказал ему Игорь, - Удостоенный звания героя советского союза, создатель совка, холодная машина революции, мать его…
   Макдауэл про себя:
   “Проверим, насколько эта машина холодна” – и, приблизившись к связанному, осторожно отклеил скотч ото рта.
   Псевдовождь пропел пару строк из песни на стихи Рудольфа Грейнца – австрийского поэта:
   - Врагу-у-у-у не сдается наш гордый варяг. Пощады никто не
желае-е-е-ет…
   - Идиот! – Петренко обозвал сослуживца, - Обратно прилепи. Он так до остановки сердца кричать будет!
   Макдауэл беспрекословно подчинился.


   Стейн Редфорд не спешил домой. Он остался на ночь в небоскребе, в своем офисе, наедине с мыслями, с теми, что его не отпускали. Стоял у широкого окна и думал:
   “Пол потребует от меня срочного объяснения. Я не могу выкрутиться, не смогу отказать. Но рассказать ему все означает лишить его веры. Узнав правду, мой дорогой племянник навсегда утратит веру в систему и станет скептически настроен к властям родного государства – он не заметил, как пошел дождь, - Так рождается антипатриотизм, посредством разбитых сердец. Но солгать, назвать систему бессбойной, тоже нельзя. Ведь ложь, для каких бы благ она не использовалась, всегда останется ложью. Тот прекрасный мир, что видят несозревшие – верхушка айсберга, под которой живет и процветает другой мир, реальный, лишенный гуманизма”

   Пол пришел к Редфорду за теми самыми объяснениями, когда на часах стукнуло пять ночи. Без Канингхэма, без Петренко (его положили в больницу). Разговор с глазу на глаз с родным дядей обещал выйти
напряженным.
   Услышав шаги племяша, Редфорд начал с:
   - Недавно спровадил одного незадачливого корреспондента, выуживавшего информацию о терактах из не самых надежных источников.
   - И как? Успешно? – спросил Макдауэл, вид которого оставлял желать лучшего: усталый, промокший до нитки.
   - Нет, глупца пристрелили, как только он вернулся домой. Копы поговаривают, парень еще даже не успел снять уличную одежду…
   Пола смутил этот маленький, но цепляющий рассказ, послуживший намеком на нечто неотложное:
   - Но… из-за чего убили? Неужели из-за того, что корреспондент доверился вам?
   Военный инструктор вытащил из кармана штанов нечто любопытное:
   - Жучок! – и кинул его Полу. Тот поймал, - За мной следили. А любая ценная информация – своего рода аннигилятор, она тут же уничтожает малозначимый объект, будь это живой человек или что-то еще.
   - Кто – не установили?
   - Нет, я же не специалист по таким вещам.

   - А к специалистам обращались?
   - Пока все более-менее не растрясется, опасно, да и, в общем-то, нет нужды.

   - Что намерены предпринимать? Ведь это нельзя так оставлять. Нужно действовать!
   - Пока… ничего. Буду отсиживаться - инструктор уперся взглядом в лицо гостя.
   Убедившись, что реализация создания спецподразделения была крайне далека до совершенства и нормально не обдумана, родственники принялись за обсуждение дальнейших контрмер. Пол рассказал все, что “слил” допрошенный Лжеленин:
   клиника пластической хирургии, с главой которой сдружился сбежавший во время транспортировки Августас Бёрч, внесла свою лепту. Председатель может знать куда больше, чем он. Помимо вожака шайки террористов Бёрча, существует некое таинственное лицо, называемое “нанимателем”. “Наниматель” – преступник, который, по слухам активных контрабандистов, владеет большой властью, управляет законными и незаконными оружейными поставками, распоряжается солидными финансами.

   Под конец беседы Редфорд пообещал:
   - Я подключу агентов ЦРУ. Они все проконтролируют, поприсутствуют при задержании главы клиники…
   - Для чего? Вы нам уже не доверяете?
   - Тебе лично или другим?
   - Считайте, что это одно и то же.
   - Скажем так,

   нужно не только доверять, но и проверять регулярно. С единственным доверием не убежишь дальше собственной могилы!
   

   
   
                ЧАСТЬ 2
                ГЛАВА ПЕРВАЯ – НАНИМАТЕЛЬ

   ОПБ действует в соответствии с последним официальным протоколом. Условия национальности безопасности гласят: все члены спецподразделения регулярно проходят всевозможные психологические и физические тесты. Они – защита президента.

   Майор Гаррисон вышел из офиса Центрального Разведывательного Управления в семь утра, поспешив к стоянке вертолета, расположенной через улицу, чтобы отправиться на задание.
   Весь полет его не покидало серое предчувствие:
   “Редфорд явно что-то не договаривает. Знать бы, что именно; А если нас ожидает подстава, о которой он потихоньку догадывается, но умалчивает?”
   

   Час назад.
   - Простите за вторжение, мы только что получили сообщение – к майору подошел высокопоставленный шпион (агент) Карл Си Джей с немного взбудораженным видом, - Сообщение от вашего давнего знакомца.
   - Как зовут? – поинтересовался мистер Гаррисон. Он сидел на своем рабочем месте и тихо попивал кофеек.
   - Эмм… - агент начал мысленно перебирать все имена, которые знал, - Господин Стейн Редфорд, кажется.


   Гаррисон обладал всеми качествами типичного ЦРУ-шника, но чаще всего отмечался доведенной до совершенства проницательностью и буквально за несколько секунд распознал в голосе Стейна тщательно скрытые нотки волнения. Если намечающаяся операция закончится неудачей, подумал он, то будут приняты более решительные меры. На карту немного немало поставлены национальное спокойствие и стабильность.
   “Спасение утопающего – дело рук самого утопающего”
   Пролетая над громоздким Лос-Анджелесом, майор застал ослепительный рассвет. Несколько поднялось изрядно потрепанное настроение. Это навело на успокаивающую мысль:
   “Может, не все так критично и я зря паникерствую? Расслабься хотя бы раз в жизни”


   Канингхэм и Макдауэл обменялись рукопожатиями с вовремя
прискакавшими агентами Разведывательного Управления разведки. На обсуждение тактики ушло чуть больше десяти минут.
   Они стояли неподалеку от одной прогрессивной клиники – звезды пластической эндоскопической и хирургии в Беверли-Хиллз.
   - Кратко и ясно – потребовал у ОПБ-шников майор Гаррисон, немного взвинченный из-за всей этой суматохи, на которую его обрек мистер Редфорд, - Что вы здесь забыли?
   Бойцы растерялись. Макдауэл неуверенно шагнул вперед:
   - А вам разве мой дядя не сказал?
   - Что? – Гаррисон удивлено покосился, - Какой еще дядя?
   “Черт, он не знает?”
   - Неважно…
   Не получив нужного ответа, майор обратился к другому:
   - А вы что-нибудь можете сказать по делу? Для чего нас потревожили?
   Чуть закашлявшись, Канингхэм попробовал разъяснить:
   - Появилось предположение, что управляющий этим центром поддерживает связь с террористами, которые пытались посеять беспредел, используя образ советского вождя.
   Данная информация получше настроила Гаррисона и даже заставила закурить:
   - Угроза нацбезопасности, то есть? – спросил майор для уточнения, - Разжигание конфликта?
   Чарли положительно качнул головой:
   - Угу.

   ЦРУ-шник повернулся к своим:
   - Так, любезные, не сводим глаз с этих ребят, но и не мешаем проводить процедуру задержания, или что они там планируют… В общем, мы - полноправные участники!


   Воссоединившись, ОПБ и ЦРУ зашли внутрь центра. Как это часто происходит, мужчин встретила улыбка миловидной консультантки с очень узкой талией и накрашенными ресницами. Девушка спросила:
   - Что вас беспокоит? – ее даже не смутил относительно грозный видок посетителей.
   - К главному проведите! – ответил Гаррисон, - И побыстрее, если можно. Времени в обрез.

   Она без всяких лишних действий провела бойцом на второй этаж и пожелала удачи. Огромной неожиданностью было присутствие в кабинете владельца клиники Кларка Эштона, Ферранта Рили и Бергсона.
   Пред вошедшими предстала картина всех картин: Анри не просто бьет Кларка, а избивает ногами по животу, бьет лицом об пол. Бедняга же плачет, трясется, вытирает рукавом льющуюся из носа кровь, молит не затягивать с пытками.
   Канингхэм попросил:
   - Объясните, что здесь происходит.
   - Взбесил! – выпрямился Феррант, глянув на гостей, - Хоть острой любви к антиамериканским клише мы за ним не заметили, как и стопку DVD-дисков с советским кино на полке, я бы ни за какие подарки от пациентов не стал бы так просто отпускать эту гниду!
   Майор проглотил слюну. Его мимика пережила волну чувств: от поглощающей ненависти ко всему и вся до обыкновенного недовольства:
   - Значит, вот как вы выполняете свою работу? Калечите, не имея достаточных оснований, будто у нас какая-то антикриминальная зачистка?
   Феррант съязвил:
   - Почему же? Основания вполне себе крепкие. Засранец не посчитал меня великим и ужасным…
   Гаррисон подергал башкой:
   - Абсурд…
   
   Макдауэл поступил более цивилизованно: подошел к избитому и протянул руку, помог подняться на ноги и отряхнул халат. Он придерживался мнения, что при правильном подходе из человека можно вытрясти максимум полезного. Это - метод дипломатии.
   - Что вас связывает с Августасом Бёрчем?
   - Эээ… - тряска Эштона еще не закончилась, - Не понимаю… - врач еле держался под допытчивым взглядом бойца.
   - Что не понимаете?
   Допрашиваемый простонал, болезненно морщась:
   - Как… как такое могло произойти? Кто же меня сдал…

   Пол:
   - Это уже неважно, поверьте. Сейчас вас должно заботить совсем другое.
   Кларк:
   - За что? Я никогда не предавал клятву Гиппократа, работал на совесть, помогал людям, как мог…
   Пол:
   - И я вам верю, несмотря на обстоятельства, которые сложились не в вашу пользу.

   - Хорошо – доктор согласился рассказать все, что знает, - Что именно вы хотите…?
   Макдауэл сложил пальцы в кружок и продолжил допрос:
   - Есть обоснованное подозрение, что некий Августас Бёрч, попавшийся на захвате частного судна, особо опасный преступник, фактически политический террорист. Но так получилось, что он сбежал. Мы не знали, где можно добыть сведения для его повторного ареста, пока один его сообщник не назвал ваше имя.
   Эштон, все еще не отошедший от шока, дважды перекрестился:
   - Я мало чем смогу быть полезен. О местоположении преступника мне ничего неизвестно, к сожалению…
   Не сбавляя упорства и настойчивости, ОПБ-шник продолжил допытывать:
   - Но хоть как-то помочь вы можете, верно? Себе же облегчите участь!
   Глава клиники подумал и ответил:
   - Да, могу… - и чуть громче, - Могу! – он полез за мобильником в карман.
   Рили внимательно наблюдал за всем этим.

   Эштон показал Макдауэлу недавно высветившийся номер:
   - Вот как раз мне звонит человек, который присутствовал при перевозке Бёрча. Он знает больше моего и о виновных в его побеге, и о том дорожном происшествии, о котором вас не оповестили.
   - О каком дорожном? – напрягся боец, - А впрочем… - и взял трубку.

   Разговор:
   - Але.
   - Але.
   - Здравствуйте, кто это? Где мистер Эштон?
   - Простите, но мистер Эштон арестован за… в общем, вас его нынешнее положение вряд ли как-то касается.
   - Имя свое назовите.
   - Я – член спецподразделения, предназначенного для ведения борьбы с терроризмом. Вам не нужно знать мое имя.
   - Сообразил. Чем могу служить?
   - Мистер Эштон в данный момент находится рядом со мной, он утверждает, что вы в курсе, по чьей вине не осуществилась перевозка задержанного нами во время совершения преступления некоего мистера Бёрча.
   - Знаю я вас!
   - В каком смысле? То есть, вас уже беспокоили?
   - Так как раз по вине одного из ваших и произошло то ДТП, благодаря которому задержанный сбежал.
   - Имя назвать можете?
   - И имя, и фамилию…
   - Так называйте!
   - Ответственным за побег Августаса Бёрча был командующий спецподразделения Феррант Рили.

