Просвещённый читатель указал автору на то, что последний случай уже описан Михаилом Веллером, и это оказалось совершенно достоверным. Плагиат? Возможно… Однако автору этот случай рассказали ещё… Господи, как давно! – ещё в конце семидесятых годов прошлого века, когда о Веллере ещё и слыхом не слыхивали.
Несомненно то, что случай этот вряд ли выдуман и передавался изустно от рассказчика к рассказчику, приукрашаясь подробностями. Если два художника рисуют один и тот же пейзаж, получатся две разные картины. Так же и здесь: автор ниженаписанного не выдумал сюжет; не выдумал его и Веллер. Пейзаж ведь не принадлежит никому…
Итак,
КУЗЯ
Есть две бесконечные вещи – человеческая глупость и Вселенная. Впрочем, относительно последней я сомневаюсь.
Эйнштейн.
***
Причиной наших несчастий, как правило, является печальное стечение обстоятельств, от нас не зависящих. Но нередко мы сами готовим эти обстоятельства своею неосмотрительностью и, если быть до конца откровенными, своею глупостью.
В тот год в продаже впервые появились нейлоновые сорочки. Мода пищала контртенором; иметь это чудо мечтали все – от работяги в цехе, до министра в кабинете.
По великому-превеликому блату приобрёл себе такую сорочку и Валера Козляков. И это было истинным чудом! Во-первых, в то время товары не покупали, а «доставали», а во-вторых, учитывая анатомические особенности счастливого обладателя новомодной вещи, «достать» рубашку размера, достойного его необъёмного торса, было делом практически безнадёжным: если бы художник вознамерился написать портрет Валерия в натуральную величину, то расходы на холст и краски были бы разорительными даже для Ротшильда.
В тот злосчастный день Козляков вернулся с работы несколько раньше обычного. К несчастью, супруга Валерия затеяла небольшой ремонт, решив освежить оконные рамы, дверные косяки и батареи отопления. Стягивая в прихожей с ноги туфлю, он не удержал равновесия, запрыгал на одной ноге и облокотился на окрашенный косяк. На рукаве рубашки отпечаталась светло-бежевая полоса. Валерий чертыхнулся и потёр пятно пальцем: палец измазался, а пятно расширилось.
Валерий стянул вторую туфлю, снял рубашку и прошёл в ванную. Открыв кран, он попытался смыть краску водой, но краска никак не отреагировала на тёплую струю. Тогда он достал из-под ванны коробку с «Лотосом», обильно посыпал порошком рукав и стал его застирывать. Знаменитый «Лотос» оказался бессильным. Тогда Валерий прошёл в туалет, отыскал на полке большую бутыль с растворителем и попробовал стереть пятно ватным тампоном. Пятно посветлело и расширилось, но пропадать не собиралось.
Лишиться с таким трудом добытой вещи, да ещё и выслушать от супруги укоризны – этого Валерий допустить никак не мог, и он принял решение, оказавшееся фатальным. Он достал эмалированный тазик, поставил его в ванну, уложил в него рукав сорочки и залил растворителем, вылив почти полную литровую бутыль.
В ожидании результата Валерий прошёл на кухню, вскипятил чайник, слопал пару бутербродов, покурил и вернулся в ванную. Зрелище было ужасным: прозрачный растворитель превратился в мутную жижу, рукав сорочки стал похож на выцветший брезент пожарной кишки, полностью утеряв первозданную белизну. Козляков понял, что белоснежное чудо, мерцающее в сумерках искрами статического электричества, окончательно испорчено, и что теперь предстоит пренеприятное объяснение с супругой.
Досадуя, он выжал рукав, смял сорочку в комок и выбросил её в помойное ведро. Затем взял тазик с растворителем, вылил содержимое в унитаз и пустил воду. Тазик омыл под струёй горячей воды и запихнул его на место.
Нельзя сливать или бросать в унитаз, что ни попадя: у Валерия был уже неприятный опыт, но уроки из него извлечены не были.
