Одним из центральных понятий современной информационной войны является понятие угрозы. Профессор Юрий Владимирович Рождественский определяет это понятие следующим образом: «Понятие угрозы предполагает возможное разрушение социальной структуры в результате неверных замыслов и действий.» [3: 66]. При этом ученый конкретизирует свое определение на примере недавней истории СССР, рассматривая в качестве одной из ведущих причин разрушения социальной и политической структуры этого государства пренебрежение данными своей истории и своей культуры. Он пишет: «Трактовка истории была однобокой и методологически беспомощной. Культура понималась не как база развития, а как развлечение…»[3: 66]
К сожалению, ключевым моментом идеологии новой российской государственности, начиная с 90-х годов также становится материалистический, монетарный взгляд на историю и культуру. И это приводит к упрощенным и искаженным представлениям о сути и векторах современной идейной борьбы в мире. Как следствие – ряд серьезных геополитических неудач новой российской государственности. Надо сказать, что в последнее время на уровне политического руководства происходит серьезное переосмысление идейных ориентиров государства и общества..
Сегодня перед нами, педагогами стоит важнейшая задача – дать ответ на современные информационные вызовы, а это, в свою очередь предполагает преодоление той информационной блокады, которая создана вокруг подлинной истории нашего государства, нашей культуры, нашей словесности, в основе которой, как и в основе всего русского народного мировидения, лежит православная духовность.
Не раз наша Родина была на пороге гибели, теряла территории, впадала в экономический и политический хаос, оказывалась под властью иноземцев. Но каждый раз воскресала! Почему? Потому, что сохраняла свое духовно-нравственное ядро, свою верность христианским, православным традициям
Светлое излучение Православия пронизывает всю культуру, весь язык наш. Где, скажите, еще благодарность другому человеку выражается пожеланием спасения ему? Спаси Бог – спасибо. Сама восходяще-нисходящая интонация речи нашей, согласно мнению некоторых лингвистов, порождена интонацией поклонной молитвы.
Многие годы, начиная с середины девяностых (приоритет здесь имеют курские педагоги), мы бились и продолжаем биться за то, чтобы знание основ Православия стало обязательным компонентом отечественного образования. Почти полтора десятилетия тому назад на XI Рождественских чтениях прозвучали памятные слова Сергея Вячеславовича Переверзенцева о возвращении в школу православных знаний: «Если этого не будет, то, может быть, не будет ничего». Сегодня эти слова не только не утратили своей актуальности, но приобретают еще более тревожный, настоятельный смысл.
«За что, Господи - обращаем мы к небу вопросы. - Доколе ты будешь гневаться на нас? Почему мы никак не можем выкарабкаться, постоянно рискуя свалиться еще глубже?
Но мы не видим себя, не чувствуем ответственности ни за прошлое, ни за настоящее. Наши улицы, города и веси носят имена бандитов, руками которых были замучены миллионы.
Какие жаркие дискуссии мы ведем вокруг памятника первому самодержцу российскому Иоанну Грозному, за годы правления которого территория Руси увеличилась более чем в два раза и стала больше территории всей остальной Европы. Между тем каждый день, ничтоже сумняшеся, спокойно проходим мимо памятников разрушителям нашего государства, убийцам и богоборцам…
«Господи, избави мя всякаго неведения и забвения, и малодушия, и окамененнаго нечувствия», - гласит ежедневная вечерняя молитва. Мы поражены всем этим: окамененным нечувствием, малодушием, неведеньем и забвением. Нами забыт нравственный закон, который, по неведенью, считается чем-то субъективным, имеющим относительное культурно-историческое значение. Но нравственный закон столь же объективен, как и физические законы. Отступление от него приводит к разрушительным, катастрофическим последствиям.
