«Прииду к вам, преступник окаянный,
И схиму здесь честную восприму,
К стопам твоим, святой отец, припадши».
Так говорил державный государь,
И сладко речь из уст его лилася -
И плакал он».
А. Пушкин
Сегодня в наши умы и воспоминания вернулся Иван Грозный - сын великого князя Московского и всея Руси Василия III, ставший первым русским царём, венчавшимся на царство в 1547 г. (по понятиям того времени принявший на себя титул более высокого значения, нежели князь).
Царствование его продолжалось половину века и было наполнено большими событиями в жизни страны. «Много было совершено в этот полувековой период славного, светлого и великого по своим последствиям, но ещё более мрачного, кровавого и отвратительного».
Н.М. Карамзин, работая над этим периодом русской истории, описал характер Ивана Грозного и, вероятно, вдохновил Александра Пушкина к созданию «Бориса Годунова», иначе он не написал бы перед текстом трагедии своего посвящения:
«Драгоценной для россиян памяти
Николая Михайловича Карамзина
сей труд, гением его вдохновенный,
с благоговением и благодарностью
посвящает
Александр Пушкин»
Характер Иоанна IV при таких противоположностях его деяний определить исторически было нелегко, да и сегодня эти контрасты смущают нас. Но вот, он сегодня возвращается в Россию. Верхом на бронзовом коне встал он в старинном 450-летнем русском городе Орле на берегу слияния реки Орлика с Окой.
Приступая к попытке описать характер этого самодержца, Карамзин думал об ужасных переменах в характере и душе царя и столь же ужасных событиях в его царстве: «Несмотря на все умозрительные изъяснения, характер Иоанна, героя добродетели в юности, неистового кровопийцы в летах мужества и старости, есть для ума загадка». Историк пишет: «И россияне современные и чужестранцы, бывшие тогда в Москве, изображают сего юного, тринадцатилетнего венценосца как пример монархов благочестивых, мудрых, ревностных ко славе и счастию государства! <…> Ласковый к вельможам и народу - любя, награждая всех по достоинству - щедростию искореняя бедность, а зло - примером добра, сей Богом урождённый царь желает в день Страшного суда услышать глас милости: «Ты еси царь правды». «В отношении к подданным он удивительно снисходителен, приветлив <…> нет народа в Европе, более Россиян преданного своему государю, коего они равно и страшатся и любят»*
«Вероятно ли, - задаёт себе вопрос Карамзин, - чтобы государь любимый, обожаемый мог с такой высоты блага, счастия, славы низвергнуться в бездну ужасов тиранства? Но свидетельства добра и зла равно убедительны»*.
Историческая фигура Ивана Грозного привлекала учёных и вдохновляла поэтов. У Николая Костомарова, как и у Карамзина, как и русского классика Алексея Константиновича Толстого, мнение о личности самодержца противоположное. Однако читающая публика была недовольна тем, как написал А.К. Толстой трагедию «Смерть Ивана Грозного». «Чем же именно недовольны в произведении А.К. Толстого?» - задаёт свой вопрос Николай Костомаров. «Тем, - говорят, < … > что пред нами является коварный тиран, самолюбивый и самовластный деспот...»
Что значит быть великим человеком? Такой вопрос чувствуется в размышлениях историков. Костомаров считает, что следует строго отличать великое от крупного; «кровопролития, разорения, унижения соседних государств для возвышения своего - явления крупные, громкие, но сами по себе не великие. Сочувственное название великого должно давать только тому, что способствует благосостоянию человеческого рода, его умственному развитию и нравственному достоинству. <…> Относительная степень исторического величия может быть определена как суммой добра, так и умением находить для своих целей пути и средства преодолевать препятствия и, наконец, пользоваться своими успехами».
Часто царю приписывают свершения, имевшие место во время его царствования; но это не всегда точно и верно.
На ход русской истории 16-го века сказались деятельность и влияние на Иоана IV Сильвестра, Адашева и, вероятно, других прозорливых бояр - творились дела, направленные на благо народа и попечение его нравственности. Однако пишет Костомаров: «Иван свергает с себя власть своих опекунов и является необузданным, кровожадным, трусливым и развратным тираном». Можно предположить, а историк пишет это с уверенностью, что то, как действовать, Иван Грозный, скорее всегда решал под чьим-то влиянием, «причём очень часто оказывать влияние на тирана было вернейшим средством быть от него со временем замученным». Мы находим подтверждение этому в его письмах князю Курбскому. Он писал, что находился под влиянием Сильвестра и его окружения, и дела шли не по его решениям, а иногда и против
его желания. Это подтверждается и письмами Курбского.