   От узнанного Макдауэла пронзила дрожь, кожа покрылась бисеринками пота, внутри все всколыхнулось.

   - Почему раньше молчали? Вам что, хорошенько заплатили за конфиденциальность?
   - Нет. Никакого подкупа.
   - В чем тогда дело?
   - Ваш человек грозился убить мою семью и создать кучу проблем. Оно мне надо? Мне легче сохранить молчание…

   Стоящий рядом Рили тихонько достал стволец:
   - И он прав…
   Телефонный разговор прервался на неопределенной ноте.
   - Пушку уберите – попросил Пол.
   - Я убью его семью – выражение на лице Ферранта резко и незаметно поменялось. Управляющий спецподразделением наставил пушку на Эштона и… бесколебленно спустил курок, - И вообще всех!
   Доктор нащупал пальцем дыру на груди и, жалобно посмотрев на подонка, повалился с ног. Скончался через несколько мгновений.

   Затем “наниматель” и верный ему Бергсон (который все это время действовал заодно с Рили) наставили стволы на застывших Канингхэма и Макдауэла.
   - А вам ребятки, настоятельно рекомендую не дуться. Не очень-то и хотелось задевать ваши нежные чувства. Пораскиньте серым веществом, взвесьте все за и против, переосмыслите стратегию и добро пожаловать на нашу сторону.
   - На сторону победителей! – поддакнул Анри, - И запомните, мы предлагаем всего один раз. Второго шанса у вас уже не будет, так что думаем!

   Волки, долгое время носившие овечью шкуру, совсем позабыли об агентах, которые стояли сзади и держали их на мушке. ЦРУ-шники знали свою работу, как никто другой, и были готовы к любому повороту событий.
   Майор Гаррисон, как всегда, отличился учтивостью:
   - Не двигайтесь, даже не пытайтесь бежать. Иначе может произойти непоправимое, мой палец дернется, и пуля пройдет в вашу спину через живот – пригрозил он разнервничавшемуся Бергсону.
   Рили, наоборот, тайно продумывая план побега, сохранял холодное спокойствие и, хмурясь, показывал ложную обреченность.
   Управляющий спецподразделением (теперь уже экс-управляющий) бросил пушку на пол и дерзко улыбнулся:
   - Хах, если все-таки не подыскали варианта получше и решили валить, не затягивайте. Я могу обделаться…
   - Повернуться и к выходу! – приказал майор.
   Преступники послушались.

   
   Пока агенты, наблюдая за пойманными мародерами, двигались в сторону выхода, ОПБ-шники, Канингхэм и Макдауэл, шли чуть медленнее, тихо обсуждали, что преподнесет сегодняшний вечер. Было ясно, злоумышленники всеми силами пытались осквернить ОПБ и действовали “изнутри”, так бы им удалось сделать это значительно быстрее.
   Пол начал догадываться, какой Феррант “жук”.

   “Но для каких целей? На кого он затаил зло? И чего он хочет? Чего Рили добивался, когда смешивал собственный отряд с дерьмом, плодя предателей?”
   Пол думал-думал-думал,
   и машинально отмечал:
   “Все это выглядит на попытку спровоцировать конфликт. Правда, непонятно, на какой масштаб рассчитывал мерзавец” – потряс головой, стараясь распределить взбаламученные мысли по подходящим ячейкам.
   Через какое-то время у него это вышло. Боец все расставил:

   “Рили хотел, чтобы ОПБ начали обвинять в детоубийстве. Чтобы мы арестовали около здания одного из наших, которым, согласно сценарию, должен был стать тот же Анри, например. Это бы раздуло скандал государственных масштабов, но сильнее всего досталось б президенту. Правда, Рили пришлось пожертвовать жизнями двух своих приспешников, пока я пытался спасти застрявшую на этаже девочку.

   Через мгновение прогремело два выстрела. Застывшие
ОПБ-шники испуганно посмотрели на Ферранта Рили, вытащившего старый отцовский револьвер. Деспотичный куратор был не прочь поразмяться.
   - Ну что, сосунки, готовы отсосать у меня за то, что спас ваши никчемные шкуры?
   “Спасенные” изумленно пораскрывали рты. Рядом валялись два бездыханных тела.

   Жестоко лишать жизней тех, кто тебе служит. Но, как ни странно, здесь я Рили очень хорошо понимаю. У него не оставалось выбора, иначе его раскрыли б еще раньше.
   Рили имеет все качества, необходимые стратегически мыслящему узурпатору: хитрость, привередливость, повышенная внимательность к деталям и способность быстро залатывать дыры. Кстати, о дырах. Одна из таких – кабинет заместителя, который он, по всей видимости, освободил от лишних погремушек, что могли обеспечить ему годы тюрьмы.

   - Але.
   - Как успехи? – Редфорд оставался все в том же “не в духе”, - Нашли что-нибудь компрометирующее?
   - Нет, ничего – Макдауэл поджал подбородок, - С особой тщательностью проверили. Офис вообще практически пуст, что, кстати, странно. Нет даже пирамидки рабочих журналов…
   Редфорд уже жалел, что втянул ребят в это. Он понимал, что, скорее всего, теперь им придется несладко.

   Рили не позволил скрыть факт сообщничества ОПБ-шника с группировкой Бёрча. Это еще раз доказывает, что узурпатор тратил весь умственный потенциал на поджог леса.

   - Мы обязаны сообщить о…? Вы знаете, о чем.
   Макдауэл понимал, что подобная информация, информация о предательстве, негативно отразится как на их репутации, так и на репутации президента: люди перестанут верить в него, цивилизация, не только Америка, будет стремительно приближаться к закату, ура-патриотов ошарашат количеством трупов их соотечественников.
   - Обязаны… - твердо ответил Рили.
   Солдат предложил:
   - Может, не нужно? Может, сочиним какую-нибудь легенду и хоть раз плюнем на чертовы формальности?
   И услышал:
   - Нет, дружок. Ложь во благо – тоже ложь. Учись принимать правду, нечего ее приукрашивать…

   Злодей хотел убить главврача, чтобы замести следы. Но явились мы и воспрепятствовали…

   Пред вошедшими предстала картина всех картин: Анри не просто бьет Кларка, а избивает ногами по животу, бьет лицом об пол. Бедняга же плачет, трясется, вытирает рукавом льющуюся из носа кровь, молит не затягивать с пытками.
   Канингхэм попросил:
   - Объясните, что здесь происходит.
   - Взбесил!

   И заключительный пункт, подтверждающий мою безумную теорию о подлых провокациях – уродливые махинации с образом российского революционера. Такое мог придумать либо воспаленный мозг, либо мозг фанатика.
   Хотя…  я почти уверен, что это одно и то же.

   И если простое предательство одного из нас могло принести реальные неприятности, которые, впрочем, было бы несложно замять, используя федеральные связи, то ожившее олицетворение заокеанской угрозы спустило бы на дно – в зыбкий мир на краю войны. Это все равно, что санкционировать ядерную атаку всем ядерным боезапасам Штатов и ударить по Евразии. После уничтожения России выпущенными боеголовками другие страны, дабы уберечься, дабы предотвратить дальнейшее опустошение, предпримут самые радикальные действия в отношении североамериканского континента. О нерушимости дружеского союза можно будет только мечтать.
   А что если катастрофа неизбежна, как вымирание неандертальцев? Нет, не хочу в такое верить.

   За свою относительно долгую жизнь я услышал немало жутких, но правдоподобных историй. Например, тысячи беженцев, спасшихся от хаосных разборок Юго-запада, развернули лагерь около границы Калифорнии. Жили там два года, пока туда не поступило экстренное сообщение, пока их не вычислили и не расстреляли.
   Меня волновал Юго-запад, но я – хороший солдат, который всегда следовал приказам, предчувствовал, что у мира есть проблемы посерьезнее.

   Подчиняться командиру или играть в ангела-хранителя – выбор непростой. Для первого – нужна подготовка, для второго – совесть. Но как же я счастлив, как же рад, что не подался в политику. Глядя на нынешнюю ситуацию, из-за которой хочется плакать… рисковать жизнью для мужчины всегда лучше, чем дергать за ниточки. Эх, вот бы человечество заглянуло внутрь себя”

   - А-а-а-а!
   Резко выйдя из раздумий, Пол, наконец, отозвался на крик майора Гаррисона. Чуть помотав головой, он пробежался вниз по лестнице и увидел, что Феррант с Анри бегут к выходу, а оставшийся не у дел Гаррисон лежит и зажимает двумя руками простреленное колено, смотрит безумными глазами на труп ЦРУ-ушника и ворчит.

   Канингхэм необдуманно понесся за предателями. Ко входу в здание подъехал круто оттюнингованный джип. Водитель крикнул негодяям “садитесь”. Те живенько забрались в машину.
   - Стойте! – проорал Чарльз.
   Со злости топнув, растерянно повернувшись к клинике, боец совсем забыл, что Рили – человек самых грязных и подлых наклонностей ко всему прочему еще и до безрассудства мстителен.
   Рили выглянул в боковое окно тачки, высунул пистолет и…

   ВЫСТРЕЛ!


   Побежав вслед, Пол разглядел вдали исчезнувший, слившийся а дорожных пробках внедорожник. Но… это далеко не все, что он увидел – перед ним, у самой двери лежал его самый близкий товарищ – Чарли Канингхэм. Раненый издыхал, агонизируя, преодолевая боль, что-то нашептывал.
   - Угасаю…

   - Нет! – склонившись над ним, Макдауэл разрыдался, - Нет, не уходи. Не уходи, слышишь? Цепляйся за жизнь… цепляйся до последнего!
   - Поздно, друг – с горечью во рту признал умирающий, - Жизнь от меня отдалилась на приличное расстояние и парит где-то там, куда и я вот-вот отправлюсь.


   “Я только что простился с Чарли. Нет повода сомневаться, что причиной смерти послужило огнестрельное ранение. Пуля задела жизненно важные органы. Его бы не спасли, даже если бы доставили в реанимацию.
   Я видел много таких случаев, к этому невозможно привыкнуть. Каждый очередной раз переживается как первый. Иногда неосознанно ставишь себя на место погибших и делается еще страшнее”


   Если бы Стейн Редфорд сказал, что стряслось нечто непредвиденное, он бы солгал. В первую очередь самому себе. Неисполненные желания,
желания, похороненные заживо, не умирают, они выливаются в апатию, апатия – в хроническую усталость от всего окружающего.
   Стейн набрал SMS-сообщение своему любимому племяннику в надежде, что тот ответит тем же или позвонит.
   Пол, твое доверие ко мне подорвалось, это видно невооруженным глазом. Но, несмотря на все плохое, ты должен мне обо всем рассказать. Знаю, я вселил в тебя веру и я же ее отнял. Но видят небеса, я не хотел, чтобы так получилось. Идеей было создать дополнительную защиту для общества, не для президента.



   Похороны Чарльза Канингхэма состоялись спустя сутки. Простившись с другом, Пол сразу же приехал к дяде…
   Он пересказывал ему недавние трагические события с видом мертвеца: веки над опустевшими глазницами пошевелились, рот приоткрылся с тошнотворным скрипом, отчего по бледному, дерганому, поминутно выпадающему из реальности лицу пробежался отголосок Вьетнама. Огонь…
   - Я застрял в себе и не смог среагировать вовремя. Но… я помню, что случилось. Мы уже шли к выходу из клиники, как вдруг один из посетителей вытащил узи и без предупреждения положил двух агентов ЦРУ. Гаррисон убил его. Но он остался один. Мы с Чарльзом стояли сзади – ноты сожаления с каждым пройденным мигом доносились все громче, - Все произошло довольно быстро. Чарльз не ожидал подставы, равно как и я. Майор выжил, хоть и получил ранение. Затем Чарли побежал за ними… - и кисти тряслись, - Я побежал за Чарли, а он уже…
   Редфорд закончил рассказ за племянника:
   - Лежал на асфальте.
   - Да… - Макдауэл заплакал.

   - Истекал…

   Вьетнам не научил его без боли переживать уход друзей - не разучил сострадать.


                ГЛАВА ВТОРАЯ – ПСИХОПАТ

   Выкинув порядочно поднадоевший ствол, Феррант улыбчиво произнес:
   - Агентами хаоса становятся с малых лет. Именно прошлое влияет на будущее, большинство секретов хранится в детстве.