Необходимо всеми средствами доводить до сознания людей эту истину. При этом важно не допустить размывания и подмены понятий. Нельзя сказать, что отечественная педагогическая наука сегодня уделяет мало внимания вопросам духовно-нравственного образования и воспитания. Число публикаций по данным направлениям растет буквально лавинообразно. Так, например, банк данных научной электронной библиотеки elibrary.ru, составляющий основу российского индекса научного цитирования, на 26.07.2014 включал 15462 публикаций по теме «духовно-нравственное образование» и 14419 публикаций по теме «духовно-нравственное воспитание». На 22.10.2016 мы уже имеем такие данные: 54436 работы - по теме «духовно-нравственное образование», 51379 работы по теме «духовно-нравственное воспитание». То есть, за два года количество публикаций по этим направлениям увеличилось, соответственно, на 352% в первом случае и на 356% - во втором.
Вместе с тем, выборочный анализ этих публикаций, а также наша многолетняя практика рецензирования и редактирования изданий данного профиля свидетельствует о чрезвычайной методологической пестроте, об отсутствии в огромном числе случаев понимания сущностной основы слов «дух», «нравственность», «духовно-нравственный».
Сплошь и рядом берет верх культурологический подход, в котором оказываются эклектически смешанными и марксистский взгляд на базис и надстройку, предполагающий рассмотрение личности человека как «совокупности общественных отношений», и представления о восточных духовных практиках, и современная технократическая мода, и культ гуманизма в сочетании с пафосом толерантности, размывания границ между светской и церковной культурой, между различными религиями.
Приведу две характерные цитаты из текста, посвященного обоснованию концепции духовно-культурного центра в одном из крупнейших городов России: «Необычные бионические формы архитектуры Центра, новейшие технологии, применяемые в его работе, современные интерьеры доказывают, что духовности не чужды изобретения этого мира». «Люди, которые ходят в храм, хотят и могут знакомиться с высокой культурой и прекрасными произведениями искусства. Они развивают человека с нравственной точки зрения, что является фундаментом для духовного образования».
В первом случае духовность предстает как «тварное», «рукотворное», материальное явление, как явление, целиком созданное человеком. Практически здесь устанавливается знак равенства между духовностью и культурой. Во втором случае культура рассматривается как источник нравственности. Нравственность же кладется автором в основу духовности. Иерархия понятий оказывается полностью искаженной перевёрнутой с ног на голову.
Согласно православной вере, духовность дана нам от Бога. Дух – это то, что отличает человека от всего остального тварного мира. Наиболее ясное определение духа дано святителем Феофаном Затворником, который характеризуется как «орган Богообщения, Бога сознающая. Бога ищущая и Богом живущая сила». Дух - источник нравственности, а не наоборот. Нравственность обусловлена законом, данным Богом. Выражение этого закона мы находим в Декалоге и Евангелии:
«Иисус же рече ему: возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею мыслию твоею; сия есть первая и болшая заповедь; вторая же подобна ей: возлюбиши искренняго твоего яко сам себе» (Мф. 5:43).
Для нас особенно важны слова «подобна ей», которые подчеркивают неразрывную связь нравственности с верой, подлинная любовь к человеку невозможна без любви к Богу, опирается на нее. Две части нравственного закона нельзя разорвать. Это было подтверждено в результате советского эксперимента. Моральный кодекс строителя коммунизма призван был заменить Декалог – в той его части, где говорится о любви к человеку. При этом нравственность выводилась из религиозного поля, связь ее с верой в Бога, с любовью к Нему разрывалась. Но оказалось, что нравственность без опоры на веру и дух, в конечном счете, приводит к имморализму: «Все дозволено!». «Христианская нравственность не может пережить учение, служащее ей истоком, – писал Алексей Степанович Хомяков, – корысть и страсть легко побеждают привычку» [4: 166].