Когда царь отдалил от себя своих опекунов и начал Ливонскую* войну, Сильвестр и Адашев тщетно старались его убедить идти на Крым. В 15 веке монголо-татары уже не представляли собой могучую державу и не могли владеть Русью; но, разделившись на мелкие ханства, они продолжали свои набеги, разоряли русские поселения и уводили в рабство десятки тысяч русских. Покорение этого народа было единственно возможным путём к покою и благосостоянию живущих к югу от Москвы.
В 16 веке южная граница Руси оканчивалась вёрст за тридцать от Москвы, дальше жители беспрестанно должны были опасаться за свою жизнь, и по мере удаления к югу население становилось всё более азиатским. Костомаров пишет: « ... существование Крымского царства, которому, кроме полуострова были подчинены на материке бродячие орды, готовые во всякое время делать набеги на Русь, было одной из главных причин медленного расселения русского народа < … > и плохого хода культурного развития вообще в русской стране. Если теперь мы чувствуем и осознаём нашу отсталость от Западной Европы, то в числе многих неблагоприятных условий мы обязаны этим Крыму».
Курбский свидетельствует, что в жестокую зиму, когда стада нагайских татар потерпели большой урон, и летом была сильная засуха, среди татар в перекопской орде начался голод, тогда Иоанну советники говорили, что можно было двинуть войска на перекопского царя и «уничтожить врагов старовечных, и избавить множество пленных от издавна заведённой неволи ;< … > но наш царь не радел об этом, спорил против нас, а его настраивали ласкатели, добрые и верные товарищи трапез и кубков, друзья различных наслаждений».
Царь Иоанн всё более отдалял от себя Сильвестра. Ливонская война* ухудшала отношения Руси с Литвой и Польшей.
Так русский царь дал крымскому хану возможность оправиться и отмстить Москве за временные победы в походах Адашева, Ржевского и Вешневецкого. Девлет-Гирей, трепетавший при приближении русских отрядов ранее, в 1571г. со стодвадцатитысячным полчищем пришёл к Москве, опустошая всё на своём пути, и учинил разорение в ней страшное и пожар. Это - лишь один пример того, как Иоанн, отвернувшись от старых советников, навлёк на Россию бедствие и поражение.
В политике Иоанна Грозного, может быть, и можно найти что-то, что покажется его желанием ближе познакомиться с западными державами; но «такие выводы, - как пишет Костомаров, - рассыпятся от одного прикосновения даже к слабой исторической критике». Однако в письме к Курбскому он пишет: «Если бы не ваше злобесное претыкание было, то бы, за Божию помощью, едва не вся Германия была за православием».
Царь Иоанн был в сношениях с Англией; но заимствовал ли что-то от этой державы? Нет. Вся торговля с Англией была направлена на обслуживание царя, он получал украшения для своей одежды, сластолюбия,* никто на Руси не мог покупать английских товаров, прежде чем государь не отберёт себе понравившееся.
Были учёные-историки, считавшие Иоанна образованнейшим человеком своего времени, знакомым с письменностью своей земли. Они ставили его неизмеримо выше Сильвестра. Полемизируя с ними, Костомаров пишет: «Да, - скажем мы, - «Домострой» - сочинение известное. <…> Пусть «Домострой» не изъят от узкости, господствующей в том обществе, в котором жил его составитель, всё-таки по своим взглядам, по уму, и главное, по сердцу последний был выше Иоанна. Мы видим тут человека благородного, чистого и доброго семьянина, и пусть в заслугу Грозному ставят то, что он утвердил монархическое начало; но это начало было деспотическим, свои прихоти он ставил выше всего - выше нравственных понятий, выше человеческих чувств и даже выше веры, которую он исповедовал». Место князей и бояр возле царя заняли новые люди - угодники и лицемеры, они «выметали из Руси всё, что в ней было доброго! <…> Мучительства производили бегства, а не бегства и измены возбуждали Ивана к мучительствам».
Костомаров пишет: «Курбский жил в 16 веке, едва ли уместно в 19-м судить деятелей прошедшего времени по правилам того крепостничества, по которому каждый имеет несчастье родиться в каком-нибудь государстве <…> и должен каждую минуту подвергаться опасности быть безвинно замученным!»
Почему же, а вернее зачем появился памятник Ивану Грозному в старинном русском городе? Всё решали, куда его поставить: напротив театра юного зрителя или ещё где, и, наконец, поставили возле церкви. Какая идея руководила городской администрацией?
Сколько славных людей жили и творили в этом городе! Сколько разрушено прекрасных храмов! Идёшь по городу и читаешь памятные доски советским партийным работникам - почётным гражданам города. Теперь вот появился памятник Ивану Грозному.
*«Н. Костомаров «Личность царя Ивана Васильевича Грозного»
* Н. Карамзин «История государства Российского».
*Ливо;ния — историческая область (со 2-й четверти XIII века по 1561 Ливонская
Конфедерация) на территории современных Латвийской и Эстонской республик.
*Сластолюбие - стремление, склонность к чувственным наслаждениям; сладострастие.