   Тридцать два года назад.
   Для протяжно завывающего мальчика, привыкшего прятаться на кухне, этот мужчина был оборотнем. Несмотря на положительную репутацию и успешную карьеру полицейского, во всей красе
“человек-волк” показывал себя дома: приходил, снимал ремень, кушал, смотрел телевизор и по наступлению подходящего настроения, когда в мозгах что-то застревало, брал в руки палку и… раздевал сынишку догола.
   Мальчик с замиранием выполнял садистские поручения. Он, хоть и знал, что будет испытывать в ближайшие полчаса-час, ненависть, страх, угнетение, не мог сему воспротивиться. Приходилось во всем быть покорным.
   - Живо становись к стенке! – крикнул отец, - Живо!
   
   Все следующее время до заката садист, как мог, сексуально извращался над сыном. Мать была в отпуске и, следовательно, не знала об этом. Оборотень воспретил шалуну кому-либо рассказывать об их “развлечениях”.
   Когда измученный ребенок попытался выскользнуть из злодейских объятий, педофил применил физическую силу.
   - Не смей отказывать мне!
   Кошмар продолжался ровно до приезда полиции, которую вызвали соседи, услышав, что происходит за стеной…


      Когда справедливость восторжествовала, и виновного отправили в стационарное учреждение, единственному очевидцу, сыну педофила, пришлось писать подробный отсчет: когда отец начал проявлять признаки злости, когда папа впервые его трах… поимел и говорил ли он кому-нибудь о папашкином влечении.
   Единственное, что смягчало крайне омерзительную ситуацию: за ребенком, в отличие от его мучителя, не замечалось никаких признаков психопатии. Он даже не проходил обязательный в таких случаях курс реабилитации.

   - Феррант, твоя фамилия Рили? – спросил психолог, вызвавшийся поговорить с мальчиком.
   Ребенок нервно закивал.
   Второй вопрос специалиста развивал тему первого:
   - Рили – фамилия твоей матери. Если ошибаюсь, можешь меня поправить. А у отца, насколько я знаю, другая фамилия. Ты помнишь ее?
   Мальчик ответил:
   - Я не хочу помнить о нем, я хочу забыть!


   Дюк Чидл - полицейский, подвозивший Ферранта, Анри и Бёрча. Феррант пообещал расправиться с ним и с его родными в случае неповиновения или предательства. Совесть не позволила легавому долго утаивать эту информацию, и обо всем произошедшем он поведал Макдауэлу.

   На улочке стояла необыкновенная тишина: ни ветерка, ни лиственного шелеста, ночные птицы уже угомонились. Одышка взбешенного маньяка вторглась в двухэтажный загородный дом, в котором жила молодая семья – муж, жена и годовалый мальчишка. Подготовившись к жесточайшему преступлению, к двойному убийству, Рили проверил, есть ли внутри Дюк.
   Осмотрев большинство комнат, он установил - кормилец отсутствует, вероятно, еще не приехал с работы.

   С верхнего этажа доносился ласковый женский голосок:
   - Лекси-лекси, а ну, что тебе сказала мама? Иди спать… - он был полон любви к малышу.

   Зверь чуял пот миссис Чидл сквозь аромат ее духов. Хотя смерть находилась уже совсем близко, ровно в трех метрах, заботливая домохозяйка не почувствовала чужого липкого дыхания и изучающего взгляда психопата, бесчувственного, твердого как камень.
   Устремленные в сторону детской кроватки глаза женщины, ее острые зубы, ее ароматные волосы манили Рили еще сильнее, чем кровожадное желание. Но животный запал, с которым он остервенело выкручивал из себя расправившую крылья похоть, все же уступал место жажде мести.

   Он напал сзади:
   - А вот и я, сучка! Что, незнакомы?
   Чидл истошно закричала, чуть не лишившись всех чувств:
   - А-а-а-а-а-а-а-а-а! – и тогда подонок всадил острие прикарманенной отвертки в грудь сопротивляющейся, с непонятным отвращением отшвырнул ее и, набросившись повторно, добил.
   Разделавшись с матерью, Рили подошел к расплакавшемуся младенцу и:
   - Передай папке… – взял пистолет, - Привет от меня!
   И оглушительно громко прогромыхал грозный ВЫСТРЕЛ!


   Убежищем, в котором на время поселились скрывающиеся от правосудия Феррант и Анри, послужила заброшенная подземная станция. Кроме них там пребывали сбежавшие заключенные нескольких лос-анджелесских тюрем, умеющие неплохо обращаться с оружием. Каждый из этих отморозков был готов примкнуть к Рили, даже пожертвовать жизнью, если понадобится, ведь именно управляющий отрядом Родригеса добился их неофициального освобождения.
   Но Рили не просто позволял им отсиживаться там, он приносил пищу, оружие, морально подготавливал к следующим вылазкам на поверхность:
   - На, смажьте нервы! – вернувшись в родное логово, француз подарил сподвижничкам достойную выпивку, - Цените мою щедрость, ребята. Качество этого долгоиграющего вина не пропадает, а остается неизменным! Может, даже улучшается со временем. Питье королей, в общем…
 
   Затянувшись сигарой и изрядно напившись, Феррант стал другим человеком, более “домашним”, расположенным к спокойному ненапряженному разговору.
   Анри меж тем храпел, укрывшись темным пледом, хотя в его ушах все еще торчали тонкие наушники.
   - Если копы не найдут нас, а они не найдут… - Рили пошатывался, ибо был пьян. Но говорил он с тем же напускным вдохновением, с тем же безумием в глазах, что и раньше, - Война эта будет хардкором и жестью! Мир взвоет от восторга, когда две величайшие сверхдержавы современности, которые уже давно как на ножах, начнут выбивать друг из друга дух. Всем демоном ада придется сойти с ринга, ибо даже они окажутся бессильны против надвигающегося хаоса!

   - Грядет мировая революция! 


   Через час.
   Еще кое-кто забрел в логово. Не захотев лишний раз высовываться, Феррант получил одно немаловажное дельце самым надежным, по его мнению, парням – двум грабителям итало-французского происхождения, отбывшим срок за неудавшуюся кражу драгоценных часов.
   - Не засветились, надеюсь? – Рили, хоть и доверял им больше, чем, скажем, непостоянному и заносчивому Анри, никогда не забывал уточнять, - А то компания с высокой степенью безопасности, имеющая особое влияние в США, вряд ли вам когда-нибудь простит такую выходку.
   - Нет – ответил один из братьев, стукнув сапогом деревянный ящик с надписью Wayne Enterprises.

   - Смотрите мне! – предупредил главный, - Красть такой изыск из-под носа у неприлично богатого плейбоя, участника светских тусовок, опасно для здоровья.
   Сняв тряпичную маску, итало-француз полюбопытствовал:
   - Надеюсь, вы нас не убьете, когда все закончится? Ну, когда у вас получится стравить властей.
   - Хороший вопрос – подметил Рили, - Коль так боишься смерти, что не стесняешься в открытую об этом заявлять, советую тебе сохранить форму. Бесполезные мне не нужны…

   Помимо опытных воров, в феррантской команде “неудержимых” также присутствовали хакеры-активисты. Гражданское неповиновение через всемирную паутину. Эти причудливые сорванцы создали уникальный компьютерный вирус, высасывающий информацию в неизмеримом количестве. Они уже пробовали его запускать, и не раз.
Прознав о существовании компании непризнанных гениев, Феррант  наведался к ним и выдвинул вкусное условие – либо они соглашаются примкнуть к его шайке и им будет выделено уютное местечко в новом жестоком мире, в мире, пережившим Третью Мировую, либо они разделят участь миллионов, лишатся крова, еды, защиты и, возможно, отбросят концы в каком-нибудь грязном переулке.
   Выбирать, по сути, было не из чего.

   - Предлагаю вам не сидеть на месте, будто вы мне ничем не должны, а приняться за работу! – Феррант часто напоминал исполнителям об их задании, - Идет?
   Проснувшись, юноши вскочили:
   - Вы требовали от нас высокий уровень доступа к базам ОПБ, чтобы собрать все цифровые данные об интересующих вас преступниках и заодно разузнать местонахождение незадействованного авианосца, способного доставлять боевые беспилотники в любую точку земного шара… - сказал тот, что повыше, - Так ведь?
   - Требовали - босс оскалился и легонько стукнул вопросника, - А что, твоя куриная, несозревшая к проворачиванию гениальных махинаций башка уже обо всем позабыла?
   - Да нет-нет, дело-то не в этом – начал другой, - Процесс взлома продлится стабильно десять часов. Но еще вначале появилась загвоздка. Я умалчивал о ней до той поры, пока она не превратилась в проблему…
   - ?
   - Небольшое затруднение, существенно замедляющее работу, решить которое можно только с вашим полноценным участием.
   - Говори.
   - Моя программка засекла немалую активность посторонних сигналов, идентичных нашему.
   - ?
   - Это говорит о нахождении вблизи лиц, обладающих схожими навыками. Мы можем запросто вычислить нарушителей с помощью
ip-определителя, а вы завербуете их.
   - Для ускорения процесса?
   Парень ответил:
   - Так точно…
   Рили погладил свой бритый затылок и поблагодарил учтивого помощничка:
   - Хм, а ты мозг! Что ж, подумаем над твоей идейкой… - и пошел будить Анри.


   - Рили – фамилия твоей матери. Если ошибаюсь, можешь меня поправить. А у отца, насколько я знаю, другая фамилия. Ты помнишь ее?
   Мальчик ответил:
   - Я не хочу помнить о нем, я хочу забыть!


   - Дружок, что разлегся? А ну, встать! Валяться будешь после того, как мы отпразднуем победу…


   - Забыть такое? Сложную, однако же, цель ты себе поставил. Это будет ой как непросто…
   - Но я ведь смогу?
   - Возможно, да, а, возможно, и нет. Время покажет, отпустит тебя
гнев или будет сопровождать всю оставшуюся жизнь. Психика – механизм непредсказуемый, поэтому любые прогнозы будут неуместны.


   - Не кипятись, я только прикорнул. Что, скажешь, не имею права?


   - Чтобы упечь твоего отца за решетку, я думаю, ему стандартно поставят шизофрению. Но пока из твоей головы не выветрились события сегодняшнего дня, пока ты ничего не забыл, Феррант, ответь честно, что ты чувствуешь?


   - Итак, солдат, у тебя проблемы?
   - Нет никаких…
   - Я спрашиваю!
   - Да с чего ты взял?


   - То, что вытворял твой отец, ужасно и непростительно. Для облегчения могу сказать, что он подвергал насильственным пыткам не только тебя, но и многих других детей.


   Меж тем Рили и Бергсон продолжили выяснять отношения:
   - С того, что ты разленился в последнее время. Ничего не хочешь делать!
   - Да ладно тебе…
   - Меня такое не устраивает. Ты знал, на что подписывался!


   Психолог беседовал с мальчуганом как со взрослым:
   - Сейчас обсуждается вопрос возможности проведения стационарно восстановительного лечения.
   - А судьба папы?
   - Еще не предрешена. Но будь уверен, что ему не сойдут с рук эти злодеяния.
   - В смысле?
   - Предки детей настаивают на смертном приговоре. Суд вполне может учесть их пожелания.
   - Считаете, это справедливо?
   - Я не собираюсь озвучивать свою точку зрения. Намного важнее, как считаешь ты.


   - Да брось, приятель, не выноси сор из избы. Давай откинем все недопонимания и…


   - Я… я не знаю.


   Рили пришел в бешенство и при всех напал на неготового к потасовке Анри Бергсона.


   - Не знаешь, сможешь ли его простить? Даже через
десять-двадцать лет?


   Анри попытался защититься, но ярость вожака была неостановима. Психопат взял взаймы нож (вытащил из кармашка француза) и… ударил.