Пару лет назад Козляков-младший, – умный толстый мальчик в очках, увлекающийся химическими опытами, – приволок откуда-то кусок металлического калия. Завёрнутый в несколько слоёв плотной промасленной бумаги кусок металла мирно лежал на полке в туалете до тех пор, пока Валерию не понадобился какой-то инструмент. Роясь на полках, он положил мешающий свёрток на бачок, да по неловкости спихнул его в унитаз. Выругавшись, он хотел, было, выудить предмет со дна водяного затвора, но помешала природная брезгливость. Пока он искал и напяливал на руку резиновую перчатку, вода, которая, как известно, всегда дырочку находит, вошла в соприкосновение с металлом, начав тем самым бурную реакцию. Из унитаза вырвалось гудящее оранжевое пламя, Валерий в панике пустил воду, отчего пламя стало ещё ярче. Выходу энергии в тесноте не было, фаянс пошёл трещинами, и унитаз развалился на куски, открыв ароматам канализационного стояка беспрепятственный доступ в квартиру.
Таким вот экзотическим образом семейство на время лишилось главного «удобства», которое пришлось заменить помойным ведром. Юный поклонник Менделеева, получивший немалую порцию оплеух, размазывая по зарёванной физиономии слюни и сопли, всхлипывая, объяснял, что калий реагирует с водой, выделяя водород, который тут же сгорает, соединяясь с атмосферным кислородом и выбрасывая при этом немало энергии. От этих объяснений Валерию легче не стало, а импортный фаянс пришлось срочно заменить на отечественную керамику.
Козляков притащил на кухню портфель, уселся за стол и стал разбирать служебные бумаги, но через некоторое время почувствовал настоятельную необходимость совершить большой физиологический акт. Он полез в пачку с сигаретами, но та оказалась пуста. Тогда он отыскал на полках новую, судорожными движениями открыл её, вытянул никак не желающую покидать своего места сигарету и опрометью кинулся в туалет, – промедление грозило конфузом. Быстро спустив брюки, Валерий с облегчением плюхнулся на деревянную сидёлку, чиркнул спичкой, прикурил сигарету и, заведя руку за спину, бросил спичку в унитаз.
Через мгновение он почувствовал несильный, но ощутимый толчок в зад, и ещё через мгновение нижнюю часть тела обдал нестерпимый жар. Казалось, что сел он не на унитаз, а на раскалённую сковородку. Легковоспламеняющийся растворитель так и остался на поверхности водяного затвора унитаза.
Если вы хватаетесь за что-то горячее, рука отдёргивается сама, – тут природа отдала принятие решения спинному мозгу, ибо, пока головной будет рассуждать, оценивая ситуацию, можно остаться без руки. Рефлекс сработал безотказно, – мышцы ног, спасая зад от огненной стихии, сократились и бросили тело вперёд. Но впереди была дверь, в которую Валерий впечатался головой. Может быть, всё закончилось бы не так печально, если бы Козляков не закрыл дверь на щеколду. Можно было не запираться – в квартире никого не было, никто бы не нарушил уединения; сделал он это совершенно не думая, по привычке.
Оказалось, что шпингалет намного крепче навесов; ленивые строители имели привычку не вкручивать шурупы, а забивать их. Ударом головы Валерий выворотил петли, и дверь хлопнулась в коридор, а вслед за нею вылетел и хозяин квартиры. В полёте он походил на метеорит – та же кратковременность падения, тот же огненный шлейф позади. Весьма неприятным было то, что Валерий успел схватиться руками за края выбитой головой двери, и после падения хозяйские пальцы оказались между доской и паркетом. Он потянул правую руку, взвыл от боли, с трудом освободил левую и стал хлопать ею себя по заду, сбивая пламя.
Но тут произошёл конфуз: начавшийся акт дефекации продолжался. Философически погружённый в себя кишечник делал свою работу, освобождая организм от накопившихся излишков, и ему было всё равно, что творится снаружи. Хлопая по заду, Валерий размазывал рукой продукты жизнедеятельности, но облегчения эта мазь не приносила.
Через некоторое время пришла супруга. В квартире пахло москательной лавкой и палёной свиньёй. Унитаз дымился, как вьетнамская деревня после налёта, в коридоре растянулись вывернутые наизнанку обгаженные брюки с синими подтяжками. В ванной текла вода: муж, стоя на карачках и охая, пытался смыть с себя произведённый в процессе пищеварения продукт. Казалось, что в его серых, выпуклорачьих глазах отражается вся мировая скорбь; от сотрясения мозга его тошнило, два пальца на правой руке были сломаны и ужасно болели, обожжённый зад был пунцовым, как у макаки-резуса.
