Предыдущая глава: http://proza.ru/2016/11/05/1107
Оглянись, незнакомый прохожий,
Мне твой взгляд неподкупный знаком.
Может, я это, только моложе,
Не всегда мы себя узнаём.
(Н.Добронравов)
Сон не помог двойному сознанию Натальи Рощиной, напротив, разграничил его ещё большими противоречиями. Если Наталья Владимировна, как более опытная, и пыталась смягчит конфликт, то Наталка паниковала с невероятной силой. Пришлось её немного попугать:
-Натали, ты ведёшь себя неразумно, - увещевала свою вторую половину старшая из них - и может навредить нам обеим... Подумай хорошенько. Обрати внимание: едва ты начинаешь поднимать панику, у нас обоих начинает мутится сознание. А это что значит?
-Что значит? - повторяла Наталка со страхом.
-А это значит, что ты можешь довести нас обоих до сумасшествия... И тогда уж дурдома нам не избежать...
-Не хочу в дурдом! - заскулило сознание девчонки.
-И я не хочу, - согласилась с ним Наталья Владимировна. - Поэтому давай договоримся, что будем жить дружно, а главное - не паниковать. Рано или поздно наши сознания разъединятся. А пока... А пока можно это неожиданное обстоятельство использовать во благо. Нам обоим.
-Как использовать? - насторожилась девушка, не понимая что хочет от неё взрослая половина.
-Ты согласна, что я более опытная, более знающая?
-Согласна, - пересилив себя, ответила Наталка.
-Ты согласна, что я знаю о том, что тебя ждёт в будущем, если ты пойдёшь тем путём, что прошла я.
-Да.
-Признаюсь честно, Натали, что на этом пути тебя не ждёт ничего хорошего... Боль. Слёзы. Одиночество. Неустроенность. Такого - даже врагу не пожелаешь, а уж себе самой — тем более...
-Поэтому, - продолжила Наталья, - давай заключим с тобой некий тайный договор. Я знаю, что ты умеешь хранить тайны.
-Умею, - подтвердила Наталка. - Так, что за договор?
-Ну, во-первых: никому и никогда, что мы теперь, как говорится, обе-две в одной голове. Во-вторых: никакого паникёрства и никаких истерик - незачем пугать бабушку Веру. Ей итак нелегко приходится. Согласна со мной?
-А что мне остаётся? - совсем по-взрослому вздохнула Наталка. - Договор - дороже денег...
-И ещё... - с осторожностью начала Наталья Владимировна, и сознание девушки вновь насторожилось, - ты должна меня слушаться.
Наталка опять готова была взорваться: ей и без этого хватало наставников и командиров, пытающихся диктовать свои правила жизни, но взрослое сознание мягко продолжило:
-Уверяю, что это только для общей пользы... Иначе всё пойдёт - как пойдёт. Думаю тебе самой не хотелось бы в дальнейшем «наматывать слёзы и сопли на кулак».
Молчание в ответ было принято за знак согласия.
-Я понимаю тебя, как никто другой, - продолжила Наталья, - потому что знаю изнутри.
Сознание Наталки захохотало в ответ:
-Это потому, что вы сидите во мне?!
-Это потому, что я — и есть ты... Только опыта у меня побольше. Да и разочарований — тоже... Я понимаю, что ты считаешь себя уже взрослой и хочешь быть самостоятельной.
-Ещё бы! - пробурчало девчоночье я.
-Увы, это пока невозможно. Я сказала - пока! - предотвратила ответный выпад Наталья. -Но эта возможность может представится очень скоро.
-Когда? - с нетерпением поинтересовалась Наталка.
-Через год, - ответила старшая половина. - В своё время я упустила эту возможность... Хотя и тут - два пути. А вот который из них выбрать, нужно подумать. Хорошо подумать, а не пороть горячку, как ты это любишь. И не паниковать. Увы, эта черта осталась с тобой на всю жизнь, с годами не уменьшаясь, а углубляясь... Вот так, Наталка-паникёрша...