   - Да, сэр…


   Вынул из раны нож и вонзил лезвие в горло уже начавшему оседать на пол телу. Удивление застыло на лице Анри посмертной маской. Активисты, взирая на резко изменившегося Ферранта, подумали, какой же у них “добрый” предводитель. Убийца нисколько не удивился их реакции. Его воспаленные глаза, то и гляди, были готовы выскочить из орбит, будто он – воплощение дьявола во плоти, беса, вселяющего ужас!
   - Лежи! Ты больше никогда не встанешь! – когда все закончилось, он не забыл пнуть окоченевшего соратника,

   И крикнул компьютерным гениям, видимо, еще не остыв:
   - Собирайтесь! Пойдем вербовать!

   
   - Ничего страшного. Это можно понять.


   Трое юношей, запершись в огромном синем трейлере, тихонько посмеивались над неловкими администраторами сайта. Пока родители работали, они занимались профессиональным взломом: крушили новые нераскрученные вэб-ресурсы, которые не индексировались на первых позициях поисковых систем, чье наличие выявить порой очень трудно. Но делали это, отнюдь, не из корыстных побуждений, а, скорее, ради интриги, ради какой-то незначительной забавы.

   Сегодня в трейлер кое-кто постучался.
   Стук-стук. Парни обернулись и увидели коротко постриженного белобрысого мужчину, крепко сжимающего автоматическую винтовку в руках. Рядом с ним стояли два вооруженных типа.
   - Вернемся к нашим баранам! – воскликнул Рили.
   Ребятня заволновалась:
   - Как вы нашли нас?
   У преступника имелись ответы на любые вопросы:
   - Легко, Ватсон! – он любил кидаться малость исковерканными литературными фразами, - А вы, мои наивные, думали, что находитесь в полной неприкосновенности? – противная улыбка все не сходила с его рожи, - Огорчу, это жизнь, абсолютной защиты нет ни от чего!
   Парням стало еще жутче. Хорошо знакомые кусты, выглядывающие издали, казались толпою обступивших со всех сторон призраков. То ли дело в агрессивном настрое этих громил…
   - И что вы хотите от нас?
   - Хочу дать вам убежище.
   - Зачем?
   - А где вы планируете спрятаться? Ведь скоро начнется Третья Мировая!
   

   Владелец пластической клиники Кларк Эштон неподвижно лежал в реанимации. Ответственные доктора делали осмотр каждые полчаса и никого не пускали в палату.
   Решив узнать о нынешнем состоянии Кларка, Макдауэл явился в больницу, куда определили подстреленного. Но… неожиданно встретил там своего дядю. Оказалось, Редфорд сам жаждал расспросить больного.
   - В данном положении не сыскать подходящего средства. Многие народы находятся в информационной яме, и им, как ни странно, приходится значительно легче. Зря я бросил армейские делишки и ударился в частное предпринимательство. Теперь вот жалею…
   - Стало быть, здесь не все так однозначно, информация не только дарит возможность, но и утяжеляет? - Полу удалось уловить ход дядюшкиных мыслей.
   - Возлагает серьезную ответственность, напрочь лишая свободы…
   - Это вы к чему, позвольте узнать?
   - Информация… - волнительно вздохнув, Редфорд уселся на коридорную скамью, - Эта бесстыжая злодейка погубила мистера Эштона. Рили можно считать исполнителем…
   Боец попытался оценить своеобразную логику Стейна:
   - Информация погубила? Звучит очень нетипично…
   - Но правдиво – тот быстро перескочил с одной тему на другую, - Твоя попытка разобраться произвела на меня огромный эффект, сравнимый с потрясением.
   - Почему?
   - Ты начал вести свою игру, у тебя появились амбиции, мотивы… то, что, в общем, не наблюдалось у других членов ОПБ.
   - А как должно быть, по-вашему?
   - Вообще-то все правильно. Я думал о тебе слишком недостойно…
   - Как именно?
   - Я полагал, тебя все устроит, ты выберешь роль простого исполнителя – оловянного солдатика, полностью отдавшегося службе, и примкнешь к кучке безвольных, для которых война – всего лишь хороший способ самоутвердиться.
   - Ну, уж нет, я не такой… - опустив голову, признался Пол, - Привык видеть мир индивидуально.
   - Это в тебе и замечательно – похлопал его по спине приветливый дядя, - Прекрасно!


   Стейн умолчал о настоящей причине своего появления в стенах лечебницы. И на то была веская причина – страх. Страх, что пациента решат списать за излишние знания. Эштон, как показалось дяде Макдауэла, был зажат и мог в какой-то степени считаться невиновным.
   “Невинных подобает защищать, если есть такая возможность”
   Оказав одну маленькую услугу террористам – приходится расплачиваться жизнью.

   Обостренная бдительность себя оправдала: обратив внимание на высокого мужчину в медицинском халате, приближающегося к палате Эштона, Стейн вспомнил имя и внешность дежурного врача, обещавшего навестить больного через пятнадцать минут после обеда. Айзек Слоан. Наблюдателя смутило, что долговязый тип носил одежду низенького Айзека.
   Он решил не гадать и проверить:
   - Здравствуйте, одну минутку! – Редфорд попросил его остановиться.
   Высокий застыл и, уставившись на старлея, спросил с подчеркнутым недружелюбием:
   - Что вам нужно? Не задерживайте…
   - Я тут кое-что узрел, пока сидел, и если бы вы согласились…
   “Думай, старина, думай, что сказать”
   - Так! – он оттолкнул назойливого незнакомца, - Дайте пройти! Мне жизнь спасать надо!
   Стейну хватило и пары мгновений, чтобы прочесть надпись на бирке, прикрепленной к верхнему карману халата “Айзек Слоан”, и заметить кровь на руках лжеврача.

   Отойдя от старикана на метр и приблизившись к двери, замаскированный преступник услышал за спиной неприятный лязг, какой обычно происходит при передергивании затвора.
   - Так! – крикнул Редфорд, - Руки за спину! – ситуация поменялась радикально, - И требую повернуться!
   Не желая отхватить пулю, злодей молча подчинился.
   В попытках сдержать широченную лыбу, растекшуюся по всему лицу, бывший военный инструктор шепнул:
   - Вот и славно…   


   Парней из трейлера привели в подземное убежище и немедленно подключили к работе. Процесс, вроде бы, должен был ускориться. Радуясь скорому вылету, запланированному на раннее утро завтрашнего дня, Феррант выпускал град издевательских насмешек, вкрадчивый тон которых негативно сказывался на нервах подрастающих хакеров. Эти гадкие полуугрозы рефреном звучали в мозгу, заставляя работать быстрее.
   Кроме очевидного троллинга, Рили часто подгонял:
   - Уже завтра вы будете видеть новый мир! Мир войны, страданий и боли…
   А его более взрослые соратники без официального разрешения толкали и плевались в детей.


   Получив телефонное сообщение от Редфорда, Макдауэл выехал из дома. Он прибыл в калифорнийский полицейский участок для проведения допроса задержанного. У входа его встретили полицейские, расположенные к мирному союзу. Перед разговором они попросили гостя показать жетон ОПБ.
   - Вот – живенько среагировал Пол, удовлетворив пожелание легавых, - Я могу поговорить с арестантом?
   Комиссар ограничился одобрительным кивком.


   Афганец по имени Бахтияр, убивший доктора Айзека Слоуна, находился в отделении уже дольше десяти часов. Первую попытку достучаться до него настигла неудача: головорез наотрез отказывался от сотрудничества. Чтобы сделать его более сговорчивым, копы готовы были пойти на что угодно, даже на выполнение условий представителя группировки, официальное существование которой было временно заморожено из-за причастности четверти отряда к терроризму и
экстремистской деятельности.
   - Ты просидел достаточно долго без воды и пищи… - войдя в допросную, Пол начал с самых очевидных вещей, - Достаточно, чтобы ощутить несильное недомогание.
   Афганец заговорил (кто бы мог подумать?), взглянув на собеседника:
   - Я спокойно могу обойтись без удовлетворения ряда стандартных нужд еще несколько суток. Организм у меня выносливый, знаешь ли…
   ОПБ-шник сказал:
   - Не сомневаюсь! – и ударом кулака разбил ему лицо. Аж костяшки опухли, - Но запомни, тебе предстоит пережить не только голод, да и не факт, что помрешь от обезвоживания. От чего еще? Да ты и так уже понял…
   Преступник обеими руками ухватился за физиономию:
   - Ах, ты… - и не побоялся высказать все, что думает о своем мучителей, - Ты кусок труса, который может бить только тех, кто не в состоянии…
   Не позволив оппоненту закончить, Пол схватил его за потную шевелюру и прижал подбородком к столу:
   - Что ты там вякаешь, мразь? А! – стукнул, - Ну, же! Я хочу знать! – еще разок стукнул, - Говори!

   - Ты хотел сказать, что я бесчестен, раз позволяю себе пинать безоружного? Что-то типа этого, да?
   Бахтияр вяло и болезненно ответил, почти простонал:
   - Да…
   - Это незакономерно, сказать почему?
   - Говори…
   - Эта мразь, коей не место на Земле, сожгла детей. Живьем! А ты на нее работаешь, потому что ты, ублюдок, достойный самого худшего наказания.

   С каждой пройденной минутой обстановка становилась все напряженнее и напряженнее. Грезилось, еще чуть-чуть и разразится пожар (в переносном смысле). Как бы боец не усердствовал, какие бы усилия ни прикладывал, орех ни в какую не желал колоться. Видимо, очень твердый попался.
   - Ты так борешься, так пытаешься сохранить воображаемую честность, аж складывается нездоровое впечатление, что ты подписал иск о неразглашении и в случае нарушения договора тебя ждет нечто страшное… - от рукоприкладства Макдауэл перешел к разговору, - Но пойми, верность детоубийце не выход – он потихоньку сбавлял гонор, - Если упрешься рогом, никому лучше не будет. Только рог сломаешь.
   Бахтияр рассудительно почесал затылочную область головы, добрался пальцами до того места, где располагалась высокая шишка.
   - И что взамен, дружок?
   ОПБ-шник не стал ничего вымышлять:
   - Скостят срок. Тебе, конечно, по-всякому дадут много, иначе и быть не может. Но так хотя бы выкарабкаешься к старости. А если не захочешь говорить, поверь моему слову, сдохнешь в тюрьме…
   Предвидя, что произойдет в ближайшем будущем, афганец неловко повертел головой, будто у него заболела шея. Это означало согласие…
   - Ладно-ладно. Поделюсь кое-какой информацией.
   - Кое-какой?
   - Той, что владею…


   После утомительного тета с не самым фотогеничным головорезом Среднего Востока Пол зашел в непрестижную забегаловку, которая находилась прямо напротив участка. Там он заказал фирменное блюдо и десерт...
   Немного посидев за столиком, ОПБ-шник забежал в мужской туалет и открыл черную раскладушку. Дозвониться до Барбары получилось лишь через десять минут, уж больно долго она не брала трубку:
   - Але.
   - Привет, любимый… - живенько донеслось из мобильного.
   - Привет, как ты?
   - А ты?
   - Слушай, сейчас у меня точно нет времени все объяснять и тем более отвечать на такие банальные вопросы. Ты просто запомни кое-что, хорошо? Запомни и не забывай никогда!
   
   - Милый, не скрывай от меня ничего, ладно? Секреты лишь усугубляют. Скажи мне, что произошло? У тебя очень взволнованный голос!
   - Я… - переживая, боец встал у подоконника и закурил, - Я тебя прошу, пообещай, что если со мной вскоре что-нибудь случится, если я вдруг погибну, то не проживешь оставшуюся жизнь, стоя у моей могилы – он даже не постеснялся всплакнуть, - Ты можешь пообещать?
   Девушка сделала длинную паузу и потом шепотом, тихо-тихо ответила:
   - Да…


   После телефонного общения с любимым человеком возникли страх… страх и одиночество, затмившие все прочие чувства. Стоило вспомнить темное прошлое, признать безрадужное настоящее, как подогревающие иллюзии о счастливом будущем тотчас пропали.
   “Так тяжело, будто кирпич на душе... И это не отпустит, пока я не поквитаюсь с Феррантом - потому что, потому что, потому что… - Мне очень-очень плохо, страшно, одиноко. С тех пор, как перешел ему дорогу, я жду подвоха от всего, что движется”
   Но Пол – человек воли, и в любой ситуации, какой бы удручающей она не была, заставлялся не сдаваться.
   “Так нелегко…”


   Этим утром.
   Бульвар Уилшир мог успешно претендовать на звание самого беспокойного района Лос-Анджелеса. Послушники Рили грохнули сторожа оружейного склада, принадлежащего одной могучей американской корпорации. Устроив небольшую перестрелку, бандиты разделались с охраной. После - успешно просочились внутрь.
   Четверо сотрудников, принимавших товар, были жестоко избиты и заблокированы на верхнем этаже помещения. Мольбы напуганных, как и их жалобные вскрики, нисколько не повлияли на ситуацию.