Надо сказать, что инерция атеистического понимания личности человека как «совокупности общественных отношений» все еще весьма сильна в нашей педагогике, во многом определяя существующие доктрины образования и воспитания. В наши дни, как правило, преподаватель, прежде всего, стремится дать определённую сумму знаний, обучить наукам. В традиционной же русской педагогике обучение наукам было лишь составной частью воспитания.. Перед отечественными педагогами стояла и стоит задача – вернуть уму человека способность отличать добро от зла, истину от лжи. Для этого, прежде всего, нужно научить вере, а потом – другим наукам. Только такой подход к обучению может предотвратить разрушение системы образования и воспитания, обезличивание и дегуманизацию сознания молодых людей, так как вслед за отказом от Бога приходит отказ от самого человека, который рассматривается современными бездуховными интеллектуалами всего лишь как несовершенная биомашина, на смену которой должен прийти совершенный трансчеловек.
Протоиерей отец Сергий Рыбаков, председатель отдела религиозного образования и катехизации Рязанской митрополии как-то однажды заметил: «Мы должны делать атмосферу в наших школах и вузах духопроводной». Предлагаемый для обсуждения проект «Доктрины развития образования в России» - серьезный шаг в данном направлении. Прежде всего, следует отметить пронизывающую данный текст идею иерархичности построения системы образования (вспомним, что само слово иерархия значит «священная власть»): во главу угла ставится духовно-нравственное начало воспитания и образования, при этом указывается на коренную связь данного подхода с историей страны, менталитетом русского народа: «В истории России основой воспитания и образования человека почти всегда являлось духовно-нравственное воспитание; на нем выстраивались все другие виды воспитания…» (с.11).
Строго говоря, привычно выделяемые виды воспитания должны рассматриваться как составные части, аспекты духовно-нравственного воспитания. Иными словами, все воспитание в целом обусловливается духом и нравственностью, полностью охватывается сферой нравственного закона. Покажем это на примере умственного, патриотического и эстетического воспитания.
Умственное воспитание связано, прежде всего, с развитием у воспитуемых добродетели рассуждения [1: 12-17]. Святитель Игнатий Брянчанинов пишет: «В рассуждении соединены премудрость, разум, духовные чувства, отличающие добро от зла, без которых внутренний дом наш не созидается и духовное богатство не может быть собрано». Таким образом, ум человека имеет в качестве своей основы дух. При этом ум не сводится к логической способности человека, к интеллекту, но предполагает, в первую очередь, наличие способности к различению добра и зла, правды и лжи. Важнейшим условием полноценного образования и воспитания является способность к самопознанию, к умению видеть нравственные недостатки ума, руководящего и контролирующего нашу волю, наши чувства, всю нашу осмысленную деятельность.
Лишенный твердых устоев ум легко отвлекается от задачи внутреннего совершенствования на внешние материальные предметы. Неведение нравственного закона таит в себе источник мучений: отступающего от морали подспудно терзает совесть, он ищет забвения в пьянстве, наркотиках, буйных развлечениях. Своеобразным наркотиком, препятствующим нравственной самооценке, также может стать ежедневная суета, погоня за благосостоянием, материальным успехом. Человек оказывается всецело порабощенным заботами житейскими, разменивает свою жизнь на мелочи. Герой второго тома «Мертвых душ» добродетельный помещик Муразов обращается к Чичикову: «Назначение ваше — быть великим человеком, а вы себя запропастили и погубили». ... «Ах, Павел Иванович, — говорил Чичикову старый Муразов, — как ослепило вас имущество — из-за него вы и бедной души своей не слышите».
Несоблюдение нравственного закона лишает человека целостности и мудрости, «разворачивает» его душу до дна (отсюда – оппозиция: «целомудрие» – «разврат»). В результате утрачивается дар рассуждения, способность к правильному выбору, к верному решению, что пагубно сказывается на жизни людей, преступивших заповеди, и жизни всего общества.
Другой аспект – патриотическое воспитание. Здесь не обойтись без истории. Дмитрий Донской, обращаясь к русскому войску перед Куликовской битвой, сначала говорит о защите веры, и только потом о защите государства и семей ратников. Козьма Минин же начинает свою знаменитую речь так: Сограждане! Отечество гибнет! Свирепость врага неимоверна; они заняли первопрестольный град. Если падет Москва, падет Вера и Отечество, падем и мы…
Вера и здесь – на первом месте. Именно она составляет основу патриотического чувства [2: 15-17].