-Сама вы паникёрша! - мысленно усмехнулась Наталка.
-Не без этого, - призналась Наталья.
-А как ваша фамилия? - неожиданно поинтересовалась Наталка.
Наталья в ответ дёрнула плечиком. Или это всё-таки сделала не она, а её её девчоночье я? Впрочем, какая разница?
-Ты не находишь, что обращение к себе самой на вы, выглядит как-то неестественно? - вопросом на вопрос ответила она.
-Нахожу, - ответило сознание Наталки. - И всё же, как твоя фамилия?
-Как и твоя: Рощина.
-Вы... ты, что никогда не была замужем? - удивилась Наталка.
Наталья помедлила с ответом, соображая, как бы подоходчивее ответить на этот каверзный вопрос.
-В теперешнем понимании — нет... А в том — твоём будущем, такое положение считается нормальным и называется гражданским браком. Здесь его именуют... просто сожительством.
-Вот как? - продолжала удивляться девчонка. - Словно вы там.. в будущем, живёте совсем в другом мире.
-Пожалуй ты права, девочка, - усмехнулось сознание Натальи. - Другой мир... И люди — другие.
Наталка поёжилась:
-Мне становится немного страшно от ваших... Прости! Твоих слов.
-Не бери в голову, - успокоили её Наталья. - Это ещё будет не так скоро — успеешь привыкнуть. К плохому, как и к хорошему, тоже привыкают. Правда не так быстро.
* * *
После того, как молодой доктор Вадим Лиходеев, действующий по поручению доктора Носова привёз все документы пациентки, тот покопавшись в бумагах, понял, что спрашивать разрешения можно или нельзя отправлять пациентку в Питер, не у кого, и вздохнул с облегчением. Не нужно было никого уговаривать и бояться тоже было не нужно. Он, хоть и заслуженный доктор, но от высокопоставленной дурости не ограждён ничем и никем.
В этот же день Максим Вениаминович позвонил к бывшему своему ученику в Питер и сказал, что к завтрашнему утру приготовит сопроводительные документы: все выписки и результаты всех анализов, что они успели провести. И ещё сообщил, что пациентку можно забирать без проблем и осложнений. Получив подтверждение, что её заберут завтра же, доктор пошёл готовить Рощину к отправке в питерскую клинику при Институте мозга РАН.
К обеду следующего дня на территории больницы приземлился вертолёт с красным крестом на борту, Рощину погрузили на борт, и помахали ей ручкой. Почему-то доктор Носов был уверен, что назад в их город женщина уже не вернётся. Он постарался сделать скорбный вид, не желая расписываться в собственном бессилии и отправился по своим повседневным делам, мгновенно забывая о том, что «сорвалась» его профессорская диссертация, потому что понимал: тут такая тема не по зубам никому, а вот в Питере...
-«Пусть Андрей Иванович порадуется, что я ему подкинул «материал» для диссертации... Вдруг когда и мне в чём поможет. Рука руку моет в любой сфере человеческой деятельности. Медицина — не исключение - думал Максим Вениаминович. - Вдруг ему удастся вывести эту пациентку из комы?... Если же нет... Ну, на нет — и суда нет. Моя совесть по крайней мере будет чиста».
Заведующий больницей доктор медицинских наук Павловский Андрей Иванович - ученик доктора Носова, принимающий пациентку из приволжского городка, где он закончил медицинский институт и где несколько лет проработал под руководством Максима Вениаминовича, внимательно осмотрел больную и определил её в отдельную палату.
Он никак не мог отделаться от мысли, что где-то встречался с этой женщиной. Но, где и когда никак не мог вспомнить.
Первым делом Андрей Иванович просмотрел все сопроводительные документы, которые вместе с пациенткой отправил ему доктор Носов, думая, что там найдёт разгадку своих сомнений. Напрасно: ни имя, ни фамилия новой пациентки ничего ему не сказали.