   Главарь, движимый лютой ненавистью, с растопыренным взглядом посмотрел на добычу:
   - Так, что здесь у нас… - Феррант самостоятельно, без помощи своих шавок, открыл металлический ящик найденным в кладовке ломом. Увидев “содержимое”, он жадно облизнулся, - Ого, какая сладкая пушечка!
   На стволе уменьшительного лазера красовалась маленькая надпись, обозначающая название фирмы – Grand Corporation.

   - Иди к папочке… - взяв в руки это поистине инновационное орудие, созданное для оснастки армии и флота США (после необходимого ряда испытаний, естественно), злодей почувствовал себя кем-то, кто может сравниться с самим господом Богом. И это сумасшедшее, присущее только поехавшим крышей сравнение заставило его громко рассмеяться, - Уа-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! – Рили так долго, так зычно и протяжно ржал, что у “шавок” чуть не случился инфаркт, -
Уа-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

   - Земле предстоит сформулировать аналитически точное определение понятия бога!

   Стащив все самое необходимое, преступники направились к выходу. Правда, для сохранения абсолютного спокойствия пришлось маленько потрудиться – убрать следы. Покумекав, Феррант решил устроить поджог, мол, не найти лучшего решения, чем спровоцировать неконтролируемый процесс горения. Огонь всё поглотит!
   Заложники, конечно же, остались внутри, сгинули в ужасном пожаре…
   Разлив по полу керосин, один из соучастников вытащил спичечный короб.
   “Агентами хаоса становятся с малых лет. Именно прошлое влияет на будущее, большинство секретов хранится в детстве”
   Через три минуты мощный взрыв разбудил этот и близлежащие кварталы.


                ГЛАВА ТРЕТЬЯ – ПОТЕРЯ
 
   Вернувшись из горячего Вьетнама, где дела в последнее время шли совсем дурно, Пол обратился к своему дяде Стейну Редфорду – известному военному инструктору, имеющему крутые политические завязки. На данный момент Стейн работал в высоченном небоскребе, занимал должность заместителя председателя правления одного коммерческого банка в Лос-Анджелесе.

   По утрам Стейн засиживался в небоскребе. По уши занятый бумажными делишками, он забывал обо всем на свете. В том числе и о соблюдении мер безопасности. На часах – ровно семь!
   Реакцией человека на незнакомые звучания чаще всего становится поворот головы к источнику звука. В данной ситуации все прошло по старой схеме – как только инструктор услышал чьи-то шаги, то мигом уставился на дверь. Несмотря на свой крепко устоявшийся созидательский порыв, Стейн тут же позабыл о бумагах.
   Ведь гостем был сам… Феррант Рили.

   - Ты даже не попытался свинтить, хотя и, наверное, догадывался, кто к тебе заявится, старик – после небольшого насмешливого вступления француз задал  провокационный вопрос, - Никуда не ушел, потому что понял, что от меня бессмысленно скрываться? Наконец-то признал меня лидером?
   Издав громкий вопль, Стейн схватился за сердце:
   - Остановись, пока не поздно!
   - Поздно! – тявкнул Рили, - Считай, все твои полномочия только что аннулировались. Ты не сможешь мне помешать, а посему я добьюсь того, к чему стремился еще с детства – к хаосу!
   Стейн, мужественный для своего преклонного возраста, осмелился возразить:
   - Не я помешаю, так кто-нибудь другой…
   Экс-заместитель исполнительного директора оглянулся и издевательски захохотал:
   - Пха-ха-ха-ха-ха-ха! Но больше-то и некому!

   Позже злодей озвучил то, за чем пришел:
   - Коды доступа к авиационной базе… они у тебя? Намереваюсь запустить исполина…
   Выслушав требования подпольного террориста, Редфорд громко выкрикнул:
   - Нет! – это был твердый ответ принципиального человека.
   Феррант плотно сомкнул губы и вытянул их вперед:
   - Я догадывался, что ты проявишь упрямство и заранее подстраховался. Знаешь, с каким бы презрением я не относился к провокациям, к дерганию за нити, не могу не признать, шантаж - всегда залог успеха!
 
   Он щелкнул пальцами.

   Первая секунда.
   Вторая секунда.
   Третья…

   В кабинет зашли еще трое, и с ними была повзрослевшая дочь Стейна Редфорда, которая приехала в Лос-Анджелес для того, чтобы проведать отца. Преступники выяснили ее адрес и прочие данные, и темной ночью наведались к мисс. Девушка неустанно лила слезы и нервно вскрикивала.
   Папаша тут же поменялся в лице:
   - Что ты собираешься сделать? – и был напуган ничуть не меньше, чем дочь, - А?
   Предчуя долгожданную победу, Рили задергал зрачками:
   - Убить ее прямо при тебе, если вновь получу отказ!
   У Стейна, какой бы сильной ни была его вера в собственные принципы, не оставалось иного выбора. Он не мог наблюдать, как страдают дорогие ему люди, близкие…
   Снова схватившись за сердце:
   - Хорошо-хорошо, будет доступ. Только оставь мою семью в покое. Пожалуйста…

   Устав от бесконечных ожиданий, Рили приказал ему:
   - Гони!
   - Так ты сдержишь обещание?
   - Слово бойца ОПБ!
   Стейн пошел на нарушение всех нарушений. Долг и обязанность
куда-то подевались, исчезли… Вместо них на сцену вскочил страх - страх потерять нечто более ценное.

   Покопавшись в компьютере, морально сломленный Редфорд скопировал нужный файл на черный USB-накопитель и передал Рили. Затем медленно опустился на колени, прося пощадить дочь:
   - Я сделал то, что ты хотел, то, что ты требовал. Теперь твоя часть договора…
   - Хм… - злодей приложил два пальца ко рту, на секунду глубоко призадумался и развел их от уголков в горизонтальном направлении, - Прости, но нет…
   Редфорд сильнее всего боялся услышать от него нечто подобное:
   - Что?
   - Я переосмыслил свое решение касаемо жизни твоей ненаглядной дочурки.
   - К-к-как?
   - У нас возник конфликт интересов, по сути, на пустом месте. Ты травил меня кастрированной по части мозга полицией, надеясь на мой арест… - Рили задумался еще раз, - Нет, дружище, слово члена антитеррористического спецподразделения ОПБ нынче ничего не стоит – и достал любимый пистолет, - Жаль, что ты это забыл.
   Спустя мгновение прозвучало два звонких выстрела. Женский крик, мужской крик и опять тишина!


   На первом этаже, на полу сидели плененные: сотрудники, стажеры, директора, секретарши.
   Спустившись на лифте, Рили услышал вопрос от одного из подчиненных:
   - Что нам с ними делать? Оставить в живых?
   - Ни в коем случае! – главарь был тверд и безжалостен, - Уничтожить этот пролетариат!
   Через минуту осуществился массовый расстрел персонала…


   Макдауэл, разбуженный телефонным звонком посреди ночи, осторожно встал с кровати (чтобы не разбудить Барбару) и приложил мобильник к уху:
   - Да, слушаю!
   Раздался мягкий мужской голос звонившего:
   - Это Пол Макдауэл – родной племянник господина Стейна Редфорда?
   - Да!
   Поступившая весть вконец испортила и без того дрянной настрой ОПБ-шника:
   - Вашего дядю сильно ранили. Он не уверен, что доживет до вечера и желает срочно увидеть вас.
   “Это самый гадский период в моей жизни, будь все неладно”
   - Ага! Я буду, не сомневайтесь!
   - У вас есть под рукой что-нибудь, чем можно было бы записать адрес и номер клиники?
   - Есть-есть. Я сейчас найду, не переживайте!
   Пол судорожно полез в верхний шкаф за шариковой ручкой…


   Редфорд лежал в калифорнийском госпитале. Grand Ave
Los Angeles. Он выжил, но никого не хотел ни слышать, ни лицезреть. Никого, кроме Пола – человека, на которого мог понадеяться даже в самую трудную минуту.

   Племянника ожидали сразу две встречи – одна приятная, другая – не очень.
   - Ковальски! - воскликнул он, поприветствовав старого товарища, который на какое-то время выбыл из игры по причине ранения, полученного во время первой спасительной операции ОПБ, - Не думал тебя здесь увидеть…
   Мрачноватый взгляд бойца, бдительно сторожащего дверь, ведущую в палату Редфорда, отчетливо передавал всю тяжесть ситуации. Не хотелось даже спрашивать, как обстоят дела…
   - Не тяни время – предупредил Стэнли, - Зайди! – им управлял страх замешкаться и пропустить наиважный момент.
   Пол сполна принял переполняющую грусть сотоварища:
   - Да… - и последовал просьбе.


      Спустя мгновение прозвучало два звонких выстрела. Женский крик, мужской крик и опять тишина!
   - Это тебе подарок от меня!
   Рили выстрелил сначала в девушку, та скончалась сразу, затем, не спеша, продырявил старику колено.


   Редфорд был обессилен и бледен, как, впрочем, любой другой, находящийся при смерти. Глядя на него, никто бы не сказал, что этот человек чего-то еще ожидает от жизни. Нет. Больной казался полностью опустошенным, изъеденным внутри.
   Макдауэл уселся на практичный стул из кожи, окунувшись в усталые глаза лежачего, которые, как казалось, таили глухую астению, беспросветную тяжкую тоску...
   - Вы хотели меня видеть – племянник в успокоительных целях положил свою кисть поверх руки дяди, - Я здесь. Расскажите, что случилось.
   Пациенту с трудом удавались слова:
   - Рили… - в конечном итоге за каждым болезненным хрипом следовал еще один, и так бесконечно, - Безжалостный подонок убил мою дочь прямо на моих глазах. Твою двоюродную сестру. Я думал, он и меня соизволит прикончить, но черт, как же мне не повезло. Он оставил меня в живых, хоть и лишил способности полноценно передвигаться… - Редфорд опустил взгляд, - Прострелил ногу. Врач говорит, я больше никогда не смогу нормально ходить…
   Признание раненого не ошеломило посетителя. Направляясь в клинику, Пол ожидал узнать нечто подобное:
   - Я отомщу, не сомневайтесь…
   - Конечно! – попытался привстать пациент, - Конечно, ты отомстишь, за меня, за Чарли, за многих других, но прежде выслушай!
   Боец успокоился:
   - Ладно…
   Редфорд прекратил все старания подняться и потверже вгляделся в преданные очи племянника:
   - Справедливость заключается не в мести, она… - и вдруг дико закашлялся. Не смог договорить мысль.
   Увидев, что дяде серьезно поплохело, Пол крикнул:
   - Врача сюда!

   Через пять минут.
   - Очень жаль, очень жаль вашего дядю… - приговаривал медик, параллельно записывая в журнал дату смерти.
   Редфорда к этому времени уже не стало. Посетитель не плакал, но его лицо по понятной причине показывало ярко выраженную грусть в сочетании с непобедимым чувством утраты.
   Дежурный врач прибегнул к неосторожной полуиронии:
   - Но не забывайте, все мы там рано или поздно окажемся! Как знать, может быть, ему даже повезло?
   Пол с некоторым презрением уставился на шутника:
   - С чего взяли?
   - Ну… - затем док притих на пару секунд, - Ваш дядя уже там, а нам с вами еще только предстоит туда отправиться…
   Посетитель оценил его юмор:
   - Очень смешно! Даже слов нет… - и недовольно покачался.
   Дежурный произнес последнее:
   - Как есть… - и убрался прочь из палаты.


                ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ – ВОЙНА

   Редфорд не успел обо всем поведать племяннику. Хватил инфаркт. Впрочем, именно такой плачевный исход и прогнозировали врачи, обнаружив у пациента серьезные проблемы с сердцем.
   Макдауэлу обо всем поведал Ковальски, которому Редфорд успел рассказать достаточного много о предполагаемых безумных планах Рили.