Приехавшие по вызову медики, ничуть не стесняясь, ржали, как жеребцы на выгоне. Супруга в больницу с мужем не поехала. Закрыв дверь, она процедила сквозь зубы одно только слово: «Идиот!» Ей было безумно жаль испорченной рубахи.
Валера Козляков был удачлив в своей карьере. Он был солидным начальником солидного отдела солидного ведомства. Но, как водится, если в одном месте прибыло, то в другом непременно убудет. Одной рукою судьба щедро одаривала Валерия должностями, премиями, благоволением начальства и трепетом подчинённых, а другой столь же щедро награждала его подзатыльниками и затрещинами. Так что назвать его наперсником этой самой судьбы вряд ли было возможно.
И вот Валера Козляков опять попал в больницу с тяжелейшей черепно-мозговой травмой и переломами рёбер. Впрочем, давайте по порядку.
Был выходной день. Было время Винни-Пуха, когда завтрак уже давно закончился, а до обеда было ещё далеко. Жена Валеры ушла в магазин, а сам он от нечего делать побрился, принял ванну и, напялив на голое влажное тело женин халатик, распаренный, зашёл на кухню, выпил холодного пива, покурил, пролистывая какой-то никчёмный журнал, а потом прошёл в большую комнату.
В то время в моде были паркетные полы. Их холили и лелеяли: перекладывали, циклевали, покрывали лаком и ублажали всяческими мастиками. Этим в ожидании супруги и занялся Валерий. Он надел на ногу специальную щётку и, глядя в телевизор, стал елозить ею по паркету, доводя поверхность до неразумного сияния. Не то, чтобы он очень уж любил паркетный блеск, но надо было чем-то заняться, да и супруга, придя из магазина, увидела бы, что муж делом занят, а не валяется на диване, как мешок с картошкой.
Тут же в комнате, на полу возле дивана, расположился котёнок Кузя. Кузя был обычным серым в полоску беспородным котёнком. Валерий его на дух не переносил, особенно после того, как ночью, проходя по малой нужде в туалет, вляпался в нечистоты, супруга же в Кузе души не чаяла. Всё по Киплингу.
Кузя занимался тем, чем обычно может заниматься котёнок двух месяцев от роду: он играл фантиком на верёвочке.
Была полная идиллия, ничего не предвещало несчастья. Но, как это всегда бывает, мы не можем знать, где Аннушка прольёт для нас масло. А масло для Валерия она уже не только купила, но и разлила.
Внимание котёнка привлекли размеренные движения щётки. Это было не беспомощное шуршание фантика, а что-то более интересное, оно само двигалось. Оставив никчёмную бумажку, Кузя, крадучись, зашёл сбоку, расстелился по полу, собрался и, бросившись вперёд, вцепился в щётку, вонзив при этом когти в босую ногу.
– Твою мать! – Козляков охнул и грязно выругался. – Тварь!
Он схватил животное за шиворот и отбросил в угол комнаты за диван.
– Зараза! Подойди мне ещё! – Валерий шикнул на кота и продолжил своё занятие.
Кузя нисколько не обиделся, он ещё не умел обижаться. Но урок он усвоил: впредь надо быть осторожнее. Он прокрался вдоль дивана и в этот раз зашёл с тыла. Котёнок приблизился, приготовился к повторной атаке, но, глянув вверх, обомлел. Там, наверху, чуть впереди сокращающихся в такт движениям щётки и поросших рыжеватыми волосами жирных квадратных ягодиц, было нечто! Две мыши, повисшие в воздухе, сцепившись в серый клубок, раскачивались и, не обращая внимания на удары о толстые ляжки, дрались между собою. Кузя никогда не видел мышей, но генетическая память подсказывала: вот он, вожделенный предмет охоты! Атаковать сзади было невозможно: пробиться к мышам мешали раблезианские ляжки. Кузя, распластавшись на полу и нервно подрагивая кончиком хвоста, стал медленно менять позицию и вскоре оказался перед хозяином. Место было идеальным: здесь не мешали ни мясные столбы, ни свисающие полы халата, которые спереди были намного короче.