Война против Наполеона стала отечественной в первую очередь потому, что русские крестьяне не могли простить надругательство над верой, над православными храмами, которое допускали наполеоновские солдаты в России и от которого они воздерживались в Западной Европе.
Духовно-нравственные основы патриотизма проявлялись и во время Отечественной войны. Проявляются они и сейчас.
В своей знаменитой Крымской речи, в момент важнейшего для нашей страны исторического перелома В.В. Путин обращается к православным истокам народа, провозглашая их в качестве главной объединяющей ценностной нравственной основы русской государственности и цивилизации:
Надо сказать, что в основе патриотизма лежит не абстрактная идея, но живое разумно-сердечное чувство связи с отчим домом (отсюда – слово «отчизна»). Потеря отчизны земной может привести к утрате Отчизны небесной. И наоборот. Таким образом, в качестве онтологического истока патриотизма должно рассматривать любовь к Богу и почитание родителей. На это нацелены первые пять библейских заповедей, завершающиеся словами: «да благо тебе будет, да долголетен будешь на земле». Эти слова относятся не только к жизни отдельных людей, но и к жизни государств и цивилизаций.
Наконец, эстетическое воспитание. Согласно К.Д. Ушинскому, источник эстетического чувства является врожденное стремление к совершенству: «Язык прекрасного – гармония, врожденная и душе и телу, но само прекрасное – Бог» Красоту же Ушинский определяет так: «сила истины в такой форме, что она делается доступна чувству без посредства рассудка». «Вид распятого Христа – уж с одной художественной стороны действует победоносно. «Смирился до смерти, смерти же крестныя, - тут смирению пределов уже нет; оно разорвало все пределы и стало божественным творчеством. Чтобы так смириться – нужно смирение, создавшее мир».
Красота и добро при таком подходе рассматриваются не как изолированные друг от друга самостоятельные начала, проекции социальных функций, но как реальное и живое целое, явленное нам в образе Иисуса Христа. Тем самым выводится наружу, становится очевидным разумно-жизненный смысл эстетического воспитания. Эстетическое и нравственное выступают как формы вечно расширяющейся деятельности каждого человека, стремящегося к идеалу совершенства в процессе творчества жизни – высшего из всех видов творчества.
Выдвижение духовно-нравственного воспитания в качестве системообразующего фактора отечественного образования и воспитания поможет преодолеть разнобой и произвол, присутствующий сегодня в концепциях воспитания, классификациях их видов. Эклектичность и внутренняя противоречивость данных рубрикаций маскируется общими местами, выстраиванием длинных перечней формируемых качеств, требований, условий и пр.; при этом в полной мере проявляется регистраторско-канцелярский, инвентарный подход, лишенный системности, «царственной мысли» (М.Сперанский).
«Ин есть путь, мняйся быти благим в начале, но концы его — во дно адово», - говорится в отеческих книгах. Сегодня нам очень важно правильно и точно расставить все акценты, отказаться от общих рассуждений и лозунгов при определении понятий «образование» и «воспитание», наполнить их ясным и строгим терминологическим содержанием, которое диктуется нравственным законом, данным нам Богом.
Литература
1. Бобылев Б.Г. Духовно-нравственные основы ума // Международный научный вестник (Вестник объединения православных ученых). – Воронеж, 2015, №2.
2. Бобылев Б.Г., Ковалева Е.В. Православные истоки русского патриотического красноречия[Текст] // Международный научный вестник (Вестник объединения православных ученых), 2015, № 4(8).
3. Рождественский Ю.В. Принципы современной риторики. – М.: Издательство «Наука», 2003.
4. Хомяков А.С. Полное собрание сочинений. – М., 1886.