   - Каково это, беззаботно валяться в госпитале, листать развлекательные журналы и ловить взгляды симпотных медсестричек?
   - Не знаю, как другим, а мне понравилось!

   Штаб ОПБ.
   Стэнли не мог обойтись без географической карты Лос-Анджелеса. Он показал пальцем на…
   - Земельный водный участок, предназначенный для базирования воздушных судов военной авиации. Вот, что меня интригует.
   - Короче говоря, авиабаза – вставил Пол, - Итак, какова наша цель?
   - Не допустить, чтобы Рили и его отморозки получили управление ловко спрятанным гигантом президента – казалось, хитрый поляк знал об ОПБ куда больше Макдауэла, - Иначе хана всему и вся, это я не преувеличиваю, запомни…
   - Хорошо, верю! Так, а что за гигант? Просвети…
   - Авианосец…
   - И что в нем сверхопасного?
   - Всё до мелочей! Говорят, аналогов или что-то близкого в плане возможностей не существует в природе, а тот, кто управляет этим малышом, способен снести жилой район или даже город!
   - То есть, Рили хочет заполучить военные силы ОПБ, чтобы развязать войну? – догадался Пол.
   Ковальски подтвердил:
   - Да. Третью Мировую!
   - И как же он, интересно, это сделает?
   - Все ж элементарнее некуда! Ударит с малыша по РФ, например, по Москве, чтобы РФ нанесла ответный удар по Соединенным Штатам, например, по Нью-Йорку. Вот тебе и конфликт мирового масштаба…
   Макдауэл сделал испуганное выражение:
   - Это же сотни погибших… сотни и тысячи!
   Поляк не стал спорить:
   - Если не миллионы…
   - Это же истинный хаос!
   - Нет, ну, а ты что думал? Зачем заму Родригеса понадобилось
проворачивать всю эту хрень? Уж, наверное, не для высшего блага!
   Американец мысленно согласился:
   “Это уж точно”

   - Кто еще побежит рисковать жизнью? Только мы?
   - Нет. Не только.
   Вдруг кто-то постучался к ним дверь. Пол выкрикнул:
  - Входите!
   И на пороге появился освещенный потолочными светильниками “восставший из ада” Игорь Петренко! Не желая продлевать эту великолепную паузу, он вежливо обратился к ребятам:
   - Здравствуйте – и, не спросив разрешения войти, легким движением скинул с себя куртку.
   Макдауэл признался, изумленно поглядев на Ковальски:
   - Как раз таки о нем я и подумал…
   Стэн улыбнулся:
   - А я когда-нибудь кого-то из вас подводил?
   - Вообще-то да…
   - Напомни-ка дату!
   - Ну, помнишь, в тебя выпустили пулю на нашей первой миссии? Ты нас о-о-очень здорово подвел!
   Ребята громко рассмеялись.


   Русский пришел, отнюдь, не с пустыми руками. У него имелась при себе весьма приятная информация, которой он мечтал поделиться с друзьями:
   - Так уж вышло, что мне никогда не нравилось бездействовать. В прошлую пятницу я самолично задержал одного члена банды Рили, все сделал, как положено, допросил…
   - Что удалось выудить? – подсуетился Ковальски.
   - Дату запуска авианосца. Засранцы устранят охрану лазером-уменьшителем, стащенным со склада корпорации Гранда…
   - Эмм, постой! – дернулся Макдауэл, - Лазер-уменьшитель…? Боже, что за фигня! Колись, чувак, из какого мультфильма ты взял эту хрень?
   Чувствуя себя полным придурком, которого норовят обсмеять, Петренко слабо поморщился:
   - Не из какого – сказал он, - Лазер, уменьшающий сложноструктурированные и простые органические объекты, является достоянием суперкрутой корпорации, а вовсе не плодом моего, несомненно, богатого воображения!
   - Надо же…

   Бойцы за достаточно короткое время разработали план. Нужно было выполнить несколько действий:

   - пробраться на авиабазу. Для официального пропуска требовался предварительный разговор с генералом.
   - вооружиться.
   - освоить управление запуском авианосца.

   Записав это все на лист тетради, Ковальски поспешил узнать мнение Макдауэла:
   - Как считаешь, когда нам лучше выдвигаться?


   Банда Рили подъехала к авиабазе на коричневом оттюнингованном джипе. Главарь бесстрашно выпустил в замок двери огораживающего территорию забора несколько пуль, тем самым открыв проход своим отморозкам.
   - Вперед, бравые! – крикнул он им, - И ни шагу назад! Так поступают только настоящие парни!

   - Ни с места! – закричали охранники, примчавшиеся на звук выстрелов, - Руки кверху! – из-за черных пиджаков и торчащих из-под них гладких рубашек они выглядели при преступниках не столько интеллигентно, сколько нелепо.
   - Хех – ухмыльнулся Рили, - Что теперь? Меня ждет позорный арест и годы взаперти, скажете? – и приготовился опробовать на них уменьшающий лазер, - Нетушки. Это вас, никчемных олухов, получающих гроши, ожидает досадная оказия!
   На охрану эта угроза не подействовала. Да и дизайн пушки был чересчур футуристичным, отчего не воспринимался как нечто опасное.
   - Учтите, если сейчас же не положите оружие на землю, мы откроем огонь!
   Злодей подумал:
   “Сами напросились”
   И лазерная винтовка выпустила шарообразный энергетический клок, поразивший сразу несколько целей.

   От грозных сотрудников авиабазы осталась только форма, грязнящаяся на сером асфальте. Рили подошел к этим шмоткам и обнаружил движение. Подвергнувшись изменению генетического кода, охранники не исчезли, но уменьшились до комариных размеров.
   Рили спросил:
   - Как вам мой фокус? – и раздавил их.
   На месте лилипутов образовалось красное пятно.


   А тем временем наши герои ехали в личном лимузине Стейна Редфорда. На поиски другого средства передвижения не было времени. Представившись племянником Редфорда, Пол убедил близких родственников погибшего доверить ему авто и в красках объяснил ситуацию. Те без всяких торгов исполнили просьбу. Боец ограничился словесной благодарностью и клятвой вернуть лимузин в целости.

   Ковальски был дотошен всю дорогу - безостановочно
спрашивал-спрашивал-спрашивал:
   - Как ты их подкупил, интересно?
   Макдауэла начало конкретно напрягать это любопытство:
   - Никак. Просто на свете еще остались люди, способные выслушать и по возможности войти в положение.
   - Ой, да брось! – не поверил поляк, - Ты так говоришь, будто тебе просто так доверили тачку!
   Заведенный Петренко вступился за американца:
   - А ты что, против? Глаза у него и впрямь распрекрасные…
   - Да ну!
   - Красивее твоих, между прочим!
   Макдауэлу пришлось их “разнять”:
   - Ладно, парни, успокойтесь. Это не повод шуметь! Если кто-то не верит в мою способность деликатно общаться, пусть придерживается какой-нибудь другой версии…
   Стэнли сценично похлопал в ладоши:
   - Это ты в точку, приятель!
   Чуток проголодавшись, Игорь вытащил из пакета хрустящие чипсы, лимонад, жвачку и сказал предупредительным тоном:
   - До авиабазы – ровняк десять миль. Берегите нервную систему – он, конечно, счел свой поступок охрененно положительным, но вместо ожидаемого “спасибо” наткнулся на неоднозначный колкий юмор Пола:
   - А я считаю, нам ничего не нужно беречь. Да и к тому же, чтобы хорошенько надрать задницу Рили, Бёрчу и прочим псам, мы должны вести себя, как психи. Улавливаешь?
   Петренко напялил слабую улыбку:
   - Вроде как – и кинул в рот первую поджаристую чипсину.


   Августас Бёрч, долгое время скрывавшийся от полиции и федеральных спецслужб, получил приказ – охранять территорию базы до запуска авианосца. Но он делал это, отнюдь, не в одиночку. Рядом с финном ошивались пресловутые налетчики, “пираты”, так же подключенные к делу.
   Отдавая им указание, Бёрч всегда говорил слащавым женственным голосом:
   - Еще одно, если вдруг заметите поблизости какую-нибудь компанию, воображающую из себя неудачную копию спецназа, не вздумайте беречь боеприпасы. Эти парни, наверное, чертовски проворны, и от них можно ждать любых фокусов.
   Тут же послышалось громкое:
   - Да, сэр!
   - Вот и отлично…

   Феррант Рили, трепетно относящийся к ресурсам, не стал тратить весь запас лазера на охрану. Кого-то пришили из более банального оружия,
кого-то – связали. Кроме простых команд “молчать” и “не двигаться”, преступники порой требовали большего подчинения. Например:
   - Ключ-карта! – вспомнил Рили, - Без нее не зайдешь в комнату управления!
   От приспешников посыпались различные предложения, уместные и не очень.
   - А вариант физического взлома рассматривается?
   Главарь ответил с надрывом:
   - Нет! Ни физического, ни программного – это означало, что данная идея, скорее всего, не просто глупа, а по-настоящему абсурдна и не подлежит никакому рассмотрению, только осмеиванию, - Президентская система безопасности, которую разрабатывали настоящие гении в области программистки, похитрее любой другой будет. Надежнейший способ обезопаситься! Это я говорю, как человек, проработавший бок о бок с президентом несколько лет.
   Но в целом преступники умом не отличались.
   - А что произойдет?
   Поэтому Рили постоянно приходилось объяснять, что к чему:
   - Попытаешься проникнуть, не имея карточки, большой брат включит блокировку помещений. До выяснения обстоятельств с участием ФБР покинуть нутро не удастся, а нас никто не станет арестовывать. Казнят…

   - Спасибо вам, Феррант, за предупреждение. Что еще от нас требуется?
   - Найдите чувачка с ключ-картой. Пусть пропустит нас. Если не найдете, значит, такой сотрудник уже мертв. Обыщите рубашки убитых, полазьте по карманам…


   Посчитав, что в сложившейся ситуации лучше надеяться только на себя, Феррант отнял у разлегшегося на полу мертвеца с дыркой во лбу автомат и, подпрыгивая, спустился по лестнице. Вернулся к заложникам.
   - Так! – крикнул убийца, - Кто из вас прячет чудо-карточку, мои дорогие стажеры! – посмотрев на смертельно испуганных юношей и девушек студенческого возраста, он сполна воспользовался их страхом, - Имейте в виду, интересуюсь единожды! За неответ и безрезультативное самопожертвование полагается пуля! – и продемонстрировал свою патологическую склонность к насилию, застрелив одного зажавшегося в уголочке очкарика. Это вызвало мурашки у всех присутствующих.

   Через какое-то время террорист повторил:
   - У кого из вас карта? Я же все равно заполучу то, что мне нужно, даже если придется всех вас здесь положить!
   Два выстрела в потолок вынудили пойти на уступки – одна из лаборанток с трудом поднялась на ноги, а затем, хромая, подошла к Рили и вручила карту.
   Дергая губами, бедняжка сказала:
   - Держите…
   Подонок буквально вырвал карту из ее трясущихся рук.
   - Прелестно! Что же ты раньше молчала?


   Ковальски пробрался на базу. Перелез через забор. Он насчитал шестерых головорезов, среди которых болтался сам Бёрч. Но коль финн никогда прежде не встречал ОПБ-шника, то и стрелять не стал.
   - Ты кто? – полюбопытствовал Августас.
   На незнакомце красовалась обыкновенная одежда, вовсе не та форма, которую носят бойцы ОПБ.
  - Что, не помните? Я один из команды!
   Босс с недоверчивостью поглазел на пришельца:
   - Да ну! Не видел тебя раньше…
   - Да как это не видели? У вас дефект памяти? - идя на задание, Ковальски спрятал в рукаве острый ножик.


   Макдауэл собирался погнаться за союзником. Но, следуя договору, подождал несколько минут. Отсиживаясь в трех сотнях метрах от забора у желтого малоэтажного здания, американец боролся с сомнениями:
   “Может быть, не стоит оттягивать? Может быть, Стэн сейчас находится в опасности и нуждается во мне?”
   В итоге тревога одержала верх, и Пол бесцеремонно двинулся к базе.