Валерий, продолжая возвратно-поступательное движение ногой, увлечённо следил за футбольным поединком в телевизоре. Центрфорвард мчится к воротам, его грубо подсекает защитник, судья, надув щёки, свистит и роется в кармане в поисках жёлтой карточки, раздумывая: не достать ли свою любимую красную? А Кузя сжимается в пружину.
Одиннадцатиметровый. Обиженный центрфорвард, злорадно пощупывая мяч, устанавливает его на отметке; вратарь, отклячив зад, обречённо становится на линию ворот, защитник жалобно протестует, но судья непреклонен. Разбег, удар. Кузя отрывается от пола и устремляется вверх. Мяч летит в ворота, – гол! Кузя вонзает когти в хозяйские причиндалы! Вратарь сидит на траве и разводит руками. Главное – не упустить! Захват мёртвый! Футболисты радостно тискают героя. Теперь нужно свернуть добыче шею, и в ход идут маленькие и острые, как иглы, молочные зубы. Глубже! Стадион гудит, как улей. Сильнее сдавить!! Кадр в телевизоре – довольный тренер. Не уйдут!!!
Валерий не понял, что происходит. Откуда вдруг такая дикая боль. Он завертелся на месте, по-бабьи завизжал, задрал халат и попытался оторвать от себя серый и уже напуганный воплями клубок.
Вы когда-нибудь держали на руках напуганного кота? Рвущееся неизвестно куда животное с пятикопеечными глазами? Это сгусток энергии… Совладать с ним невозможно!
Козляков стал перепрыгивать с ноги на ногу. Щётка предательски заскользила по паркету назад, перемещая тело вперёд. Руки заняты перепуганным животным, впереди угол шкафа. Удар теменем! Как назло, на шкафу обитает старый глиняный грузинский кувшин, купленный некогда в санатории Цхалтубо. Кувшин не удерживает равновесия и летит вниз на встречу с хозяйским затылком. Встреча не сулит ничего хорошего ни тому, ни другому, но изделие грузинских кустарей выходит из этого поединка победителем: звонко приложившись гладким расписным боком к черепу, он отскакивает, мягко приземляется на ковёр и, описав элегантный полукруг, замирает, приняв положение с минимальной потенциальной энергией, предварительно поделившись немалой частью кинетической с уже и без того потрясённым мозгом.
Перепуганный Кузя удирает под диван, унося на когтях кусочки хозяйской плоти.
Валерий пытается встать на карачки, перед глазами разноцветный калейдоскоп из кругов, звёздочек и спиралей. Тело не слушается, а всё ещё находящийся в сознании мозг, рисует картину: он берёт кота за задние ноги, выходит на балкон и с размаху бьёт о стальные перила, потом выходит на лестничную площадку и бережно опускает тёплый агонирующий комочек в мусоропровод.
И тут мозг, помогая преодолеть боль, надолго выключает сознание.
Войдя в комнату, жена Козлякова увидела распластанное на полу тело супруга с голым задом, лужицей крови у головы, и завизжала, как гимназистка, заметившая в траве ужа. Первая мысль: муж убит, квартиру грабят налётчики, а за портьерой в ожидании очередной жертвы стоит злодей с окровавленным кухонным ножиком.
Но, убедившись, что в квартире никого нет, она вызвала скорую помощь, а не милицию.
Приехавшие медики обнаружили сильнейшую черепно-мозговую травму и потребовали скорейшей госпитализации.
Козлякова уложили на носилки, укрыли одеялом и понесли вниз по лестнице: в лифт носилки не помещались. По дороге Валерий пришёл в сознание, приоткрыл глаза и тихо замычал.
– О, очухался, – сказал санитар позади. – Как же это тебя угораздило?
И Валерий стал сбивчиво излагать последовательность происшедшего. Когда смысл рассказа дошёл до медиков, их начало трясти от смеха. Самым слабым оказался тот, что был впереди.
Санитар не удержал носилки, Козлякова уронили, он покатился по лестнице и сломал два ребра.
2008 г.