Я - козел! Да-да, не смейся, дорогой читатель, я - действительно, козел. Зовут меня Белька, а почему - Белька?
Вот мой автопортрет. Коренастый, с длинными висячими ушами, с кудрявой челкой на лбу и совершено белый. Это и есть причина моего имени Белька. Живу я в козлиной семье, где восемь коз, а я - один. Имена коз перечислять не буду, вам это неинтересно, а мне хлопотно, потому что я сам иногда путаю, кто есть кто. Я хочу вам поведать о своей жизни, которая насыщена всякими для меня приятными и не очень приятными ситуациями. Начну с приятного.
Каждое утро наша добрая хозяюшка дает нам теплое, вкусное пойло с комбикормом. Ты, читатель, точно такой вкуснятины не пробовал! А городские помойки - это же чудо! Деревянные большие ящики, набитые чем попало. Часто там можно встретить целое ведро картофельных очистков. Это - бесподобно! Представь себе, читатель, ты запрыгиваешь на этот огромный мусорный ящик, заглядываешь внутрь и видишь: вот они-голубушки отливают чистотой среза и манят — съешь меня. Я, конечно, спрыгиваю внутрь и лакомлюсь. «Хрум, хрум, хрум», — хрустят очистки на моих крепких зубах. Ну что, опять я увлёкся и не услышал, как подошла с ведром помоев эта вредная тётка. Она, конечно, даже не попыталась меня предупредить — хлобысь помои в ящик, то есть на меня. Я стремглав вылетел из этого ящика, а тётка так и села в лужу, которая образовалась от выплеснутых ею же помоев. И, конечно, на мою кудрявую голову посыпались ужасные слова, о которых я умолчу.
Вот видите, как в жизни нашей бывает: только что было приятно, и тут же тебя подстерегла неприятность.
Но философия — философией, а надо высохнуть. Встряхиваю шкуру — влага мелкими брызгами разлетается в стороны, но подпушек еще сырой. Решаю просохнуть окончательно на солнце, иду на поляну, где полно пацанов. Играют в прятки, бегают вокруг толстенной сосны, сросшейся в корне и раздвоенной в виде буквы V. Стою и смотрю на ребят — приятно вот так стоять на солнце и греть свои бока. Но вот опять приближается ко мне неприятность в лице самого озорного сорванца. И успел ведь пострел схватить за длинную шерсть! Вот он уже уселся на меня верхом. Это ещё было бы полбеды. Но я совсем ошалел, когда этот бутуз схватил меня за уши и начал дергать, как за уздечку коня. Я, конечно, от злости сделал два круга галопом — не помогает, сидит джигит крепко да еще гогочет во все горло. Орава сразу прекратила беготню и уставилась на наши скачки, улюлюкая и свистя. Глаза мои налились кровью, я не знал, что придумать, как выйти из этой неприятной ситуации. На очередном круге в ошалелые мои глаза попала эта раздвоенная сосна, и я решился проучить наглеца-джигита. На скорости курьерского поезда я проскочил в щель между соснами, а мой обидчик, ударившись лбом о дерево, слетел с меня. Я не стал испытывать судьбу... и не оглянулся. Не знаю, какая помощь была оказана джигиту. Во все свои козлиные лопатки я улепетывал прочь.
Пока сердце успокаивалось, я пощипал свежей травки, съел с десяток березовых листочков, - это очень приятно. Даже продлил свое блаженство, немного полежав на лужайке. Но меня потянуло на запах, доносившийся из-за забора, за которым стоял солдатский полк, и где были отменные помойки с выброшенной, но вполне съедобной перловой кашей. О, ... как я люблю перловую кашу! Тебе, читатель, не понять. Бывало, набьешь этой кашей полный рот и жуёшь ее, жуёшь, испытывая удовольствие.
Ноги сами несли меня к дыре в заборе. Вот я уже засунул голову и оглядываю территорию военного городка. На плацу идет учение, новобранцы стаптывают свои новые сапоги, чеканя шаг. Усатый старшина орет на них, машет руками. Мне, как истинному козлу, стало страшновато, и я решил подождать. Но в животе что-то булькало, а ноздри продолжал щекотать запах моей любимой перловой каши. Была — не была! Протискиваюсь в дыру, и вот я уже на территории городка. Сейчас надо трусцой перебежать дорогу, и вон за тем зеленым зданием моя цель. Точно, каши вывалили много - и я уплетаю за обе щеки.
Вдруг надо мной почернело небо: это кто-то захлопнул люк помойного ящика, и я оказался взаперти. Снаружи сначала раздавался один голос, а сейчас их уже несколько. А, будь что будет! Стараюсь насытиться на целую неделю, но не тут-то было. Люк открылся и ко мне протянулось сразу несколько рук. Я, описав в воздухе непонятную дугу, оказался на земле да еще между ног какого-то салаги. Его друзья некоторое время любовались мною, а я и вправду хорош козел. Прибежал, вероятно, их посыльный, принес кисточки и краски: и начался макияж, только масляными красками.
Возились над разрисовкой моей морды молодые солдатики долго. Даже не поленились сбегать в казарму за зеркалом и поставить его перед моей мордой. Я не узнал себя: глаза обвели черными кругами, чуб мой стал красным. усы, как у Буденного, завели за уши, которые выкрасили в зеленый цвет. В общем, из козла сделали черта!
И тут на мое счастье с бранным матом появился старшина. Салаги, как воробьи, разлетелись в разные стороны. Мне уже не надо было брыкаться, я спокойно обнюхал краски – пахли они скверно – и под громкий хохот старшины пошел к дыре в заборе. Краска, видно, добралась до кожи, и моя козлиная морда стала чесаться так, что не было мочи терпеть.
А, вот и чем можно вытереть морду! Бельё было ещё влажным. Я его мордой и так, и эдак бодну, то с влажной простыней подниму голову - и мне уже приятно. Но разве люди понимают, что я не виноват в том, что меня разрисовали солдатики. Хозяйка белья отстегала меня связкой прищепок, а те, кто наблюдал из окон, катались со смеху. Только вот мне не до смеха.
Я всё это рассказал писаке-мараке для того, чтобы не отчаивались людишки: сегодня - приятно, завтра - неприятно, а жизнь - продолжается.
С козлиным приветом Белька!