   Американец угадал: у товарища, действительно, были неприятности в виде огнестрельного ранения. Но раскиданные поблизости трупы “собак” Бёрча говорили о том, что, прежде чем свалиться, бесстрашный поляк задал жару и, как следует, всем надавал.
   - Как ты? – голос Макдауэла звучал до невероятия добро.
   Ковальски ухватился за плечо:
   - Жить буду…
   - А Бёрч?
   - Убежал к Рили. Видимо, испугался. Я же тут устроил небольшую бойню, брат…
   - Да я вижу, какую небольшую. Ты тут знатно наследил…
   Хоть боец и корчился от боли, рвался пожаловаться на поднявшуюся температуру, держался он более чем достойно, память на анекдоты и чувство юмора не растерял.
   - Я обосрался, друг, извиняй. Знаю, что получилось неинтеллигентно, но сдержаться не смог. Уж слишком сильно хотелось сходить по большому…
   Макдауэла это весьма развеселило, заставило улыбнуться сквозь трепет.

   Рискуя получить большой срок, зная, что нынешнее положение ОПБ находится под строгим знаком вопроса и многие службы прекратили всяческое сотрудничество со спецподразделением, он Пол не смог бросить товарища в беде и, созвонившись с родственником Редфорда, работающим в министерстве обороны, вызвал подмогу.
   - Держись – сказал американец и отправился на переговоры с лицами, захватившими главный объект авиабазы.


   Мирных дебатов не вышло. Стоило бойцу объявиться в коридоре, как тут же загремела пальба.
   Пока велась лихая перестрелка, Рили медленно, но верно осваивал пульт запуска двигателей авианосца. Сильнее всего его радовало, что “достояние президента” не нуждалось в пилотах и действовало сугубо по заранее назначенной команде.

   Целью атаки безумец избрал культурную столицу России – город Санкт-Петербург, представляющий немалую историческую ценность для страны. Вначале француз думал ударить по Москве, но, вспомнив, что основные военные силы РФ находятся как раз в административном центре Федерального округа, а не где-нибудь еще, и что приказ отомстить США будет вынесен непосредственно в здании Совета Федерации, планы немного поменялись.
   - Третья Мировая, ты меня пока не слышишь, тебя еще нет в живых, но не беспокойся, я выпущу тебя из материнского чрева забвения!

   - Мир никогда не будет прежним…


   Макдауэл стрелял, кидался гранатами, размахивал ножом! Любой противник, который осмеливался подойти к нему на метр, тут же жалел о своем решении и получал либо тяжкие телесные повреждения (переломы, кровотечения), либо смерть.
   “Меня не остановить… не остановить никому. Ни человеку, ни зверю, ни злу”
   - Пощади! – молил испачканный собственной кровью китаец, тщетно пытающийся встать.
   Макдауэл его не послушал.
   “Звуки выстрелов кажутся мне такими манящими”
   Убил, как и брата…

   У другого “подбитого” американец спросил о местонахождении босса:
   - Говори, где Бёрч, говори, где Рили! Не скажешь… - прижал пистолет к его щеке так сильно, что содрал кожу на скуле, - Сам понимаешь.
   - Я не в курсе, мужик. Знал бы - сказал – прохрипел обреченный.
   Труп трупу рознь.
   “Сколько тело не подкармливай условиями, оно все равно мечтает о кладбище”

   Выстрел!

   Еще двоих настигла участь братьев-китайцев и шестерых негров. Превратившийся в бескомпромиссную машину для убийства, в машину для истребления террористической нечестии, Пол забыл свое имя, забыл о семье (временно), перестал помнить, кто он, что он и для чего здесь находится.
   “Ради качества приходится отключать чувства, которые тормозят. Мне же хватит и осязания”


   Вдруг воздух взбаламутил оглушительный рев пятнадцатидвигательного летательного аппарата. Услышав этот разрывающий уши шум, боец понял:
   “Я опоздал”
   И сердце замерло от ощущения, что “патрон, летящий в яблочко, прошел в молоко”.

   Три минуты назад.
   Рили и двое его головорезов попали внутрь авианосца и, будучи ознакомленными с инструкцией, быстро нашли кнопку включения общего питания. Прочитав море статей об этом проекте, злодей проинформировал братву:
   - Малышок уже не малышок. Был создан еще в девяностых!
   - Ваушки! – забесились бандиты, - Это что ж, получается, мы еще в девяностых были такими продвинутыми!
   - Да, выходит! – ответил главарь, - Наш конь пережил крутую реконструкцию!


   Учуяв запах жареного, Бёрч стремглав понесся к выходу. Бежал, не глядя по ноги! Но у двери, ведущей на лестницу, его встретил рассерженный Петренко.
   - Эмм, извини! – трус сразу сконфузился, улыбнулся в серьезном испуге, - Я тебе не враг, парень, и хочу только одного, спасти свою шкуру…
   - Это ты извини – сказал русский, - Не все желания исполнимы! – и без сожалений пришлепнул пирата.


   Ковальски наконец-то дождался - машина скорой помощи подъехала прямо к нему. Обязательные врачи достали носилки, заранее
подготовив шприц с обезболивающим.
   Закатав глаза к небу, раненый произнес:
   - Я уже попадал в больницу недавно. Теперь, видимо, возвращаюсь туда. И мне все не удается нормально оторваться. Крест словно, ну, или проклятье неудачи…
   Медик дружелюбно пожал плечиками:
   - Бывает и хуже.

   Двумя минутами позже на территорию базы проникло целое сухопутное войско. Но вновь прибывшим предстояло узнать, что они появились несколько не вовремя. Бойцы ОПБ уже выполнили основную задачу!


                ГЛАВА ПЯТАЯ – ВАЛЬКИРИЯ

   Перед летучего чудища окрашен в цвета американского государственного флага. По этой и многим другим причинам авианосец можно было считать принадлежностью Соединенных Штатов.
   Данный вид транспорта представлял собой гигантскую базу, на которой с легкостью умещались тридцать боевых самолетов. Десять секторов, вмещающих по пятнадцать номеров; прикрепленные к боковым платформам здоровенные пулеметы формы старинного артиллерийского орудия, число которых измерялось десятками…
   Долгое время этот “динозавр”, не высовываясь, спал под бдительным присмотром президента, мирно ждал своего часа…

   Преступники находились в капитанской кабине с высоким серебряным куполом:
   - Эй! – один из находящихся внутри “чудища” бандитов, увлеченно поигрывавших в карты, крикнул Ферранту Рили через все помещение, - Сваргань мотивацию. То есть, причину быстро набравшей обороты атаки США на Россию!
   Главарь не обратил внимания, что к нему впервые обратились на “ты”, так как сам был немало заинтересован в составлении приговора.
   - Так… - француз прогладил рукой свои чуть потные волосы и экстатически взвинченно крикнул, - А что тут, собственно, придумывать-то? Что?
   Бандитик весь сжался:
   - Ну, я не знаю… что-нибудь придумай!
   Рили не закончил орать:
   - А нечего тут придумывать! – следующее было произнесено по слогам, - Н-е-ч-е-г-о!

   - Российские суки сжигают наших детей, угрожают нашим семьям! – злодей наигранно всплакнул, - Взрывают наши киргизские базы…
   Его мордоворотам до чего нравилось эти психопредставления, что они, подыгрывая ему, не замечали за собой схожих симптомов помешательства:
   - А как же символ российского единства?
   - Мм? – не понял приспешника Рили.
   - Ленина будешь воскрешать?

   Этот вопрос немного разрядил напряженность беседы. Главарю после долгих “танцев” захотел присесть. Вздохнув, он ответил:
   - Ты где-нибудь лицезришь тут тронутого умом актеришку из французской деревни?
   Спрашиватель отрицательно помогал головой:
   - Никак нет, сэр.
   - Видишь, его нет с нами… - приуныл Рили, - Но не беспокойся понапрасну! – и снова стал веселее, - Перед тем, как взорвать четверть Петербурга, я обязательно позабочусь, чтобы тупые американцы получили финальную зловещую видеозапись, где вождь ставит их раком!

   - Мое любимое посла-а-а-а-ние…


   Полчаса назад.
   Макдауэл и Петренко уселись в один из хранящихся на базе образцов военной авиации и полетели за Рили через десять минут.
   - Ты готов? – спросил русский.
   Американец ответил:
  - Готов, как всегда!


   - Сэр! – Рили вдруг отвлекли.
   - Что? – тот не успел разглядеть в иллюминаторе пролетевший с неизмеримой скоростью самолет. Маленький, как муха, по сравнению с могучим авианосцем.
   Схватив стволы, преступники замерли на месте. Раздался пронзительный грохот, и они… все до одного исчезли, провалились в образовавшуюся в стене дыру.
   - А-а-а-а-а-а! – те, кто успели среагировать, закричали, прежде чем навсегда исчезнуть.
   Сообразив, что исход обещает решиться за пару мгновений, Рили обхватил руками кожаное кресло.
   - Не-е-е-е-е-е-ет! - но, чувствуя, что не сможет долго продержаться
из-за беспощадно засасывающего ветра, добровольно отпустил. Его тело не беззвучно шмякнулось о рваный металл, а затем улетело прочь из кабины.
   По воле судьбы Ферранта вынесло не в воздушные просторы, где бы он без труда догнал подчиненных, а в соседнюю кабину, которая была выше этой на все четыре метра: злодей разбил спиной толстое стекло и очутился в тесной комнатушке.
   

   Наслаждаясь экстремальным полетом, дарующим незабываемые эмоции, ОПБ-шники успешно атаковали террористов, маневрически проскальзывая мимо кружащих поблизости снарядов, уничтожили несколько назойливых пушек, оснащенных системой наведения, и принялись за обсуждение многообещающей посадки Макдауэла. Согласно напарнической договоренности, американец должен удостовериться в кончине Рили, для чего ему придется неслабо рискнуть.
   - Подбросишь? – готовясь к прыжку, Пол принялся отцеплять ремень безопасности.
   Русский показал одобрительный жест:
   - Не сомневайся!

   Выбрав удобную для друга позицию, Петренко проголосил:
   - Лучшего момента не будет! Либо сейчас, либо никогда!
   Макдауэл не мог позволить себе заколебаться и упустить шанс. Боец закрыл глаза:
   “Без страха” – и совершил то, что никто не мог от него ожидать, включая его самого – супергеройский прыжок.

   Выставив руки вперед, сжав кисти в кулаки, боец окончательно разбил треснутое стекло и очутился внутри башни. Вместе с ушибленным Рили.

   - Чумовой… - засмеялся Петренко.
   На этом члены ОПБ разошлись по разным путям. Американец схлестнулся в кулачном поединке, русский – кардинально сменил курс (понесся бомбить авианосец).


   По приземлению Феррант обнаружил у себя незначительные травмы: твердый синяк под щекой, плечевой вывих, ссадины области шейного отдела позвоночника…
   - На, посмотри-ка – придя в чувство, безумец протянул солдату свои кровавые ладони, - Видишь? Я не просто вижу кровь, это нечто большее…
   Еще не приступив к драке, Макдауэл сдержанно вздохнул и мысленно призвал себя к порядку.
   - Как? Еще не продезинфицировали? Я бы с этим не затягивал… - он сказал таким спокойным тоном, будто вмиг перестал замечать происходящее. Его пленила эта провокационная демонстрация безучастности, укравшая завидную энергичность, - Порезы на дланях в значительной мере подвержены инфекции.
   - Ха-ха-ха-ха-ха! – Рили же не собирался менять имидж. Каким психом был, таким и остался, - Ты не за того меня принял! Я не боюсь подхватить заразу и сдохнуть, я вообще ничего не боюсь! – как правило, с психов маски слетают чаще, чем с других.

   “Понеслась”

   Зам исполнительного директора вытащил нож. Взмахнул им.
   Только благодаря своей знаменитой спортивной реакции Пол успел в последнее мгновение уклониться. Он отпрыгнул ровно настолько, насколько понадобилось, ошарашено отшатнувшись к столу.
   - Барбара… - зверь (Феррант) едва не истек слюной от бешеной злости, - Не представляю, сколько раз ты уже видел во сне, как она гибнет!
   Упоминание о любимой супруге частично обессилило бойца, привело в тягостное полузабвение. Ища способ нанести смертельное ранение, враг с упорством давил на самые больные места.

