Проехала всего-то пару остановок на троллейбусе из Москвы, а оказалась за городом: провинциальные дома, магазин-булошная, одна улица широкая (наверное, улица Ленина, как водится).
Вышла, будто знала куда идти, перешла дорогу, повернула направо. Улица за спиной осталась, а предо мной такая красота: лето, деревья, травы, озеро чистейшее спокойное. Все живое-живое, землица сочная теплая под ногами и бугорки. Они и как могилы, и как клумбы. Только вот ни крестов, ни имен, а все цветы бутафорские и искусственные, маленькие, яркие, укоренились везде.
По пути дом старый встретился, заброшенный. Зашла в него, комнат много, все одна из другой разворачиваются. Тишина глухая, а как только порог переступаю, комнаты наполняются людьми того, другого времени, что-то довоенное, и я наблюдаю как они живут, смеются, общаются...
Походила, вышла, снова через озеро иду, и как то тянет назад, не отпускает место, будто забыла что в доме. Возвращаюсь. Мне дом теперь с другой стороны показывают, крыльцо полуразрушенное, пыль, стекла окошек разбитые. Вижу себя в юбке длинной, голова платком покрыта. Тихонечко вошла на крыльцо, там дядька сидит в старом кресле, рыбу ловит удочкой на полу. Смотрит на меня исподлобья и здоровается ехидно. Я понимаю, что уходить надо, и вежливо извиняюсь, что покой нарушила...
Дальше помню только, что все изменилось в минуту. Он меня избивать стал так, что и боли уже не помню, я наблюдала за собой сверху и удивлялась, как это я сознание не теряю и еще уползать пытаюсь.
Магазин-булошная на широкой улице. Люди копошатся, но все безразличны к происходящему.
С неузнаваемым лицом, вся в крови, заползаю в автобус, где есть живые люди и облегчение чувствую, всматриваюсь в пассажиров, а то всё такие же нищие и избиенные.
Январь, 2014