Ночь перед Йом Ки Пуром
Дисплей с недописанными словами и исковерканными буквами мучали его всю ночь. Слова двигались, прыгали буквы, и ни одного слова он не мог написать правильно. Оставалось сесть на кровати пододвинуть журнальный столик и ручкой на обыкновенных листах бумаги накарябать искалеченные мысли. Одиночество. Самостоятельно и добровольно выстроенная тюрьма, уверенность того, что чего-то в этой жизни стоит. Вот только шел все время не в том направлении, и идти с таким неуверенном в себе человеке рядом кто захочет?.
Все! Баста! Надо перестать мечтать! Значит надо делать деньги. Но больше, чем мечтать он ничего не умеет, а то, малое что умеет кроме – делать не хочет. И разучился.
Буквочки заулыбались. Наконец-то сказал правду!
Надо встать, умыться и идти в синагогу. Ничего, что четыре утра. Вечером наступает Йом Ки Пур, День Искупления. Возможно, сегодня, там, Наверху не будут такими строгими и ему многое простится. Только бы вспомнить, в чем еще за этот год он успел накосячить. Вроде, не врал и не давал обещаний, не делал нравоучений, сына не поучал. Нет, все-таки, пару раз было! Даже мягкая форма и такт Не оправдывает .
Он не искал жену. Улыбнулся – плохая кредитная история, никудышный послужной список. Глупо! Написано: «Плохо человеку быть одному».
Ах, вот что – он трус! Он не работал, как мог бы работать. Женщине нужен достаток. Он редко звонил друзьям. Им нужно внимание. Не хотел навязываться и грузить проблемами, часто нагло спал и пропускал молитвы, заменяя их ночными строчками. За что же Б-г спас его и «скорая» успела приехать? Ждать и не выпендриваться… Но чего и кого ждать? Он старался, но ничего не получилось. Пытался быть скромным – потерял работу и заказы. Запустил квартиру и питался, чем Б-г пошлет, объедал студентов в иешиве, все время посвящал писательству. А что написал? На идише это звучит – «дрек», «рванина».
Экран снова засветился словами. Черными жирными буквами: «Мураками». Не читал. Чуть пониже белым: «Достоевский». Ничего не помнил. Рыбалка? Он так и не купил червяков и лишь медитировал поездку на озеро. Всего-то, двадцать минут, и даже не быстрой езды. Экономия? Время? Надо все хорошенько обдумывать – завтра придет решение. Не приходило. Скоро сложатся более серьезные выводы – не слагались. Завтра передвигалось на послезавтра, на после, и на послезавтра. Сутками смотрел мелодрамы и боевики. Настроение не улучшалось – просто одна пустота заполнялась другой. Бедная девушка выходит замуж за доброго олигарха, богатые стервы превращаются в волшебных фей и даже в добропорядочных матерей. Добро торжествует и побеждает!
А через полтора часа все начинается снова.
Вечером он оденет белые одежды и будет просить у Б-га… Чего?
Он не знал. Экран ничего не подсказывал.
Он не ответила ни на одно письмо. Но он так и не сделал предложение. Просто предложил жить в его доме и управлять бизнесом. Она не согласилась.
Другая женщинаишет о своей даче и о детях. Та одна ночь и подвиги на кухне нарисовали сказку. Какое он имел право? Иллюзия идеального мужчины. Мелодрама с хорошей игрой персонажей. Зачем позволил себе расслабиться. Хотел, чтоб пожалели? Ну, пожалели! А дальше? Дальше что?
И Мара ничего не ответила: Продаст ли она ему своего «Ноя». Очевидно же что писала «Ноя» с него. Мара любит Славку, а он периодически навязывается ей своими письмами. Опять глупо. Пора бы с этим разобраться.
Сбилась нумерация страниц. Пропустил «четверку». Ах, вот что: он всегда был «четвертым». Ни «первым», ни «вторым», ни «третьим» - всегда «четвертым». Сам себе внушил, что талантлив, даже гениален, и, где-то там, за пределами общего счета продолжал добиваться результата. Где-то там – двигался по своей индивидуальной шкале избранных и не признанных Обманул всех. Но не себя же! Просто Эго того, что велик!
И для себя самого он тоже не знает правду!
Остановка!
В Йом Ки Пур в секунду могут забрать жизнь.
Вот бы – хорошо! Тогда бы – раз все – и все кончилось!
И стихи…
Зачем они лезут? Каждую ночь! Их никто не понимает. Их никто не просит. Странно, почему он сам думает о них, что они на уровне, что пройдет время и их будут читать, ими будут восторгаться. Да это же вообще не стихи!
«Коль Нидрей» - вершина исповеди – а он не помнит ни словечка! Завтра это снова станет открытием и откровением. И будет очень больно. Это он помнил. Так бывает из года в год.
Хочется взять пистолет и стрелять, стрелять, стрелять. Но он же не промахивается! Он всегда попадает! Куда!? В черную точку? В черный круг? В черную дыру бесконечности?
«В новом году в Иерусалиме!» - он не хочет в Иерусалим. Там для него неправда, он это почувствовал, и это чувство не проходит.
Евреи ссорятся, хамят, выдавая это за ум, юмор и избранность.
А может, он ослеп, может, он идеалист?
Ничего не может быть хуже идеалиста и фанатика. Он тоже фанатик и он идеалист.
Б-же, прости!
Б-г не помогает!
Но он же жив!
Значит помогает!
Помощь налицо!
«Карамболь» - двойной удар от стенки в лузу. Что-то экран слишком умный!
«Живи!» - а это уже насмешка. Кинуть бы в него камнем. Нельзя – вечером заходит Йом Ки Пуп. Надо бы хоть день продержаться да ночь простоять...
«В поход на чужую страну собирался король»…
Таня сухарей в дорогу не насушила.
От Любы он на войну не уходил. Как много провожало его друзей. А где они?
«Полковнику никто не пишет»…
Мара не пишет.
Голова раскалывается – ничего невозможно вспомнить.
А простится только то, что вспомниться. Таково правило Йом Ки Пура!
Простите меня, все! Я плохой, и мне плохо от того, что я Вас обидел. Мне больно от этого! Простите меня!
Предки завещали нам молить в этот день о прощении, но мне кажется, что я не только поэтому прошу.
Так говорит мне мое еврейское сердце.
Борух Нахман Гаврилин