   - И знаешь, что? Эти сны из разряда вещих! – увидев, что Пол приостановился, Феррант в прыжке ударил его ногой в грудь. Для человека с умеренной комплекцией это было жестко, - То есть, имеют привычку сбываться!
   Пол чувствовал, как его волосы держит рука зверя. Изо всех сил пытался высвободиться, но не получалось.
   
   “Еще немного и скальпу конец”
   
   Просекши, что угрозы в адрес беззащитной супруги сбивают парня с толку, садист продолжил оскорблять чужую семью:

   “Бывший союзник сегодня – завтра вполне может стать злейшим врагом, вызнав твои потаенные слабости, и ты не сможешь найти противодействие из-за проблемы, заключающейся в недостатке времени”

   - Чтоб ты знал, я вообще-то не очень люблю убивать своих обидчиков. На мой взгляд, это несколько банально, учитывая, что смерть – далеко не самое страшное наказание. Гораздо большее удовольствие доставляет истребление родни – чувствуя значительное психологическое превосходство над соперником, Рили продолжал разглагольствовать, - Я всегда был ценен именно лидерскими качествами, из-за чего отбивался от приглашений в различные войска. Никак не получается спрятать свою командирскую сущность… - он мнил себя кем-то, кем, наверное, никому стать не суждено, - А долг любого командира – вправлять мозги отбившимся от рук!


   Петренко пытался связаться с Макдауэлом. Не выходило. Проведя вражескую разведку, он выявил слабое место летучего исполина – нижний генератор, защищенный светящимся оранжевым энергетическим полем. Для его уничтожения требовался физический процесс частичного преобразования в механическую работу значительной энергии, выделившейся в небольшом объёме за короткий промежуток времени, приводящий к ударным тепловым воздействиям на окружающую среду (взрыв). Мощности боезапасов истребителя не хватало. Как бы русский не пытался пробить поле, сколько бы он не тратил ракет, все было бесполезно. От отчаяния начинало казаться, что генератор нельзя уничтожить.
   Но, не теряя надежды, боец поправил шлем и продолжил вдохновенно искать способ очищения небес.
   “Значит, война - неизбежность?”

   В такой напряженной обстановке думать о чем-то адски некомфортно. За истребителем гнались самонаводящиеся взрывные снаряды, выпущенные разведывательными дронами дочернего предприятия корпорации Trask Industries, тесно сотрудничающей с ОПБ.


   …Злорадствуя, Рили приставил нож острием к горлу прилегшего Макдауэла, которого по сей момент не отпускала мысль о судьбе Барбары.
   - Но иногда я снисхожу и советую альтернативу. У нарушителя появляется выбор пожертвовать собой ради близких!
   Удерживая руку противника, не позволяя ей воткнуть нож, пытаясь не стошнить от запаха собственного пота, сопротивляясь обострившемуся мерзкому ощущению всего, что происходит, стискивая зубы, сглатывая слезы, Пол спросил у него:
   - Ты можешь пообещать, что если я сдамся и позволю тебе убить меня, то не тронешь Барбару?
   Садист продемонстрировал улыбчивый оскал:
   - О, мой милый Пол, я обещаю! Это – слово бойца ОПБ, которое ничего не стоит нынче - он словил непередаваемый кайф от самовнушения скорой победы, - Его не зазорно не сдержать! – и еще плотнее прижал нож к коже Макдауэла.


   За десять минут бессмысленных попыток скрыться от преследования Петренко поймал на хвост такое количество жужжащих беспилотников, что оторваться от них, спасти шкуру, уже не представлялось возможным. Пришло время для принятия оперативного решения.
   “Помню, как сотрудники научного отдела корпорации Траска уверяли нас, далеких от физики солдат, что для уничтожения защитного поля понадобится взрыв.
   Оружие… Я попробовал уже всякое. Не помогло. Что еще можно использовать? – пока он размышлял, “трутни” его уже почти настигли и вот-вот подобьют, - Если только пожертвовать этим истребителем, то есть, собой.
   Погибнув, я вряд ли смогу пожалеть о сделанном выборе, эта жертва… более чем оправдана. Я не просто уйду, а повлияю на ход событий, согласно выгодам сил добра и поднебесной справедливости”

   Петренко забил на функцию катапультирования и решительно повернул истребитель в сторону генератора.
   “Если правда и существует, она на моей стороне”
   Подвергшись ослепляющей смелости, вызванной обостренным чувством долга, русский прибавил скорости.
   Перед тем, как погибнуть, Петренко крикнул:
   - За родину!
   …………………...
     В З Р Ы В
    

   - Ну что, боец, созрели для радикальных действий? Или ввиду тонкости кишки душонка настоятельно призывает воздержаться от спасения прелестнейшей Барбары? – не собираясь убирать нож, Рили выпытывал ответ у Макдауэла. Ему очень хотелось узнать, что он выберет, - Мм? Молчим, боец?
   И Пол готов был пойти по стопам друга - пожертвовать собой:
   - Я…
   Если бы не взрыв.

   Ферранта резко откинуло в другую часть комнаты. Его противнику удалось поймать выроненный нож. Пол еще на войне приноровился орудовать режущими инструментами.
   - Не думай, что сможешь спастись! – бешено заорал “командир”, получивший травму затылка. Попытавшись приблизиться, он огреб по полной схеме, - А-а-а-а-а-а-а!
   Макдауэл инфернально рассмеялся (уже сдавали нервы) и полосонул ножом по незакрытому лицу мистера Рили. Острие элегантно прошлось по правой щеке психа, задело лоб и скулу.
   “Шрам обеспечен”
   
   По идее злодей должен был взорваться от злости. Ранее его никто так не дискредитировал. Но что-то вроде прелюдии к худшему проснулось в нем. Он вмиг забыл об увечье, сумел овладеть собой, осмотрелся и здраво оценил обстановку.
   - О, нет, ты уничтожил мой план, мои идеи!
   Макдауэл ничуть не жалел о содеянном:
   - И буду рад повторить это снова!


   Авианосец с честью отживал свои последние минуты: двигатели, работоспособность которых напрямую зависела от генератора, отключались один за другим. А вместе с ними гасло и все остальное…

   Два ненавистных врага стояли в одной позе, будто застывшие, утихомиренно ждали конца. Прогремел второй взрыв, за которым, спустя несколько мгновений, последовал третий.
   Пространство повернулось на девяносто градусов, и пол теперь стоял перед глазами дерущихся вертикально. Эта метаморфоза не сулила благополучных последствий.

   Рили не удержался на ногах и скатился вниз. Наугад хватаясь за все подряд, он попытался залезть обратно, но… не получилось. Злодей простонал в последний миг:
   - Боец, а ну, помоги мне! И тогда я не буду убивать твою семью!

   “Неужели мы, люди, такие злые и жестокие, что ради призрачных амбиций, являющихся старыми отголосками мести, готовы на все, даже на уничтожение собственного мира? Неужели мы докатились до саморазрушения?”
   – размышляя о наболевшем, Пол Макдауэл смотрел, как командир с треском бьется о препятствия, как летит вниз…

   “До чего докатились” – и по прошествии нескольких мгновений, казавшихся до нетленности долгими, отправился за ним. Однако герою повезло немного больше: ему удалось избежать столкновений.

   Полет веры, полет духа…


   После погружения в холодную воду до Пола донесся голос Барбары, зовущий в необъятную чащу просторов атлантического океана. Иди ко мне – говорила любимая. Иди…
   Едва не разбившись о водную пленку при сильном ускорении, муж увидел манящего призрака, и чуть было не принял галлюцинацию, вызванную напряжением чувств, взаправду.

   Манящий призрак – плод сексуальных желаний Макдауэла. Выглядит, как бледнолицая русалка (хвост вместо ног) с лицом его супруги. Пол бы повелся на этот саморозыгрыш и, возможно, утонул бы. Тем более, он был совсем не против умереть, получив столь неописуемо достоверное, хоть и мнимое удовольствие. Но натренированность, которая сформировала, помимо физических навыков, еще и мощную психологическую защиту, помогала различать сон и явь, и далеко не всегда сотрудничала с внутренними нуждами.
   “Я бы с радостью тебе достался, но только ты - не ты. Мой мозг устал…”
   Стоило Полу признать, что никакой Барбары рядом с ним нет, что жена находится далеко-далеко от него, сладкая иллюзия странсформировалась в суровую реальность: он пребывает на двухметровой глубине второго по величине океана Земли после Тихого и, чтобы не задохнуться, чтобы не остаться там навсегда, ему необходимо срочно прогнать все иллюзии и как можно быстрее выплыть на поверхность.


   …Спасшийся легко вертел головой, чтобы стряхнуть с волос капли. Вода стекала по его подтянутым плечам и рельефным мышцам груди, оставляя влажные бороздки на коже. Выглядело это достаточно эротично, и было способно понравиться любой красотке.

   Но достичь поверхности - еще четверть везения.
   Он – в центре крупнейшего водного объекта.
   Петренко погиб.
   Летучий монстр тихо уходит на дно.

                Конец валькирии…

 






   




   ЭПИЛОГ.

   Спустя один месяц после трагических событий.

   Лавочку чуть не закрыли, но благодаря президенту, уверившему совет в абсолютном контроле над ситуацией, проект ОПБ продолжил жить и цвести.
   Тейлор Родригес вернулся из отпуска отдохнувшим и подзагоревшим. Узнав о случившемся, он первым делом набрал своего неразлучного коллегу Стейна Редфорда, с которым когда-то служил в одном полку. Трубку взяла неизвестная женщина и сообщила о прошедших похоронах.

   Предельно загадочный взгляд (из-за хитрых лисичьих глазенок), пачка кубинских сигар, томящаяся в темном и неуютном кармане кожаной куртки, колкая щетина, выцветшие джинсы – стандартный облик бывалого вояки. Именно таким славился Родригес, временами походивший на отстраненного маргинала с огромным запасом неизлечимых редких комплексов.
   Он ответил леди:
   - Я спрошу с президента…


   Уильям Джефферсон Клинтон с моргающей улыбкой принял исполнительного директора ОПБ, и перед тем, как начать извиняться за свою губительную непредусмотрительность, пожал руку.
   - Как только вы вошли, Тейлор, мне сразу же вспомнилась
бизнес-школа гарвардского университета…
   Хоть у вновь прибывшего Командира и имелись причины для гнева, он, тем не менее, показал высочайшую интеллигентность, ответив той же изысканной вежливостью:
   - Это почему же?
   Глава государства США ребячески дернулся:
   - Да самому не понять. Чувствую себя законченным студентом…
   Не спрашивая разрешения, гость достал сигару:
   - А я, стало быть, педагог?
   Клинтон улыбнулся:
   - Х-х-хм! Возможно-возможно…

   Несмотря на уважение к своему нанимателю, Тейлор был не прочь
покритиковать:
   - Пока вы усердно исправляли собственные ошибки, господин президент, я переживал яркие курортные романы и трахался с легкодоступными бабами, чьи имена забывал после первых ночей… - испанец закурил при помощи золотой зажигалки с логотипом, - Но скрывать не буду, ситуация меня волновала…
   Мнение Родригеса для господина Клинтона, неважно какое, недоброжелательное, осудительное, резкое, играло весьма значительную роль. Президент, как и покойный мистер Редфорд, почти всегда прислушивался к Тейлору.
   - Скажите, что мы, по-вашему, сделали не так?
   Ответ прозвучал немногословно. И это неудивительно, учитывая, что испанец всегда выражался лаконично.
   - Поспешили, не индивидуализировав задумку. Больше причин я не нахожу…
   Клинтон  на секунду поднес палец ко рту, а потом убрал его и затряс руками:
   - То есть, нужно было засунуть эту милую инициативу в долгий ящик?
   Вояка с сомнением покачал головой и нешироко улыбнулся:
   - Нет, просто не следовало гнаться за рейтингом. Нужно было дождаться меня и сделать все по уму, как с проектом Дэт-рок. Поверьте моему чутью, моему опыту, моему знанию основ безопасности, я бы никогда не допустил психически больного к управлению…
   - Я… - президент уже заикался, - Я охотно вам верю!

   
   Разглядев апартаменты, проверив подпись в документах, гласивших о сотрудничестве с Trask Industries, Родригес спокойно прошептал:
   - Как же хорошо, что Пол Макдауэл выжил.