Старый дом на берегу озера всегда жил наособицу.
И дело было даже не в том, что другие дома не толпились вокруг него, не подпирали его бока своими сараюшками и баньками.
Он сразу был похож на дуб, что-то изначально ведающий, смотрящий на мир с прищуром и ценящий своё слово.
Первый хозяин долго бродил по окрестности, пока это место не притянуло его своей нехоженностью, чистотой и каким-то сладко-терпким ароматом от прелых листьев, плавающих в прозрачной воде.
Поляна, окружённая березняком, словно предлагала себя для чего-то основательного, высокого, с резными наличниками, крепкими бревенчатыми стенами, с гулким погребом и размашистым чердаком, на котором так хорошо сушить травы и слушать шепчущий, сноровистый, бегущий и тараторящий дождь.
Дом сотворили дружно, и оттого он светился стёклами, улыбался солнечно-жёлтыми половицами, уютно раскатывался расписными дорожками - от "красного угла" до самого порога, урчал - котофейно - русской необъятной печью, фыркал самоваром и собирал внутри себя всех - от мала до велика - на длинных липовых лавках.
Шло время. Оно уносило одни жизни и приводило новые.
А дом стоял, постепенно обрастая воспоминаниями, сказами, мхами, забравшимися между стыками.
Однажды он увидел у своего колена малый росток. Тот стоял на цыпочках, стараясь выглядеть старше своего возраста. Три листа - вихрами - торчали на его макушке.
- А, ведь, это дубок! - улыбнулся дом и прикрыл малыша своим мощным телом от ветра и непогоды.
Спустя десять лет дубок превратился в стройное молодое дерево, почти сравнявшееся ростом с своим опекуном.
Теперь они вместе переходили из года в год, наблюдая, как меняется облик людей, как стареют берёзы и их спиливают на дрова, как озеро полнится водой по весне и поджимает губы жарким летом, как холодеет земля, готовясь отдыхать, как мчатся гусиные стаи наперегонки с осенними тучами, как изморозь покрывает узорами окна и ветки дуба, как снег - грузным медведем - укладывается зимовать у завалинки.
Место было выбрано - чистое...