В пояснительной записке учителя было сказано, что женщина одинока, и значит в случае чего некому предъявить претензии. Этим Максим Вениаминович словно давал ему карт-бланш на любые действия - вплоть до неофициальных. Другого это бы и устроило, и успокоило, но не Павловского: его кредо - не навреди, никогда не подводило его и как доктора, и как человека.
Прежде, чем приступить к началу применения разработанного им метода, нужно было досконально исследовать организм пациентки вдоль и поперёк, чтобы не потерять её в процессе лечения.
И Рощину вновь проглядывали, простукивали, прослушивали, просвечивали, брали необходимые анализы, составляя общую картину состояния её организма, составляя анамнез.
Затем был сделан вывод: сердчишко пошаливает, лёгкие посвистывают, почки потрескивают, суставы поскрипывают. В общем организм у женщины неидеален, и прежде, чем начать «основное лечение» её нужно просто подлечить.
Чем дольше смотрел Андрей Иванович на новую пациентку, тем больше ему казалось, что он уже где-то видел эту женщину. Худощавое лицо, высокий лоб, нос с небольшой горбинкой, красиво очерченные губы, мягкие пушистые волосы, волной ниспадающие на плечи.
-«Вот если бы увидеть её глаза, - думал он, - то наверняка я сразу вспомнил, где пересекались наши пути»
И Павловский решил, что он сделает всё, чтобы это произошло — в противном случае он никогда себе не простит, что женщина так и не открыла глаза.
Доктор Носов был прав: в клинике Павловского было гораздо больше возможностей и средств для того, чтобы поставить почти любого пациента на ноги. Особенно, когда у доктора есть огромное желание, чтобы это произошло, и как можно скорее.
Сидя возле постели больной и держа её руку, делая вид, что он прощупывает её пульс, на самом деле он думал не о пульсе, он старался всколыхнуть свою память. Припоминая сколько девушек и женщин по имени Наталья встречались на его жизненном пути.
-«Случайная пациентка? - думал он наряжённо. - Вряд бы её лицо так врезалось в память... Это иное. Учёба? Да, на курсе была Наталья... Наталья Иванова, кажется... Что-то такое маленькое, блеклое, незапоминающееся. Нет, это не она... Школа? Постой, постой! В нашем классе было две Натальи! Воронова и Гаврилова. Воронова совершенно рыжая — даже брови и ресницы были рыжими, а Гаврилова, напротив, чёрная, как галка. И хохотушка ужасная. Природа словно перепутала персонажи - это Воронова должна быть чёрной, а Гаврилова, напротив, рыжей»
К сожалению и эти подружки-хохотушки не подходили.
Школу Павловский заканчивал не в России: его семья тогда жила в Казахстане — под самым городом Кустанаем, в большом селе под названием Александровка.
-«Стоп! - всколыхнулась память. - Была ещё одна Наташка! Соседская девчонка. Озорная. До невероятности заводная. Я тогда учился в классе седьмом, кажется... А Наташка была на два года моложе... И Наталья Владимировна моложе меня на два года».
И Андрей Иванович начал вспоминать свою первую полу-детскую любовь. Вспоминал, как не давал девчонке прохода, хотел видеть её ежеминутно, как заражался её лёгкостью, её весельем, как во всех дворовых играх выбирал только эту девчонку.
-«Ребята во всеуслышанье говорили, что я в неё влюбился, - светло улыбнулся доктор с теплом глядя на пациентку. - А я... не одному из них носы поразбивал за это... Какая же фамилия была у той, моей первой любви?... Нет, не помню!... Надо же — не помню. А вот, как бежал за машиной, когда её семья уезжала из совхоза, как подскользнулся и упал в грязь лицом — помню... Как размазывал по лицу грязь и слёзы — не забыл. Неужели это и есть — та Наталка-Полтавка, как я её тогда называл, даже не зная почему, ведь она, насколько я знал, никогда не была в Полтаве».
Продолжение: http://proza.ru/2016/11/11/1327